Вот он идёт. Один из прообразов Всевышнего. Высший мутант, не рассчитанный для массового производства. Слишком дикий, чтобы жить, слишком редкий, чтобы сдохнуть. ©Страх и ненависть в Лас-Вегасе, Хантер Томпсон
— Что, не утихают сплетни? Принц полулежал в кресле, утомлённо опустив веки и вид имея отстранённый; миньоны полировали ему ногти, фамильяр сидел рядом. Госпожа Мурасаки могла бы найти более удобное место, но предпочитала моститься на крохотном маникюрном столике. Иногда кошачий хвост как бы невзначай смахивал на пол пилку или щипцы; миньоны кидались подбирать, невразумительно матерясь на языке, который никто понять не мог, а кошка, сладко улыбаясь, следила за беготнёй. — Утихают, ваше великолепное высочество. Да и то сказать: скандал-то мелкий совсем… с войны в Мидгарде века не прошло, так больше её вспоминают. Вот вчера ас Нильсен, секретарь братца вашего, послу новому Ванахеймскому говорил, что очень даже вы остепенились: раньше войны начинали, а нынче жене и двум наложницам изменили — и уж скандал. «Вот и я думаю — не из-за чего шуметь», — вслух Локи ничего не сказал, но с приязнью промолчал. Кошка продолжала медово петь: — Мельчают принц, сказал. Мелкий и мелочный паскудник стали, да и всегда были, и бояться его нечего. «Я?! Я мелкий и мелочный?!!!» Подышал сквозь зубы, успокоился и с предвкушением распорядился: — Как вернусь, напомни о проходимце. «Я ему по-крупному нагажу. С масштабом». Раздражился, но терпел прикосновения миньонов. Заметившая, как на глазах пожелтел сюзерен, Мурасаки примолкла. Локи открыл злые глаза, повернул голову и прошипел: — Что молчишь? Продолжай. Фамильяр осторожно сообщила: — Так нет больше новостей на сегодня. Крупных. — Все, какие есть, давай. Не бойся… перемельчить. И выслушал весь поток, вплоть до кухонных сплетен: — Повариха Эггюд говорила в компании кухонных работников, что аппетита у вас, ваше великолепное высочество, нет потому, что вы у себя в подвалах младенцами наедаетесь. Это, говорила, дело известное: все чернокнижники с мышей да гадюк начинают, а потом на человечину переходят, как окончательно в силу войдут. Вы, стало быть, вошли. А на банкетах едите чисто для притворства. И глазливы ужасть как: кто посмотрит да не поклонится, так сейчас лихоманка нападёт. Кланяться учила пониже да в пол смотреть при вас. Локи вздохнул и кисло заметил: — Вот кухня меня боится и уважает. Почему кухарка умнее принцева секретаря? Ах, да: это же братцев секретарь, с чего ему умным-то быть… — но повеселел слегка. Сообразно повеселевшая Мурасаки промурлыкала: — Куда ваше великолепное высочество собираются с визитом? — На Тортугу прокачусь, на ярмарку. Развеюсь, прикуплю чего… и заодно выясню, почему вроде бы приличные ромалэ коня украсть не могут для порядочного заказчика без того, чтобы встречи с ним не требовать. Прямо сейчас и отправлюсь. Кошка засомневалась голосом: — Не разбудить ли госпожу Сиф? Возможно, вы забыли повелеть ей собраться? Локи, нетерпеливо побарабанив пальцами по столу (миньоны с пилками шуганулись, а потом снова облепили руку), тем не менее, нарочито помягчел: — Я упоминал про «развеяться»? В ответ раздался почтительнейший шелест: — Конечно-конечно, ваша ослепительность… Локи навострил уши — легчайший оттенок насмешки проблёскивал в утрированной почтительности, но спустил: женщина, демон и кошка в одном лице, как-никак. Улыбаясь сжатыми губами, кивнул, отпуская фамильяра. Обычно отводил глаза из вежливости, позволяя той уйти в иное измерение с комфортом, а тут не отвёл, полностью проследив исчезновение усатой, слегка глумливо улыбающейся морды. «А всё может быть, и подстава… надо на ярмарке побродить, послушать, что болтают. И развеяться. Да, обязательно. Устал от своей приличности».***
