***
— И что в итоге? — лицо Нэда в телефоне выглядело несколько обеспокоенным. — А что в итоге… Самый стремный ужин в моей жизни, — закатил глаза Питер, который валялся на кровати и, держа телефон над собой, разговаривал по видеосвязи с Нэдом. — Говорила в основном Мэй, этот… Гюнтер не обращал на меня внимания, ну и я сам не рвался в диалог. У меня лёгкое чувство, что я испортил им вечер. — Чувак, посмотри на это с другой стороны, — покачал головой Нэд. — Я не спец в отношениях, но даже мне понятно, что Мэй не откажется от тебя ради какого-то левого чела. В конце концов, это твой дом, а не его — с какой вообще радости ты должен чувствовать себя не в своей тарелке? — Ты, наверное, прав, — со вздохом согласился Питер. — Вот только не понимаю, почему она не предупредила меня заранее. — Это ты у нее спроси, — пожал плечами Нэд. — А, кстати насчёт «спроси»: ты узнал?.. — Да, но Мэй была не в курсе, и это, в принципе, ожидаемо и логично, — пришла очередь Питера пожимать плечами. — Я подозреваю, что они с Тони поддерживают контакт с целью следить за мной с обеих сторон — но было бы странно, скажи Тони ей, а не мне. В общем, теперь мне кажется, что он просто забыл мне сообщить, а вовсе не посчитал это лишним. — Тоже плюс, — задумчиво сказал Нэд. — А что думаешь насчет предложения Флэша? — Думаю, что такое точно стоит обсудить с Тони, — твердо заявил Питер. — Я зайду к нему в воскресенье, обычно он всегда меня приглашает, и заодно спрошу про всю эту историю. Надеюсь, Тони ответит. — Да я уверен, что он тебе все объяснит, и во всем найдется смысл, — убеждённо откликнулся по ту сторону экрана Нэд. — Ладно, чувак, мне пора за домашку… хотя нет, постой, погоди-ка: ты сказал, его зовут Гюнтер и он известный учёный, работавший с Беннером? А как его полное имя? — А… Я даже не спросил, — растерянно ответил Питер. — Может, у Мэй узнать? — Да как угодно, но узнавай, мы тогда сможем почитать, что про него известно, — логично предложил Нэд. — А теперь всё, точно до завтра — иначе мне от мамы влетит. Давай, до скорого!***
Проходя через турникет фейс-контроля в Башне Старка, Питер думал о том, что данное себе обещание не сдержал ни по одному из параметров. Обещал себе не осуждать Мэй и постараться отнестись к Гюнтеру адекватно — но не смог. Хотел дождаться приглашения от Тони — но пришел в итоге сам, и кстати, в субботу. И не то чтобы у него была причина так волноваться: причины не было, никакой. Просто за последние дни Питер понял, что скоро окончательно свихнется, если не поговорит о происходящем с кем-то более… мудрым, чем Нэд. Вообще говоря, сложные проблемы всегда начинаются с маленьких заморочек. Взять того же Стервятника: все его беды проистекали из неуёмной жажды знаний, и, в принципе, Питер мог бы его понять… Если бы не одно но: потеряв семью, он как никто понимал, что ничего не может быть дороже улыбок родных. А если ты идёшь против закона, то рано или поздно не только тебе, но и им придется платить по твоим счетам. Ну или взять Гюнтера: после первой встречи Питер видел его ещё трижды. И всякий раз ему казалось, что паучье чутьё будто бы намекает, подсказывает — с ним надо держаться начеку. Но вместе с тем, Питер был настолько занят самоубеждением и попытками успокоиться, что невольно задумался: точно ли это чутьё — или просто Питеру настолько не нравится Гюнтер, что подсознание пытается выдать желаемое за действительное? Как ни крути, свалить всё на суперспособности было бы очень удобно! В общем, похоже, ему действительно был жизненно необходим совет. Потому что лучше не доводить маленькие заморочки до серьезных проблем. Несмотря на субботу, в Башне было тихо, но не пустынно: Питер знал, что