***
Эя вытирала журнальными страницами стопы, ставшие теперь не только замерзшими, но и грязными от беготни по плитке прачечной. Роман резво разорвал упаковки и протянул девушкам толстые белые носки. О марком цвете он и не подумал. Вещи как раз достирались, и парни самолично запихивали влажные комки в сушилки. На полчаса вновь повисло молчание, когда все рассортировались по скамье и в угрюмой задумчивости ожидали окончания цикла техники. Эя попросила сходить за ее косметичкой. Кофе одиноко остывало на сидении. Время от времени Роман отпивал большими глотками, морщась от вкуса, но продолжая пить по понятной причине – предстояла еще долгая бессонная дорога. Второй стаканчик был куплен для всех, но так и остался почти полным: сделав маленький глоток, больше Вайолет после Тейта отпивать не хотела. Один единственный раз мимо прачечной просеменил человек, да так быстро, словно в воровском порыве скрывался с места преступления. Затем окраина городка вновь стала тихой, изредка наполняясь шуршанием колес редко проносившихся машин. Во тьме улицы дома и кроны деревьев очерчивались на мрачном небе более черными очертаниями. Переставая сверлить сушилку взглядом, Роман раз выходил курить, и тогда вспыхивал огонек зажигалки, сверкая в стекле витрины. Воздух пах осенней свежестью, пах грядущим дождем. Блестел багажник внедорожника. Сухие вещи запихивали в пакеты – хотелось скорее убраться из пустого помещения. Камер видно не было, но странное чувство, что за ними следили, неприятно щекотало на затылках. Чтобы не пачкались носки, Роман перенес Эю в салон Форда. Вайолет же, чувствуя на себе взгляд Тейта, быстро слезла со скамьи и просеменила до машины самолично. Асфальт был холодный, но сухой. В салоне пахло кожей. Ветерок раздувал волосы, принося далекий аромат чьего-то ужина. Вайолет посмотрела на стеклянные витрины прачечной, снова ставшей пустой и словно заброшенной. Еще одно покинутое место. Они воспользовались, готовясь уехать. Как и с людьми: пользуемся и бросаем. Ночь нагнетала унылые мысли. И одна единственная, та самая противная мысль, которую она гнала от себя прочь еще как только вопрос появлялся в уголке сознания. Что будет с ней и Романом, когда они вернутся домой? Два мешка вещей закинули на задний ряд сидений. Роман выкинул в мусорку у тротуара пустой стаканчик, второй кофе пристроился в подстаканнике, нетронутая пачка крекеров была засунута в бардачок. - Так, – Роман почесал затылок, затем быстро пригладил волосы ладонью. – Давайте тогда вы двое ложитесь назад и попытайтесь уснуть. Потом поменяемся. Он смотрел на девушек, что сидели каждая на своем привычном месте: одна за другой на двух рядах. Эя лениво, послушно перебралась на третий ряд, спихивая мешки с одеждой вниз на коврики. - Ты решил гнать прямиком до Миннесоты? – не двигалась Вайолет, упираясь носками в раму дверцы. Тейт тоже замер. Роман нахмурился, дернув головой, будто ответ и так был очевиден. - Поездка и так затянулась, – обойдя капот, опустился на водительское сидение, оживляя навигатор. - Ты по восьмидесятой трассе решил? – Тейт сунул голову в салон, почти полностью склоняясь над Вайолет. На мгновение сжавшись, девушка резво выскочила, меняя локацию на второй ряд сидений. Тейт не придал этому значения – или сделал вид, продолжая вглядываться во встроенный экранчик. - Нет, платная дорога. Я думал по двадцатой мимо Форта-Уэйна и Чикаго, – раздвигал пальцами карту Роман. Тейт машинально присел на сидение. - Смотри, двадцатая пересекает реку Вермилен. Можно сделать там небольшую остановку. Роман перевел удивленный взгляд на соседа. Удивленный и пока что еще не совсем яростный. Идея о том, что человек, которого вообще не должно было быть в этой машине станет говорить где и когда им останавливаться очень не нравилась Годфри. - А что там с этой рекой? – подала голос Эя, развеяв внутренний злобный туман Романа. - Вайолет знает. Ты же помнишь про Вермилен, да? – повернулся Тейт, обхватив рукой подголовник. Вайолет смотрела на Тейта в упор, в разбавленной лампочкой салона полутьме наблюдая за блеском темных глаз. Помнила ли она?*** Одиннадцать лет назад. Седьмой день рождения Леты
Семья Леты жила в особняке, крайне напоминающем дворец Романа. Тогда еще Вайолет не довелось сравнивать дома, но что с высоты детского роста, что на грани восемнадцатилетия – апартаменты рода Годфри поражали ее с малых лет. Плотная, словно состаренная кирпичная кладка, многоуровневая крыша башни, мощная печная труба, десятки окон и ухоженный газон с пушистыми туями и самшитами аккуратной квадратной формы. Вайолет помнила свет и чистоту комнат, их простор. Ее собственный дом был словно маленький многовековой, давно обжитый замок со множеством книг, невпопад сложенных на полках, выцветшими обоями, извечным духом старины. Здесь же имелась целая светлая библиотека, где корешки новеньких книг выстраивались особым способом. Если бы в придачу шла библиотекарша с картотекой, Вайолет бы не удивилась. Лета пригласила все ту же четверку детей, тех же Маркуса, Вайолет, Алекса и Тейта, с которыми проводила время в подвале последнего. Кроме них были еще и другие: девочки, с которыми Вайолет никогда не встречалась – не то соседки по парте на подготовительных в школу, не то дети родственников. Что странно, Вайолет не помнила на празднестве Романа. Лиц было много, они слились сейчас в памяти в один большой ком румяных щечек и измазанных кремом губ, но точеных черт юного Годфри она не помнила. Может, он был, а, может, родители отвезли его на какой-нибудь остров перед началом учебного года. В том возрасте Эя и Лета не ладили, и брюнетка намеренно пропустила событие. Вайолет запомнила это, потому что слышала разговор двух матерей по телефону в столовой. Было тепло. Температура стояла высокая, но в доме работала новейшая система кондиционирования. Отрывочные воспоминания. Торт «Наполеон» – просел в середине так, что разноцветные буквы свечек «Д» и «Р» приткнулись друг к другу, – ванильный крем тек с кексов на розовую бумагу, обмазанные ложки валялись на дорогущих керамических тарелках. Мелки «Crayola», рассыпанные по всему столу из жестяной коробки с