POV Фелиция Харди.
Приоткрыв глаза, я вижу на часах одиннадцать утра. Я всё так же зажата в сильных руках Паркера, который еле слышно посапывает. Взяв руки Питера, я медленно скидываю их со своей талии, чтобы не разбудить его, и выхожу из комнаты. Голова ватная, в ушах звенит. Срочно воды. Опустошив целый графин с жидкостью, я замечаю пустые бутылки из-под вина у мусорного пакета, который забит упаковками из-под пиццы. Мы пили? Пройдясь чуть дальше, я захожу в ванную комнату и замираю. В отражении зеркала на меня смотрит девушка, у которой по всей шее кровавые засосы и укусы на предплечьях. Что за…? Подойдя поближе к зеркалу, я разглядываю засосы, невесомо пробегая по ним пальцами, и чувствую, как они болят. Укусы покрылись фиолетовыми пятнами, которые немного припухли. В глазах полопались капилляры, а на ногах несколько синяков размером с чью-то ладонь. — ТВОЮ МАТЬ, ПИТЕР ПАРКЕР!!! ЧТО ЭТО ЗА НАХРЕН ТАКОЕ?!?! — Вбегаю я с криками в комнату, забывая, что полностью обнажена. Паркер лежит ко мне лицом, и на его лице расплывется секундная ухмылка, которая каждый раз доводит меня до бешенства. Он, ничего не отвечая, продолжает смотреть на меня своим отстранённым взглядом. — Паркер? Так ты ответишь, или нет?! Но он продолжал тянуть паузу, испытующе сверля моё лицо. — Паркер, открой рот и подними руки перед собой. — Зачем? — Питер сдвинул брови к переносице. Наконец-то хоть какая-то часть его лица пришла в движение. — Я решила, у тебя случился инсульт, — кинула я, — твое лицо слишком долго не меняет эмоцию, застыв на одной. — Пытаешься шутить? — Юноша привстал и подпёр голову подушкой. — Пытаюсь заставить тебя ответить на мой вопрос, — начала в ответ сверлить взглядом я. — Что тебе непонятно? — подняв глаза к потолку, спросил он. — Мне непонятно только одно…КАКОГО ХРЕНА, Я ВЫГЛЯЖУ, БУДТО МЕНЯ ИЗНАСИЛОВАЛО СЕМЬ ЧЕЛОВЕК?! — крикнула я, подойдя к нему ближе. — Что, сука, вчера произошло? — встав напротив него, я начала сверлить его взглядом. — А ты не помнишь, принцесса ? — опустив голову и переставая смотреть в потолок, ответил он, смотря мне на шею. — Нет, не помню, милый, расскажи мне эту увлекательную историю. — Я скажу только одно предложение, и тогда ты вспомнишь. Если застесняешься, можешь просто кивнуть, хорошо? — проговорил он с хрипотой после сна. — Черт, Паркер, прекрати играть в эти игры и объясни всё нормально. — Поцелуй меня, как в последний раз… — прошептал Питер, и я замерла.12 часов ранее
Чувствую, как глаза начинают пульсировать от нехватки жидкости, которая лилась несколько часов безостановочно. Паркер куда-то ненадолго пропал и вернулся с бутылками вина и коробками с пиццей. Было полное ощущение, будто он живет тут не один год. Он знал, где найти бокалы, где лежит посуда и куда можно выкинуть мусор. Его взгляд нашел мою фигуру. Он присел ко мне на кровать. В руках у него была моя черная футболка и серые домашние шорты. Он медленно стянул с меня одеяло, которым я была укрыта, и взялся за кольцо на моем костюме раздевая меня. Его взор был направлен в мои глаза. Не выше, не ниже. Он аккуратно сложил мой костюм и отложил его на ближайший стул. Повернувшись ко мне, он взял своими длинными пальцами мою футболку и вывернул её. Я приподнялась на кровати, чтобы ему было удобней меня одеть, но даже не успела заметить, что наши лица тогда находились уже в миллиметрах друг от друга. Я услышала, как он сглотнул, и почувствовала теплое дыхание, опалившее мои искусанные губы. Он вдел мои руки в рукава футболки и невесомо дотронулся до моей шеи. Моё тело моментально отреагировало мурашками. Он замер. Наши взгляды пересеклись. Секунда, и его руки на моём затылке, а он сам утягивает меня в страстный поцелуй. Этот поцелуй можно было описать, как боль, злость и