Ты думал, я продам тебе свою любовь С капелькой крови Красивый до боли в глазах Ты суёшь мне букет — он как мёртвое море Чертово море, мне хочется глубже зайти, точно знаю утопит Искоса смотрят глаза и сверкают грядущим бензиновым горем
Антон Арс, прекращай 20:43 Мы можем нормально поговорить, если ты хочешь 20:43 Если нет, я могу сделать вид, что ничего не было 20:43 Только явись завтра, ей-богу 20:44 Шастун так-то писать Попову не планировал. Рассчитывал, что тот не будет строить из себя королеву драмы, и всё останется либо как прежде, либо они будут полностью игнорировать друг друга. Оба варианта его устраивали, потому что на большее рассчитывать было бы глупо. Из участка они разошлись в разных направлениях, даже не прощаясь. Кто знал, что Арсений примет взвешенное и обдуманное решение — пропасть с радаров на несколько дней. Антон отчасти понимает его. Если бы произошедшее случилось в разгар тусовки и по пьяне, возможно, тот бы не придал этому такого большого значения. Но Попов свои действия осознавал, понимал и ещё сотня синонимов, обозначающих то, что он хотел. Шаст вмешиваться в самокопания бывшего друга не хочет. Если тот не попросит, конечно. А так, стоит Попову хоть слово помощи прислать — Антон сорвётся даже в глубокую ночь, как муж беременной женщины за папайей в пол пятого утра. Но, это же Арсений, было бы удивительно, если бы тот рассуждал адекватно, а не движимый стереотипами и привычками. Шастун же решает отбросить все угнетающие мысли и начать рисовать, только на уме лишь один голубоглазый брюнет. Хотя, было бы странно, если бы его там не было. Из мыслей Антона он никуда и не пропадал, фантомно присутствуя даже в душеАрс Я просто болею, Антон. Спокойной ночи. 20:55
Антон сначала хмыкает, когда слышит звук уведомления, потому что собеседник выдерживает театральную паузу и отвечает минут через пять. Потом пугается совпадений, переключая в наушниках попсовую "заболел, но не тобой" из рекомендаций на другую песню. А потом снова хмыкает, потому что более глупую отмазку, чем сон в девятом часу вечера, чтобы уйти от ответа придумать сложно. Ну, ладно, довольствуемся тем, что дают и делаем утешительный вывод, что раз ответил, значит понравилось. Не спрашивайте. Хотя, кто может спрашивать, Шастун, если ты опять разговариваешь сам с собой. А вот в болезнь Попова поверить проще простого. Его не хватаются учителя, видимо, предупреждённые родителями, которые Арсению бы просто так прогуливать не дали, Антон их знает. Они мальчишку никогда не принимали, чего не сказать о семье Шаста. Они Арса, если и не любили, то положительно относились точно. Шастун ответ пишет больше для себя, а потом встаёт, хрустя по пути всеми суставами в теле, и валится звёздочкой на заправленную кровать. Он спать не планирует, нет, но сейчас просто хочется. Настроение такое, пялиться в белый потолок и не думать ни о чём. Антон Спокойной. 20:58 У Арсения же настроение точно такое же, видимо. Пришедший ответ он не читает, многозначительно шмыгая заложенным носом. Лежит точно тоже звёздочкой, только в потолок он смотрит не молча, а пытливо требует от него хоть какой-то ответ. А что ему остаётся делать? Тут Серёге с Эдом не напишешь, совета не попросишь, потому что, во-первых, парням их всегда даёт Попов, а во-вторых даже не требуется, ибо и так всё понятно. Рано же он обрадовался отсутствию эмоций у себя тогда, так как теперь ему всё возвращается в приумноженном размере. Если бы все конечности не ломило ознобом, то Арсений бы уже добежал до Москвы и обратно, лишь бы куда-то деть хоть часть нахлынувшей энергии. Наверное, о том, что гулять в мокрой рубашке, когда на дворе осень не самая лучшая идея, надо было думать чуть раньше. Впрочем, о многом надо было думать раньше и сейчас бы не пришлось это всё расхлёбывать. О, сколько вариаций произошедшего Попов придумал за несколько дней ничегонеделания. Тут и драки, и мистика, и всеобщий позор, и что угодно — все писатели обзавидовались бы его фантазии, — только не действительность. Потому что, когда он думает о ней, то с ужасом понимает, что не жалеет. Арсений читал много книг, в том числе романов, где главные герои после первого поцелуя хотели повторить его вновь, а потом и не только его, но в эту часть подсознания он ещё не заглядывал. Попов же не чувствует ничего подобного и ещё раз убеждается в том, что всё это — неправильно. Что не может и речи идти о нём и Антоне в каком-то романтическом контексте. Нет, нет и ещё раз да. И внутренности скручивает уже не от простуды, а всего лишь от осознания неизбежного. Как бы он не пытался обмануть себя и свой мозг, но сердце-то не обманешь — это он тоже читал в каком-то романе. Что ж, единственная умная мысль за сегодня. Но к чёрту это всё, потому что от переизбытка чувств голова идёт кругом. Всё это слишком, можно отложить и подумать позже.***