иллюстрациями Льюиса Кэррола, новый диснеевский мультфильм на экране большого и толстого телевизора, светлое, в мелкий цветок платье именинницы, куриное филе в виде звездочек в панировке и большие, уродливые зайцы с красными бантами на шее. Пахло лакрицей, малиновым сорбетом, сводящими рот кислыми мармеладными червячками и медовым мылом для рук. Вайолет помнила густые светлые волосы матери Леты, отливавшие золотом, напоминая цвет того самого медового бруска мыла – вкусно пахнущего, мягкого, оставлявшего на руках приятную маслянистую пленку. Она помнила и Тейта. Хорошо запомнила, потому что его подарок имениннице отличался от остальных. Констанс не желала тратить деньги на, по ее словам, «долбанных богатеев», и маленький Тейт принес Лете книгу из его собственной коллекции, издание про принцесс и драконов, которые спасают друг друга… или нет, про принцесс, которые спасают драконов? Принцесс, которые спасают принцев? Наоборот? Тейт помнил, что Лете нравились средневековые истории, и отдал свой любимый экземпляр, пометив закладками все главы, в которых описывались красивые платья придворных дам. Вайолет не помнила реакции Леты на этот подарок. Зато прекрасно помнила свою. Зависть. Точечный укол, словно ее лучший друг говорит, что у него есть другой лучший друг. Странное, не вполне объяснимое чувство ревности поразило ее маленькое тело и затронуло душу. Родители Леты разрешили устроить праздничную ночевку в огромной, смежной со столовой светлой гостиной, что так отличалась от подвала Тейта. Здесь были стеллажи с новыми книгами и чистые, пахнущие кондиционером пледы – прямо противоположенное плесневеющим обоям и полусырым старым подстилкам Лэнгдонов. В тот вечер делились страшными историями, словно у костра в летнем лагере. Лета настояла. Всех детей завораживают такие вещи, даже если они это и отрицают: том возрасте притягивает абсолютно все, в особенности необъяснимое. Наигравшись в «Уно», все расселись на ковре возле двух диванов. Поначалу все еще шуршали чипсы в мисках, и рот вязало от лакрицы, но как только заговорил Тейт, все действие прервалось, и каждый вдруг стал недвижимым слушателем. - Вы знаете легенду о сиротском приюте в Огайо? – начал мальчик, спокойно расправив края клетчатой рубашки на джинсах. Так и началась его «страшная история». Дети завороженно слушали городскую страшилку о сиротском приюте, сгоревшем неподалеку от Вермилена, по легенде располагавшегося больше ста лет назад в лесной местности возле дороги Гор-Роуд, теперь же переименованной в Гор-Орфенедж-Роуд. Тейт намеренно упускал противоречивые факты, которые могли сгладить ужас повествования, поэтому его история звучала так: - Много лет назад одна богатая супружеская пара – которые, судя по одинаковым фамилиям, вообще были братом и сестрой, – переехали в Огайо из Индианы после того, как там их приют сгорел при пожаре. Здесь же, неподалеку от Вермилена они выкупили огромную территорию с большим особняком и множеством построек. Они не знали, что место это проклято: дети бывшего владельца умирали один за другим прямо в особняке, и кости их были захоронены прямо на территории… в попытках вызвать души умерших, в особняке часто проводились спиритические сеансы. Новые владельцы устроили в особняке детский приют, по типу того, который сгорел в Индиане. В глазах властей мужчина был богатым и верующим человеком, а потому первое время все было хорошо… но однажды нескольким детям удалось сбежать из приюта. Двигаясь вдоль русла реки Верлимен они добежали до города… и рассказали о страшных пытках, которым подвергались в приюте! Хозяин морил детей голодом, заставлял работать на соседних фермах, в комнатах была грязь и крысы, кусавшие по ночам. Но самое странное… сбежавшие говорили, что слышат шорохи и скрипы. Что двери открывались сами по себе, а в темное время суток из леса доносились крики и плач. Говорят, это умершие дети первого владельца пытались подать сиротам знак… В чистой гостиной Годфри, потонувшей за время повествования во мраке сумерек, не горел ни один светильник. Собравшиеся боялись шелохнуться, словно оцепенев продолжая слушать тихий, ровный голос Тейта. Обхватывая голые коленки руками, Вайолет чувствовала, как прилипли к коже увлажнившиеся ладони. Но не от страха, от внутреннего неконтролируемого возбуждения от истории. - Расследование проводить не собирались, – продолжал Тейт, – но в ту же ночь приютский особняк охватил пожар! Дети в панике бежали к одной из лестниц, но пламя уже охватило ступени. Когда они добрались до другой лестницы, дверь была заперта! Дверь открывалась внутрь, и один из рабочих, отперев ее, пытался толкать, но паникующие, навалившиеся на дверь дети не давали ему возможности. Пламя быстро перебегало от одного ребенка на другого, загорались волосы и ткань рубашек. Детские крики оглушительным звоном стояли среди лесного массива… а затем все стихло, и только треск догорающего дерева звучал в глуши… Семилетние маленькие гости дружно охнули. В их детских головах ярко родился образ таких же детей, заживо сжигаемых в стенах страшного поместья. - Пара владельцев съехала, особняк не ремонтировали, и со временем он превратился в руины. До наших дней сохранилось лишь несколько камней, торчащих из земли. Поговаривают, что если оставить свою машину без присмотра на расположенном рядом мосту «Плачущего ребенка» и отправиться в лес на поиски руин, то можно слышать плач, увидеть тени, прячущиеся меж стволов деревьев, а по возвращении найти отпечатки детских ладошек на стеклах своего авто… Тейт умолк, опустив руки на колени. Повисло молчание, нарушаемое лишь трением его пальцев о джинсу да трелью цикад в траве за окнами. Вайолет не отрывалась от лица повествователя, и до сих пор помнила глаза Тейта в тот момент: живой, темный блеск и загадочная полуулыбка, будто что-то еще доставляло ему удовольствие от истории нежели простая, тотальная увлеченность остальных его страшилкой. Расскажи он ей все это наедине, Вайолет бы наверняка храбрилась, называя все чушью. Но что-то повисшее в воздухе заставило ее этого не делать. Все боялись. Все они действительно тогда испугались…***