ненависть, которая сочилась из него. Его хватка на моих волосах усилилась, и он опрокинул мою голову, припадая к шее. Я чувствовала, как он прокусывает мою кожу до крови, оставляя отметины, но сразу же слизывает, будто извиняясь за причинённую боль. Я чувствовала, что падаю в неизбежную пропасть, в которой я, в конечном итоге, разобьюсь и разлечусь на мелкие осколки, состоящие из боли и страданий, причиненной им. Паркер с треском разорвал футболку, которую только что одел своими же руками на меня, и пробежался пальцами по моему разгоряченному телу. Его правая рука схватила меня за шею и начала перекрывать кислород, а левая припала к самой чувствительной части моего тела. Его хват был сильным, что казалось он вот-вот свернет мне шею. Его зубы прошлись по моей груди, оставляя кровавые отметины. Такими образом, Питер давал понять, что никто, кроме него, не смеет прикасаться ко мне. Никто даже не смеет смотреть в мою сторону. Паркер рывком подтянул меня к себе и прошипел: — Фелиция, посмотри на меня, — ухмылка исчезла. В его глазах нет ни капли веселья. Только дикое желание и грубое чувство собственности. — Мужчина когда-нибудь целовал тебя туда? Да или нет? Я качаю головой. — Нет. Его веки опускаются, и он рычит. — Чертовски жаль. Моя голова откидывается назад. Пальцы цепляются за одеяло в поисках чего-нибудь, за что можно зацепиться. Голосовые связки раскрываются, и крик вырывается из глубины моей груди. Его рот на самой чувствительной точке. Его язык. Облизывает. Скользит между губ. Исследует. Дегустирует. Пожирает. Он двигается подо мной. Поднимает одну мою ногу, чтобы опустить себе на плечо. Раскрывает меня. Дает себе полный доступ ко всему. Я стону так громко, что это заглушает грохот в ушах. Что бы он ни делал с клитором, я превращаюсь в бесстыдную, возбуждённую, сумасшедшую маньячку, которая эгоистично хочет больше этого «круг языком — посасывание — поцелуй — повтор». Нащупываю его голову. Пальцами перебираю волосы. Крепко удерживаю его. Там, где он сейчас. Громко умоляю: — Да. Так. Вот так. Он стонет. Я дрожу. Колени почти подгибаются. Его хватка усиливается. Сжалься. Этот мужчина между моих ног. Заставляет меня чувствовать то, чего я никогда не испытывала. Целует там, где меня никогда не целовали. Никаких ограничений. Никаких подразниваний. Сосёт и лижет, поднимая меня всё выше, выше и выше. Я и представить себе не могла, что это может быть так хорошо. Никогда не знала, чего была лишена. Но даже если бы у меня имелся опыт в этом типе поцелуев, сомневаюсь, что любой мужчина, кроме Питера Паркера, знал бы, как прикасаться ко мне так, как это делает он. Как дать именно то, что мне нужно. Как взять то, чего он хочет, потому что он знает, что я тоже этого хочу. Можно представлять это красивым и называть это красивым, но есть только один верный способ описать оргазм. Безрассудное. Охрененное. Освобождение. Что я и делаю. Я не сдерживаюсь. Не могу. Это физически невозможно. Но даже будь это так, я бы этого не сделала. Потому что Паркер не только ожидает, что я отдамся ему вся, но этот юноша, чёрт побери, заслуживает этого. Он заслужил право знать, что со мной делает. Что творит. Как увел меня от всего, что я знаю, далеко от того места, где я нахожусь, и где когда-либо находилась, и перенес туда, где единственное, что имеет значение, — это его рот. Который вылизывает меня всю без остатка. Избавлю вас от подробностей моих криков, дрожи и пульсирующих волн изысканного удовольствия и просто скажу: я улетаю. Улетаю высоко к звездам, где есть только одно удовольствие и закатанные глаза. Он прокладывает поцелуями путь вверх по моему телу. Ладони скользят по моей спине. Я дрожу. Мурашки покрывают тело. Не от холода, а от последствий того, что я только что испытала. Я