Лот номер

Прошло несколько дней. Все вроде бы вернулось на свои привычные места: старый граф по-прежнему по чем зря ругал слуг, Дэвид с Арчи занимались особняком, Абеле то и дело отдавал указы, но чаще пропадал в своём кабинете, писал годовой отчёт, Ноэль же большую часть своего времени был с Амаэлем, лишь иногда его отправляли в конюшню к Тому. Альфа по прежнему общался как-то сухо с ним, но невероятно нежно с лошадьми. Ноэль даже узнал, где живёт Том. За конюшней была небольшая пристройка, где и жил конюх. У Ноэля, к слову, тоже появилась своя маленькая комнатушка. Старый граф Регенбург устроил самый настоящий скандал по поводу того, что слуга смеет проживать в одной комнате с его сыном, и хоть Амаэль выдвигал опровержения, называя Ноэля не слугой, а помощником, что по его мнению имеет самые разные значения, Финнер не слушал его, грозился, что выгонит того жить в собачью будку, которая вот уже много лет, после смерти сторожевого пса, стояла без дела и сейчас была занесёна снегом так, что над сугробом торчал лишь уголок конька. Поразмыслив несколько часов, юный граф решил переоборудовать некогда его игровую комнату в спальню для омеги. Она находилась прямо за стеной комнаты Амаэля и давно превратилась в кладовую, заставленную игрушками и сундуками. Слуги вместе с Амаэлем быстро очистили её, оставив лишь один большой зелёный сундук, в который позже Ноэль сложил немногочисленные пожитки, и старую деревянную лошадь-качалку, уж очень она понравилась омеге, да и Амаэль признался, что это его любимая игрушка детства. Дилан помог с кроватью. Узнав, что происходит в особняке из письма Амаэля, он прислал пусть и не новую, но довольно симпатичную односпальную кровать из красного дерева, которая неплохо вписалась в комнату с темно-зелёными высокими стенами. Комната было несуразная, тут до сих пор пахло сыростью и пылью, от неё веяло холодом, но Ноэлю она полюбилась. Омега проснулся как обычно очень рано, услышав за дверями тихие шаги. Он поёжился, вставать очень не хотелось из-под тёплого одеяла. Внизу забили часы. Раз, два, три, четыре, пять… Ноэль тяжело вздохнул и вылез из кровати, потянувшись за тёплой кофтой, висящей на лошадке-качалке, надел тёплые носки, домашние туфли, благо на них не было лент, зажёг свечу в подсвечнике и, взяв его, вышел из комнаты и направился вниз. Жизнь во всю кипела на кухне. Арчи варил кашу, пек булочки, а Дэвид, повязав на голове белый платок, стирал в деревянном корыте бельё. —  В прачечной ужасно холодно, — пояснил он, поймав на себе взгляд Ноэля. — Там что-то случилось с печью, совершенно не прогревает, да ещё и дым валит в помещение. Вызвали вчера мастера, обещался приехать сегодня. — А я думал ты ванну господину готовишь, — проговорил Ноэль, запустив ручку в небольшую медную кастрюльку, в которой каждое утро варили яйца. — Нет, сегодня я попросил этим заняться Абеле. Мне срочно надо подготовить костюм господину, ему надо ехать на завод. — Завод? — поинтересовался Ноэль, тихонько стуча яйцом по столу, разбивая скорлупу. — Да, семья Регенбург известна на всю страну производством музыкальных инструментов, — улыбнулся Дэвид, вешая белоснежную рубашку над печкой. — В музыкальном зале стоит рояль нашего производства, можешь посмотреть. — Интересно… — Ноэль устроился на деревянном стуле и принялся за свой завтрак. Арчи сел напротив, налив себе чай и вытерев лоб. — Устал? — спросил Дэвид, положив руку тому на плечо и взяв со стола печенье. Бета покачал головой, тяжело вздохнув. — Ну, после обеда можно будет отдохнуть. А в выходные