многие отделы не прекращают свою работу на выходных. Не все эксперименты можно оставить без присмотра на два дня. Плюс, именно в выходные обычно проводились экскурсии, семинары, пресс-конференции… В общем, те мероприятия, которые собирали толпу людей, и толпу немаленькую — а значит, в рабочий день она бы мешала трудовому процессу. Питера никто не остановил и не окликнул: девушки за стойкой рецепшн прекрасно знали, что незаметный, но беспощадный фейс-контроль Пятницы осечек не даёт. Вообще, Питер однажды осознал, что присутствие Пятницы везде и всюду было чем-то вроде общеизвестного секрета. Тони никогда не выступал с заявлением вроде: «Мой ИИ следит за вами каждую секунду», но и не скрывал то, что у него этот ИИ есть. Пятница не выходила на контакт с рядовыми служащими, но слухами Башня полнится… В итоге, про «тот самый ИИ Тони Старка» ходил миллион баек и анекдотов, и не все они были далеки от истины. Одно всем было известно точно: за безопасностью в Башне следила автономная виртуальная система. И следила она не только за тем, чтобы никто посторонний не вошёл. Сотрудники не могли подняться на любой этаж — только на те, которые относились к их департаменту, и на общедоступные нижние, конечно. А в случае ЧП в лабораториях или каких-то других казусов охрана и служба 911 прибывали мгновенно и автоматически. Но Питер и сам строил свой маршрут так, чтобы не нарваться. Теоретически, из фойе (или даже с общей парковки на минус первом и минус втором) до 79-го этажа вели четыре из шести имевшихся в Башне лифтов. На практике, существовал ещё один лифт, который стартовал с минус пятого этажа, где находился гараж Тони, но в него зайти могли только те люди, которые имели доступ на верхние ярусы, используемые лично Старком. Его тоже можно было вызвать с нулевого этажа, но это привлекало излишнее внимание, которого Питер патологически не любил. Как итог: невзирая на практически пустынный холл, Питер привычно зашёл в один из обычных лифтов и набрал на клавиатуре «79». Уже там он мог либо воспользоваться лестницей и подняться на один этаж, либо, если было очень лень, пересесть на личный лифт Тони, но уже с большей вероятностью, что его маневр никто не увидит. На 79-м большинство офисов пустовало — Тони говорил, что это «пространство для расширения», а Питер, ну, Питер был просто рад обойтись без лишних взглядов. Сегодня можно было бы и лифтом воспользоваться, но Питер в задумчивости направился к лестнице, вход на которую выглядел как дверь одного из офисов — благодаря чему заходящий туда человек не вызывал вопросов. Один пролет наверх — а там обычная на вид стена: но стоило Питеру приложить к ней руку, как стена бесшумно отъехала в сторону, открывая вход в холл… И уже оттуда, наконец, лифт ещё на четыре этажа вверх. В гостиную. А в гостиной царила абсолютная тишина. И это было необычно, потому что дом Тони Старка с тишиной не ассоциировался вообще. Там всегда играла музыка, звучал чей-то голос, работал телевизор, да даже скрипела и булькала многострадальная кофемашина. Но сейчас Питер как-то растерялся. Мелькнула мысль, а не уехал ли Тони куда-то? Потом вторая: раз не предупредил, вдруг это что-то опасное? Вдруг он улетел в костюме и не хотел волновать Питера, вдруг?.. На этом пункте Питер заставил свой мозг затормозить. Хватит, сказал он себе, паниковать без толку. Гораздо рациональнее пройти в кухню, сделать себе кофе — мистер Старк не одобрял, когда Питер пил кофе, считая, что его «паучьи» чувства могут быть перегружены кофеином, но не запрещал; однако при нем Питер все равно старался пить чай или сок, — и спросить у Пятницы, где Тони. Расхаживать по квартире Тони Старка, как у себя