Лот номер

Утра следующего дня Ноэль ждал с нетерпением. До самого вечера он активно помогал Дэвиду и Арчи, когда вернулся граф, его отправили в помощь Тому. С ним он провел не больше часа, после чего вновь умчался в особняк, помог Амаэлю отойти ко сну, прибрался в библиотеке и сам лёг спать. А на утро все по новой, только лишь ожидание нового опыта окрыляло Ноэля. Он старался все сделать быстрее, дабы скорее отправится в город. Старший граф куда-то уехал, Амаэль собирался в своей комнате, Арчи подобрал подходящую для похода в город одежду Ноэлю, а Дэвид занимался стиркой. Наконец, когда все уже было готово к поездке, в особняк постучали. Арчи открыл дверь, на пороге стоял Том. Он протянул бете конверт с красивой сургучной печатью с изображением кабана и какой-то буквой. — Адресовано господину Регенбургу Амаэлю, — произнес альфа, когда Арчи взял конверт в руки. — Передашь? Тот качнул головой и добродушно улыбнулся. — А ещё, повозка готова, я жду господина у ворот. Бета ещё раз кивнул, и Том осторожно прикрыл дверь. Арчи повертел в руках конверт, и Ноэль понял, что слуга узнал от кого письмо. Он куда-то отошёл, после чего вернулся с маленьким серебряным ножичком. Сложив его вместе с конвертов на поднос, он направился наверх. — Письмо? — наверху послышались шаги и голос Амаэля. — от Дилана? Интересно… Что ж, я почитаю в дороге. Спасибо, Арчи, — альфа с бетой показались на лестнице. Он ножичком вскрыл конверт, убрал во внутренний карман темно-зелёного пиджака и оставил ножичек на подносе. — Ну, мы поехали. До вечера, Арчи. Граф уже было спустился по ступенькам и хотел выйти из дома, как вдруг Арчи нагнал его. Он протянул ему маленький букетик из каких-то белых цветов и очень жалобно посмотрел на графа. — Арчи… Это так… Трогательно… Я обязательно оставлю его у папы, - граф принял цветы, улыбнувшись слуге, а тот лишь украдкой смахнул слезу. Альфа с омегой вышли из дома и сели в карету. Том, сидевший на козлах, подал лошадям знак и они, дернувшись, рысью пошли вперёд. Пейзаж за окном начал стремительно меняться, омега с интересом наблюдал, перебирая пальчиками в старых, потрепанных молью варежках. Амаэль сидел напротив, он развернул письмо, прочитал и произнес, складывая его обратно: — Завтра к нам приедет Дилан, а я все ещё не проверил его роман… Надеюсь, он меня поймёт, — альфа улыбнулся, посмотрев на Ноэля. Было что-то в этом омеге, что-то такое, что заставляло Амаэля думать о нем. Наверное дело было в усиливающимся с каждым днем сладком запахе мандарина, смешанным с тонкими нотками праздничного падуба и морозного утра. Амаэль почувствовал этот приятный аромат еще в первый же день, но не придал особого значения, а сейчас аромат явно стал ярче и не замечать его уже было невозможно. Хотелось обнять этого юного омегу, прижаться к нему и вдыхать сладкий запах. Но разный социальный статус мешал. С детства альфе внушалось, что свою жизнь он может связать исключительно с человеком того же статуса, что и он сам. Только папа-омега изредка заводил разговоры о том, что все люди равны, независимо от того, какой у них статус в обществе. Наверное, если бы он сейчас был жив, альфа обязательно бы спросил у него, что ему делать, ведь он точно знал, что только истинные могут чувствовать неповторимые ароматы друг друга. Он задумался, рассматривая слугу, который с интересом смотрел в окно. Ноэль не видел ничего, кроме своей деревни, подвалов и особняка Регенбургов, поэтому для него было чудно наблюдать за изменяющимися пейзажами за окном. Совсем скоро карета дернулась и остановилась. Том открыл дверцу и сказал: — Приехали, господин. — Пойдём, Ноэль, — улыбнулся граф и вылез из повозки, омега поспешил за ним. — Я буду вас ждать у городской площади, — закрыв дверцу, поговорил Том. — Да, хорошо. Ты не хочешь зайти? — он кивнул головой в сторону, и омега заметил, что они остановились возле церкви, готичные шпили которой упирались в серовато-голубое небо. — Можно… — альфа грустно поглядел в сторону церкви, но смотрел он словно сквозь