***
С помощью лезвия разрезав пустую бутылку наполнила дно водой из-под крана; движения резкие, дерганые, пальцы соскальзывали с поверхностей с нервной дрожью. Лишь отодвинула ногой осколки и рассыпавшиеся из косметички невидимки подальше от унитаза. Под ее командованием Тейт засовывал в рот Эи пальцы, вызывая рвоту. Думал ли он когда-нибудь, что будет использовать их по такому назначению? Сейчас он не мог остановиться даже на одной конкретной мысли. Холодный унитаз. Волосы Эи – пушистые, беспорядочно выбивающиеся из-под его кулака. Темный завиток на светлом фаянсе. Мокрые пальцы, мокрые полотенца, мертвый мороз напольной плитки. Вайолет единственная из их четверки выбрала естественные науки как предмет на семестр два далеких года назад, но как бы она ни пыталась заставить себя вспомнить хоть что-то о ядовитых растениях, сделать это у нее не получалось. Поток мыслей сбивался долгим отсутствием Романа: в ее разуме пять минут растянулись на несколько часов. Он вернулся, растрепанный и запыхавшийся, в руках – пузырек с желтой этикеткой. В капсулах черный порошок, Вайолет суетливо разламывала оболочки мокрыми руками, высыпая содержимое в импровизированный стакан – желатин капсул налипал на пальцы. В Эю насильно вливали жидкость. Тейт держал тело, Роман голову. Снова пальцы во рту, снова рвота, снова смыв унитаза, снова трение полотенца. Затем приводили в чувство. И вновь повтор. Вскоре ванная пропахла рвотой. Но остановились лишь тогда, когда позывы тела больше не выдавали ничего, кроме воды с разведенным углем. Обессиленное тело Эи походило на куклу. Мокрую, перепачканную рвотой куклу. Ее поместили в ванную, и Вайолет самолично, долго поливала ее душем, мыла волосы. Завернутую в полотенце, ее перенесли на одну из постелей под одеяло – Вайолет натянула на нее найденную чистую одежду. Тело ее било сильной дрожью, стучали зубы, веки дрожали, и глаза, точно в неспокойной полудреме, были прикрыты. Какое-то время стояло полное молчание. Они все испугались. Роман сидел на краю соседней кровати, потерянно глядя на дрожащую сестру. Вайолет не могла перестать семенить по комнате, тихой, кошачьей поступью приминая ковролин и покусывая ноготь большого пальца. Они ждали новых симптомов. И только со стороны Тейта громче всего раздавались звуки: шуршал пакет. Тот самый, о природе появления которого никто не знал. Тейт так долго держал его раскрытым, что Вайолет остановилась. Тейт оторвался от пакета, поймал взгляд. О, она знала его! Точно так же Тейт смотрел в детстве на последствия своих проделок, за которые мать делала ему выговоры. Точно так же он смотрел и на саму Вайолет в день поездки после устрашающего шантажа в ее комнате – невинный свод бровей, расслабленные губы. И глаза – за напускной невинностью горел дьявольский огонек от содеянного. Вайолет бросила быстрый взгляд на потерявшегося в своих мыслях Романа. И живо кивнула Тейту на дверь, словно ментально оттаскивая его за руку. Они вышли молча, Роман даже не повел головой. Оказавшись на улице Вайолет тихо прикрыла дверь. И быстро отпихнула Тейта под прямые лучи настенного фонаря. - Говори. - Что? Вайолет гневно ударила его в плечо. Удар получился глухой и твердый, и действие доставило ей странное удовольствие. - Завязывай с этим! Что ты знаешь о ягодах? Я же видела, ты что-то понял! Тейт медленно вздохнул, описывая взглядом полукруг по стене. Глаза увлажнились, заблестели. Он словно готов был заплакать. - Это фитолакка. Молчание. Вайолет нетерпеливо дернула подбородком. От ее воинственности Тейт хмурился. – Ягоды фитолакки. Ядовитое растение. Секундное замешательство. - Откуда ты вообще… – Вайолет поджала губы, оторвала ладонь от своего предплечья и разрезала воздух. – Нет, я даже знать не хочу- - - такими же я отравил того соседского пса, – словно нарочно продолжал Тейт, пытаясь поймать девичий взгляд и игнорируя ее лихорадочное мотание головой. - Нет, нет не хочу это слушать, – словно в бреду повторяла Вайолет. - Но пес был опасен! Чуть не загрыз тебя, помнишь? Таких усыплять надо! – его ладони поймали ее плечи, и Вайолет инстинктивно вывернулась. Мотание головой прекратилось. - Как они действуют? – сейчас ее совсем не волновал соседский мертвый пес из детства. – Что мы еще не сделали? Какие еще симптомы? Снова вздох. Тейт просто перечислил ее симптомы, добавив что-то про неспокойный сон. Вайолет старалась слушать, но в ушах предательски гудело. Она потерла лицо ладошкой. Ночной ветер закрадывался под свитер, холодил оголенную шею. Ее взволнованно передернуло.***
Свет их номера – один из немногих оставшихся неспящих огоньков пустынной округи. Вскоре и он погас. Как и предсказывал Тейт, совсем скоро тело Эи задергалось во сне, ноги непроизвольно скидывали одеяло, она ворочалась точно в лихорадке, и Вайолет меняла холодные компрессы, что сваливались со лба при каждом новом подергивании туловища. Проснувшись, Эя долго не могла уснуть и тихо плакала с закрытыми глазами, ерзая на матрасе точно капризный ребенок. Она постепенно успокоилась. Первым отключился Роман. Они с Тейтом вновь поделили одну кровать на двоих, неуклюже устроившись поверх покрывала. Затем сдался и Тейт, долго глядевший в потолок и наконец поддавшийся тяжести век. Вайолет боролась дольше всех, вытянувшись подле затихнувшей Эи, прислушиваясь к ее дыханию. Смочив ручное полотенце водой, Вайолет накрыла им горячую руку Эи и положила поверх свою ладонь, тем самым перестраховывая возможную уснувшую себя от внезапных порывов Эи. За закрытой дверью поскрипывали пластиковые стулья, забытые на улице. Они все так устали, что казалось, сил проверить засов не было вовсе. С крана в ванной капала вода. Тяжелое, шершавое дыхание Эи растворялось в затхлом воздухе номера. Ее тело грело. Соседняя, теперь уже мужская кровать – вдруг такая большая, словно расширившаяся. Когда они успели раздеться? Покрывало твердое, одеревеневшее. Почему она здесь? Почему посередине? Голова проваливается меж двух подушек; сквозь оболочку пролезают