Как Ивану-царевичу невесту искали

      На стоянку я возвращалась не одна, а в компании Владимира. Ему хотелось хоть одним глазком, но взглянуть на Ирину Премудрую. И я его понимала, всё же он только ради неё и приехал. Была и другая, куда более весомая причина.       Словеса ласковые.       Никто и никогда передо мной их не расточал, а Владимир вот сказывал. Причём не одно, не два, а много. Хвалил за силушку чародейскую, за то, как ловко отшивала царевичей и за то, что не отказала в час нужды великой Ивану-царевичу.       За дело, стало быть хвалил, за дело!       Не то, что Кий, из которого доброго слова клещами не вытянешь, а если и вытянешь, то потом сам рад не будешь…       Когда мы, наконец, пришли на место, то я обнаружила там не только Кия с Иваном-царевичем, но и Ирину. Она сидела на брёвнышке рядом с Кием.       Я бы то стерпела, если бы… если бы голова царевны не покоилась на его плече. Заскрежетав зубами с досады, я вцепилась в руку ничего не разумеющего Владимира и нарочито громко произнесла:       — Чую, не рады нам здесь. Народ здесь милуется и голубится. Лишние мы явно.       Кий при моих словах встрепенулся и резко поднялся. Ирина, не удержав равновесие, покатилась с бревна. Иван-царевич бросился было её поднимать, но она замахала на него руками и велела не приближаться. Мол, она, хоть и царевна, но встать сама вполне может.       Владимир поглядел-поглядел на царевну и выдал:       — Знаешь, Яша, я начинаю понимать, что зря сюда приехал.       — Почему? — удивилась я. — На лицо она хороша, нрав неплохой. Отличная жена будет… кому-нибудь.       — Только не мне, — отрезал Владимир и повернулся к Кию, всё ещё продолжавшему стоять столбом. — Познакомишь нас?       — Это можно, — согласилась я. — Владимир, это Кий. Кий, это Владимир. Владимир у нас царевич. Кий же сын Кощея.       — Кощея?! — взвилась Ирина. — То есть он… Он — кузен мой?       — Вроде того, — я даже не соизволила к ней повернуться.       — Интересно, — Владимир по-новому взглянул на Кия. — Об отце твоём я наслышан. Сказывают, что он могучий воин и великий чародей. А вот что ты собой представляешь, мне неведомо. Как насчёт прояснить сей вопрос?       — Будь по-твоему, — ответил ровным тоном Кий, вынимая из ножен меч.       — Стойте! Стойте! — между ними вклинилась Ирина. — Незачем мечами размахивать! Можно ведь иначе спор ваш разрешить. Как-нибудь.       — Скажи нам, как и мы подумаем над этим. Яша, будь добра, отойди в сторону, — велел мне Владимир.       Я послушно опустилась на ближайший пенёк и вынула из кармана кулёк с семечками.       Ох, и потеха сейчас будет!..       Иван-царевич, покинутый Ириной, сел рядом и, запустив руку в мой кулёк, изрёк:       — Как думаешь, кто победу одержит?       — Без понятия, — я принялась лузгать семечки. — Будь на месте Владимира иной царевич, я бы сказала, что Кий. Но Владимир тайные слова знает, волю чужую подчинять умеет. Непростой царевич, в общем.       — А-а, — Иван-царевич сделал умное лицо. — Тогда всё ясно.       — Ничего не ясно! — топнула ножкой Ирина Прекрасная, по-прежнему стоявшая меж двумя молодцами. — Если вам так хочется узнать, кто же сильнее, на словах посостязайтесь, загадки мудрёные друг дружке позагадывайте.       — Глупая ты, — заметила я. — Кий у нас, хоть и обучен грамоте, но прежде всего воин. А для воина нет большей радости, чем железкой помахать да головушку вражескую с плеч снять.       — Нет! — Ирина аж побледнела от моих слов. — Никакой крови! Никаких убийств! Я же… я же не переживу, если Кия не станет. Он — моё всё! Люблю я его. Вот!       Подле меня застонал Иван-царевич. Не ожидал, болезный, такого поворота. Думал, что как пройдёт все три испытания, так Ирина под венец с ним и пойдёт.       Слеп был он.       Будто не видел, что царевна смотрит лишь на Кия и с ним одним жизнь свою связать хочет. Жалко стало мне молодца доброго, обиженного незаслуженно и оттого похлопала я его по плечу сочувственно.       Мол, всё проходит, и это пройдёт.       Только Иван-царевич не видел уже ничего, не слышал и не чувствовал. С головой в горе своё ушёл.       — Не люблю я тебя, — равнодушный голос Кия разрушил воцарившуюся тишину. — И никогда не полюблю, уж прости.       — Ч-что?.. — Ирина не могла поверить своим ушам. — Н-не любишь? Как это?       — Очень просто, — Кий указал острием меча в мою сторону. — Её я люблю. А для тебя в моём сердце места нет.       Я ажно поперхнулась от изумления. Иван-царевич тоже ненадолго вынырнул из дум глубоких и, буркнув: «Везёт же!», вновь принялся пестовать своё горе.       Царевна Ирина же как-то странно всхлипнула и, закрыв глаза руками, умчалась по направлению к терему.       «Поделом тебе», злорадно подумала я, отправляя в рот ещё горсть семечек. «Царевича нашего обидела? Обидела. Теперь вот на своей шкуре прочувствуй, каково это, когда тебя отвергают».       — Неплохо придумано, — Владимир, вынужденный наблюдать всю эту сцену, тоже достал из ножен меч. — Вот только зачем Яшей прикрываться было? Мог ведь назвать любое другое имя. Итог был бы тем же.       — А кто сказал, что я ею прикрываюсь? — возразил Кий. — Сказал, что на уме было. Ирина сама виновата, не умеет отступиться вовремя.       — Ты прав, полагаю, — с неохотой признал Владимир. — Ну что, начнём бой?       — Дудки, — я скороговоркой пробормотала под нос заклинание и сорвавшаяся с небес молния ударила точнёхонько меж парнями. — Баба-Яга против! Вернее, её дочка, но это сейчас неважно. В одном Ирина права: свои разногласия лучше иначе решать. За игрой в фигурки заморские, например.       — Шахматы, — поправил меня Владимир.       — Они самые, — не стала спорить я.       — Я как раз походной набор захватил, — припомнил Кий. — Хм. Может, и впрямь так будет лучше? Ум для воина не менее важен, чем его меч.       — Давай, — поддержал его Владимир. — Давненько я шахмат в руках не держал. Тем интереснее играть будет!       — Молодцы, молодцы, — одобрила их решение я. — Правильный выбор сделали.

