Обрывки чужих легенд

«Кто прядет лен, кто прядет шерсть, Кто прядет страсть, а кто прядет месть, А я спряду твою смерть…» ©Мельница — Прялка

      «Если ты умрешь, мне останется лишь уйти следом…»       Вода расходилась кругами, стоило двинуться, и снова превращалась в безмятежную стеклянную гладь, отражающую искаженное небо с тусклыми по предутренним сумеркам звездами. Но даже в извращенной картине мира был лишний пазл — Гэрлиндвэн Арана, бездумно и мрачно разглядывающая собственное отражение, бледное и нервно подрагивающее, как и она сама.       «Тебя будут звать Ветер. VEN. И все преклонятся перед твоей стихией… »       Вода слаба. Она впускает в себя ветки, камни и грязь, она все терпит и уносит прочь. Но порой не видно дна, значит, сделай шаг и ухнешь в бездну. А там круги разойдутся волнами и не останется следа, что ты хоть когда-нибудь жил.       Ветер сильнее. Он мягок с одними и наотмашь бьет в лицо другим. Он прямолинеен. Он легок. Он жив и изменчив.       Кто из них Линдвэн?       Она опускается лопатками на каменистое дно. Задыхается и захлебывается, но терпит. И все, что видит перед собой — поднявшийся ил, паутинку волос и встающее над горами солнце.             DINOK KOS DREM.       В чем еще может быть покой, если не в смерти?..       «Ты станешь моей новой Первой Жрицей…»       Кровь шумит в ушах. Отдается болью каждый удар сердца. Темнеет перед глазами.       Барабаны Мании подхватывают предсмертный марш, но выталкивают из-под толщи воды вверх визгливые ноты Деменции. Гэрлиндвэн рассыпается в кашле, стирает выступившие слезы и встречается взглядом с Накрином. Мертвый жрец молчит, но внимательно следит за ней, ожидая хотя бы единого неверного жеста, чтобы наброситься. Или чтобы кинуться к хозяину.       Ни то, ни другое Гэрлиндвэн не устраивает. От Накрина у нее мурашки идут по коже. К первенцу Бормаха она слишком привязана.       «Ты не обязана…»       Она знает, что нет. Но не может переступить через саму себя. Чего хочет Алдуин, того хочет и она.       Кожистые крылья разрезают воздух, спину обдает жаром драконьего дыхания. И Накрин исчезает, словно растворившись.       Одавинг молчит, как жрец до него, но Гэрлиндвэн и без слов способна распознать, что именно ждет от нее Крылатый Охотник.       — Ты понял все верно, — отзывается на невысказанный вопрос. — Я не могла не согласиться.       — Что дальше?       Дальше снова трудно дышать. Снова бьет по ушам музыка Мании и Деменции. И хочется снова уйти с головой под ломкий и звонкий хрусталь ледяных горных вод.       Колесо, треснувшее, с выломанными спицами, гонит Аурбис вперед. Время выбеливает перекрашенные магией в жаркую бронзу пряди, возвращает в паутину волос свет Секунды и Массера.       «Если ты умрешь, мне останется лишь уйти следом…»       — Отвези меня домой. Я должна попрощаться.       Дракон клонит голову к земле. Он знает, что творится в голове Гэрлиндвэн, но он не смертный, чтобы хоть как-то ей помочь…