это большое здание. — Надо отвести лошадей в сторону, — спохватился он и залез обратно на козлы. — Я подойду. Амаэль кивнул, и повозка скрылась за поворотом. По хрустящему снегу альфа с омегой прошли на территорию, и, минув здание, свернули в сторону кладбища. Из сугробов тут и там, как грибы, виднелись каменные надгробия. Где-то было очищено и лежали свежие цветы, а где-то могилы были давно забыты. Весь этот пейзаж наводил на Ноэля страх и тоску и он, оглядываясь по сторонам, инстинктивно схватил Амаэля за его черную накидку. Задумавшийся альфа заметил это и слегка приобнял омегу за плечи. Наконец они дошли до серого, небольшого склепа. — Вот мы и пришли… — вздохнул альфа, открывая дверь. — Зайдёшь? Ноэль кивнул и шмыгнул сразу за графом внутрь. Тут было мрачно, несмотря на то, что через маленькие окошки у потолка просачивался солнечный свет, горели свечи. По середине стоял огромный каменный гроб, на крышке которого из камня была высечена фигура словно спящего омеги. — Здравствуй, папа, — вздохнул Амаэль, положив цветы, которые дал ему Арчи, на грудь каменной фигуры, на которой были сложены его руки. Он поднял с пола какие-то сухие ветки, видимо остатки от старых, высохших цветов, и сложил их в каменную урну на улице. Ноэль испуганно смотрел в каменное лицо. Черты лица сразу напомнили омеге того молодого парня на маленьком портрете в комнате Амаэля, только лишь глаза были закрыты. Граф вернулся, зажёг свечи, которые не горели, и подошёл к каменном гробу. Он провел рукой по сложенным мраморным рукам. — Мне тебя очень сильно не хватает, — вздохнул граф, словно забыв о том, что тут он не один. — Отцу тоже. Все по тебе скучают. Он посмотрел в застывшее лицо, что-то неразборчиво сказал, и, позвав Ноэля, вышел и закрыл за собой склеп. Обратно они шли молча. Омега все так же цеплялся за плащ графа, боясь поскользнуться. Выйдя с кладбища, Амаэль осмотрелся и сказал: — Что ж, теперь пойдём в город. Сейчас это самое красивое место в округе. — Почему? — труся следом за альфой, спросил слуга. — Совсем скоро Рождество, — улыбнулся граф, взяв омегу за руку. — Так нам будет удобнее. Слегка покраснев, Ноэль улыбнулся. И правда, центральная площадь, на которую совсем скоро вышли Амаэль с Ноэлем, была празднично украшена в красно-зелёные цвета, посередине стояла ёлка, украшенная различными яркими игрушками. Вокруг неё бегали дети с какой-то большой собакой. На лавках рядом сидели люди: кто общался, кто читал газету, а некоторые следили за детьми. По периметру площади находились магазинчики, торговые лавки, за которым стояли укутанные в пуховые платки люди. Тут и там ходили жители этого небольшого городка, подходили к зазывалам, заходили в магазинчики. На площади стоял невероятный гул, перебиваемый рождественский гимнами, которые распевал небольшой хор на импровизированной сцене. Ноэль с интересом оглядывался по сторонам, хотелось запомнить каждый миг, но так было страшно потеряться в толпе, что он с невероятной силой сжимал руку господина, а Амаэль делал вид, что не замечает этого и лишь улыбался, следя за воодушевленным омегой. — Нам надо в книжный, — наклонившись, чтобы омега уж точно его услышал, сказал альфа. Тот лишь вздрогнул и активно закивал. Они шли по неровной, скользкой брусчатке. Ноэль продолжал рассматривать украшенные омелой витрины, и сердце в груди приятно трепетало. Скоро праздник. Самый любимый праздник сирот, ведь в Рождество серый приют украшался детскими поделками, все вырезали снежинки, подвязывали омелу вместе. Деревня тоже была украшена, детей на три дня освобождали от работы, воспитатели рассказывали рождественские сказки, а в сочельник всех ждал рождественский ужин. Не богатый, но все же, песочные печенья в виде человечков, которые детишки сами лепили были лишь раз в году. А в пекарне пекли имбирные пряники, которыми угощали всех желающих. От приятных воспоминаний Ноэля отвлек голос Амаэля. Он остановился возле лавки с мёдом, за которой пухлый, укутанный в дублёнку омега с красными носом и щеками