Хоть тронь его, и я устрою здесь пожар Хочешь подраться? Насилие здесь не решает Он снова уходит, ты хочешь остаться Мне б жить на станции метро, царапаю обои, Я ем разбитое стекло, а ты боишься крови
Арсений заявляется в школу ровно через неделю. Его родители решают, что семь дней лечения для обычной простуды — это выше крыши и нечего вообще бока отлёживать. Ну, а что Попов? Не скажешь же, что по паспорту ты почти совершеннолетний, а о принятии себя задумался только сейчас. Поэтому он обречённо вздыхает и переступает порог школы. Времени на осмысление бытия не хватает катастрофически, конечно. Мрачно глядя на всех исподлобья, как на врагов народа, парень плетётся дальше к своему кабинету. И почему все такие счастливые? Он праздник упустил какой-то? У него тут вообще-то жизнь — боль, мир — тлен. Ладно, если отбросить драматизацию, то всё не так уж плохо. Всё отвратительно, паршиво и ужасно. Арсений думал много, а по факту остался ни с чем. Всё доходит до того, что он даже не знает, как вести себя с Антоном при встрече. А встретятся они обязательно, потому что закон подлости в жизни Попова работает бесперебойно. У Шастуна всё просто, легко и понятно. Может быть, поэтому с ним было так хорошо. У Арсения же всё сложно, хотя бы потому, что ему самому ничего непонятно. — Арс, ты тут вообще? — парень промаргивается несколько раз, понимая, что за размышлениями уже пришёл в класс и занял своё привычное место. Он скомкано улыбается и жмёт друзьям руки в знак приветствия. — Ты где пропадал? — сейчас придётся оправдываться, ведь он не только ушёл с вечеринки без предупреждения, так ещё и игнорировал парней всё это время. Ему самому себе в глаза смотреть стыдно было-то, не говоря уже о Сером с Выграновским. Вообще, на их месте Попов бы обиделся, но это он и его сентиментальная натура, а это они. — Да мне херово стало максимально, я ушёл и, вот, неделя в лёжку, — друзья кивают многозначительно и им либо прям плевать, либо Арсению пригодился кружок актёрского мастерства, куда он ходил в детстве. Для убедительности он даже пару раз кашляет и мысленно пробивает рукой лоб, потому что кот Васька со двора и то покашлял бы убедительнее. — Ясно. Прикинь, тут уже слух распустили, что ты с тусы с тощим уходил. Ну, мы им сказали, что пить меньше надо, а то ты им в следующий раз в юбке почудишься, — Эд смеётся громко, и в этот раз Попов закашливается уже по-настоящему. Из всех сверхспособностей мира он бы сейчас выбрал уметь проваливаться сквозь землю, ибо актёр из него всё-таки никудышный и смех застревает ещё в глотке. Он выдыхает облегчённо, когда звенит звонок на урок и от него, всё ещё смеясь, отсаживаются. Следующие сорок пять минут он расценивает, как возможность не опять, а снова изнасиловать свой мозг.***
Ты можешь скупить хоть весь цветочный магазин, но всё-таки Я буду любить глаза с разводами бензина Ты можешь скупить Хоть Весь цветочный магазин, Но всё-таки мне не обойтись Без глаз с разводами бензина
Арсений понимает, что что-то не то, когда под ложечкой начинает навязчиво сосать, хотя объективного повода, чтобы нервничать не было. Это что-то интуитивное, понимаемое на подсознательном уровне, но не находящего отклик в сознании. Ты, вроде бы, отчётливо понимаешь, что всё как-то не так и беда накроет резко и с головой, как цунами, но не можешь найти адекватной причины для паники, чтобы предотвратить её. Это бесит, раздражает, ты сидишь, как на иголках, и в итоге накручиваешь себя все больше. Попову же надоедает чувство тревожности, которое цепляет своими щупальцами и утягивает куда-то, где страшно, поэтому он решает забить на него настолько, насколько получится и просто отсидеть последний урок. План трещит по швам, когда после звонка Арс не находит Серёгу с Эдом. И, вроде бы, ничего необычного, но именно этот фактор заставляет мозг начать собирать целостную картину. Они бы точно подождали друга, как обычно, как всегда это делали и, нет, это не паранойя, тут правда что-то не ладится. Мышление в критических ситуациях у него работает хорошо, но... Есть ли вообще какая-то ситуация? Шестое чувство подсказывает, что есть, поэтому Арсений быстро анализирует школьное пространство, выбирая наиболее подходящие места, чтобы найти своих друзей и, возможно, кое-кого ещё. Лестничный пролёт за пролётом, все туалеты и раздевалки проверены, но троицы нигде нет. Плюс повод для паники, ибо все остальные нормальные люди сейчас как раз одеваются в гардеробе, чтобы уйти из заведения, а их и там не оказывается. Осознание загорается лампочкой над головой, и Попов уже почти срывается на бег. Задний двор. Место, где всё началось и, бог знает, закончится ли когда-нибудь. Чтобы положить начало концу, надо быть хоть капельку смелым, но, увы и ах. Проще плыть по течению, ведомым за словом "надо", а не "хочу". Никто не желает быть белой вороной, потому что их мало кто понимает, но ведь все мы внутри точно такие же. Да, мы привыкли быть серой массой с выбитыми на подкорке мозга стереотипами и другими