дома, Питер научился недавно и все ещё временами чувствовал неловкость. Особенно когда внезапно вспоминал, что это — квартира Того Самого Железного Человека. Ну и насколько Тони крут, известен и богат. Факт, однако, заключался в том, что сам Тони никогда не подчеркивал эту дистанцию между ними, и даже более того. Если честно, Питер не знал, чем он заслужил теплое отношение старшего товарища, но был безумно благодарен. Да что там благодарен — это слово казалось слишком мелким и незначительным для выражения всех обуревавших Питера чувств. Пожалуй, описать это можно было лишь одним способом: ради Тони Питер пошел бы на что угодно, и не задумываясь, пожертвовал бы жизнью. А возможно, и убил бы из-за него. И это пугало даже сильнее. Утешало Питера только одно: сам Тони относился точно так же ко всем своим друзьям. Даже к тем, кто (на данный момент) являлся государственными преступниками. Питер это просто знал. Окей, ладно, сейчас Питеру совсем не хотелось думать о сложных материях. Сейчас ему хотелось кофе с молоком и фисташковым сиропом, так как Мишель однажды обмолвилась, что раньше его очень любила и пила настолько часто, что теперь не переносит. Это, в принципе, звучало как совершенно нормальная история-про-Мишель, и Питер, который вообще-то не понимал сочетания «сироп плюс кофе», сделал себе мысленную пометку «попробовать как-нибудь на досуге». А кофе у Тони был явно самым лучшим из всех доступных Питеру вариантов, и да, сироп тоже нашелся, хотя Питер вообще не был уверен в успехе своих поисков. Итак, кофе был готов, Питер тоже был готов — и вопрос наконец прозвучал: — Пятница, а где Тони? — Мистер Старк находится в своей комнате на 88 этаже, — был ответ… И тут его перебил человеческий голос: — Как и всегда по выходным в девять утра. Вообще не знаю, на что ты надеялся, намереваясь застать его до полудня. Питер испуганно дернулся, но исключительно от неожиданности — паучье чутьё даже не трепыхнулось. И ещё бы: в дверях кухни обнаружилась Пеппер Поттс. В мягком домашнем спортивном костюме серого цвета, совсем без макияжа и ниже, чем она казалась обычно. — Ммисс Поттс, дддоброе утро, — Питер всё же подскочил, едва не опрокинув и стул, и свой стакан. — Питер, ты чего? — по-доброму удивилась Пеппер. — Сиди, пей спокойно, я всего лишь зашла за чаем. А ты, наверное, хотел увидеть Тони? — Эээ… Ничего срочного… Честно… Мне жаль, что я невовремя, — Питер и сам не мог бы объяснить, почему он чувствовал себя столь неловко. Хотя, с другой стороны, мог: встретить Пеппер Поттс в домашних тапочках (он уже разглядел) с мордочками панд — это как увидеть королеву Великобритании в джинсах. Вообще не стыкуется с тем, каким ты представлял этого человека всю жизнь. — Да расслабься ты, — Пеппер, впрочем, поведение Питера забавляло. — Ты никого здесь не стеснишь и никому не помешаешь. Места тут, знаешь ли, хватало на всю команду… Но это сейчас неважно, — приготовив свой чай, Пеппер обернулась в Питеру и неожиданно спросила: — Можно с тобой тут посидеть? Или ты хочешь побыть один? Брови Питера взлетели под потолок. — Э… Конечно, — ответил он автоматически. Но потом не удержался и добавил: — Это же ваш дом. Как я могу вам что-то запретить?.. Пеппер не стала отвечать на это блещущее логикой заявление, а просто села напротив, смотря на него с улыбкой. Потом внезапно произнесла: — Питер, мы ведь с тобой так и не знакомы как следует, верно? Вообще-то да, это было правдой. Питер несколько раз пересекался с Пеппер, когда приходил к Тони по выходным. Но ситуация почему-то все время складывалась так, что Пеппер срочно куда-то спешила; и хотя Тони давно представил их друг другу, это был первый раз, когда Питер действительно