колючие перья. Тьма от распущенных штор, теплое дыхание окружает с обеих сторон. Руки большие, крепкие. Липкая кожа. Тело дрожит и будто немеет, ее пальцы торопливо ощупывают воздух в поисках контуров, очертаний. Кто где? Они так похожи. Влажные поцелуи, словно повсюду, как маленькие, точечные электрические разряды, покалывают и растворяются. Это не ее одежда, не ее комбинация, но шелк так приятно касается живота! Холодок ткани сменяется теплом рук – их рук. Они везде, ласкают ее тело, и пальцы ее находят волосы: здесь непослушные, кудрявые, щекочущие ее шею и щеку, а тут – мягкие, густые, прямые, покалывают грудную клетку. Что-то не так. - Тебе нравится? Чей это горячий шепот? Вайолет все равно. Она утвердительно выдыхает, ладонь сжимает мужскую шею. Сильные руки настойчиво тянут ее бедро на бок, на себя, ноги ее обхватывают мужское тело, и он стягивает ее верх. Холод на оголенной спине, мягкие губы, пряный запах. Под ней он – кудрявые пряди на жесткой наволочке. - Расслабься, – шепот позади, и еще одна пара рук отодвигает в сторону нижнее белье, ласково гладит бедра. Ее тело впервые напрягается в зарождающемся страхе. Понравится что? Она дергается, вяло вырываясь под поцелуями на щеках и скулах. Они больше не успокаивают, не расслабляют. - Стойте, не надо, – заторможенно просит она, но хватка усилилась, и она зажата меж двух тел, больше не может пошевелиться. Они молчат, продолжая, и будто что-то каменное падает к низу ее живота. В страхе дергается, выворачивается из-под касаний, но они держат, возобновляя шепот и уверения. Не бойся, тебе понравится, все хорошо. Нет, нет, нет-нет! И глаза, темные и блестящие, горящие недобрым огнем в ночной комнате. Вайолет вскрикивает. И просыпается. Никакого драматичного подскакивания на постели, лишь распахнутые в ужасе глаза, уставившиеся на макушку Эи. Вайолет в поту, дрожит, и одна ладонь затекла, с силой сжимает край одеяла. Отстукивает сердце, отголоском пульсируя на прижатом к груди предплечье. Компресс на руке Эи слез, перекочевал на бедро Вайолет, оставив влажный след. На улице все еще ночь. Дыхание сбитое, как после долгого бега, и громкое, настолько, что Вайолет силится медленно втягивать воздух носом, пытаясь унять выброс адреналина. Краткий миг смятения, но примкнувшее к ней женское тело и собственная одежда выводят из сновидения, напомнив о том, что все это не было реально. С ослабевающей отдышкой Вайолет медленно поднимается на постели, отбрасывает волосы влажной ладонью на затылок, с силой сжимая корни. Эя спит, Вайолет легко коснулась ее руки. Жара больше не было. Склонившись ближе прислушалась, поймав монотонное дыхание. На соседней постели – свернутый калачиком Роман, его безмятежное спящее лицо тонет в подушке, длинная ладонь распласталась подле, словно прижимая ткань. Торчит и кончик носа Тейта, и ровно вздымается и опускается ткань толстовки. Это все сон, это просто сон… Бесшумно стащив ноги на пол, Вайолет нащупала свою куртку у плинтуса возле двери. И тихо выбралась из номера. Спящая природа радушно окутала холодком слабого ветра. Ярко били настенные светильники, и Вайолет пересекла газон по влажной траве до деревянного одинокого стола для пикника. Забралась на поверхность, отвернувшись к мраку зарослей деревьев. Дрожащей рукой подожгла сигарету и только почувствовав вкус успокоительной затяжки громко выдохнула, потерев лоб. Умиротворяющая тишина округи. Шелест листьев. Тихое гудение фонарей за спиной. Какой бы час ни был, предрассветная синева еще не тревожила густой темный цвет неба. Потрясший ее разум сон казался нелепым фрейдистским больным недоразумением. Почему ей снилось групповое насилие она догадывалась. Но вот почему именно этой ночью? Неужели разум так устал и обмяк? Пакет с злополучными ягодами могли принести только когда она с Романом веселилась в гостиной под опьянение скуренной травы. Но зачем? Чтобы отравить их всех? Месть за недавнюю выходку двух девушек? Ну не передвинули они машину, но что тогда за тайну хранил хозяин мотеля, чтобы прибегать к таким методам? Безумие! А что будет утром? Ждет ли их еще какой-нибудь сюрприз? Вайолет передернуло, она инстинктивно обернулась на пустующие стулья. Никого вокруг. Тлела сигарета, к траве слетали догоравшие яркие огоньки пепла. Эя. Ее вечерний исповедальный монолог вытеснял сейчас все другие мысли. «Ты меняешь Романа», говорила она. «С тобой он другой, ты для него как предохранитель, сдерживаешь его импульсивные порывы». Эта фраза запомнилась Вайолет. Она вспоминала все моменты, когда вмешивалась в яростные всплески Романа, предупреждая о последствиях его гипноза. Она делала это неосознанно, но права ли была? Внезапно Вайолет почувствовала мерзость от своих действий, словно она была его извечной нянькой или гиперзаботливой мамочкой. Это неправильные отношения, Роман должен контролировать свои помыслы сам! «И он тебя меняет», говорила тогда Эя. «Подумай сама, в какую сторону». Что стало с ней после знакомства с Романом? Она обманула родителей, сбежав с разношерстной компанией в другой штат и ни разу не захотев позвонить, от злобы скинув на Тейта заботу о своем алиби и даже не проверив, действительно ли он связывался с ними, она чуть было не ограбила заправку, ввязалась в непонятную историю в этом мотеле и рылась в чужой машине. Наконец, позволила себе накуриться и чудом не допустила смерти человека. И это все не считая постоянной выпивки, секса с самым развязным и ненадежным человеком всей Пенсильвании и нездоровой роли донора крови. Да куда она вообще катится? Неужели ее прежняя апатия настолько эволюционировала? Вайолет холодно шмыгнула носом, отбрасывая бычок, и потянулась за новой. Она связалась с Романом от усталости и из любопытства, а теперь запуталась. Тейт. Когда Эя рассказала о ней и Тейте, Вайолет почувствовала нездоровый укол... но чего? Зависти? Ревности? Взыграла детская влюбленность? Черти что вообще! Она совсем увлеклась! И сновидение все еще покалывало на коже. Блеклый фонарный