хозяин отпускает нас в город. Арчи улыбнулся, облокотившись головой на Дэвида. После завтрака Ноэль помыл посуду, Дэвид принялся начищать выходные сапоги графа до такого блеска, что в них можно было увидеть свое отражение, а Арчи направился в столовую, сервировать стол к завтраку. Часы пробили половину восьмого утра, и Ноэль, собрав волосы под белый чепец, побежал в комнату своего господина. Он постучал в тёмную дверь и легонько её приоткрыл: — Господин, уже пора вставать. Послышалось непонятное бурчание и граф перевернулся в постели. Альбинос тихо вошёл в комнату и зажёг свечи. Амаэль поднялся, сладко потянувшись и зевнув: — Доброе утро, Ноэль. Как ты сегодня спал? — Хорошо, спасибо, — омега слегка покраснел, доставая из шкафа накрахмаленный алый костюм и подал его альфе. Тот молча поднялся, расстегнул и снял ночную рубашку голубого оттенка. Ноэль украдкой глянул на оголенный альфий трос. Он был красив, казалось его кожа блестит, словно фарфоровая. Когда Амаэль надел рубашку с крупными рюшами, Ноэль резко отвернулся и начал искать в ящике туалетного стола расческу. Альфа, зевая, оделся и присел на пуфик возле столика. Глаза слипались, все еще хотелось спать. Омега начал аккуратно собирать светлые кудри в низкий хвост. Утро всегда проходило в такой тишине, лишь тихо трещали свечи и от мороза потрескивал огромный дом, словно дышал свежим морозным воздухом. После они, как обычно, спустились в столовую. За длинным деревянным столом с резными вычурными ножками, сидел граф Финнер. Он, как обычно, плотно и медленно завтракал, листая утреннюю газету. Рядом стоял Абеле с серебряным подносом в руках. — Доброе утро, отец, — проговорил Амаэль, садясь по левую сторону от отца, Ноэль тут же открыл фарфоровую глубокую супницу и зачерпнул половником овсянной каши, после чего налил её в белоснежную тарелку графа. — Доброе, Амаэль, — вытирая рот белой салфеткой от жирного блеска на губах, произнес граф и отодвинул блюдо, в котором лежали остатки жареных колбасок. — Могу убрать? — Тихо спросил Абеле и, получив удовлетворительный кивок, собрал грязные тарелки на поднос и отставил в сторону на небольшой круглый столик у окна. — Кофе? — Угу, — кивнул граф и, пока дворецкий наливал в чашку из тончайшего фарфора ароматный кофе, обратился к сыну. — Чем планируешь сегодня заниматься? — Как вчера, готовится к экзаменам в академии, — вздохнул молодой граф, отправив в рот ложку с овсянкой. — Ммм… Понятно, — взяв булочку с яблочным повидлом, задумчиво протянул граф. — Хотел взять тебя с собой на производство, но, видно, тебе некогда. — К сожалению, — пожал плечами Амаэль, — но зато потом будет много времени. Граф молча кивнул сыну и отпил немного кофе. Поставив чашку обратно на блюдце, он нахмурился и сухо сказал: — Завтра меня не будет с утра и до вечера, можешь не ждать. — Но… Как же, отец? — молодой граф от удивления распахнул глаза и уставился на отца. — Ты уже третий год не посещаешь кладбище, а ведь завтра годовщина. Старый альфа скривился и опустил голову. Было видно, что он не хочет отвечать что-то сыну. Видно речь шла о чем-то, что сильно тревожит сухую альфью душу и вызывает болезненные воспоминания. — Отец, на пять минут. Это не займёт много времени, — альфа оставил от себя пустую тарелку из-под каши, и Ноэль забрал её, подвинув ближе блюдо с жаренными колбасками и вареным яйцом. Амаэль поблагодарил омегу и вновь обратился к отцу, уговаривая его поехать завтра на кладбище, а альбинос, заинтересованный разговором двух графов, запнулся о ножку стула и чуть не