Роман тоже обернулся. «Да, Вайолет, расскажи-ка нам всем о Вермилене» – так и говорил его интенсивный взгляд. Девушка продолжала сверлить взглядом Тейта. Когда она не ответила, Тейт сладко улыбнулся. - Это место считается самым паранормальным во всем Огайо, – тактично свел он всю детскую историю в одну фразу. - Класс! – подала голос Эя, обхватывая подголовники. – Давай заскочим, Роман, пожа-алуйста, – заскулила она. - Мы еще даже половины пути не проехали! Нет у нас на это времени, – пристегивая ремень, пробурчал Роман. Но по интонации Эя знала, что он уже согласился. - Глаза-астик, ну пожалуйста, пожа-а-алуйста! – Эя тянула сладким, тонким голосочком. От детского прозвища Роман вновь растаял, со вздохом бросая взгляд на кузину через зеркало заднего вида. Его пухлые губы надулись алым колечком. - Ладно. Но только ненадолго! И при условии, что вы обе сейчас же уснете! Эя издала радостный писк от которого трепыхнулось сердце Тейта – ему думалось, что это из-за мистического призрака прошлого. Вайолет так и осталась безмолвным свидетелем погружения в собственное детство. Без слов она улеглась на спину, растягиваясь на широком, но жестком втором ряду. Эя приняла схожую позу на сидениях позади. Роман попросил Тейта показать место на карте, и, когда маршрут был проложен, ожил голос навигатора. Включил печку. - До места час с небольшим, постарайтесь уснуть. Впервые чувство защищенности приятным теплом разлилось по телу Вайолет. Они в обогреваемой и, дай Бог, теперь уже точно надежно подлатанной машине. Они в тепле и под мужским надзором… и даже факт того, куда именно держали они сейчас путь не омрачал ее спокойствия. Пусть впереди и обломки городской легенды, главное, что сейчас она чувствовала себя в безопасности… Длилось это приятное чувство недолго. Форд плавно двигался по дороге, изредка останавливаясь на пустынных светофорах. В ночи мелькали световые вспышки уличных фонарей, кроны деревьев отбрасывали тени, что плясали по обивке салона. Как ни пытались они уснуть, ничего не получалось. Долго стояла тишина, а потом прозвучал тихий голос Романа. - Вроде уснули. Какой-то шорох. - Вряд ли за час можно выспаться, – Тейт. - Все лучше, чем сейчас. Потом Вайолет поведет. Молчание. Вайолет напряглась, крепче зажмуриваясь, словно хоть немного приоткрой она глаза, и их разговор мог прекратиться. - Вы… – Тейт сглотнул, затем секунду-другую помолчал, словно меняя в голове предложение, – ты так ей доверяешь… – завуалировал он свой первоначальный вопрос. - А ты против что ли? Казалось, абсолютно все, что лилось из уст Тейта его раздражало. - Она лучшее, что может случиться с любым человеком. Еще чуть-чуть, и Тейт словно добавит «береги ее» или еще какая романтическая чепуха вроде этой. Минута, другая. Роман выдохнул. Шорох. Он ворошил волосы. - Да. Я таких раньше не встречал. Усмешка Тейта. - Полагаю, на твоих обычных вечеринках только чирлидерши и бывают. - Не без этого, – издал в ответ смешок водитель. Скрипела обшивка руля. - Послушай, насчет сегодняшнего… – начал было Тейт. - Давай без этого, – резко оборвал Роман, повысив голос. Испугавшись, что разбудит девушек, вновь зашептал. – Нечего обсуждать, было и было. - Как думаешь, зачем они прыгнули? – продолжал Тейт, словно и не услышав реплики. Новый шорох – Роман пожал мускулистыми плечами. Вайолет не двигалась вовсе, внимательно вслушиваясь, игнорируя плавный звук трения шин об асфальт. - Черт их поймет. Женщины, – оба издали короткие смешки. – Испугались, наверное. - Не говори, что тебе не было приятно. - Смотря, кого думали спасать, – уточнил Роман. Вновь повисло молчание. - Слушай, – после недолгой паузы вновь начал Роман, – у вас с Вайолет что-то было? Опять пауза. Вайолет похолодела, словно в салоне действительно стало холоднее. - Почему ты так думаешь? – голос Тейта ровный, сорвавшийся лишь в самом конце хрипотой. В ожидании ответа Вайолет чуть было не подпрыгнула на сидении и не затрясла Тейта руками. Ответь же! Просто ответь! Ногу начинало сводить от однообразной позы. Роман усмехнулся. - Забудь, это я так… Но это было вовсе не «так». Он помнил, как блондин прожигал его взглядом с расстояния соседского дома, а теперь они все в одной машине, по странному стечению обстоятельств попав в нее все разом по причине, от пояснения которой Тейт упорно уходил. - Эе нравится в пансионе? – вдруг перевел разговор Тейт, не зная, что бодрствующая Эя в этот самый момент напрягала весь свой слух с самого дальнего ряда. - А тебе бы понравился постоянный контроль и монахини вместо наших учителей? - Смотря какие монахини. Смех, тихий, едва скрываемый. Они смеялись, а Эя сжимала рукав рубашки, силясь успокоиться. - Да дерьмо это все. Школы эти закрытые. Кто вообще придумал? Какое-то изжившее себя стереотипное мнение, что если есть деньги, надо обязательно отправить ребенка куда подальше. - Любая школа дерьмо, – поддерживал Тейт. - Я скучаю по Эе, – после паузы признался Роман. – В Хемлоке и так до смерти тоскливо. Тейт понимал. Газетные заголовки о «кутящей золотой молодежи» до сих пор валялись в какой-то из подшивок в подвале его дома. - Я тоже. Секундное молчание. Шум отопительной системы. - Что тоже? - Тоже скучаю по ней. Гудение двигателя. - Про тебя она мне никогда не рассказывала. Тейт помедлил. - Мы н-недолго общались. Точнее… - Что? – напирал Роман, боясь услышать то, что могло ему очень не понравиться. - Ну просто недолго. Было слышно, как пальцы Романа с силой, до скрипа сжимают руль. И каждый понимал, что за вопрос сейчас в голове у водителя. Эя сжала ладони в кулаки, чувствуя, как зудят, как чешутся ранки на пальцах. В это же мгновение навигатор ожил, оповестив пассажиров о скором повороте налево. - Вот ответь мне честно, – вдруг начал Тейт, – тебя бы больше злило, если бы мне нравилась Вайолет или Эя? Форд совершил плавный поворот, и резко, со скрипом резины остановился: успев лишь только подумать об ответе, Роман ударил по тормозам. С душераздирающим гудением просигналил встречный грузовик, выезжавший на дорогу двадцатого маршрута со сломанной левой фарой. Из-за этого Роман и не сразу увидел встречку. Гулкий звук еще продолжался, когда сердца перестали