луч мелькнул слева по траве. Вайолет так задумалась, что не услышала никаких звуков, вернувшись в настоящее только когда сероватое свечение скакнуло в нескольких метрах от стола. Вайолет резко обернулась и быстро скинула недокуренную сигарету в мокрую траву. Она была в тени, далеко от фонарного света, но маячащие бледные лучи на газоне прыгали вокруг нее с устрашающей скоростью. Силуэты топтались у входа в главное строение, но яркий свет от фонариков и тьма за спинами скрывали лица. Вайолет так и застыла на краю стола, не дыша вглядываясь в прервавшую ее уединение возню. Затем фонари резко погасли, и фигуры скрылись. Спугнула ли их она? Спрыгнув на землю Вайолет быстро засеменила по газону, пожевывая табачную губу, встряхивая рукавами куртки так, будто сбрасывала грязь и воду. Нервно косясь на входные темные двери главного здания перепрыгнула через низкие кустики, торопливо дотягиваясь до двери номера. Тихо клацнул замок. В душном номере с застоявшимся воздухом остро пахнуло кислотой лужи на ковре. Вайолет на мгновение замерла, разглядывая мирно спящие тела. Здесь царил покой. Но если фонари означали то, что она думала, значит, им нужно уезжать немедленно. По пути к ближайшей кровати Вайолет перешагнула разбросанные вещи. - Вставайте, – трясла она за плечи обоих парней. Тейт очнулся сразу, промаргиваясь ото сна. Роман заныл, отмахиваясь ладонью. Поджав губы, Вайолет расталкивала твердую спину Романа. – Поднимайся! Давай, мы уезжаем. - Сейчас?! – почти в унисон протянули сонные юноши. Роман все еще не мог раскрыть глаз, медленно потирая уголок одного. Миновав каркас кровати Вайолет включила прикроватную лампу возле окна. На секунду замерла, изучая глубоко уснувшую Эю. Не проснулась. - Да, сейчас! – как заведенный моторчик она закружилась по комнате, распихивая все видимые вещи в первые попавшиеся валявшиеся сумки. Где чьи было не важно, потом разберутся. Парни присели на постели, сонно и глупо следя за передвижениями девушки. Вайолет остановилась, швырнув в их сторону поднятый свитер Романа; скомканная вещь угодила в грудь Тейта. – Подъем! Помогите мне все собрать. - Но почему сейчас? – с пренебрежением откинул Тейт вещь соседу. Щелкнул свет в ванной. Встряхнув магазинный пакет, сдувая волосы с лица Вайолет сгребала все, что видела: косметички, шампуни, разбросанное имущество Эи, ее грязную одежду, даже пустую пачку краски для волос; собирая рассыпавшиеся вокруг основания раковины невидимки Вайолет сжималась от глухо отстукивающего в груди сердца. Набитые сумки скидывала у входа. Бросила суровый взгляд на продолжавших восседать на матрасе парней. - Потом объясню, вставайте! – рявкнула девушка. На этот раз они послушались беспрекословно. Всю оставшуюся еду и напитки рассовывали во все, что видели: пакеты, мешки с вещами, сумки, рюкзак Тейта. Сырыми полотенцами из ванной собрали рвоту с ковролина, протерли унитаз и полы, стерли разводы крема. Тейт втащил в номер стулья, Роман вытряхивал с покрывала на газон плед с остатками травки. Мусор, осколки и фантики сгребли в корзину, туда же отправился и злополучный съедобный «подарок» и бутылки с бычками – все это Вайолет настояла взять с собой и выбросить по дороге. - И корзину? – недоуменно спросил Тейт. Яро оттирая со стола липкие пивные кружочки, Вайолет ответила гневным взглядом. Пока Роман держал на руках спящую сестру, остальные застилали кровати. Вайолет не знала, зачем точно это делает, но протерла последним чистым полотенцем все возможные поверхности. За исключением темного пятна на ковролине номер остался в прежнем, почти безупречном виде. - Нет, не туда, – шикнула Вайолет, вывалившись за порог с сумками наперевес, пресекая движение юношей ко входу в главное здание. – Обойдем вокруг. И ни звука! На плечах сумки, в руках пакеты и мешки, Тейт криво сжимал пальцами край мусорного ведра, Роман волочил и рюкзак Тейта на кисти под сестрой, тот бил по его правой ноге, и Тейт то и дело с опаской оглядывался на свою собственность. Обогнув здание, вышли к парковке. Форд Романа припаркован на том же месте. Вайолет же была единственной, чье сердце в эту минуту колотилось, и единственной, кто знал причину их столь скорого отъезда. Роман подставил передний карман брюк, выше приподнимая ноги сестры. Сбросив мешки к порогу машины, Вайолет выудила из его кармана ключи от Форда. Зажмурившись, ткнула на кнопку разблокировки, мелодия которой в ее представлении могла разбудить целую стаю волков. Тихо шелестели придорожные заросли. Затем спешка: раскрытые дверцы, Эю укладывают на второй ряд, быстро запихивают вещи на третий, Тейт сует мусорное ведро под сидения, со скрежетом приминая ободок. В суете потерял на мгновение свой рюкзак, и испуганно выискивал его взглядом среди мешков. Найдя, успокоился, подпихивая подальше под сидения. С ключами в руках Вайолет шустро запрыгнула на водительское сидение, в панике откидывая волосы со лба. Роман выглядывал из-за лобового стекла, вопросительно разводя руки. Вайолет сурово кивнула ему на пассажирское рядом, пресекая реплики. Мертвые окна мотеля отсвечивали бликами фонарей, все казалось неживым и игрушечным. Страшно было заводить мотор – Вайолет сделала это только тогда, когда все расселись в салоне, и каждая дверца была плотно захлопнута. Гудение показалось ей неимоверно громким, и задрожали руки, и взгляд фокусировался лишь на дверях мотеля, фиксируя возможные вспышки света. Не глядя Вайолет вжала педаль тормоза, сняла с ручника и дернула заднюю передачу коробки автомата. Форд с нервным визгом, дублирующим сердцебиение водителя, ринулся полукругом назад, а затем со свистом шин и вперед, выезжая на дорогу.***