разговаривал с ней. — Ну… Я-то вас знаю давно, — попытался он пошутить. Пеппер фыркнула. — Не поверишь, но я тебя тоже. И всё-таки давай познакомимся ещё раз. Привет, меня зовут Вирджиния, но друзья называют меня Пеппер. Что Питер заметил сразу — так это тот факт, что свою фамилию Пеппер вообще не назвала. И поэтому Питер уже не мог обратиться к ней как к «мисс Поттс». Это было бы почти что грубо — как отказ принять дружбу, которую тебе предложили. Поэтому и Питер был практически вынужден ответить в том же духе: — Привет, я Человек-Паук, но все зовут меня просто «шкет», — сострил он. Жаль, что в голове эта фраза звучала чуть менее тупо, чем в жизни — а в реальности пришлось срочно исправляться: — Эээ, меня зовут Питер, Питер Паркер. О своей «изящной» шутке он пожалел почти сразу же, как только её произнёс, но — странное дело — Пеппер не скривилась, а засмеялась. — Да, тайна личности — она такая. Иногда я очень рада, что Тони принял решение не сохранять инкогнито… Но, если честно, 80% времени мне хочется треснуть его за это как следует. Только услышав первые слова, Питер запоздало осознал: ему ведь и в голову не пришло, что Пеппер может быть не в курсе! Нет, похоже, она и так знала обо всём, но Питер был собой все равно недоволен. И только потом до него дошло, о чём, собственно, Пеппер говорила. — Но… Проблема ведь не в тайне личности, — несмело начал он. Пеппер заинтересованно подняла брови, и Питер неуверенно продолжил: — Проблемы начинаются тогда, когда ты не знаешь, какая часть тебя — настоящая, и что для тебя важнее. — Ох, Питер, — Пеппер покачала головой, уже не улыбаясь. — Мне бы очень хотелось, чтобы ни одному ребенку в твоем возрасте не приходилось задумываться о подобном. Но я понимаю, что это не в моих — да и вообще ни в чьих силах. Ты выбрал такой путь, или этот путь выбрал тебя — но ты ведь не откажешься от него, верно? — Если я, имея суперспособности, не стану их использовать, то каждый день буду винить себя в том, что мог помочь кому-то и не сделал этого, — решительно и мрачно отозвался Питер. Он даже почти не обратил внимания, что вновь был назван ребенком — видимо, в устах Пеппер Поттс это слово звучало как-то иначе. — О чем я и говорю, — кивнула Пеппер. — Ты действительно не просто Питер Паркер — ты Человек-Паук. Ты и тот, и другой, они оба одинаково важны, тебе нет необходимости делать выбор. И ты должен этим гордиться. И знать, что мы — все те люди, которым не безразлична твоя судьба — тоже гордимся твоими успехами… и тобой. К своему стыду, Питер почувствовал, как на глаза набегают слёзы. Это было очень унизительно — он всегда легко начинал плакать, если был растроган. Но именно сейчас, именно перед Пеппер Поттс!.. Однако вскочить, извиниться и улизнуть в ванную Питер не успел. Потому что в этот момент Пеппер легко, как будто это для нее было в порядке вещей, встала со своего места, обошла стол и мягко, но уверенно обняла Питера. Так, как, наверное, могла бы обнять его мама… если бы она была жива. Нет, Мэй тоже была очень близким для Питера человеком. Но тут играл роль другой момент: Питер никогда не позволял себе расклеиваться рядом с ней. Особенно с тех пор, как дяди Бена не стало. Питер сказал себе тогда, что он должен быть сильным, что он — мужчина, защитник, опора… Да, он позволял Мэй заботиться о нём, но ей самой поддержка нужна была не меньше. И сейчас этот простой, но такой тёплый жест Пеппер попросту обезоружил Питера. И, возможно, он все-таки проронил несколько слёз, которые незаметно впитались в серый очень мягкий костюм. Именно поэтому, когда Пеппер осторожно спросила: «Что у тебя произошло, Питер?» — он неожиданно начал рассказывать ей всё.