упал. Тарелку в руках он все же не смог удержать и она звонко разбилась о деревянный пол. — Ты что творишь, свинья?! — взревел граф Финнер, вскочив из-за стола и влепив омеге смачную затрещину так, что у бедняги потемнело на секунду в глазах, а колени чуть подкосились. — Отец, ты что делаешь? — растерянный Амаэль тоже вскочил и за несколько шагов оказался возле Ноэля, который потирал затылок. — Ты смотри, что делает этот гаденыш! — шипел старый граф, указывая толстым пальцем на осколки фарфора, которые аккуратно собирал дворецкий. Граф вновь замахнулся, чтобы ударить омегу, но его сын схватил его за руку и, хмурясь, строго произнес: — Так, прекрати так обращаться с людьми. Он не специально, сейчас все уберет, ведь так, Ноэль? — он повернулся к омеге и добродушно улыбнулся. Тот активно закивал и стал помогать дворецкому собирать осколки, как вдруг заметил, что тот хмурится. Ноэлю стало стыдно и он опустил глаза в пол. — Он разбил фамильный фарфор! — продолжал реветь граф. — Бесполезный кусок мяса! Не его это, Амаэль, он предназначен для другого. Используй его уже наконец по назначению! — Отец, прекрати, — сдержанно проговорил Амаэль. Он боялся перечить отцу, но и соглашаться с ним не собирался. — Успокойся. А я поговорю с ним, мы все разрешим. — Абеле, оставь это ничтожество. Пошли, нам уже пора ехать, — грубо выплюнул Финнер и, бросив салфетку на стол, ушёл из столовой. Дворецкий быстро пошёл за своим господином. Амаэль сел за своё место, тяжело выдохнув и оперев голову на руку. — Господин… Извините меня… Я не специально… — пролепетал Ноэль, не смея поднять глаз на доверявшего ему графа. К глазам поступали слезы, но Ноэль старался их сдержать. — Все нормально, Ноэль, — граф мельком улыбнулся. — Разбитая посуда это к счастью. — Простите… — он вытер глаз, все ещё боясь поднять взгляд. — Всего лишь посуда. Не стоит жалеть вещи настолько. Разбилось и разбилось, ерунда. Налей мне вот лучше чаю, — он посмотрел на омегу и тот, кивнув головой, подбежал к чайнику и, дрожащими руками налил ароматный травяной чай в красивую фарфоровую чашку. Тут в столовую вошёл Арчи с деревянным ведром в руках. — Ноэль, помоги Арчи прибраться, — вежливо попросил омегу граф, и тот, кивнув головой, подбежал к бете. Тот выжал тряпку и хотел сам протереть небольшое пятно на тёмном полу, но Ноэль перехватил тряпку и сам стал вытирать пол, а Арчи собрал грязную посуду на серебряный поднос, оставленный Абеле, и ушёл. Ноэль же, закончив с мытьем пола, положил тряпку обратно в ведро с водой и посмотрел на Амаэля, который уже закончил с чаем и вытирал рот салфеткой. — Я буду в библиотеке, — встав, сказал граф. — И сегодня мне нужна твоя помощь, так что я тебя жду, — он задвинул стул и уже хотел уйти, как вдруг остановился, повернулся к омеге и спросил: — Тебе помочь с ведром? — Нет, спасибо, я донесу сам, — ответил Ноэль, и граф, кивнув, покинул столовую. Взяв ведро, Ноэль отнёс его вниз, помог Арчи убраться на столе и, когда поднимался в библиотеку, заметил, что прибыл мастер, и с Дэвидом он направлялся в сторону прачечной. Сам же Ноэль вошёл в библиотеку. Граф искал какую-то книгу на полке, но, заметив, что к нему зашёл его слуга, сказал: — Иди сюда, мне нужна твоя помощь. Кивнув, омега подошёл ближе к столу и заметил какой-то свёрток. Амаэль начал его разворачивать, дав один конец омеге. Когда огромный лист был развернут, Ноэль заметил, что на светло-коричневом фоне изображены какие-то непонятные зелёные, жёлтые, темно-коричневые пятна, а поверх аккуратно были нанесены какие-то слова. Их