Потянулись монотонные мрачные поля. Асфальт еще не высох от прошедшего дождя. Пару раз Вайолет долго останавливалась взглядом на зеркале заднего вида, фиксируясь на пустой дороге позади, с уверенностью ожидая погони. Наблюдая за ее реакциями Роман синхронно вертелся. - Что произошло? – обернувшись на сестру, ноги которой покоились на коленях Тейта, спрашивал он. Вайолет и сама задавалась тем же вопросом. Она выжимала все сто двадцать и лишь через несколько долгих минут сбросила скорость. Как объяснить? Успокаивающе горевшая приборная панель отвлекала. - Эю отравили, – спокойно заявила она. Ладони на руле начинали потеть. - Что?! – и без того непристегнутый Роман развернулся на сидении; длинная ладонь уткнулась в бардачок. Вайолет издала неуместный, понятный только ей нервный смешок, не отводя взгляда от трассы. - Вот поэтому ты сейчас и не за рулем. Знай он, что произошло, тут же повернул бы обратно. Вайолет вспомнила свои размышления о собственной роли заботливой мамочки, и новая порция желчи наполнила рот. Она сглотнула, фокусируясь на дороге. - Что значит отравили? – не унимался Роман. - То и значит. Ягоды ядовитые, – она тщетно выискивала в зеркале Тейта. - Но за что?! – недоумевал Роман. Тонкие пальцы сжали руль со скрипом. Надо рассказать. Надо все рассказать, крутилось в ее голове. Сердце вновь громко стучало, к горлу подкатывала тошнота. Вновь бросила беглый взгляд в зеркало заднего вида, но Тейт не попадал в поле видимости. Вайолет сглотнула, чувствуя свою уязвимость и одиночество в этом моменте. - Нам согласились дать гриль только если мы с Эей уберем один из номеров и… отгоним чью-то машину с парковки. Молчание. Ровный шорох колес. Темные поля. Никто ничего не понимал. - И что вы сделали? - Ничего! – слишком резко выкрикнула Вайолет. – Ничего не сделали. В том-то и дело! – ладошка стукнула по рулю. Роман вновь оглянулся на сестру. - Надо вернуться. Я этим фанатикам- Вайолет не дослушала, словно отключившись. В висках запульсировало. Это то, чего она боялась, чего боялась и Эя, когда говорила, что Роману нельзя рассказывать. Он снова готов был отрывать головы. Но Вайолет больше не могла его сдерживать, больше не хотела. Вместо запретных выкриков спокойно произнесла: - Мы не можем вернуться, потому что в мотеле кого-то убили.***
В салоне будто разом перекрыли кислород. Какое-то время Вайолет казалось, что оторви она взгляд от освещаемой фарами дороги, и рядом с собой никого не найдет. Машинально поглаживая ногу Эи Тейт первый пошевелился. - А? Звук был до странного понятным, таким чистым и детским, что Вайолет резко осознала: они все в этой машине просто дети. Еще подростки, слишком быстро повзрослевшие, порочные, но все равно дети. И произнесенная ею фраза показалась глупой, точно диалог из фильма. Роман втянул воздух, затем выудил портсигар и опустил стекло – сделал это так просто, так обыденно, словно и вовсе не был удивлен. Вайолет вновь сбросила скорость. Резко вздрогнула. - Я так думаю. Мы нашли испачканный платок... кажется в крови... а та машина… просто, кроме нас постояльцев больше не было… - И где сейчас этот платок? – спросил Тейт, опередив вопрос Романа, чей рот был занят свежей сигаретой. Вайолет издала выдох, собираясь ответить. Затем помедлила. - Я не знаю. Единственная знавшая сейчас отмалчивалась сонным параличом. Роман выдул тонкую точечную струйку дыма в окно. - Тогда в больницу нам нельзя, – было его единственной репликой за минуты молчания. - С ней все в порядке, – подал голос Тейт, – отравление несильное. Роман резко, нервно обернулся. - А ты откуда знаешь? Чертов идиот! При тебе же и произошло! - Пошел ты! - Стойте, успокойтесь! – вновь хлопнула ладонью по рулю Вайолет. Только еще одной мужской разборки не хватало. Эю и правда больше не рвало, но яд легко мог оставаться в организме, нанести урон каким-нибудь органам. И пока в салоне наперебой обсуждали возможности заезда в ближайшую клинику и дискуссировали о шансах смертей в мотеле, Вайолет впервые осознала, что касалась руля настолько дорогой машины. Когда страх погони прошел полностью, она вдруг поняла, что почти не касается спинки, потому что ноги Романа куда длиннее ее собственных, и нащупала рычажок, подтягивая кресло под свой рост. Отвечая на какую-то реплику Тейта Роман спокойно проследил за ее действиями. Форд скользил по асфальту, и стоимость машины все сильнее кусала ее разум. Осознают ли в их семье свою привилегированность? И всегда ли у Романа вот такое ощущение? На мгновение Вайолет вообразила себя одной из них, членом его семьи. Глупая, но спасающая от неприятных размышлений мысль. И точно услышав ее внутренний голос рулевое колесо перестало слушаться и начало чудить, Форд словно сам себя задергал то в одну, то в другую сторону. Испугавшись, Вайолет отпустила педаль газа, под прервавшуюся в салоне речь балансируя рулем и съехав на обочину по левой стороне дороги. Фары рассыпáли яркий лунный свет. Эя вяло пробубнила нечленораздельную фразу, будто выражая неудовольствие от остановки, и пока передний ряд занялся проблемой, Тейт склонился над просыпавшейся девушкой. - Есть фонарик? – спросил Роман. Вайолет помотала головой. Единственные сотовые, оснащенные фонариками, были у обоих Годфри, но телефон Романа был украден, а устройство Эи затерялось в одной из многочисленных сумок. Роман чертыхнулся, выбравшись из салона присел у переднего колеса и долго вглядывался в покрышку, скрупулезно ощупывая оболочку. - Это не я! – словно убеждая саму себя выпалила Вайолет, выскакивая на обочину. - Какой-то урод проткнул шину, – пнул носком ботинка колесо Роман. Обойдя капот, осмотрел и переднее со стороны водителя. Снова выругался, хлопнув кулаком по покрышке. – И это тоже. Вайолет похолодела. Взгляд перешел назад, на темные, блестящие полосы асфальта, собиравшиеся в одну крохотную точку вдали, скрытую мраком позади пройденного отрезка пути. Руки инстинктивно обхватили плечи, словно холодила улица. - Эй, Нирвана, – стукнул Роман по стеклу второго ряда. – Вылезай. Запаска была всего одна. Самолично Роман ни разу в жизни не менял шины, лишь видел, как это проделывал его отец с любимым Ягуаром. Решено было заменить одно колесо, второе же просто подкачать. На обочине расстелили одно из угодивших в пакет мотельных полотенец, и очнувшуюся Эю усадили поверх. Ее все еще било ознобом, и