колотиться. Торможение произошло так стремительно, что первый ряд был уверен – девушки проснулись. Но обе, точно по негласной команде, продолжали недвижимо занимать свои места, словно общаясь на ментальном уровне и зная, что не стоит сейчас подавать признаки своего бодрствования. Обоих парней только-только прорвало неким подобием признаний, зачем лишать себя возможности услышать что-то еще. - Ебучие дальнобойщики, – снова выругался Роман, закручивая руль и убирая ногу с тормоза. Впереди – длинная ровная дорога, тянущаяся вдоль полей и тихих, редких сельских домишек. Форд набирал скорость. Роман долго не отвечал, и казалось, он отвлекся и забыл про вопрос. - Что это за место? – вдруг подал он голос, лишь кивнув на навигатор, сосредоточенно вглядываясь в окрестности. – Куда мы должны приехать? - Ориентир мост. Там где-то рядом в лесу развалины сгоревшего приюта. Роман поджал пухлые губы. Идея казалась ему детской абсурдной забавной, лишь где-то далеко, в самых глубинах души щекоча его любопытство. Но ради Эи он был готов проехать путь хоть до Аляски – так он был рад вновь быть в ее обществе. А теперь и Вайолет. Его волновало сказанное Тейтом ранее. «Вайолет знает». Словно у них двоих был какой-то секрет, который по неясной причине Роман желал узнать. Дальние фары вырывали из тьмы синие мусорные баки и баллоны с газом, горы колотых дров средь лесных зарослей, разнообразие кустарников и почтовых ящиков. После узкого съезда показался знак «Мост с односторонним движением». - Этот? – оторвал от руля указательный палец Роман. - Нет, мы еще даже не на той дороге. После короткого моста с желтыми ограждениями дорога будто стала уже. Слева потянулась чаща и сочные лесные низины. Совсем скоро дорога запетляла змейкой. Миновали еще один плоский мост, затем лес кончился, на асфальте вновь появилась полустертая оранжевая сплошная, вновь потянулись стриженные газоны и почтовые ящики. На сто тринадцатом шоссе машина совершила свой первый поворот за двадцать минут. Затем еще поворот, минуя полупустую автомагистраль и еще один мост. Роману мосты начинали надоедать. Нужной, как ее назвал Тейт, дорогой была Гор-Орфенедж-Роуд, изначально берущая свое начало от двадцатой дороги, идущей параллельно Каунти-Лайн-роуд – той самой, по которой совсем недавно ровно мчался Форд. Необходимый крюк был обусловлен разрывом в дорожной системе: сразу после автомагистрали Огайо Тернпайк дорога Гор-Орфенедж ломилась на Портман-Роуд и нужную дорогу под номером 34, которая за километр от моста «Плачущего ребенка» разрывалась ограждением с табличкой «Проезд воспрещен». С чем были связаны ограничения можно лишь догадываться. Те самые развалины сгоревшего особняка? Частные владения? - Ты бы сбросил скорость, – посоветовал Тейт, когда Роман свернул на Гор-Орфенедж, сигналящую на крутом повороте желтым ромбом дорожного знака «Тупик». Роман бросил озадаченный взгляд. - Зачем? – по его мнению машина и так еле тащилась. Тейт пожал плечами. - Говорят, дорога проклята. Роман прыснул со смеху – тихо, контролируя эмоции, но так, чтобы пренебрежение было слышно. Дорога была совсем узкой, многовековые деревья шлепали кузов Форда листвой отросших, одичалых веток. Сельские окрестности поглощали лесной окутывающей чернотой. Наконец, в свете фар показались металлические балки моста. Лишь только поймав взглядом конструкцию, Роман выключил навигатор, пресекая дальнейшие звуки. Форд плавно пересек реку и остановился в самом конце на засыпанном гравием подобие обочины – полумесяце из песка и камней возле растрескавшегося с годами асфальта. Проскрипел ручник, клацнул ремень. Повисла недолгая тишина, затем Роман что-то шепнул Тейту, и распахнулись обе дверцы, что с тихим хлопком прикрылись, оставив в салоне двух девушек. Эя не знала этого, но за десять минут молчаливого остатка пути Вайолет удалось уснуть.***
В траве голосили ночные насекомые. Совсем близко журчал поток речной воды. Роман достал из кармана портсигар. Прошел вдоль багажника, мельком оглядев темные окна авто. Песок шуршал под подошвами Тейта. Габаритные огни освещали кусочек дороги возле берегового обрыва. Воздух наполнял свежий, мокрый запах ночной природы, безлюдная тишина оглушала. - Так это и есть твое «мистическое место»? – загорелся огонек зажигалки Романа.***
Эя потерла щеку, что зудела от скатившейся слезы. Признание Романа – что он скучал по ней, что он думал о ней все это время – вновь тронуло ее душу. Как старые ранки на ее пальцах, которые она вновь и вновь раздирала, так и это чувство – на мгновение завладело ее разумом. Эя приподнялась, вглядываясь в стекло багажника: парни отошли от машины, их ноги возле моста освещали огни Форда. - Эй, – шикнула Эя. – Пс! – зашептала она, но не получила ответа. Перегнувшись мимо подголовников глянула на Вайолет: рука под головой, волосы падают на лицо. – Вай! Проснись! – ткнула она в бедро девушки. Вайолет вздрогнула, с шумом очнувшись. – Приехали. Вайолет медленно перевернулась на спину, складывая ладони на животе. Глубокий вдох, сонное моргание. - И зачем мы здесь? Чувствуя остаточный зуд на коже, Эя рьяно утерла щеку рукавом рубашки. – Не знаю… прикольно ведь… Вайолет не чувствовала «прикольности». Лишь усталость и гнев на Тейта за то, что вновь погрузил ее в детские воспоминания. - Ничего прикольного. Брехня все это с легендой. Будучи любительницей таких вещей, Эя легко улыбнулась. - Ты хоть на минуту расслабиться можешь? Вайолет приподнялась, силясь разглядеть лицо говорившей. Что-то в ее тоне, в ее словах заставило Вайолет усомниться: а действительно ли Эя так желала скорее добраться до Миннесоты?***
Металлические, жесткие балки моста холодили руки: Роман и Тейт опирались о конструкцию. Внизу, встречаясь на пути с камнями, неспешно двигались речные потоки. Легкий ветерок изредка раскачивал массивные лесные кроны. Роман передернул плечами. Тейт ничего не сказал, лишь усмехнулся. Роман нахмурился, бросая угрюмый взгляд. Не хотелось ему признавать, что в этом месте и правда становилось не по себе. Возвращаясь к машине, он нехотя оглядывался на чернеющую даль другой стороны моста.***
