***
— Сила. Она вытекает из меня, как вода сквозь пальцы, — Локи безнадёжно уставился на пламя костра перед пещерой Хольды. Сиф вновь привычной тенью стояла за ним. Сюзерен разбудил её до света, и всё утро было занято подъёмом на гору в стране Вечной Ночи, сквозь тьму и метель. Дань уважения, которую Локи обычно оказывал ведьме — особенно, когда нуждался в её совете. Хольда помолчала, собираясь с мыслями, и ехидно, но с тенью сочувствия проскрипела: — Мальчик мой, а что ты хотел? Чтобы такую силу удержать, надо соблюдать аскезу! Оставив всё мирское! Особенно баб! — и с неудовольствием глянула на Сиф, ответившую ей таким же полным неудовольствия взглядом. — А ты гневаешься, излишествуешь, и даже потенциальный аватар богини войны у тебя живёт на положении подстилки! — и Хольда, не обращая внимания на гневный взгляд Сиф, сплюнула. — Женщину не отдам, — голос Локи был безучастен, но твёрд. — Тогда радуйся, что уходит твоя сила, а то на части разорвало бы! Вот за что мужиков в магии не люблю — такой талант, и такое разгильдяйство! Тьфу! — встала, и, уходя в пещеру, обернулась. — А напоследок скажу: если что хотел сделать, делай сейчас. Сила уйдёт. Ты не готов её удержать. Локи молча сидел у костра. Сиф тоже молчала, не смея его беспокоить. Спустя несколько минут принц обернулся к ней, и Сиф порадовалась, что угрюмость последнего времени сменилась живостью, лицо стало весёлым, глаза горели — очевидно, он примирился с неизбежным, его изворотливый ум принял данность: — Дорогая, отправимся-ка мы домой, у меня есть пара идей насчёт вложения силы, — движением руки открыл портал и пригласил Сиф проследовать в него. Весь день Локи пропадал непонятно где, но вечером Сиф была вызвана в его покои, и, недоумевая и побаиваясь, пошла на зов. Осунувшийся, но бодрый принц с порога сочувственно спросил: — Что, душенька, хуже нет, чем ждать какого-нибудь дерьма от такого, как я? Ждёшь ведь? — Сиф опустила глаза, соглашаясь. — Ну вот видишь, самое тяжёлое позади. Ты дождалась, я долго не тянул. Приглашаю тебя на экскурсию. В подвал. Можешь начинать бояться, наконец-то это будет не зря, — и издевательски кивнул, приглашая её спускаться.26. Продолжение гражданской кампании
15 августа 2020 г. в 17:49
Следующие несколько недель Сиф охотилась вместе со свитой Тора — по старой памяти. Это закончилось, когда принц изъявил желание принять участие в одном из выездов — и во время охоты, явно не получая удовольствия от неё, с неприятной внимательностью разглядывал других охотников. Сиф, поражённая, потом наедине спросила, не подозревает ли он, что кто-то из них является его соперником, на что получила ответ:
— Душенька, я верю, что ты никогда ни на кого из них не польстилась бы.
Но от ответа веяло неискренностью. Зная, что Локи неоднократно свою репутацию мутного непредсказуемого подонка оправдывал, Сиф посчитала себя предупреждённой, и, от греха подальше, на охоту ездить перестала. Но и с принцем не сблизилась. С тех пор, как сюзерен в определённом смысле позволил ей отдохнуть, она и отдыхала, поняв, насколько была, если так можно выразиться, заезжена. Хотелось побыть в этом безмятежном состоянии, вернувшись ко временам девственности — и какое-то странное удовольствие она получала от очевидных страданий Локи, тяжело переносившего отлучение от её тела, несмотря на занятость. Подготовка к свадьбе, утрясание политических и прочих, возникающих по ходу дела проблем требовали немало времени и внимания со стороны принца. Предполагалось, что невеста должна приплыть к середине осени, до начала штормов, и до этого времени оставалось ещё три с половиной месяца; свадьба же была назначена на традиционное весеннее равноденствие. Правящий дом Ванахейма предпочёл бы привезти принцессу ровно перед свадьбой, но приходилось принимать во внимание навигационные условия.
Пообещав не докучать грубо, забыть о себе сюзерен не давал, от слова «совсем»: сначала дарилось раритетное оружие; потом, похоже, отчаявшись, Локи начал слать вместе с ним бриллианты и изумруды. Сиф принимала подарки, благодарила — не лично, с посыльным. И избегала принца под любыми предлогами, встречаясь с ним только на официальных церемониях, и тогда, когда было не избежать встречи. С удовлетворением подмечая искусанные губы, мрачность и раздражительность, которые при ней давились, с наложницей принц был ласков и внимателен; но срывался на окружающих и пакостил, причём мелочно. Например, во время обеда в честь прибывшей ванахеймской делегации принц сквозь зубы, тихо и зло выговаривал распорядителю, что его стул скрипит, как тысяча мышей. Тор услышал и вмешался, заявив, что ничего не слышит. Локи смолчал, но пронзительный мышиный писк весь день сопровождал любое движение старшего брата, и был слышен каждому, имеющему уши. Если движений было несколько, мыши пищали в разных тональностях, хором. Окружающие тактично делали вид, что всё в порядке, но лица имели сложные. Локи в ответ на возмущение Тора с ясным взглядом отвечал:
— Я ничего не слышу, брат, — и пожимал плечами; только вмешательство Фригг пресекло мышиный концерт.