Вайолет укутывала ее в свою куртку. Кроме запаски и домкрата в багажнике обнаружился и большой фонарь, о существовании которого Роман узнал в этот самый момент. Двигатель заглушили, и окружающие деревья погрузились во мрак. Роман щелкнул фонарем. Пока юноши возились с откручиванием болтов и подниманием многострадального Форда на домкрате, Вайолет держала наготове воду. Эя была сонной и вялой, но бутылку воды осушила с жадностью. Вайолет ждала молча, будучи не самым назойливым человеком и не зная, что вообще надо говорить в такой ситуации. - Неплохо покутили, – болезненно улыбнулась Эя, отставив опустевший пластик и примкнув головой к плечу Вайолет. Плечо было костлявым, но почему-то именно Вайолет почувствовала от этого необъяснимое неудобство, Эя же не жаловалась. Они сидели спиной к дороге, впереди под легким слоем успевшей опасть листвы – тонкие стволы нескольких деревьев, а за редкой изгородью кустарников вырисовывалось широкое ровное поле, затянутое легкой туманной дымкой. Позади скрежет, стук и лязганье инструментов, юношеское кряхтение и комментарии. - Что я пропустила? – голова Эи заелозила на плече. Вайолет пожевывала губу, сплетая пальцы рук на бедрах. - Откуда появился пакет? – шепотом спросила она. Эя помолчала. - Не знаю. Нашла на стуле, – ее голос звучал хрипло, она часто и громко сглатывала, и Вайолет догадывалась, что интенсивная рвота раздражила горловину. От Эи все еще тянуло запашком недавнего происшествия. Ее ответ поразил Вайолет, но не особо удивил: девчонка, которая и в реальной жизни баловалась запрещенными веществами вполне могла съесть и неизвестный ей продукт. - И тебя ничто не остановило? Эя пожала плечами. Ее щека интенсивно врезалась в ключицу Вайолет. - Подумала, Роман купил… Она произнесла это так спокойно, с такой толикой безучастности. О, эта странная, бесшабашная семейка Годфри! - Он шины проколол, – вновь шепотом сообщила Вайолет. - Да я поняла, – и приподняла голову, обращая взор на пыхтящих парней. – Народ, я жива! – со смешком хрипло выкрикнула она. Роман оторвался от покрышки, с улыбкой подмигнув сестре. У Вайолет сжалось сердце. Смотреть на обоих парней после все еще маячащего перед глазами сна было до странного некомфортно, и хотелось снова занять себя чем-либо, сесть за руль и отвлечься, только бы не ощущать касания из сновидения. По большей части колесо заменял Тейт, Роман же сосредоточенно светил фонарем, изредка придерживая детали. Форд попрыгал на домкрате и вернулся обратно. Двигатель снова завели, откинули крышку капота, к аккумулятору подсоединили компрессор, открутили защитный колпачок на шине, и электронный насос тихо завибрировал, колдуя над вторым колесом. Пока накачивалась покрышка, Роман обошел с фонарем и задние колеса, но остальные оказались нетронутыми. Сигарета торчала между его пухлых губ незажженной, словно забытой. Пока работал компрессор, Вайолет остервенело курила, машинально раскидывая опавшие листья ногами, ставшими вдруг неестественно ватными. - Подкачки хватит ненадолго, придется еще останавливаться, – крутился возле компрессора Тейт, накручивая локон на палец. Эя перебралась обратно на сидения, и Роман, присев подле нее, долго и тихо что-то говорил. Вайолет не разбирала слов, но видела его ладонь, что то и дело касалась ее лица, поглаживая щеку, убирая спутавшиеся волосы за ухо. Эя улыбалась. И он улыбался. Вновь защемило сердце. Спущенную шину и все инструменты загрузили обратно в багажник. Отирая руки влажными детскими салфетками Тейт часто зевал. Утирал уставшие глаза и Роман. Послушав речь навигатора, Роман слез с водительского сидения, приблизившись к кутавшейся в полы куртки Вайолет – кисть торчала из-под ткани, пальцы сжимали дотлевающую вторую сигарету. Роман пригладил свои волосы. - Надо будет спущенное колесо заменить, – с неохотой высказался он таким тихим голосом, словно делился с ней секретом. Вайолет пожевывала губу. - Можно остановиться в ближайшем городе. Роман потер переносицу. За последние дни эта фраза звучала так много раз, что начинала отзываться головной болью. Опять нужен был автосервис! - До Гранд-Рапидса еще десять часов… – размышлял он вслух. Даже если сменять друг друга и есть только оставшуюся еду, то остановки на туалет и заправку все равно были бы неминуемы. - А если в Чикаго? – отпустив зажатую между зубами губу предложила Вайолет. Ей нравилось, что Роман советовался с ней. Чикаго. Роману идея понравилась. Больше пользоваться услугами сельских мастерских желания не было. Он хотел показать Эе Чикаго. Можно выдать Чикаго за выдуманный экскурсионный школьный пункт и для родителей Вайолет, успокоить которых своим методом он планировал по возвращению. До отъезда он все устроил с директором школы, и даже нисколько не волнующие его родственники Тейта могут узнать от звонка в школьную регистрацию только то, что хотел он. Роман по-привычке шагнул к водительскому месту, но Вайолет его быстро остановила. Оба юноши выглядели уставшими, и Вайолет чувствовала, что сейчас она самая сильная из всей четверки, как физически, так и ментально. Договорились, что через полчаса Вайолет разбудит их для новой подкачки шины. Не считая этой остановки, меньше, чем через два часа Форд должен был въехать в Город Ветров.