***

      Одна победа, одно поражение и одна ничья. Таков был итог шахматных поединков Кия с Владимиром. В чём именно проявлялось то, другое или третье я не знала и могла судить лишь по словам оброненным.       Кий как-то пробовал обучить меня всей этой премудрости, но быстро отступился. Названия странных фигурок никак не хотели держаться в моей голове и тотчас выветриваясь.       То ли дело вершки, корешки и прочие дары лесные!       Вот где всё просто и голову особо ломать не надо. Наконец, шахматный поединок завершился, и Кий с Владимиром пожали друг другу руки. Оба сильны, получается.       — Что с царевной делать планируешь? — спросил Кий.       — Ничего, — Владимир пожал плечами. — Она мне и раньше не особо люба была, а теперь, когда я знаю, что её сердце занято — и подавно. Отправлюсь в своё царство, доложу обо всём батюшке. А вы чем займётесь?       — По домам разъедемся, — уверенно заявил Кий. — Нам здесь тоже боле нечего делать. Обвела нас вокруг пальца царевна хитрая. Задачки выполнять заставила, а награды-то и не выдала.       — Ты — осёл, — вздохнула я. — Была награда. И предназначалась она тебе.       — Ей было известно о том, что я не царевич, — напомнил мне Кий. — Равно как и то, что я — соратник царевичев. Как-то нехорошо раздор меж товарищами сеять, не находишь?       — Недостойна она своего прозвища, — подытожил Владимир. — Скажи-ка, Яша, а ты и впрямь Бабы Яги дочка?       — Истинно так, — кивнула я. — Только про отца не спрашивай, то мне самой неведомо.       — Понятно. Что ж, тогда жди меня в гости. Будем вместе чаевать, грибы собирать и заклинания мудрёные изучать. А теперь — прощайте!       Владимир отвесил нам поклон и исчез в лесной глуши. Что было странно, ведь царевичи останавливались в тереме, у царя-батюшки. Но как следует поразмыслить над этой странностью мне не дал Кий.       — Ох, и не по нраву он мне, — процедил сын Кощеев, сверкая глазищами.       — Почему это? — удивилась я. — Хороший малый. Слов ласковых мне наговорил, заклинаниям разным научить обещал.       — Это-то меня и беспокоит, — пояснил Кий.       — А… Так ты меня ревнуешь? — усмехнулась я. — Ревнуй, ревнуй. Тебе полезно. Опосля того как на тебя эта противная царевна вешалась и в жёны напрашивалась в особенности.       — Довольно, — жалобно протянул Иван-царевич. — Не хочу больше ничего слышать. Ни о царевне, ни о Кие, ни об их отношениях.       — Тогда чего хочешь? — заинтересовалась я.       — Домой хочу, — выдохнул несчастный. — К тяте.       — Он же тебе, вроде, сказал без невесты не возвращаться? — припомнил Кий.       — Так-то оно так. Но не вышло у меня! — горько произнёс царевич. — Не выставит же он меня из дому лишь из-за одной оплошности? А там наберусь сил, выкину из головы Ирину клятую и вновь отправлюсь на поиски суженой. С вами или без вас.       — Надо же! — восхитилась я. — А ты вырос в моих глазах. Поздравляю. Но лучше всё-таки с нами. За то время, пока ты отдыхать будешь, мы с Кием ума-разума поднаберёмся и разыщем тебе царевну подходящую. Однако помни: на сей раз тебе придётся полагаться на себя, а не нас. Мы-то тоже рядом будем и не откажем в мудром совете, но прежде всего ты должен полагаться на себя. Не то выйдет как сейчас: Кий мёд расточал, оттого его и полюбили.       При моих последних словах Иван-царевич поморщился, словно от зубной боли, но ничего не произнёс, а только ещё пуще засобирался в путь-дорогу.       Ровной и гладкой она выдастся или кочковатой да ухабистой? Сдаётся мне, что второе. Но, какой бы она ни была, мы не отступимся.       Домой-то возвращаться всё равно надобно!