Когда Сиф принесли официально заверенную дарственную на поместье в окрестностях Асгарда, она задумалась. Никогда не имевшая ничего, что можно назвать своим — за исключением оружия и лошади, она не горевала об этом, но появление чего-то, что может стать домом, вызвало сложные чувства: радость и печальное подозрение, что её всё-таки хотят отправить подальше, чтобы не мешала. Решив, что, если она угадала, то лучше предвосхитить события, отправила сюзерену официальный запрос на отпуск. Локи заявился к ней на следующий день, помахивая этой бумагой:
— Дорогая, ты хочешь посмотреть на свой дом и угодья?
Сиф, опустив глаза, кивнула.
— Хм… ладно. Обычно, когда принц дарит фаворитке поместье, она просто радуется доходам с него, не спеша покидать двор… может, ещё чего хорошее подарят, куда торопиться умной женщине, — последнее принц произнёс очень тихо, под нос, а погромче спросил, — и на какой срок отпуск? Месяца хватит? — и наконец развернул свиток.
Вчитался и обомлел:
— Бессрочный?! — внимательно посмотрел на Сиф и всё понял. — Нет! Наложница принца — должность официальная, отставку я не принимаю; но отпуск дам. Месяц, и ни днём больше; а лучше вернись раньше. И прости меня, — Локи приблизился к Сиф, нежно взял за руку, но, почувствовав, как она тут же сжалась, отступил.
Отпуская Сиф, Локи был несколько в сердцах, но надеялся, что за месяц она соскучится и наконец перестанет оказывать тихое, но очень беспокоящее его сопротивление. Осыпая её подарками, он знал, что Сиф не корыстна — просто не мог придумать ничего другого, а дело, на его взгляд, пахло жареным, и надо было что-то предпринимать. Принц наивным не был, и хорошо понимал, в отличие от самой Сиф, действующей по наитию, что именно от некорыстных женщин можно ожидать исключительного дерьма в таких обстоятельствах.
Сиф странно чувствовала себя, начиная отчасти понимать двойственность Локи и его вкус к предательству. Она любила его; с точки зрения разума не считала его женитьбу чем-то ужасным, но с удивлением обнаружила в себе что-то, желавшее мести; возможно, даже подлой. Вчуже глубоко восхитилась, осознав, что принц лучше, чем она сама, понимал её в этом вопросе. Но понимание ничего не меняло; по крайней мере, в лучшую сторону. К внутренней боли добавлялось ещё и осознание себя негодяйкой — и тоска по Локи, и невозможность помириться.
Дареное поместье оказалось чудесным — но некорыстность имеет оборотную сторону: на внутреннюю злобу Сиф это не повлияло никак. Она спала, ела, тренировалась и жила, как трава под солнцем, не думая ни о прошлом, ни о будущем, и всё прислушивалась к внутренним ощущениям, не зная, чего ждать от самой себя. Возвращаясь, попала на разлив реки, и, решив, что торопиться некуда, потратила несколько дней на объезд.
Добравшись до дворца и поставив жеребца на конюшню, Сиф была удивлена, когда первый же встреченный конюх шарахнулся от неё, как от привидения, а потом сообщил, слегка сбиваясь, что «…их высочество немедля велели доложить о возвращении госпожи, сей же момент». Остановила конюха и пошла к Локи сама, отложив переодевание и отдых на потом.
Застала принца лежащим на кровати, в одежде и сапогах, и метающим кинжал в щит на стене. Судя по состоянию щита, он занимался этим не первый час. Воткнувшись, кинжал самостоятельно выдирался из волокнистой древесины и летел обратно, послушно укладываясь в подставленную руку.
— Сиф, голубушка, помнится, я говорил про «месяц» и про «лучше раньше». О «месяце и четырёх днях» речи не шло, — Локи, не меняя позы и даже не взглянув на неё, продолжал своё занятие.
Ненавидевшая оправдываться Сиф молчала. Локи тоже. Довольно долго только удары кинжала в щит разбивали повисшую паузу.
— Хорошо. Оправдываться мы не хотим, — голос принца был обманчиво мягок, но под этой мягкостью чувствовались нотки гнева, — но ты понимаешь, что если в качестве моей любовницы можешь позволять себе дуться и третировать меня, и я это прощу, то в качестве слуги и телохранителя ты проштрафилась и заслуживаешь наказания? Согласна с этим?
Сиф, сглотнув, молча кивнула.
— Хорошо. Я скучал по тебе. Рад тебя видеть, — принц наконец улыбнулся и с нежностью посмотрел на Сиф, — вижу, тебе надо отдохнуть с дороги. Ты можешь идти.
И добавил:
— Я подумаю над наказанием.
Сиф, удивившись, вскинула глаза — Локи, холодно улыбаясь, играл кинжалом, и тот бабочкой порхал у него между пальцами. Так и не сказав не слова, она поклонилась и вышла.