* С хрустом обочины машина выехала на асфальт. Тейт вытянулся на последнем ряду, Роман же сменил его в ногах сестры, окинув голову на подголовник. В салоне стало спокойно и тихо. На мгновение Вайолет почувствовала прилив бодрости: Роман полностью доверил ей авто, доверился ее навыкам, и по какой-то причине это привело Вайолет в восторг. Потянулись пустынные поля, рядом долго бежали железнодорожные пути. Через десять минут техника дала знать, что сменился часовой пояс, и теперь у них в запасе был один лишний час. Дорога уходила направо плавным закруглением так, что заросли красивого бордового дерева погладили окна Форда длинными ветками. Появлялись редкие, петляющие подъездные дорожки участков, стоянки грузовиков; несколько белых фур пронеслись по встречной полосе. О погоне Вайолет больше не думала: за время их остановки мимо не проехало ни одной машины. За прошедший час ее разум будто все еще был подернут сонливой дымкой, и только теперь она ощущала, что мозг возвращается к привычной последовательной работоспособности. Постепенно вернулось и восприятие реальности. Нахлынула усталость – не ночная, а психологическая. Вайолет вдруг ощутила себя грязной – после еды, выпитого пива, после пыльных ковров и ужаса с Эей. Вайолет казалось, что она пропахла рвотой, вся пропитана потом и затхлостью мотельного номера. Захотелось немедленно найти душ. В подлокотнике нашла начатую пачку жвачки «Airwaves». Эвкалипт ударил в нос, защипало глаза. Она не могла думать, потому что прислушивалась к ходу колес и с нервной хваткой слушала и руль, контролируя скорость. Лишь сейчас она поняла, что, уснув с крабиком Эи в волосах, он где-то потерялся. Когда миновало пятнадцать минут, а ядреная жвачка монотонно стимулировала разум, Вайолет почувствовала страх. Считаются ли они с Эей свидетелями происшествия? И должны ли они заявить в полицию? Никто из них ни разу не включал телевизор или радио, какова вероятность, что за это время уже передавали криминальную сводку? «Если вы что-нибудь знаете о пассажирах Тойоты на этом фото, позвоните по указанному номеру» или что-то такое. Вайолет бросило в жар. Форд въехал в городок Уолкертон, потянулись ряды складских строений. В городе Вайолет ненадолго расслабилась, успокаивали украшенные к Хэллоуину дома, промелькнула пара легковушек, фонари высвечивали махровые поляны. Стоянки с блестящими от дождя капотами, лениво подрагивающие флаги, сонные пустынные перекрестки. Монументальным величием подмигнул «Макдональдс», и желудок Вайолет стянулся тугим мучительным узлом. На выжженной земле по левую сторону – вытянутая, обитая сайдингом постройка, напоминавшая барак или рабочую бытовку; возле «переночевывал» миниатюрный экскаватор, а рядом с придорожным почтовым ящиком – стандартный синий мусорный бак. Вайолет проехала несколько метров и плавно остановилась возле заброшенного соседнего дома, затем быстро обежала багажник, не без усилий выдернула из-под сидений плотно утрамбованное Тейтом мусорное ведро и тихой поступью пересекла пустую дорогу, прислушиваясь, но не оглядываясь. Поскрипывала подошва ботинок. Мусорную корзину просто сунула поверх черных мешков. И захлопнула синюю крышку. Раз здесь ведутся строительные работы, никто не будет против еще одной корзины мусора. Город закончился так же стремительно, как и появился, попрощавшись с Фордом длинной чередой могильных плит открытого кладбища. Возвышающийся вдали шар водонапорной башни, нагота, отсутствие деревьев на широком участке могильного газона придавали кладбищу вовсе не то устрашающее и древнее чувство, какое несли кладбища Пенсильвании. Мельком оглядев соседствующий сервисный центр и зеленые шапки насаждений, Вайолет так и видела перед глазами большую импровизированную надпись «Добро пожаловать на Средний Запад». К счастью, голые могилы быстро кончились, и потянулись таинственные кукурузные поля.♪ Oh, there's no time to sleep Oh, living in a dream ♪
Так далеко от дома она еще не уезжала: ни с родителями, ни тем более одна за рулем. Одна страна, но как поразительно разнилась природа! Здесь деревья словно все еще хранили тепло лета, упорно пестря зелеными кронами. И запах здесь был совсем другой, как пахнет в оранжереях, мокрой ботвой, новым запахом дорожной пыли. Казалось, даже туман выглядел другим. И при всей неопределенности ситуации Вайолет в тайне нравился этот час. Ей понравилось быть одиноким водителем, представляя, что она держит целенаправленный путь, о котором в этом городке никому не известно. И словно бы она делила один дорожный секрет с редкими проскакивающими грузовыми фурами.♪ So take me to the paradise In your eyes Green like American money ♪
Вайолет ждала, вспотевшими ладонями сжимая рулевое колесо, и лишь когда дорога утонула в лесных зарослях свернула на широкий кусок обочины. Ворочая между пальцев сигарету Вайолет все не решалась разбудить пассажиров. Колесо заметно спустило. Растаял ночной мрак, и заросли подсвечивались утренними сумерками. Пахло лесной мокрой свежестью. На мгновение Вайолет захотелось позвонить маме. - Подъем, – торкнула она Тейта. Колесо быстро подкачали. Тейт сонно прикончил полупустую бутылку воды и забрался обратно на сидения. За десять минут они почти не говорили, на юношу Вайолет старалась не смотреть, и лишь раз он спросил. Кого-то и правда убили? Вайолет ничего не ответила. Он спросил это с такой интонацией, словно возможное убийство было самым удивительным происшествием. Вайолет разозлилась. Шестая автомагистраль петлей переходила в платное шоссе. Вдали справа возвышались пограничные столбы с горевшими зелеными стрелками. Простояв на светофоре Вайолет нырнула на съезд к парковке и разбудила Романа. Он лишь удивился тому, что проспал первую остановку. Пока он ощупывал карманы в поисках мелочи, Вайолет сжималась на пассажирском сидении в таком страхе, словно они не обыденную плату за проезд вносили, а пересекали границу с Мексикой. - Расслабься, – улыбнулся Роман, плавно выворачивая на шоссе. Вайолет выдохнула. Напряжение пульсировало в ее крови, она даже чувствовала биение венки на своей шее. Мог ли это чувствовать и Роман, взгляд которого надолго задержался на вороте ее куртки?♪You taste just right Sweet like Tennessee honey ♪
Он гнал по полупустому ровному шоссе еще сорок минут. Когда Роман наконец задал вопрос, Вайолет уже спала. Он улыбнулся. С грохотом протащились по соседним железнодорожным путям кирпичного цвета груженые вагоны, и на мгновение Роману захотелось разорвать машиниста за этот громкий звук. Шоссе тянулось утомительно долго, Роман часто моргал, чувствуя сонливость. В салоне все еще стоял запах эвкалипта, и Роман тоже сунул в рот одну подушечку жвачки. Поборов сонливость Роман все сильнее ощущал тягу крови. И будто бы подавляя этот зов, челюсти заработали над жвачкой с устрашающей мощью. Через десять минут он пересек границу Иллинойса. В Чикаго они въехали с рассветом.♪ And we can run away Swimmin' in the sunlight every day ♪