Распахнув двери, они четверо устроились на сидениях, высовываясь из машины. В два часа ночи мимо Форда дружной шеренгой прошествовала толпа ребят, светя фонариками на телефонах. Завидев авто и подростков, приняли их за таких же охотников до городских легенд, а посему радостно приветствовали пассажиров. Один из парней даже кинул Роману жестяную банку, оказавшуюся виноградной газировкой. На радость четверке, группа не остановилась для разговоров, а продолжила свой путь через мост. Эя долго смотрела вслед компании, молча осуждая короткие шорты и шлепанцы одной из девушек. - Что это с ними? – озадаченно спросил Роман, все еще держа в руках щедрый, нагретый от ладоней дар. Накачанного кофеином Романа нездорово знобило, и банка с газировкой слегка подрагивала между пальцев. - Искатели могил, – пожал плечами Тейт. Голоса и шарканье ботинок вскоре скрылись за прибрежными кустами. Через сидения продолжила передаваться пачка крекеров. - А мы когда пойдем? – Эя была единственной, кто не притронулся к еде. - Пойдем куда? – подал озабоченный голос Роман. Эя выглянула за передний подголовник. - Ну о чем там Тейт говорил? Особняк этот искать. Вон, мы не одни такие. Тейт тихо посмеялся, отряхивая руки. - Не, не, вы что? Я машину тут не оставлю, – сунув газировку в подстаканник, оборачивался Роман в поисках кофе. - Ну и сиди один, – легко бросила Эя. – Тейт, не подашь ботинки? Юноша нащупал две пары, оставленные сохнуть под бардачком. - Еще влажные, – передавал он обувь.***
Ботинки высохли только наполовину, и Вайолет вся эта затея нравилась все меньше с каждым новым событием. Роман остался нервно курить у Форда, все еще не зная, правильно ли сделал, что дал им одним уйти в лесную глушь. С другой стороны, присутствие в окрестностях других людей его подбадривало. «Эти чудики» показались ему… нормальными. Роман мысленно махнул рукой. Пусть будет как желает сердце Эи. Хочет она в ночи плутать в темноте? Пусть. Хочется Вайолет погружаться в какие-то связывающие с Тейтом секретики? Пускай тоже. Он вообще тут как водитель. Романа так знобило от кофеина, что даже Тейт сейчас ему казался почти сносным. Заухал прятавшийся в кронах деревьев филин. Когда фонарик телефона Эи стал лишь бегающим размытым пятнышком вдали, Романа передернуло от холодка. С этим местом и правда было что-то не так…***
Балки моста испещряли разноцветные, выцветшие граффити. Среди напускающих жару изречений вроде «Не ходите туда» больше всего радовали надписи «Пошел ты» и «Патрик любит покурить». Под подошвами шуршал мелкий гравий, хрустел песок. В жалком свете фонарика двигались кучно и неуклюже. Вайолет куталась в куртку, Эя – в кардиган Романа. Тихим голосом Тейт поведывал об этом месте – все та же история, которую Вайолет помнила наизусть. Шелестели раздвигаемые ветки. Из казавшейся влажной, мягкой земли торчали корни и затянутые мхом булыжники. Пахло водоемом. Эя любопытствовала, задавая Тейту вопросы, Вайолет же молча замыкала шеренгу, уткнувшись взглядом в дергающийся спереди край кардигана, стараясь ступать по свежим следам; о пижамные серые штаны бились ветки, и влажная трава оставляла на ткани мокрые следы. Вайолет ощущала спиной давление, будто чей-то взгляд или невидимое касание, но не оборачивалась. Холодок бежал по спине под курткой, но какого рода был страх? И было ли это страхом?*** Десять лет назад
Ложка скребла по дну миски, зачерпывая порцию хрустящей клубники с молоком. Майское солнце нежным серым свечением пробивалось сквозь плотные тучи, рассеиваясь на письменном столе. Маленькая Вайолет в буквальном смысле склонялась над поверхностью, забравшись на стул с ногами – нависала над раскрытой книгой так, чтобы свободно перебегать по строчкам и отправлять в рот очередную ложку клубники без опасности залить страницы библиотечного издания молоком. От позы давно заныли хрупкие детские плечи, но Вайолет лишь сводила и разводила лопатки, продолжая читать, изредка сдувая от лица выбившиеся из хвостика волоски. После истории Тейта на дне рождении Леты она заинтересовалась, будто подтолкнул внутренний детский инстинкт. Ей не нравилось слово «проверить» историю, скорее… убедиться. И, обойдя две ближайшие библиотеки, она нашла ее – «Городские легенды Штатов Америки». Звук, точно начавшийся редкий град. Вайолет облизнулась. Сладкое молоко вязало рот. Встрепенувшись, обернулась на одно из окон, что выходило к соседям. Вновь глухой стук, и стремительный полет крошечного камешка, ударившегося о стекло. Вайолет спрыгнула со стула. У низко стриженных, влажных после дождя самшитов стоял Тейт, ростом едва превышая ровный ряд. Вайолет раскрыла две створки, покрытые дождевыми каплями. - Спускайся, Маркус принес новую игру! – выкрикнул маленький Тейт. Ветерок трепал его светлые волосы. Вайолет слизала молочную каплю в уголке губ. - Не могу, сегодня последний день сдачи книги в библиотеку, я должна дочитать. Тейт дернул плечами. - А что за книга? - Не скажу! – улыбнулась она. Вот узнает все-все о том сиротском приюте, тогда и удивит его! Покажет, что тоже знает подробности, да такие, о которых он и сам не догадывался! - Пойде-ем, успеешь дочитать! Всего на часок. Вайолет обмякла. Ничего ведь не случится, если она сдаст книжку перед самым закрытием библиотеки? На велосипеде доедет за двадцать минут. Не долго думая, она кивнула, через минуту уже натягивая маленькие серые конверсы. И они играли в подвале Тейта, как делали это всегда. Но она так никогда и не получила шанса рассказать ему о том, что прочла в тот день…***