было так много, что у Ноэля зарябило в глазах. — Что это? — спросил он, подняв глаза на Амаэля, который прижимал сворачивающиеся углы книгами. — Это карта нашего мира, — сказал граф, подойдя с книжкой с Ноэлю и зажав один угол книгой. — Что?.. — непонимающе Ноэль посмотрел на графа, который положил последнюю книгу на оставшийся уголок. — Карта, — спокойно повторил граф и, заметив, что омега не понимает, о чем идёт речь, взял его за руку, поставил посередине и пальцем указал на зелёное пятно: — Смотри, вот тут наша страна. Мы живём здесь, — он провел пальцем ниже, на светло-жёлтое пятно, которое было намного больше первого — это наши соседи. Здесь живут такие же люди, как и мы. Только они говорят на другом языке. — Он показал на соседние разноцветные пятна, — а это их соседи. — обведя этот набор пятен, которые сейчас напоминали омеге палитру уличного художника, альфа сказал, — а окружает наши страны океан. Вообще океанов всего четыре, — он указал пальцем на какие-то надписи. — А это что? — осторожно спросил Ноэль, указав на другой набор пятен, отделенных от других океаном. — А это другие страны, — альфа вновь поставил палец на красноватое пятно, — вот здесь люди на нас не похожи. У них тёмная кожа, а вот у этих — красноватая, — он перевёл палец на самое маленькое зелёное пятнышко. Ноэль внимательно осмотрел карту и, заметив на ней белые пятна, спросил: — А почему у всех цвета и надписи есть, а вот на белых пятнах — нет? — Люди ещё не выяснили, что там находится, — задумчиво произнес граф. — Путешественники до сих пор исследуют наш мир и, когда что-то будет известно, они нанесут это на карты — Но они уже знают, что это… Есть? — Да, там проплывали торговые корабли, и всякие другие, они все видели эти острова, а соседи вот этих «белых» стран, тоже о них говорят, но, к сожалению, мы не знаем, что там. Некоторые страны закрытые и не пускают чужеземцев на свои территории, а чтобы исследовать остров, нужны большие деньги. Граф отошёл от омеги и сел за стол, подтянув к себе пергаментный лист. Обмакнув перо в чернильницу он начал что-то писать. Кончик приятно царапал по бумаге, оставляя за собой красивый чёрный хвост, который складывался в буквы, а затем в слова, Ноэль наблюдал за этим, но очень жалел, что не может понять ни слова, что написал граф. — Так, — Амаэль отложил перо, подошёл к карте и сказал, — смотри, Ноэль, ты же цифры знаешь? — омега удовлетворительно качнул головой, — Отлично. Называй мне сейчас цифры по порядку, — он указал на цифры вверху карты, от которых вниз шли тонкие линии через страну, как сказал Амаэль, живут они. — А потом вот эти, — он указал на цифры, написанные с боку, от которых так же шли линии. — Понял? Ноэль кивнул, и Амаэль сел обратно за стол и начал записывать цифры, которые по очереди называл Ноэль. После чего Амаэль сверил свои записи с картой, поблагодарил омегу и вернулся за стол. Он ещё что-то долго переписывал из огромной, потрепанный книги, изредка вставая и подходя к карте, что-то сверяя с ней. Ноэль был рядом, иногда подавал по просьбе графа, чистый пергамент. Пока он сидел в темно-бордовом кресле, омега смотрел на книжные полки, перебирая пальцами. Его изнутри жгло желание узнать, о чем написано в этих книгах и вместе с этим его съедала горькая обида. Он тяжело выдохнул и, кажется, это было очень громко, потому что привлекло внимание графа: — Ноэль? Ты устал или что случилось? — Нет, ничего господин, все нормально, — завертел головой омега и вновь повернул голову к книжным полкам. — Ты бы мог взять одну, но… — граф