вести приличный образ жизни мешает айнанэ в крови © AnaMaria
Свинцовая морось дробью стучала по стеклу, но Локи с удовольствием оказался бы за окном, а не в матушкиной уютной гостиной. Та долго вытягивала душу, выспрашивая подробности насчёт здоровья да всяких дел незначащих, а думала — видно было — об одном: как он облажался. Наконец, не выдержала и спросила с надрывом: — Сын, ну как же так? Локи отлично понимал, о чём спрашивают. Дворец гудел потревоженным ульем, особенно всех радовало и впечатляло то, что младший принц, так много в последнее время ратовавший за нравственность и целомудрие, и травивший (пока в иносказательном смысле, но народ побаивался, что только пока) недостаточно нравственных, с его точки зрения, придворных, был застукан In flagranti, на месте преступления. Принц покосился на братца, сидевшего за столиком, накрытым на троих. Тот вид имел самый сочувственный, и от этого был ещё противней. И вздохнул: — Сил не было смотреть на пьяные рожи придворных. Я выпил. Перепутал двери. Фригг простонала: — Так что мешало уйти, когда понял, что обознался?! — Ну… меня там так хорошо встретили. Локи обезоруживающе развёл руками. Тор не выдержал и тихо хрюкнул. Фригг, было обессиленно прикрывшая усталые веки, вскинулась на старшего, но тот примирительно пробасил: — Что теперь, дело молодое, бывает… Королева прервала злым сухим шёпотом: — Член королевской семьи! Женатый! — Ну… это да, — Тор покаянно кивнул, как будто сам виноват был, и зажевал матушкино неудовольствие канапешечкой. Локи с досадой скосился: «Он когда защищает, так ещё хуже», а вслух кротко, с достойной печалью сказал: — Брат, ты слишком много ешь. Избыток пищи мешает тонкости ума. И пьёшь много. Был бы ты трезвее — проводил бы меня, как положено. Я не заблудился бы. Ты замок лучше знаешь. Тор буркнул: — Насчёт знания поспорил бы, — и, на вопрошающий взгляд матушки, нехотя: — Асу Грюнхильду с похмелья взбрело в голову на трофеи былых времён пялиться, и он видел, как один из женских портретов ожил, стал прекрасной дамой и понёсся в сторону трапезной так, как человек бы не смог. Утверждает, что ногами земли не касалась. Опасясь призрака, Грюнхильд спрятался, а потом пошёл к врачу, сочтя, что страдает от галлюцинаций, которые лечить надо. Я бы дураку болтать воспретил, да он уж успел разнести… Локи поморщился: — Плохо. — «Да, там дверь в виде портрета. Вот дура, говорил же в глазок посмотреть. Если сплетня разошлась, жаба Ульссон два и два сложить сможет». И повернулся на стуле, положил ноги на пуфик перед камином, в котором трещало пламя. Пожаловался: — Холодно. А что, мама, меня опять в какую-нибудь дыру ушлют? Искупать, так сказать… Что отец говорит? Или ты ему не жаловалась? Мать сухо поведала: — Жаловалась. Репутация царствующей семьи разорвана в клочья. Что мне было делать?! «Как будто в первый раз… было бы кого стесняться!» — нагнулся, печально дровишек в огонь подкинул. Выпрямился: — Мама, я весь внимание. Что сказал отец? Фригг, расстроенно потерев виски, в сердцах ответила: — Что-что… Мне бы ваши проблемы, сказал. Ушли его к чёрту на рога, сказал. Пусть, говорит, продышится, раз дома тесно стало. Тор опять взгоготнул и с надеждой спросил: — Может, космических пиратов гонять? — уж кто-кто, а он дома засиделся. И, к брату: — Вместе полетим, доброе дело сделаем! А то распоясались. Этой ночью вот «Сфина Цухэо» ограбили. Знавший сефардский Локи приподнял брови: — «Сфина Цухэо»? Они назвали торговый корабль «Торговый Корабль»? Тор, подумав, пожал плечами: — Ну ты же знаешь этих сефардов! Капиталами скинулись, корабль построили, а назвать каждый хотел своей фамилией, добавив «и сыновья». Переругались, небось, и по итогу ни вашим, ни нашим: «Торговый Корабль». И вот ты подумай, брат: разомнёмся, взбодримся и заодно репутацию подымем! И порядок наведём! А то развелось шушеры, не продохнуть, скоро Тортугу свою официально зарегистрируют и налоги с награбленного платить начнут! Локи задумался. Тортуга была известным пиратским промыслом планетоидом. «Ну налоги, предположим, они платят. Но не нам. И правда непорядок, есть, над чем поработать». Рассеянно спросил: — А везли-то много? — Да пёс его знает. Но всё застраховано было. Вой поднялся в основном из-за жеребца призового, которого шейху какому-то на Харам переправляли. Он его, вишь, на аукционе купил, а довезти ему не довезли, — Тор бессердечно взгоготнул, съел последнюю канапешку и благодарно взглянул на матушку: — Спасибо, мама. Очень вкусно. Хоть и мало. Фригг улыбнулась: — Попросить ещё принести? Тор счастливо потянулся: — Да нет, спасибо. Всё равно сейчас ужинать с дружиной иду. Так что, брат, как ты смотришь на небольшой вояж на Тортугу? Локи постно поджал губы: — Так, с кондачка, вопросы не решаются. Надо подумать, подготовиться, как следует. Все эти молодческие налёты не по летáм нам, не по статусу, — и удостоился довольного взгляда матери, как бы говорящего «Всё-таки повзрослел!». С тайным довольством глянул на брата: «Иди, жри, медведь несчастный. А Тортугу мы разъясним, но позже. Пусть дело с жеребцом подзамнётся», — и, поняв, что наказания не будет, матушка внушением ограничится, повеселел.***
Поздно вечером, беспокоясь, через зеркало связался с управляющим. Вяло спросил: — Что дела? И беспокойство тут же обрело форму: уж управляющий-то королевой не был и не мог себе позволить вилять туда-сюда, нагнетая. Поэтому Плутос Бьёрг не стал рассказывать про доходы и расходы, как обычно, а в краткой форме изложил, что у связного деньги не берут и требуют, чтобы заказчик сам за конём явился, собственной персоной, или хотя бы доверенное лицо прислал, потому что разговор есть, и лишние уши и передаточные звенья не нужны. Локи подумал, побарабанил пальцами по подлокотнику. — А ты кому заказ делал? Обычно он в такие подробности не вдавался, а господин Бьёрг дело знал и сюзерена лишний раз не тревожил. Управляющий вздохнул: — Так ромалам, они традиционно этот рынок курируют. Лучше них профессионалов нет. Локи буркнул: — Профессионалы бы деньги взяли и ничего не спрашивали бы. Управляющий виновато пожал плечами, а Локи подумал: «Ненавижу, б…дь, ромал!» — но заинтересовался.