Яркие блики играли на глади озера. Когда мимо пронеслась широкая площадка супермаркета «Уолмарт», Роман расслабленно выдохнул. Сельская местность осталась позади, да здравствует цивилизация! Ржавые балки некогда зеленого моста величественно обливались взошедшим солнцем, изнаночная конструкция нависала над дорогой тяжелыми перекладинами. Ярко освещались низкие кирпичные постройки. За чередой светофорных остановок шоссе перешло в автомагистраль, что тянется высоко над землей, и на мгновение у Романа перехватило дух от вида затерянных в кронах домов, строений и билбордов, залитых яркими лучами восходящего солнца. Этот утренний ослепительный и словно греющий свет будто бы дарил надежду, и никогда еще Роман не испытывал таких эмоций. Словно бы весь Чикаго просматривался полностью, как открытая панорама виртуальной карты. Затем в глазах зарябило от замелькавшей сети бордовых металлических балок моста. Когда автострада вновь спустилась к уровню земли, встретившись с железнодорожными путями, руль снова начал кренить вбок, и Роман плавно свернул по указателю на съезд, маневрируя под автострадой и выезжая на обычную асфальтовую дорогу вдоль жилых домов с утыканными тыквами ступенями крылец. Куда ехать дальше он не знал. Словно потешаясь, Романа проводил один из гигантских скелетов, помахивающий рукой с придорожного участка. Навигатор указал на несколько автомастерских, и Роман свернул налево, медленно двигаясь по полупустой улице вдоль комиссионных магазинов и пустых витрин с заколоченными окнами вторых этажей. Эта часть города вселяла в Романа ужас минувших дней и мелких городков. Огромное количество кирпичных строений светилось на солнце. Свернув возле заброшенного трехэтажного склада, миновав квадрат церкви с витражным красным крестом, проехав пару огороженных незастроенных участков и офис буксировки автомобилей, низкое строение которого пестрило выбитыми квадратными оконцами, Роман наконец-то въехал на территорию автомастерской. Форд проехал целый ряд подержанных авто с приклеенными к стеклам ламинированными карточками и флуоресцентыми цифрами ценников, блестевшими от дождевых капель. Автомастерская была закрыта, за все время пути Роман ни разу не взглянул на электронный циферблат, и до открытия оставалось еще два часа. Роман бессильно чертыхнулся, в попытке сдержать гнев сжав кулаки. Выкинул жвачку, выкурил сигарету. Сказочными красками подсвечивались городские строения. Картинка напрягала Романа, наполняла какой-то ужасающей неловкостью, словно ему насильно зачитывали детские сказки. По улицам меланхолично двигались первые утренние водители. На минимальной скорости Роман дотянул Форд до ближайшей круглосуточной закусочной. Залитое солнцем белое отштукатуренное строение с синими полосами и огромной вывеской «Белый Замок». Въехав на окруженную кованой оградой парковку надолго завис с выключенным двигателем, уставившись на пятиугольник вывески с логотипом раскрытой книги. Какова была идея? Белый замок как из сказок? Опять детская тематика! И что должны были здесь подавать? Молочные коктейли и наггетсы? Роман тяжело вздохнул. Четверо пассажиров Форда оказались единственными посетителями закусочной, заняв один из двух пустых миниатюрных столиков возле длинных окон, верхняя часть которых была закрыта уличными плакатами с меню. На стекле маячила одинокая витражная наклейка улыбавшейся тыквы. Звон таймеров, гул работников и шипение фритюра почти полностью перекрывали лившуюся из динамиков праздничную тематическую музыку. Спросонья Тейт долго тер глаза, его спутанная россыпь кудрей словно бы светилась. Эю больше не трясло, ее почти беспробудный сон восстановил организм настолько, что лишь движения оставались вялыми и заторможенными, будто соверши она резкое действие, и желудок вновь может вывернуть. Роман долго вертелся на кассе и наконец принес два подноса с кофе и картошкой. Помятые лица долго изучали содержимое подносов, словно никто из них раньше не видел фастфуда. Первой высказалась Эя, с опаской заявив, что не уверена, можно ли ей сейчас такое. Роман вздрогнул, затем встрепенулся и попросил на кассе воды в стакане – зачем, неясно, бутылки были и в машине. Остальные медленно отхлебывали водянистый кофе. За окнами изредка гудели машины, подворачивающие к окошку обслуживания авто. Кофе немного взбодрил, юноши потаскали картошки из лотков. - Белый замок, – со смешком повторила название ресторана Эя. – Как «Белый город»? Кроме Вайолет никто больше не улыбнулся.** Эя попросилась в туалет, и в тесном пространстве, пахнувшем горячим воздухом кондиционера, Вайолет помогла ей умыться и умылась сама; Роман бегал за косметичкой сестры, долго копаясь в многочисленных пакетах, Тейт нервно выглядывал на парковку, склоняясь к нижнему незаклеенному окну. Посвежев и проснувшись, все негласно закинули локти на стол, принявшись за долгое и рассеянное обсуждение. Первым вопросом была Эя. Ее громкие заявления о своем полном здоровье воспринимались с сомнением, но никто не мог ничего придумать с больницей; Эя же напирала на собственное незнание номера медстрахования. Вторым вопросом был несчастный Форд. Через час с небольшим Роман отвезет машину к открывшейся автомастерской и выложит за смену шины не меньше ста долларов. Сумма, которая привела к третьему вопросу: деньги. Они безбожно кончались, и на глазах таяла вся сумма, вырученная Романом за наручные часы. После вечернего кутежа в мотеле, скудного «завтрака», будущих услуг автомастерской и необходимой остановки на заправке у них кончатся все деньги Романа и останется почти восемнадцать долларов из первоначальной общей суммы. А уж если вычесть платные дороги, и того меньше. Роман сосредоточенно взъерошивал и приглаживал волосы. Им нужны были деньги. Вайолет устало подпирала лоб