от мороза предлагал свою продукцию, а рядом считал монетки сухенький, низенький омега с ранними морщинками, за шубку которого держался ребёнок в дубленке, явно для него великоватой. Рядом стоял ещё один ребёнок, но постарше первого. — Сколько вам не хватает? — обратился Амаэль к омеге. — Ох, господин Регенбург! Право, не стоит, — махнул рукой омега, густо краснея, не то от мороза, не то от смущения. — Перестаньте, Конрад, — улыбнулся в ответ граф. — Сколько должен этот замечательный человек? — альфа обратился к продавцу. — Всего лишь пятнадцать серебряников, — чуть хрипло ответил омега продавец, шмыгая носом. Отсчитав нужную сумму, альфа протянул деньги продавцу, и тот вручил баночку с мёдом Амаэлю, а тот в свою очередь передал её омеге. — Что вы, господин Регенбург! — всплеснул тот руками. — Не стоило! — Считайте, что это подарок на Рождество от меня, — улыбнулся граф. — Спасибо вам, спасибо, — Конрад готов был расплакаться. — Да хранит вас Господь! Все же… Ваш папа был прав, называя вас таким благородным именем, — он забрал баночку с мёдом из рук графа и, подозвав детей, слился с толпой. — Может быть и вам медку, господин? — обратился к графу продавец, широко улыбаясь. — Я не особо люблю мёд. А ты, Ноэль? — он обратился к омеге, который рассматривал аппетитно жёлтые баночки. — Никогда не пробовал… — произнес тот, подняв взгляд на альфу. — А попробовать стоит, — парировал продавец, доставая откуда-то из-под лавки небольшую баночку. — Возьмите, самый лучший мёд в городе, я вас уверяю. — Ну, давай возьмём, попробуешь. Да и Арчи с Дэвидом будут очень рады, — Амаэль отсчитал несколько монет и дал их продавцу, получив взамен баночку мёда. Они пошли дальше, вдруг Ноэль заметил скомороха, который бегал тут и там, распевая какие-то песенки, шутя и развлекая людей небольшими цирковыми номерами. Он показался омеге забавным, и тот тихо хихикал над нелепыми действиями невысокого человечка. Совсем скоро они подошли к книжной лавке. На витрине лежали какие-то толстые книги в ярких обложках, перья. Они вошли внутрь тёплого здания, звякнув колокольчиком. — Иду, иду! — послышался старческий скрежет и из-за полок вышел высокий альфа с седыми кудряшками, лицом изрезанным морщинами. Он добродушно улыбнулся. — Ох, господин Регенбург! Как давно я вас не видел, — мужчина подошёл к прилавку. — Чего желаете? У нас совсем недавно было поступление новых книг. — Да, это замечательно, но сегодня меня интересует что-то из области учебников по чтению, — проговорил Амаэль, подойдя ближе. — Извините? Я не ослышался? — осторожно спросил старичок. — Учебник по чтению? Для вас? — Не ослышались, — улыбнулся граф, — для него, — он указал на Ноэля, которому было ужасно от чего-то стыдно. Старик говорил с таким неприкрытым удивлением, что омеге казалось, что он единственный в этом мире, кто букв не знает. — Чтож… — продавец вдруг засиял, — похвально, что вы решили заняться своим просвещением, и нечего краснеть, — он скрылся за полками, — чтение это прекрасно, столько всего можно узнать! Не каждый решится ступить на этот тернистый путь и очень-очень зря, — он вернулся со стопкой книг. — Вот, господин Регенбург, выбирайте, — альфа разложил учебники, и Амаэль подозвал Ноэля, который даже немного собой загордился после слов продавца. — Не стесняйтесь, выбирайте, можете полистать, — он обращался к Ноэлю, который осторожно открыл книжку, ближнюю к нему. Что он должен был там увидеть такого, он, конечно не понимал, но создавая вид, что ему понятно, что должно быть в книге такого, что ему надо, листал учебник. Амаэль же быстро пролистал три книги и, заметив, что его помощник, или уже вернее сказать, ученик, увлечён одной единственной, сказал: — Пожалуй, мы возьмём вот эту. Сколько? — Пять золотых. Книги в наше время дорого стоят, — улыбнулся старик, собирая лишние учебники. Амаэль расплатился и попросил принести ему книгу про неведомую Ноэлю астрономию, и продавец быстро убежал, вернувшись с толстым томом в темно-синей обложке. Получая уже десять