Так было все ее детство. Каким-то образом Тейт всегда находил способ ее уговорить, меняя ее планы, настраивая на то, во что верил сам или чего хотел в этот момент. Она словно теряла волю, когда он выманивал из дома или предлагал безумную затею, оказывая странное, гипнотическое влияние, но так, что Вайолет и сама верила – ей это нравится, она и сама этого хочет. Но не сейчас, думала Вайолет, перешагивая через опавшие ветки. Сейчас все по-другому. Это все ночь, она просто устала, и вновь следует за Тейтом просто потому, что настояла Эя. Влияние фамилии Годфри сейчас казалось ей куда более внушительным, нежели Тейта. Так она убеждала себя, покорно следуя за светом фонарика. Ветки норовили ткнуться в лицо, натянутый рукав куртки расчищал путь. - Вон! Смотрите! – выкрикнул наконец Тейт, ускорив шаг по узкой тропе. Эя осветила появившееся из зарослей вытоптанное небольшое пространство, окруженное стволами деревьев. Из темной земли криво торчали каменные блоки, позеленевшие от времени. Чуть поодаль – словно обрубленная стелла с красным крестом граффити на гладкой стороне. - Это могила? – обходила Эя камень, высвечивая фонариком неровную верхушку. - На уцелевших камнях краской пометили расположение комнат в пансионе. Этот – остаток колонны возле лестницы. Здесь и произошел пожар, – голосом заправского гида объяснял Тейт, обследуя территорию. Вайолет единственная стояла как вкопанная в конце тропы, словно не смея ступить в ведьмин круг. То ли бессонная ночь, то ли действительно энергетика места сдавливала неприятным коконом. - Иди посмотри, – позвал Тейт, склоняясь над прямоугольным камнем, что потонул в земле другой стороной. И Вайолет поддалась, сделав шаг. На краешке камня примостилась намертво приклеенная фигурка белого призрака – одна из таких керамических статуэток, что продаются в магазинах под Хэллоуин. - Словно музей, – присела рядом Эя. – Здесь все так берегут. - Знаешь поверье, что если осквернишь могилу, призрак умершего будет преследовать вечно, – с улыбкой обернулся на нее Тейт. Эя цокнула, легко толкнув юношу. Тот со смехом потерял равновесие, завалившись на землю. - Ш-ш! Тихо! – шикнула Вайолет, прислушавшись. Она отчетливо услышала какие-то голоса, возню неподалеку между деревьев. Насторожившись, силилась вглядеться в лесные заросли, но ничего кроме очертаний стволов видно не было. Предательски голосила ночная птица. - Белый шум? – пошутила Эя, и Тейт, отряхивая ладони, подхватил ее тихий смех. - Ш-ш-ш! – затрясла рукой Вайолет. На мгновение сердце словно упало: в зарослях мелькнул белый свет. – Видели? Теперь напряглись все. Эя прикрыла свет своего телефона ладонью. Отдаленным гулом журчала река. Хруст. Вновь белый огонек. Придерживая передние пряди Вайолет не дышала, вглядываясь во тьму. Она вспомнила легенды о том, как силуэты детей в этом месте словно вырастают из стволов деревьев, и, казалось, воображение медленно начинало свою игру. Прошелестела вялая осока. А затем – женский тихий вздох, и мужской смех. Группа тех самых ребят прошла где-то совсем рядом по соседней тропе, мелькая фонариками, удалившись так же быстро, как и появились. - Выдохни, это живые, – поднималась с колен Эя. Тейт тоже улыбнулся, но не без тревоги глянул на темные заросли. Внезапным, отвлекшим движением зазвучал мягкий стук, и листья зашелестели от стремительно начавшегося дождя.***
Зарядил мелкий ливень, троица быстро прошлепала подошвами по береговой мутной линии, стремясь обратно к мосту. Форд все еще светил габаритными огнями. Пробежав по шуршащему мелкому гравию вдоль салона Эя заглянула на водительское сидение. - Он просто уснул, – всплеснула она руками. Под навесом из крон капли редкой дробью стучали по макушке. – Я останусь сторожить, я останусь сторожить, – передразнивала Эя, дергая последнюю пассажирскую дверцу. Остальные тихо захихикали, обегая машину. - Как его от литра кофе вообще не разорвало? – бегло кивнул Тейт на забытый на крыше внедорожника стаканчик. Забираясь в салон, Эя лишь недовольно покачала головой. Хотелось, как собаке, отряхнуться: дождевой запах сыростью въедался в кожу. - Нам бы тоже неплохо уснуть, – тихо высказалась Эя. Вайолет задрожала от контраста сырой улицы с прогретым салоном. - Сейчас? – спешно стягивала она обувь. Эя пожала плечами, мол, и что с того. В отсутствие освещения Вайолет силилась разглядеть ее выражение лица. Уж очень странным казалось такое предложение от человека, ненавидевшего походные условия с отсутствием душевой. - Ну вон как мы устали, – кивнула Эя на убитого сном водителя. Когда повисло молчание, продолжила. – Да ладно вам! – шепнула она. – Как круто будет переночевать в одном из самых паранормальных мест Огайо, – цитировала та слова Тейта, бросая беглый взгляд. – Да еще и в такую погоду. Вайолет нехотя переглянулась с Тейтом. В самом же деле, не будить ведь Романа. И никто из них не задал себе одного стоящего вопроса: как мог Роман так быстро уснуть и все это время их разговора продолжать упорно спать? По крыше забарабанил усилившийся дождь. Кое-как устроились в салоне. Все заняли свои привычные места – Эя самый последний ряд, вытащив из пакета с постиранными вещами свой свитер и свернув как подушку. Передала Вайолет ее кофту. Тейт откинул пассажирское сидение, выключил двигатель, перегнувшись через Романа заблокировал двери. Пока в салоне еще сохранялось тепло, все попытались уснуть. И, несмотря на условия, им удалось. Может, убаюкивающим звучанием дождя сморило уставшие души, а, может, это все энергетика места от которой сон, точно на контрасте, получился крайне глубоким и спокойным. Вайолет проснулась от холода. Машину окутывали утренние сумерки. Запотели стекла. Стянув служащую одеялом куртку, заметила пустующее сидение Тейта. И, натянув сложенный подушкой свитер и ботинки, тихо выбралась из салона. Тейт сидел на одной из двух больших бетонных плит, которыми начинался мост. Внизу – небольшой обрыв и мутная зелено-желтая речная гладь. Чирикали птицы. От ночного дождя песок стал вязким и скрипучим. В воздухе стоял запах свежей травы. Вайолет опустилась рядом на плите, ноги уперлись в ветви разросшегося мокрого кустарника, и она подтянула колени, усевшись по-турецки; куртка прикрыла влажный бетон. Они молчали, Тейт продолжал глухо отбивать пяткой по блокам, разминая между пальцев оторванный лист. Изредка он водил плечом – движение, напоминавшее о том, что заснул он в не самой удобной позе. - Помнишь тот день? – тихо спросила девушка, утыкая кулачки в рукава безразмерной куртки. - День рождения Леты? – усмешка. – Да. - И как тебе сейчас это место? Тейт вздохнул. - Я ожидал большего. - Что, – усмехнулась Вайолет, – зомби-детей и запаха пожара? Тейт улыбнулся. - Ты же знаешь, что наплел нам тогда чуши? – продолжила Вайолет. Тейт вскинул бровь и посмотрел на нее с