резко замолчал. Кажется, он понял, что может огорчить омегу своей фразой. — Но я не умею читать, — с горечью произнес Ноэль, продолжив фразу хозяина. — Извини, я не хотел тебя обижать, — поспешил сказать граф, но омега не чувствовал обиды на Амаэля, скорее он был обижен на себя. — Всё нормально… Может, вы хотите чаю? — Ноэль решил переменить тему, да и к тому же ему надо было пройтись, а лучшим поводом для этого было это принести что-то графу. Тот молча кивнул, вновь отвернувшись к пергаменту. Омега же поспешил выйти из библиотеки и быстрым шагом направился на кухню. Здесь никого не было, и Ноэль облегчённо выдохнул. Ему хотелось побыть одному. Он поставил медный чайник на горячую печь и сел рядом. В груди было тяжко, горько и обидно. Амаэль столько всего знает, столько всего умеет, а что сам Ноэль? Сейчас он чувствовал себя ущербным. Кажется, человек, который ему нравится, смеётся за его спиной и он ни за что не захочет иметь что-то общее с ним. Ноэль понял это в очередной раз, и к глазам вновь подступили слезы. Он закрыл холодными ладошками лицо. В груди, словно кислота, разъедало раннее неизвестное чувство привязанности и, наверное любви. Если бы Ноэль был точно уверен в этом, ему было бы проще. Услышав за дверью скрип пола, Ноэль поспешил вытереть глаза и подскочил со стула, подбежав к полке и потянувшись за чашкой. Но на кухню никто не зашёл. Кажется, человек дошёл до чулана и вернулся обратно. Ноэль облегчённо выдохнул, умылся ледяной водой из ведра, и принялся наливать чай графу. Поставив на поднос чашку с чаем и пару ароматных булочек с яблочным повидлом, пошёл обратно в библиотеку. Пока он шёл, все никак не мог выкинуть из головы то, что вот все что он умеет, это носить еду, намывать полы и убираться в конюшне. Вернувшись к графу, он поставил поднос около него и отошёл на шаг назад. — Спасибо, — повернулся к нему Амаэль, и, отпив немного горячего чаю, вновь повернулся к учебнику. Ноэль наблюдал из-за плеча графа за его работой. Вдруг Амаэль встал и скрылся за книжными полками, а Ноэль внимательно посмотрел на записи графа. У того был аккуратный, достаточно крупный почерк с интересными завитками. Когда Амаэль вернулся и сел обратно за стол, Ноэль осторожно спросил: — Вас в академии научили так красиво писать? — Ну… Практически, — улыбнулся граф, открывая принесенную книгу. — Изначально я учился на дому. У меня был прекрасный учитель по родному языку. Он научил меня основам письма, а потом, уже в академии, я научился писать более-менее разборчиво и красиво. — А… Научиться читать и писать… Сложно? — смущаясь, поинтересовался омега и слегка покраснел. — Как сказать… Не то чтобы совсем сложно, но и не легко… Я уже, правда, не помню. Это было так давно… — он задумчиво посмотрел в книгу. — Извините, что отвлек, — улыбнулся Ноэль. — Я присяду? — Да, да, конечно, садись, — кивнул ему граф и омега сел обратно в кресло, но вдруг альфа резко к нему повернулся и спросил: — Хочешь, я научу тебя читать и писать? Помнится, я обещал тебе сделать это в нашу первую встречу… Но что-то у нас не было времени поговорить об этом. — Правда? — внутри затеплилась надежда на что-то лучшее. Альфа кивнул и добавил: — Только начнём послезавтра. Сегодня мне надо закончить с географией, а завтра мы поедем в город и купим пару учебников. Ну и там уже определимся, в какое время можно будет заниматься. Омега, не замечая, улыбался и кивал. Он не мог поверить в то, что наконец научится чему-то новому и может быть станет для графа чем-то большим, нежели обычный помощник и слуга.