Тяжеленные серые ворота охраняли каменные тролли — такие же серые и такие же каменные. Недобро щерясь и поигрывая дубинами, нависали над входящими, иногда порыкивая. «Какой прекрасный антураж! Умеют же, когда захотят!» — Локи, давно не бывавший на ярмарке, заблестел глазами, даже сквозь магический полог улавливая её гудение, и благосклонно позволил штатному магу проверить его на наличие недопустимых намерений (и то правда, что, по местным меркам, мало что недопустимым считалось — но уж за это спрашивали, как следует). Чётки в руках мага уставились на Локи множеством маленьких глазиков, из которых были собраны. Помигали подозрительно жёлтым, и, подумав, окрасились в одобрительный зелёный, показывая, что посетитель исключительно добропорядочный (по местным меркам). Маг кивнул серенькому человечку, стоявшему рядом, прошептал что-то, и тот еле слышно прошелестел, когда Локи проходил мимо: — Добро пожаловать, мессир… помните, у нас запрещена торговля детьми в любом виде. Желаю хорошо провести время. Локи милостиво улыбнулся: узнали. Личину накидывать в этот раз он не счёл нужным. Ступил за ворота, и на него обрушились гомон, запахи и краски города, состоящего из прилавков и магазинчиков. — А вот кому леденцы мескалиновые! Чистейший продукт, никакой химии! Органические Lophophora williamsii с фермы дядюшки Джо! Выращены с любовью, ручная работа, хэнд мейд! Локи протолкался к прилавку и купил леденец на палочке. Конфетка была отчётливого зелёного цвета и крайне сомнительной формы: два маленьких шаровидных кактуса подпирали длинный. Засунул в рот, и, причмокивая, пошёл вдоль рядов. Язык слегка онемел, но более Lophophora williamsii никак себя не проявлял. «Хм, кажется, и правда достойный продукт. Добротный действует медленно. Первый час всё ждёшь, потом в середине второго часа начинаешь изрыгать проклятия в адрес того, кто подсунул тебе это фуфло, потому что ничего не происходит, а затем…» — и принц азартно закопался в прилавки с сушёными и маринованными грибами, ведьмовскими зельями, талисманами, волшебными реликвиями и артефактами на все случаи жизни и даже посмертия. Время летело, кладовочка между мирами набивалась, и о прохождении полутора часов Локи понял только потому, что начал вдруг визуально ощущать заклинания: над лотками там и сям вспыхивало и мерцало, а издалека видные рыночные ворота светились розовым и периодически сыпали искрами. «Великолепно! Зато запахи пропали полностью. И не только запахи, но и представление о них. Умом понимаю, что есть, а воспринять не могу. И хорошо, а то несло всяким», — принц потерял интерес к зельям и углубился в ряды. Проходя мимо игрушечного, остановился: на прилавке рычали, били хвостами и сходились в поединках мантикоры с драконами, танцевали феи, манерно пили кофий нарядные дамы, а также милипусечные армии Альянса и Орды штурмовали замок Короля Лича, давясь у ворот. — Куколки для девочек, с-с-солдатики для мальчиков… велика ли с-с-семья уважаемого? — вкрадчивый торговец уловил интерес и развернулся всем своим змеиным телом. — Я просто смотрю, — Локи отозвался рассеянно, и вправду заворожённо глядя на штурм. Змеелюд за словом в карман не полез и задушевно прошипел: — Зачем с-с-смотреть, купи, да? Локи слегка задумался, переложил леденец за другую щёку и потыкал пальцем в армии: — А кто побеждает? Игрушечник внимательно разглядел потенциального покупателя и без тени сомнения сообщил: — Король Лич, конечно, ваша милос-с-сть. Для юного нас-с-следника с-с-самое то, отличная развивающая игра! Можно и на живых натравливать, это уж как пожелаетс-с-ся. Очень вес-с-село, очень с-с-смешно! — Заворачивай. Упаковывая в кладовочку, думал: «И сам поиграю. За компанию».