POV: Фелиции Харди.
Неделю спустя:
Я, не в силах сдерживаться, начинаю плакать, когда выхожу из пустого коридора университета. Бегу через парковку, сворачивая на задний двор. Слёзы мерзкими холодными дорожками скатываются по моему лицу, в груди нещадно жжёт, плач становится всё громче, когда я приближаюсь к любимой скамейке на улице. Мои ноги резко останавливаются, когда я вижу мужскую фигуру, уже сидящую там в одиночестве. Слёзы непроизвольно катятся всё чаще от безысходности, дышать становится всё сложнее, я готова закричать от боли, когда какое-то безжалостное создание прокручивает фразу Директрисы: «Мне жаль, но ваша мать попала в автокатастрофу». Мои руки слегка потрясывает от желания покурить в такой момент, поэтому я тихо выругавшись, делаю очень трудный глубокий вдох-выдох, вытираю слёзы со своего лица, уничтожая хайлайтер и румяна. Указательными пальцами потираю нижние веки от отпечатавшейся туши, дежурно улыбаюсь, чтобы избавиться от этого выражения лица, и делаю первый шаг к скамейке. Почему именно он, именно сейчас? Тихо сажусь на ту же скамейку рядом с ним и подтягиваю к себе ноги, закинув бежевые кеды на её край. Достаю вишнёвые сигареты из кармана джинс и немного дрожу от холода сегодняшнего дня. Нужно было зайти за курткой. Пытаюсь нащупать зажигалку и ругаю себя за эту оплошность ещё раз, потому что я оставила её там. Верчу сигарету между пальцев и кусаю внутреннюю сторону щеки. Перед моим лицом оказывается огонь от черной сигареты под козырьком мужских рук, и я мечусь между желанием покурить и гордостью. — Ну же, Харди. Моя сигарета сейчас истлеет на ветру, — раздражённо говорит Питер. Я, подавляя возмущенное замечание и гордость, всё же прикуриваю. Тяжёлый дым согревает мой рот и горло изнутри, переходя к груди и лёгким. Я поднимаю голову к Паркеру, который сейчас, видимо, тоже прогуливает какой-то урок. На нём полное безразличие, чёрный бомбер оверсайз, чёрная футболка и такие же спортивные штаны. За всё это время, кажется, он ни разу не посмотрел на меня, даже когда протягивал мне сигарету. Впрочем, меня абсолютно не волнует ни этот факт, ни его выражение лица. Мы молча курим уже вторую сигарету, как вдруг Питер, всё также смотря лишь вперед, разрушает эту совсем неуютную тишину. — У тебя что-то случилось? — С чего ты взял? — Увидел. — Ты даже не смотрел на меня. — Я видел, как тряслись твои руки, — равнодушно отвечает Паркер, пожимая плечами. Я перевожу глаза на свои пальцы и замечаю мелкий тремор. Продолжаю молчать, не желая отвечать, но Питер решает увеличить мою свежую рану, буквально прокрутив в ней нож на триста шестьдесят градусов. — Семейные неприятности? — безразлично кинул он, стряхивая пепел, что успел упасть на его чёрные штаны. Одна фраза, заставляющая прокручивать все ссоры с мамой за последние пару дней, заставляет мой взгляд застыть на его лице. — Пошёл. Ты. Питер. Паркер. — прошипела я прямо ему в лицо, сдерживая слезы, что вот-вот уже готовы были ручьями скатываться по моим щекам. Сорвавшись с места на дорогу, я успеваю выкинуть окурок в ближайшую лужу и направиться.. Куда угодно, только бы не оставаться рядом с ним.POV: Питер Паркер.
Мудак, — единственное слово, описывающее мое поведение за последнюю неделю по отношению к Фелиции или Кошке… — Как вам удобней её называть. Для меня эта девчонка всегда будет занозой, которая появляется неожиданно и в самый неподходящий момент. Это тот самый типаж девушек, который заставляет твой мозг сходить с ума от непредсказуемости действий и слов. Черт, какого хрена, я опять о ней думаю? И так каждый раз мое подсознание неосознанно вырисовывает её очертания лица, голоса или тела. На парах, перед сном и даже, мать твою, на патрулировании города. Я мягко сказать заебался одергивать себя, как только малейшая мысль о ней всплывает в черепной коробке, и каждый раз это происходит всё чаще и чаще. Встав спустя час с этой проклятой скамейки, я направился домой. Чтобы отвлечься от своих мыслей, я начал считать лужи, что попадались мне по дороге. Досчитав до тридцать четвёртой, я остановился у пожарной лестницы, что вела прямо ко мне в комнату. Поднявшись до своего этажа и завалившись в комнату в грязных кроссовках, я наконец-то осознал всю свою оплошность. Черт, Питер, ты же слышал разговор директора и Харди, какого хрена ты спросил про семью. Но я хотел, чтобы она мне выговорилась… С какой стати ты подумал, что она будет что-то говорить человеку, который при любой удобной возможности кинет ей колкость в лицо. Блять, Паркер, ты полный придурок.