золотых, он сказал: — А я заметил, ваш спутник альбинос, ведь я прав? Граф повернулся к Ноэлю, прижимавшему к себе книжку. — Да, верно. Такая редкая и интересная болезнь. Было бы интересно о ней узнать, но, для начала, сдам все экзамены в академии. — И правда, интересное генетическое отклонение. А сколько поверий о ней! — старик закачал головой. — Некоторые народы считают, что они приносят счастье. Хотелось бы верить. Ведь это так здорово, когда в мире есть чудо, верно? — он с улыбкой посмотрел на Амаэля, который удовлетворительно кивнул. Попрощавшись с душевным продавцом, парочка вышла из книжного магазинчика. На улице заметно потемнело, зажглись газовые уличные фонари. Но тише на улицах не стало, скорее наоборот, кажется людей стало гораздо больше. Весёлый скоморох в два прыжка оказался возле Ноэля, распевая шуточную песенку и зацепил у того на волосах листочек остролиста, после чего вручил веточку омелы Амаэлю и подбежал к другой паре, так же раздаривая символы рождества. Ноэль поднял взгляд на Амаэля, который мило улыбался: — Омела… Где-то я читал, что это символ любви, возможно я найду её в наступающем году, — он сунул веточку в карман и посмотрел на покрасневшего омегу. От чего-то Ноэлю показалось, что речь может быть о нем, но возможно это была лишь недостижимая мечта. Он улыбнулся в ответ и про себя пообещал, что ради альфы обязательно научится читать, вероятно тогда он станет интересен ему. Они зашли в ещё один магазинчик, где граф накупил много гусиных перьев, чернила и пергамент. Выйдя из магазинчика, граф предложил омеге перекусить в кофейне, пообещав тому угостить его сладким кренделем с горячим чаем, ведь оба они уже чувствовали, что замерзают. Они неспеша шли, общаясь обо всем, что приходило в голову. Ноэль рассказывал, как проходили праздники в приюте, Амаэль удивлялся, спрашивал и рассказывал про рождественские приёмы, где ему удавалось побывать. Такие разные жизни, совершенно непохожие традиции одного праздника, даже эмоции и воспоминания об этом зимнем чуде были одинаковы, а вот празднование… Бедность и богатство, сирота и любимый сын — такие разные, словно они жили на разных планетах. И Ноэлю, и Амаэлю было интересно и чудно слышать рассказы друг друга, такой контраст с трудом укладывался в головах. Наконец, они дошли до кофейни, но не успели зайти, как вдруг к ним подошёл скрюченный омега, во всем грязном с ужасным запахом помоев. — Господин, подайте, будете милосердны! — заскрипел человек, противно скалясь. — Отойди, — словно прорычал граф, внезапно нахмурившись и скривив лицо. — Всего пару сребреников, юный господин! А я вам погадаю, — он схватил руку Ноэля, больно сжимая её мёртвой хваткой. — Вы альбинос, несёте счастье, но вижу, что ждёт вас… — Пошёл прочь, шарлатан! — Амаэль грубо оттолкнул бродягу, притягивая Ноэля к себе и прижимая. — Милорд, ждёт вас кара, что вы не продаёте! — шипел грязный человек, грозя сухим пальцем. - Господь он же все видит! — Мракобес, ты ещё сюда и бога прилетаешь, иди отсюда, — продолжал хмуриться граф, медленно уходя. — Вы меня ещё вспомните, — проскрежетал бродяга и плюнул под ноги молодого графа и его перепуганного слуги, после чего скрылся в толпе. — Ты как, Ноэль? — граф завёл омегу в маленькую кофейню. — Этот бродяга тебя не напугал? — Нет, но… — он со страхом смотрел на своего господина. Видеть его таким ещё не приходилось, да и он точно помнил, что днем он помог другому омеге, заплатив за него, а сейчас… Графа будто подменили, и Ноэлю это ужасно не понравилось. В душе что-то вдруг надломилось. Ведь он такой же, как этот бродяга, по сути. Не купили бы его тогда на аукционе, оказался бы он на улице и вот так ходил по улицам, выклянчивал деньги, лишь бы выжить, и его бы Амаэль оттолкнул вот так, оставил бы умирать от холода и голода. Он молча сел за столик и не смел поднять взгляда на своего господина. Грязный человек не выходил из головы, он был противной кляксой на великолепном городском пейзаже в предпраздничной суете. — Ноэль? — как-то строго, но