вызовом. Вайолет облизнулась. – На самом деле никаких зверствований в этом особняке не было. В то время неподалеку отсюда действительно располагался еще один приют, который и правда сгорел. Из-за близости двух приютов да еще и названия дороги и произошла путаница, по которой этому особняку приписали все легенды. Он тоже сгорел, конечно, но не из-за мистического поджога, – последние слова Вайолет произнесла намеренно томным, точно рассказчик страшной истории, голосом. Тейт издал смешок. - Вот оно как, – лишь ответил он, и было неясно, знал ли он это с самого начала или играл роль. – Ты это из той книжки узнала? Вайолет вздрогнула. - Ты помнишь? Тейт улыбнулся. - Я помню все, связанное с тобой. Вайолет почувствовала неловкость. Так близки они не были очень долгое время – да и можно ли назвать близостью детскую привязанность? - Что с нами произошло? – вдруг спросил Тейт. – Почему мы перестали общаться? Вопрос этот спугнул все внезапно нахлынувшие теплые чувства девушки. Вайолет посмотрела на него странным взглядом, пытаясь понять, шутит он или и действительно не знает. - Ты правда не понимаешь? Дверное хлопанье прервало момент откровения. Вайолет вздрогнула, отпрянув, словно между ними двумя могло сейчас произойти что-то интимное. Они обернулись. Выпрыгнув из салона, Эя потягивалась. Роман приглаживал волосы, поправлял измявшуюся кофту. - Ну что, туристы? – весело выкрикнула Эя. – Сегодня без котелка с консервами? Все вяло улыбнулись. Еды действительно не было – только остатки крекеров. В багажнике нашлась бутылка воды, и каждый быстро умыл лицо. Им даже удалось почистить зубы; лужи из пены покрывали участок травы возле зарослей. Роман делил с кузиной один тюбик пасты. Эя выгребла косметичку и устроилась на водительском сидении, принявшись за свои процедуры с кремами. Оставленный Романом стаканчик на крыше куда-то делся. О нем все забыли. Роман задал лишь один вопрос, повергший остальных в нервный смех: «А как я вообще уснул?». Вторая его фраза прозвучала во время осмотра Форда. - Идите-ка сюда. Проверяя шины, Роман стоял возле заднего левого колеса. Вайолет закручивала крышку полупустой бутылки, Тейт отер лицо рубашкой и натягивал чистую толстовку. Эя возилась в раскрытом багажнике. Все медленно, но точно по команде закончили свои дела и двинулись на голос. - Твоих рук дело? – обращался Роман к Тейту. На чистом, начищенном прошедшим дождем крыле виднелись отпечатки пальцев – грязные, словно кто нарочно измазал руку во влажной земле. Тейт улыбнулся. - Будь это я, придумал бы что-нибудь пооригинальнее. Роман шумно выдохнул и зачесал затылок, оборачиваясь, словно виновник шутки мог быть где-то в поле зрения. - Тейт, – укоризненно смотрела Вайолет на юношу. – Та фигня из легенды? Про отпечатки детей-призраков? Серьезно? - Да это правда не я! – смеясь, выдохнул он. Эя склонилась ближе к колесу. - Наверняка это те ребята решили подшутить. Идея всем понравилась. И никто даже не стал высказываться насчет слишком маленького расстояния между пальцами… такого, какое бывает только у детей…***
Форд вновь мчался среди полей, посвежевших от дождевой воды. Гудела печка. Свинцовой неподвижностью низких слоистых туч заволокло серое небо. Америка просыпалась. Вновь выбравшись на дорогу под номером двадцать, Форд помчался вперед… и, казалось, уже не думал останавливаться. - Ну и как вам ваши развалины? – Роман закурил. Из приоткрытого окна дул прохладный ветер. - Дождь помешал, – ответила Эя со второго ряда. Вновь старая рассадка: Вайолет на переднем сидении – сбросила еще влажную обувь, подтягивала ноги на сидение; пижамные штаны пузырились. Пасмурная погода давила низкими облаками. Казалось, что машина мчится прямиком в хмурый горизонт. Магнитола поймала местную радиостанцию, и какое-то время салон молча слушал погодную сводку и бодрый голос диктора, вещавшего зачем-то об истории появления в этом штате всемирно известного кондиционера для белья. Ландшафт долгое время не менялся, и тянулись бескрайние поля с редкими белыми домиками, и по виду из окон машины нельзя было подтвердить, что вот это и есть штат реликтовых сказочных деревьев, красочных озерных пейзажей и, как ни странно, родина названия «Рок-н-ролл». Вайолет вертела головой, разминая затекшую шею. Роман бросил взгляд. Без слов оторвал правую руку от руля и плавным движением отодвинул ее волосы, мягко коснувшись теплой кожи, принявшись массировать шею девушки. Движение не осталось незамеченным, Эя покосилась на Тейта, взгляд которого, казалось, просто прожигал руку Романа. Свою первую остановку Форд совершил в городишке Монровилл, своим живописным расположением на берегу реки и низкими домиками, напомнившем Эе о о том самом фильме про гриль-бар. Почти абсолютная пустота на улице, кирпичные фабричные строения и магазинная вывеска мебели, потерявшая вторую «е». Низкая сеть свисавших светофоров уныло раскачивалась под напорами ветра. Машина остановилась возле кирпичного почтового отделения. Удивленный работник целых три раза жестом указывал направление уборных. К глухой стене соседнего здания был приставлен дырявый матрас, у крыльца сплющенного с боков домика напротив – оранжевая и словно такая же сплющенная свежая тыква. Рядом с почтовым отделением кофейня, тоже украшенная двумя тыквами у входа. Роман недолго колебался, затем все же вошел внутрь, отоварившись новой порцией кофеина. По странному стечению обстоятельств еды в кофейне не было. Поставка только в двенадцать, пояснил ему молодой и явно испугавшийся бариста. Роман пристроил стаканы кофе на крыше авто под негодующие взгляды товарищей. Пока длилась туалетная чехарда, Тейт шепнул Вайолет о том, что звонил ее маме. Все хорошо, сказал он, твои родители не волнуются. И, хотя Вайолет и уверяла себя, что ей абсолютно все равно, украдкой проверила свой сотовый. Остановка затянулась: все разминали затекшие конечности. Эя и Тейт тихо веселились в стороне, обсуждая что-то увиденное в витрине кофейни. Роман недовольно глядел на это ровно до момента, пока Вайолет не сделала первую затяжку. В уборной почтового отделения она вновь переоделась в узкие темные джинсы, и Роман вдруг подумал о том, что мысли о сексе не приходили ему в голову уже больше двенадцати часов. Неужели так увлекся дорогой? Или пижамные штаны не навевали на мысли о разврате? Нет, он откинул эту идею – серая ткань просвечивала, и он уже начинал жалеть о недавнем заезде в прачечную. Губы Вайолет обхватывали фильтр, и Роман помотал головой, отбрасывая зудящие мысли. Его волновал вопрос Тейта. «Тебя бы больше злило, если бы мне нравилась Вайолет или Эя?»***
