Бог пустоты или легенда о нолдоране

      Тема главы: Fozzy — Judas             Trivium — Betrayer       Путь через Фангорн шёл медленно. Непроходимая чаща не давала возможности сильно ускориться. Тяжёлый воздух не давал вздохнуть полной грудью. Сутки пути по лесу утомили всех. К середине второго дня на глаза путникам попался забрызганый чёрной кровью куст.       — Это орочья кровь, — сообщил Гимли, попробовав кровь на вкус.       — Здесь очень странные следы, — сказал Арагорн, изучая местную почву и то, что на ней можно было различить. — Они словно бесформенные, и расстояние между ними очень большое.       — Воздух здесь очень густой, — отметил Гимли. — И атмосфера мрачная.       — Это очень древний лес, — поведал Макалаурэ. — Когда-то он простирался до самого Шира. Фангорн был лишь южной опушкой гигантского леса, покрывавшего почти треть континента. Однако потом случилось затопление Белерианда, материки сдвинулись, геомагнитные полюса сместились, климат стал холоднее и лес очень сильно поредел.       — Этот лес очень многое помнит, — добавила Тауриэль, озираясь вокруг. — И гневается. По лесу пошёл скрип, что несколько напугало Гимли, и он схватился за секиру.       — Гимли, опусти топор, — приказал ему Арагорн, и гном послушался.       — Деревья говорят друг с другом, — сказал Леголас. — Они чувствуют нас и всё вокруг. Это пошло с эльфов. Они разбудили деревья и научили их говорить.       — Маглор, признавайся. Твоих рук дело? — обратился к Макалаурэ Гимли.       — Что? — удивился эльф и непонимающе уставился на гнома.       — Говорящие деревья, — пояснил Гимли.       — А, это. Вовсе нет. Они заговорили ещё задолго до того, как родился мой отец. Да и не нолдор, из которых я происхожу, деревья разбудили, — ответил Маглор. — Для того, чтобы деревья не одичали, энты начали за ними присматривать и в случае чего сдерживать. Те деревья, которые окончательно теряли рассудок, назвали гворнами. Они убивают всё живое, что только их потревожит. Оттого орки их и боятся. Одно радует. Гворны не умеют ходить. Иначе за десяток тысяч лет они бы разбрелись по всему материку, убивая всё живое, что попадалось бы на их пути.       — Не понимаю, зачем нужно было будить деревья и тем более учить их говорить, — проворчал Гимли. — О чём вообще в лесу разговаривать, кроме того, как белки гадят.       — Поверь, за десять тысяч лет найдёшь, о чём потрепаться, — усмехнулся Макалаурэ и вдруг ощутил приближение. — К нам гости.       — Кто? Откуда? — переполошился Гимли, удобнее перехватив топор.       — Белый колдун. На девять часов, — сказала разобравшаяся в ситуации Тауриэль, уже держа лук наготове. Маглор сию секунду обнажил мечи и встал рядом с женой, готовясь её прикрыть.       — Ни в коем случае не давайте ему говорить, — полушёпотом предупредил Арагорн. — Он нас зачарует. Дунадан одновременно с Макалаурэ резко развернулись, и им в глаза тут же ударил яркий свет. Леголас и Тауриэль единовременно выстрелили, но стрелы оказались отбиты. Тогда Гимли бросил свою секиру, но и её постигла участь стрел двух эльфов. Меч в руках Арагорна раскалился, и он его выронил. Маглор же, увидев, что колдун их не атакует, опустил клинки.       — Вы идёте по следам двух юных хоббитов, — послышался искажённый голос, но Макалаурэ он показался знакомым. — Они прошли этой тропой позавчера и встретили того, кого не ждали увидеть.       — Кто ты такой?! — небрежно бросил Маглор.       — Покажись! — добавил Арагорн, и некто чуть вышел вперёд. Таинственным незнакомцем оказался Гэндальф, но немного изменивший облик. Волосы стали прямыми, борода короче, а одеяния белыми и более опрятными по сравнению с предыдущей хламидой.       — Ну нифига себе! — воскликнул Макалаурэ, но при этом совсем уж шокированным он не был, так как знал, что Гэндальф был айну и не мог умереть.       — Это невозможно… — протянул Арагорн, который был поражён намного больше, так как не догадывался об истинной природе Гэндальфа.       — Прости, — поспешил извиниться Леголас. — Я принял тебя за Сарумана.       — Я и есть Саруман. Точнее тот, кем ему надлежало быть, — сказал Гэндальф.       — Но ведь ты падал… — продолжал не верить Арагорн.       — Через огонь и воду, — дополнил картину маг. — Из глубочайшей бездны на высочайшую вершину я загнал Морготова балрога. Мы бились до тех пор, пока я не сбросил своего противника вниз, размозжив его труп о скалы. Но сил больше не оставалось. Тьма окутала меня. Звёзды неслись передо мной, и каждый день казался неимоверно длинным, как земная жизнь. Но это оказался не конец. Я почувствовал, что жизнь возвращается ко мне. Меня вернули исполнить то, что мне назначено. Я и Маглор — единственные, из-за кого Единый вмешался в судьбу Средиземья в эту эпоху.       — Гэндальф, — обратилась к волшебнику Тауриэль, желая у него что-то спросить.       — Гэндальф? — полувопросительно проговорил он, будто бы вспоминая своё имя. — Да. Моё былое имя. Гэндальф Серый. Теперь я Гэндальф Белый. И я вернулся к вам в решающий час.       — Я ведь так и не спросила. Это ты был там, у границы Фангорна? — спросила, наконец, Тауриэль.       — Да, — ответил маг.       — Что-то я не въехал. Почему ты сразу к нам не подошёл? Зачем увёл наших лошадей и Рене в том числе? Кстати, каким образом Рене пошёл за тобой? Он никого, кроме меня, не слушается, — в своей характерной манере отчитал Маглор Гэндальфа за странный поступок.       — Слишком много вопросов, — покачал головой маг. — Я не мог появиться сразу перед вами, так как это вызвало бы ненужные подозрения.       — Да, а так мы тебя чуть в капусту не нарезали, — буркнул Макалаурэ. — Твои фокусы меня до истерики доведут… Ну, а кони наши где?       — Они вас ждут. Сейчас нам нужно скорее в Эдорас. Рохану грозит война, — заявил Гэндальф и направился к выходу из леса.       — И мы бросим Мэрри и Пиппина в этом жутком лесу? — возмутился Гимли, на что ему в ответ послышался угрожающий скрип. — Простите, в этом отличном лесу.       — Хоббиты в надёжных руках. Они не случайно оказались здесь. Их приход будет сродни падению мелких камней, что устроят лавину, — многозначительно произнёс Гэндальф.       — Знаешь, если Маглор частенько использует метафоры в своих песнях, то это вовсе не значит, что нужно делать это всё время, чтобы его творческого перфекциониста порадовать, — шутливо осудила мага Тауриэль, едва заметно посмеиваясь. Маглор подскочил к ней о приобнял её за плечо. Эльфийка поцеловала мужа в щёку и обняла его в ответ.       — Ты слишком много говоришь загадками, — добавил Арагорн, вызвав тем самым смешок у Гэндальфа.       — Шутки — это хорошо, — сказал маг. — Сейчас у нас проблема важнее. На короля Теодена наложены чары. Это будет нелегко исправить.       — До Эдораса путь неблизкий, — сказал Леголас.       — И поэтому нам надо спешить, — заявил волшебник, когда все уже вышли из леса. Гэндальф дважды пронзительно свистнул, и из-за восточных холмов с ржанием выбежал ещё один жеребец из Мэарас, вызвав удивление Леголаса.       — Ещё один Мэарас? — выдохнул аранен. — Это точно какое-то колдовство.       — Или везение, — добавил Маглор, позвав Рене. Жеребец тут же подбежал к своему другу, начав тереться мордой о волосы эльфа, извиняясь за самовольную отлучку.       — Что же ты за ним пошёл, братишка? — прошептал Макалаурэ, взглядом указывая на Гэндальфа. Рене немного возмущённо заржал.       — Да ладно тебе жаловаться. Куснул бы его разок за зад, чтобы жизнь мёдом не казалась, — пошутил эльф, гладя друга по крупу. Гэндальф укоризненно посмотрел на Маглора.       — Что? Ты у меня друга увёл. Какой реакции ты ещё ожидал? — рассмеялся эльф.       — Я ожидал, что ты хотя бы не будешь подначивать друга на шалости, — упрекнул его маг, забираясь на спину своему коню по имени Серогрив. Подобно Рене, на нём так же не было седла и уздечки.       — В жизни должны быть маленькие радости, — поддержала эстафету шуток и подколов от мужа Тауриэль, взобравшаяся вслед за Макалаурэ на спину Рене и обхватив мужа за талию.       — Мы болтаем или едем?! — начал возмущаться Гимли.       — Зануда, — бросил Маглор и вместе с остальными двинулся в сторону Эдораса.