в то же время с ноткой переживания, спросил Амаэль. — Что с тобой? — Всё в порядке, господин, извините, — завертел головой омега и горечь подступила к горлу. Человек, которого он полюбил так ужасно обращается с подобными людьми, а значит и с ним так же. Неужели он презирает Ноэля? Допустив такую мысль, омега встряхнул головой, словно выкидывая это из головы. Он не хотел думать об этом. — Тот бродяга… — вздохнул вдруг альфа, — он относится к числу тех, кто ничего не хочет делать в этой жизни, и лишь живёт за счёт других. Ноэль осторожно поднял голову, смотря в серьёзное лицо альфы, которое он не видел ранее. — Конрад, тот омега возле лавки с мёдом, он работает поваром в гимназии, его муж до недавнего времени работал у нас на производстве, но сейчас он получил травму, к сожалению, остался без ноги, так что работать не может, сидит дома с детишками, да иногда вырезает фигурки из дерева, их старший сын летом их продаёт. Они стараются хоть как-то заработать, а этот… Шарлатан, наговаривает людям всякого, чем больше монет сунешь, тем лучше сложится твоя судьба. Ему предлагали работу, в том числе и мы, приглашали на завод, но он от всего отказывается. У Ноэля что-то тяжёлое свалилось с души, но горечь все ещё стояла в горле. — А я? Я ведь такой же, — проговорил Ноэль, тяжело вздохнул. — О, нет, ты не такой, — альфа вновь стал мягким в лице. — Ты работаешь, помогаешь Дэвиду и Арчи, Тому, а теперь ещё и решил взяться за ум, — он качнул головой в сторону книги. — Тебя многое отличает от таких отбросов общества, — альфа провел тёплой мягкой ладонью по щеке омеги. — Главное не сворачивать с того пути, который ты избрал. Оступиться проще простого, а вот встать и пройти этот путь… Не каждому дано, — Амаэль выдохнул, взяв в руку чашку с ароматным чаем, который только только принёс милый официант. Ноэль не знал, что ответить, и стоит ли вообще отвечать что-то, поэтому он, последовал примеру альфы, тоже стал пить вкусный чай с облепихой и лимоном. Он согрелся, а заодно и немного успокоился. Угостившись сладким и невероятно вкусным кренделем, граф со своим помощником вышли из кофейни и направились к выходу с площади. Уже совсем стало темно, и людей становилось в разы меньше. Они встретили Тома возле таверны на окраине площади. Он как раз доедал мясо, запивая все это элем из большой деревянной кружки. Заметив графа, он завернул недоеденный кусочек мяса в кусок пергаментной бумаги, убрал его во внутренний карман тулупа, и они все вместе направились к карете. Усевшись поудобнее, Ноэль вновь стал смотреть в окно, Амаэль же считал сколько у него осталось денег. Лошади, громко цокая, не спеша шли в сторону дома. Городские двухэтажные домики, что стояли вплотную друг другу, скоро сменились на поле, а после на лес. Солнце давно скрылось за горизонтом, оставив над ним лишь жёлтую полосу. Ноэль задумчиво смотрел на неё. Прошёл лишь один день, а столько всего случилось, было так странно, ведь он смог увидеть, как много контрастов в этом мире, взять даже Амаэля. Омега до сих пор не мог выкинуть из головы то, как он поступил с бродягой, и пусть альфа все объяснил, и Ноэль, кажется, даже понял, к чему вёл граф, но все же это занозой засело в мозгу. Пока они ехали, он вспомнил, как с ним самим обращались, когда он жил в приюте. Дети, конечно, не просили милостыню, он по крайней мере уж точно, но все же они, оборванные, грязные, голодные, носились в свободные часы по улицам деревни и их старались отогнать, особенно богатые люди, забредшие за свежим парным молоком. Они так же, как и Амаэль сегодня, кривили недовольные лица, отгоняя, словно мух, детей, в том числе и самого Ноэля, когда они просто подходили непозволительно близко, что бы посмотреть на гостей. Однако, стоило Ноэлю приодеться, умыться, с ним довольно-таки доброжелательно общался продавец в книжной лавке, и другие личности в городе. На него не смотрели с мерзостью, скорее, просто не замечали. Это оказалось гораздо приятнее. Мир сложен, по-настоящему сложен, что бы там не говорили.