всё ещё пытаюсь оправиться от лучшего оргазма в своей жизни. И его прикосновения к моему сверхчувствительному телу не помогают спуститься с вершины кайфа: они заставляют меня хотеть большего. Меня приподнимают. Мои ноги обвиваются вокруг его талии. Пальцы всё ещё в его волосах. А он поддерживает меня за бедра. Губы оставляют влажные следы на моей шее. Я ударяюсь спиной о диван. Большое теплое тело Паркера накрывает меня. — Я хотел трахнуть тебя на этом диване с того момента, как пришел к тебе ночью и нашел тебя на нём спящей после неудавшегося ограбления. Я задыхаюсь от его слов. — Твои прикосновения так же хороши, как и твой вкус. Я смотрю на него. Он наблюдает за мной. На коленях между моих бедер. Поглаживая его член через штаны, исследую его руками. Хм… что ж, это пока одно из самых приятных, что он мне говорил. И, честно сказать, от этого я немного стесняюсь. Прикусываю губу, чтобы скрыть улыбку, и отвожу взгляд. Его большой палец скользит по моему лону. Он слегка поглаживает клитор, затем погружает кончик большого пальца внутрь. Я хнычу, когда он выходит. И снова хнычу, когда он облизывает и прикусывает подушечку большого пальца. Он наклоняется и касается носом моего носа. Делаю вдох. Глубокий. Он ухмыляется. Затем целует. — Хочешь знать, какая ты на вкус для меня, Харди? — Его губы движутся вниз по моей шее, оставляя дорожку поцелуев на моем плече. — И? — Как самый сладкий вид греха. — Поцелуями он возвращается к шее.— Как самый запретный плод. — Покусывает мочку моего уха. Лижет ушную раковину. Затем рычит: — Как мой чертов криптонит. Меня обвиняли во многом. Быть чьим-то криптонитом не входило в их число. Я даже не уверена, хорошо ли это. Тем не менее, это что-то зажигает во мне. Я притягиваю его губы к себе. Крепко целую. Вдыхаю в себя свой грех. Вкушаю собственную страсть. Использую ту, недавно обнаруженную радиоактивную силу, которой обладаю, чтобы заставить его дать мне то, что я хочу. То есть его, голого. И внутри меня. Пальцами пытаюсь снять с него костюм. Он отталкивает мою руку и принимается за дело сам: скидывает его с себя. Кажется, мы оба внимательно изучали друг друга, не решаясь ни заговорить, ни разойтись в разные стороны подобру-поздорову. В затянувшемся молчании я с интересом отметила то, на что раньше ни разу не обращала внимания, когда видела Паркера: правильные черты лица, острые скулы, невозможно глубокие, карие глаза, даже когда они источали презрение или гнев; удивительного цвета каштановые волосы, спадающие на лоб, а на висках и затылке были коротко острижены, ещё больше подчёркивая идеальный овал его лица и изгиб шеи. Неужели Паркер был… красивым? — Эй… — хриплый голос Паркера вырывает меня из мыслей. На его лице отражается беспокойство. — Ты в порядке? – М-м-м? На его лице медленно расплывается улыбка. Он все понимает. Его голова слегка наклоняется, и он изучает меня со смесью надежды и неверия. — Ты девственница? — Ты серьезно только что спросил меня об этом? — Качаю головой, глядя на него. — Значит, нет? — Нет, не «нет». Я недоверчиво покачала головой. Таким был мой ответ. — Значит, да? — Питер, это очень личный вопрос. — Мы пересекли границу личного, когда ты, прижавшись своими бедрами, выкрикивала мое имя, кончая мне на лицо. Полагаю, для меня безопасно спросить, девственница ли ты. Справедливо. — Я не девственница. У меня был секс. Немного, но достаточно. — Тогда скажи мне, принцесса, чего ты хочешь? Паркер впился в меня глазами и ждал моего ответа. И на секунду я дала себе раствориться в этом мгновении, что разделено меня «до» и «после», мгновении либо огромного счастья, либо огромной ошибки. Вдох. Выдох. — Поцелуй меня, как в последний раз… И он поцеловал.Настоящее время
Медленный кивок. В ответ — хитрая ухмылка.