***

      Три дня пути до Эдораса были относительно спокойными, не считая лицезрения расползающейся из Мордора тьмы, при том, что сама тёмная страна была в двух тысячах миль от Рохана. На утро четвёртого дня теперь уже секстет добрался до Эдораса, столицы Рохана. Разумеется, это был не Нью-Йорк, но с момента последнего посещения Макалаурэ город в размерах сильно не вырос и был похож скорее на деревню.       — Да уж. На кладбище и то веселее, — мрачно и с некой печальной иронией заметил Гимли, и Маглор был с ним согласен. Эдорас был охвачен не то трауром, не то смертельной скукой. Да и оторвавшийся из-за ветра флаг добавлял всей картине своеобразной апокалиптичности.       Спешившись возле Медусельда, дворца роханского короля Теодена шестёрка пошла ко входу. Двери распахнулись, и на пороге дворца показался начальник охраны со стражей.       — Я не могу допустить вас к Теодену с оружием, Гэндальф Серый, — заявил он, ещё не зная о повышении мага до статуса главы ордена Истари. — Это приказ Гримы Гнилоуста.       — Судя по имени, его здесь уважают, — саркастично заметила Тауриэль, снимая колчан со стрелами со спины и отдавая лук. Остальные так же начали разоружаться.       — Ваш посох, — потребовал стражник, на что Гэндальф наклонил голову и принялся наиграно прибедняться:       — Неужели вы и палку у старика отнимите? Начальник стражи не стал спорить и пропустил прибывших во дворец. Гэндальф едва заметно подмигнул Арагорну, но Маглор это так же заметил и решил, что дурно влияет на мага. В мысли эльфа закрались опасения на счёт того, что под его влиянием Гэндальф однажды начнёт разговаривать сленгом типичной американской золотой молодёжи конца девяностых, заставив тем самым Маглора сгореть со стыда.       Внутри дворца на троне обнаружился Теоден, который словно ссохся, весь побелел и грозился в любую секунду рассыпаться в прах. Рядом с ним сидел довольно отталкивающего вида человек с сальными чёрными волосами и бледным лицом, смутно напоминающим Маглору одновременно Чарльза Ли Рэя из «Детской игры» и Алфрида из Эсгарота, и что-то нашёптывал больному Теодену. Скорее всего, ничего хорошего он ему не сказал.       — Неучтиво нынче встречают гостей в Эдорасе, владыка Теоден, — сказал Гэндальф. Макалаурэ и Леголас оглядывались по сторонам и увидели, как их окружает толпа каких-то немытых маргиналов, судя по всему, дунландцев.       — Гоните его, — нашёптывал Грима Теодену.       — С чего мне быть учтивым с тобой, Гэндальф Горевестник, — прокряхтел король, не соображая, о чём говорит.       — Йошкин свет, — протянул Маглор, увидев, в каком состоянии находится Теоден. — Да он даже пописать не сможет, не забрызгавшись.       — Надо бы нам поспешить, а то наделал Саруман здесь дел, — оказалась солидарна с ним Тауриэль.       — Справедливый вопрос с вашей стороны, господин, — просипел Грима и, встав, направился к Гэндальфу. — Лихо за собой носит этот бродячий колдун, где бы он не скитался. Латспелл нарекаю тебя, вестник зла, вестник горя.       — Опа! — не выдержал Макалаурэ такой наглости. — Это что за домовой? Мы что, в музее палеонтологии?       — Я не понял… — хотел было проехаться по эльфу Грима, но оказался перебит Маглором:       — Ты не понял? Я тоже не понял. Ты что, бессмертный? Или из-за того, что твои дружки-пирожки тут шастают, смелый такой?       — Да кто ты такой, чтобы разговаривать так с советником короля Рохана?! — закипел Гнилоуст, но тут же пожалел об этом, ибо эльф резко схватил его за шею и подняв его над полом, прошипел:       — Я твой самый страшный ночной кошмар! Приспешники Гримы набросились на прибывшую шестёрку, но тут же получили отпор. Одному из таких, что попытался прорваться к Маглору, но тут же получил круговой удар ногой в лицо от Тауриэль. Макалаурэ же швырнул Гриму прямо на пол, где ему не дал встать и сбежать Гимли.       — Теоден, сын Тенгеля. Долго прозябал ты в забвении, — обратился Гэндальф к роханскому королю.       — Я бы сказал, что до сих пор прозябает, — произнёс Гимли, прижав Гриму ногой к полу.       — Внимай мне. Я разрушаю все чары, — Гэндальф подошёл к Теодену довольно близко и начал сеанс экзорцизма. На это Теоден лишь рвано и хрипло рассмеялся, прокряхтев:       — У тебя здесь нет власти, Гэндальф Серый. На это маг лишь сбросил плащ, показывая, что он уже вовсе не Серый и магией принялся вытравливать Сарумана из разума Теодена.       — Я изгоню тебя, Саруман, как яд изгоняют из раны, — давил Гэндальф, не давая Теодену встать.       — Изыду я — умрёт Теоден, — говорил Саруман через короля.       — Ты не смог убить меня. Значит, не сможешь убить и его, — усилил напор Гэндальф. Со стороны комнат прибежала девушка, как понял Маглор, близкая родственница короля, и бросилась было к Теодену, но Арагорн её остановил, отшвырнув от себя одного из приспешников Гримы, которого позже нокаутировал Леголас.       — Рохан мой! — сопротивлялся Саруман.       — Изыди! — Гэндальф ещё сильнее вдавил Теодена в трон. Саруман сопротивлялся, но бесполезно. Теоден попытался вскочить, но Гэндальф опрокинул его обратно на трон, наконец, выбив тлетворное влияние Сарумана из его мозга. Глаза Теодена начали проясняться, волосы стали более пышными, а кожа приобрела естественный оттенок. Арагорн отпустил девушку, и она помогла Теодену встать.       — Я узнаю твоё лицо. Эовин, — уже более сильным и мощным голосом произнёс он. — Чёрным сном спал мой разум.       — Твои руки быстрее нальются былой силой, если возьмутся за свой меч, — сказал Гэндальф, и Теодену принесли его оружие. Король вытащил меч из ножен и взглянул на него так, словно давно его не видел. Его взгляд тут же перекинулся на Гриму, которого за шкирку держал Гимли. Глаза Теодена налились яростью. Гриму подхватила королевская стража и грубо вышвырнула его из дворца.       — Я лишь верно служил тебе, государь, — попытался как-то подлизаться к звереющему Теодену Грима, понимая, что разгневанный король его сейчас просто убьёт.       — Твоими стараниями мне бы уже давно ползать на четвереньках, как зверю, — гневался Теоден, угрожающе нависая над Гримой, который ползал у него в ногах. Это зрелище вызвало у Маглора отвращение, напомнив ему сцену из пушкинской «Капитанской дочки», когда Швабрин, тоже бывший высокородным человеком, ползал в ногах у Пугачёва, который даже читать не умел. Теоден, бесспорно, не был Пугачёвым, но ситуация была очень похожа.       — Не гони меня! — умолял Грима, но король даже не думал об этом. Теоден жаждал расправы за подлый обман и занёс меч над Гримой, но его остановил Арагорн:       — Нет, государь. Не стоит. Отпусти его. Довольно крови пролито его стараниями. Дунадан великодушно протянул руку Гриме, чтобы помочь встать, но Гнилоуст лишь харкнул Арагорну в ладонь и, грубо растолкав собравшихся роханцев, удалился.       — Может, не стоило его останавливать, — предположил Макалаурэ, подойдя к дунадану.       — Ты же сам сказал, что силён не тот, кто смог отнять чью-то жизнь, а тот, кто смог её сохранить, — процитировал Арагорн эльфа.       — Да, говорил. Но я переживаю, как бы нам такое великодушие свинью в постель не подкинуло. Теоден был рабом Иуды, — сказал Маглор, сомневаясь в целесообразности сохранения Гриме жизни.       — Да здравствует король Теоден! — огласил, как узнал Макалаурэ, Гамлинг, капитан королевской стражи. На призыв все собравшиеся у дворцовой площади поклонились королю.       — Где Теодред? Где мой сын? — вдруг вспомнил Теоден, обернувшись к Эовин. Девушка печально опустила глаза и покачала головой. Теоден всё понял. Очень сильная печаль охватила роханского короля, но ничего уже нельзя было поделать. Оставалось только по-королевски похоронить павшего королевича.