- … Итого, восемнадцать долларов, – подвел итог Роман. Они подсчитывали оставшиеся деньги, собравшись в кружок, склоняясь над бумажками точно наркоманы. Были еще два заботливо постиранных доллара, которые Эя положила сушиться в багажнике. С сигаретами дело обстояло чуть лучше: в общей сложности тридцать на всех четверых. И ровно четыре дня, чтобы добраться до конечного пункта маршрута. - Что будем делать? – куталась в куртку Вайолет, чувствуя табачный запах от собственных волос. - В ресторан точно уже не сходим, – заметила Эя. Вайолет подняла на нее взгляд. - Да ты вообще ничего не ешь. - Может, о вас беспокоюсь! Роман потер ладонью лицо. - Можно купить сэндвичей на заправке, – предложил он. Эя приподняла бровь. - Ты хоть раз еду на заправках пробовал? - Нет он прав, – заступилась Вайолет. – На заправках дешевле. Роман странно посмотрел на девушку: взгляд такой нежный, словно он собирался ее обнять. Это был минутный порыв, он быстро отвел взгляд, пряча наличные в карман. Вновь вздрогнувший бариста подсказал ближайшую заправку. Оказалось, всего одна на весь городок, при выезде из Монровилля на Сандаски-стрит. Роман твердо решил прекратить бездумные остановки, поэтому отдал девушкам последние наличные и наказал закупиться. - Чем-нибудь… питательным, – бросил он это так, словно знал хоть что-нибудь о питательных продуктах. Бензина хватит еще на половину дороги, а что делать потом он придумает… наверное… Утро оказалось пустынным даже для заправочной станции. Форд въехал на территорию, остановившись на пустой парковке рядом с обшарпанным «Севен-Элевен». Хлопнули двери. Запахивая подолы куртки и кардигана, девушки выбрались на ветреную улицу. Ради экономии топлива, Роман выключил зажигание, откинулся на спинку. - Насчет твоего вопроса, – долго думал Роман прежде, чем начать. Думал настолько долго, что мысль начала давить в голове, и больше размышлять об этом он просто не мог. – Тронешь… мою сестру и пожалеешь… Он хотел, правда хотел назвать сразу два имени. Не смей прикасаться ни к Эе, ни к Вайолет, но какая-то часть сознания все же понимала, что на кузину у него куда больше прав. Медленными, точечными движениями он начал с самого начала, веря в то, что постепенно расширит круг своего владения. Просто пока он еще и сам не понимал, как относится к Вайолет. Вопреки ожиданиям, Тейт лишь усмехнулся. Перестав лениво взъерошивать светлые локоны, облизнулся. - Я так и думал, – не теряя улыбки, глядел пассажир второго ряда на пустынное поле.***
Усилившийся ветер дергал провода. По пустым заправочным местам наматывала круги полиэтиленовая одноразовая перчатка. В Миннесоте можно хотя бы выписать деньги со счета, но а что до той поры? Где взять денег на бензин? Шагая вдоль нескончаемой стеклянной витрины «Севен-Элевен» Вайолет примкнула к Эе. - Это же безумие! Отдал последние деньги на еду! – шептала она, словно ее могли услышать из салона. Эя кивала. Заторможенно, точно ударилась в раздумья. Взяла Вайолет под локоть, легко сжав рукав куртки. Они юркнули в раскрывшийся между двумя раздвижными дверьми проход. Американская сеть магазинов была представлена в этой конкретной точке скудными тремя рядами, словно выцветшими от скуки сельской жизни. Даже холодильные отсеки с готовой едой и те казались старыми и заляпанными. Девушки проплыли мимо пожилого кассира, склонившегося над поверхностью кассы не то в чтении, не то в полудреме, и скрылись за первым стеллажом. Эя словно сама пребывала в какой-то меланхоличной апатии, двигалась медленно, долго рассматривала ненужные им пачки с лапшой. Глядя на нее Вайолет и сама затормозилась, бездумно стягивая с полок упаковки жвачки и поглядывая на соседку. Будто очнувшись, Эя плавно обошла ряд, сняла с полки холодильного отсека два полена буррито, стянула треугольники сэндвичей, сунула их Вайолет и обернулась на зеркальный круг под потолком у выхода. Вайолет вдруг резко поняла мотивы Эи. Хлопнув ее по плечу, привлекая внимание, одними губами произнесла стандартную фразу, на языке самой Вайолет означавшую «Ты что, блин, задумала?». Эя нервно отпихнула ее ладонь, в предостережении все еще дергающую ткань кардигана. Обокрасть «Севен-Элевен»?? А потом что? В машину – и до самой Миннесоты? А дальше? Собственные детские фото по всем новостным каналам? Вертолеты? Кордон на дороге? Да за кого Эя их принимает? За Тельму с Луизой? Не дрогнув ни единым лицевым мускулом, Эя медленно прошла отсек горячей еды. Вайолет дернула рукой, но вновь поймать кардиган не удалось. В ужасе, инстинктивно шагнула следом, бросила взгляд на кассира, что так и не сменил позы. Эя замерла в трех шагах от выхода, сжимая в опущенной руке два буррито, глядя вперед, через стеклянные двери на пустые заправочные места, где к одинокой, гоняемой перчатке присоединился желтый пакет из-под чипсов. О чем она сейчас думала? Что было в этой маленькой хорошенькой головке, обрамленной темными, почти полностью потерявшими укладку волосами? Это поведение было настолько странным, что Вайолет и сама замерла в шаге от девушки. Смогла бы она сама сейчас просто взять и выйти из магазина? Попасть под обзор видеокамер, перешагнуть махровый входной коврик? Что-то странное щелкнуло в голове: осознание, как, оказывается, близка черта, по ту сторону которой совсем другая жизнь. В этот момент Вайолет сильнее всего осознала, насколько меняется со временем понимание вещей. Ты творишь вещи, за которые в последствии можешь быть наказан, но не привычным отстранением от уроков или запретом на компьютер, а чем-то гораздо более серьезным… … И как же сейчас ей было все равно. Вайолет первая сделала два шага вперед. - Эй, – громким, но сиплым голосом окликнул кассир. – Вы платить собираетесь?