ладонями, кончики волос касались поверхности. Эя откинулась на спинку жесткого стула. У нее кружилась голова, о чем она решила пока умолчать. Тейт первый вернулся к теме мотеля. Что с убийством? Снова спросил он так, словно это было самой интересующей темой в мире. Как по команде Вайолет зорко глянула на обслуживающий персонал за кассами, занятый своей рутинной работой. Казалось, до них четверых никому не было дела, никто их не узнавал. Хороший знак. Эя продолжала сидеть с закрытыми глазами, и сама не зная, нарочно ли претворяется спящей или же безобидно старается подавить головокружение, однако Вайолет тихо повторила юношам все, что помнила сама. Они двое долго думали. Так долго, что второй час подошел к концу, и разговор решили перенести в машину. Однако по пути обратно к автомастерской никто ничего нового не предложил. Тейт долго копался в своем рюкзаке в ногах, а затем отстраненно загляделся в окно, словно тема вдруг потеряла для него всякий интерес. Вайолет вспомнила про найденный платок, но Эя свернулась на заднем ряду, и будить сестру Роман не решился. Самого же его просто прорвало: - Ты сама видела пакет, – шептал он единственной сейчас собеседнице. – Не могло вам ничего показаться, раз Эю пытались отравить. - Нас всех, – поправила его Вайолет, потирая лоб. – Не только Эю. Ей вдруг резко захотелось, чтобы все это было неправдой, чтобы никакого мотеля не было, чтобы они проехали под тем ливнем дальше и никогда там не останавливались. От идеи стать соучастником вновь затошнило. Они думали, насколько целесообразно обращаться в полицию и насколько этот порыв уже запоздал, обсуждали важность остановки и поиска платка, вероятность обнаружить на нем кровь или же другое, но безобидное вещество. К концу пути Роман и сам стал задумываться о том, чтобы забыть все произошедшее и сосредоточиться на растянувшемся и без того путешествии. Долго разглядывая Романа и габариты новенького Форда механик назначил сумму в сто десять долларов. По причине усталости ли, от путаницы мыслей или еще по какой причине, но Роман не сделал ничего, кроме как согласился на названную сумму. Недолго ждали на скамейке у входа. Эя не спала в салоне и слышала весь разговор. Но говорить о платке не хотела. Ей хотелось подумать об этом самой, но позже, когда пройдет это ужасное головокружение. На вопрос о предполагаемой улике она соврала. - Не знаю. Не помню, куда сунула и взяла ли вообще… потом поищем… – морщилась она от яркого солнечного света. Когда колесо заменили, и Роман отъезжал от разноцветного здания к перекрестку, Эя увидела указатели. - Мы же в Энглвуде! – воскликнула она с такой радостью, понять причину которой смогла только Вайолет. – Давайте посмотрим на то место, где был отель Холмса? Застопорившись, Роман помедлил на светофоре, и позади нетерпеливо засигналили водители. Наугад повернув налево к мосту Роман потребовал адрес. - Шестьдесят третья улица, – начала диктовку Эя. - Здание почты, – подхватила Вайолет, обменявшись с девушкой знающим хитрым взглядом.***
Минуя квартал за кварталом Роман совершил одну остановку, притормозив у свободной колонки красной заправки. Нехотя отсыпал за бензин мелочь кассиру, затем внимание привлекла стопка газет, и, взяв одну, накинул еще пару центов. На месте снесенного отеля небезызвестного серийного убийцы теперь простаивает скучная почтовая коробка. Песочного цвета камень сливается с одноэтажным супермаркетом напротив, а еще дублируется с глухими стенами соседствующей через перекресток сетевой аптеки. Все казалось низким, пустым, безоконным. Въехав на широкую, открытую парковку супермаркета, увешанного призывными фиолетово-оранжевыми рекламными постерами с предхэллоуинскими акциями, Роман не мог отделаться от чувства, что попал в Лос-Анджелес. Пока Вайолет и Эя что-то активно обсуждали у дороги, то и дело указывая пальцами на какую-то деталь почтового отделения, а Тейт молча слушал их, присев на ограждение парковки и сунув руки в карманы джинсов, Роман же кривил рот от вида соседствующей проржавевшей арматуры пролетного строения железнодорожного моста. Эрозия металла так ярко выделялась из общего пустого пейзажа, что Роман подумал, если этот мост и не застал сам отель, то кто-то от такого вида точно должен был удавиться самостоятельно. Все было пустым и облезлым, и даже граффити с сердцами и фразами о мире поблекло и нагоняло тоску. Роман отвел взгляд от нервирующего вида и вновь залистал широкие страницы общенациональной газеты, выискивая любую криминальную сводку. Он и не догадывался, но в этом плане его мысли сходились с Вайолет. Тейт знал о Генри Холмсе. Он не помнил откуда, просто знал. Сейчас ему думалось, что от Вайолет. Может, в детстве даже вместе рассматривали фотокарточки. И ему было все равно, его ли это настоящие воспоминания или же мелькавшие в памяти кадры из «Ценностей семейки Аддамс». Он расслабленно улыбался. Неожиданно для всех, словно роковым проклятием этого места Эя пошатнулась, оступилась и почти потеряла равновесие, криво ухватившись за руку Вайолет. Тейт вскочил с ограды, подлетел и Роман, мгновенно откинув газетные листы. Эю быстро отвели обратно к машине. Экскурсия закончилась. Пока Роман под шорох двигающихся по парковке газетных страниц с упорством расспрашивал сестру о симптомах, а Тейт лихо откручивал крышку с бутылки с водой, внимание Вайолет привлекла немолодая пара, толкавшая набитую сумками громкую магазинную тележку. И она вдруг вспомнила о той пожилой чете. Имя мужчины она забыла, лишь имя Мэгги маячило в памяти. И они ведь дали им свой адрес. И радушно приглашали заезжать в гости... Листок с адресом искали долго – Роман не помнил, куда сунул клочок бумаги. Перерыли весь бардачок и все отсеки, пока Вайолет в исступлении не прикрикнула с вопросом о карманах, и Роман не ощупал брюки и виновато не извлек измятый комок. Джейнсвилл, штат Висконсин. Два часа пути. Ближе, чем в это место, ехать им сейчас было некуда...♪ Oh, paradise in your eyes Green like American money ♪