Лот номер

Ноэль проснулся в смешанных чувствах. История о детстве Амаэля, о его папе тронула омегу. Он вспомнил, как примерно в таком же возрасте потерял своего папу, свой дом и родную деревню, на душе больно заскребли кошки. Он глянул на портрет Натаниэля, на нем мужчина все так же тепло улыбался. Омега тяжело вздохнул, ведь у Амаэля осталась хотя бы какая-то память о папе: портрет, склеп, другие люди помнили о нем, а у Ноэля не осталось от единственного родителя ничего, он бедно жил и тихо ушёл. Вздохнув, омега приподнялся, откинув в сторону одеяло, и тут же светлые щёчки порозовели, он заметил, что тонкая кожа вокруг полового органа покрыта красными пятнами, он вспомнил все, что было предыдущим вечером. Стало стыдно, но одновременно эти воспоминания странно грели душу, он откинулся назад, раскинув руки на большой кровати, отчего-то на лице появилась улыбка. Кажется, противный узел внутри наконец развязался, омега мог спокойно дышать, зная, что его чувства взаимны. Он прикрыл глаза, глубоко вдыхая окружавший его аромат альфы. Постель была пропитана запахом корицы и бадьяна, он возбуждал и успокаивал одновременно. — Уже проснулся? — до ушей донесся приятный голос. Ноэль вздрогнул, и, резко укрывшись, сел: — Извините, господин… Я сейчас… Я уже убегаю, — он осторожно спустил ногу на пол. — Куда ты убегаешь? — улыбнулся граф, сев на постель и, потянувшись к омеге, поцеловал того в щеку. — Ну… Я работать… — заливаясь краской, пролепетал тот. — А я планировал заняться сегодня с тобой… — альфа встал, потянувшись к столику, а Ноэль, задрожав всем телом, испуганно посмотрел на него. — Чтением, Ноэль, чтением, — рассмеялся граф, взяв книжку с туалетного столика. — Тебе надо будет только выпить отвар, чтобы нам ничего не мешало. Арчи сейчас принесёт тебе одежду и проводит на кухню, позавтракаешь. Омега выдохнул, посмотрев на графа, который что-то отметил в книжке. Амаэль, кажется, изменился. Возможно граф принял свое решение, понял, что социальный статус не решает, кого можно любить, а кого нет. Находиться рядом с течным омегой, бесспорно, было тяжело, но Амаэль знал, что так его омега будет в безопасности, он будет рядом, а этого сейчас хотелось альфе больше всего остального. Пока Арчи увёл Ноэля, а Дэвид заправлял постель, альфа сидел за столиком, читая учебник астрономии, который успел принести утром. Спиной он чувствовал, что Дэвид как-то странно на него косится, не выдержав, граф сказал: — Скажи уже, чего тебя беспокоит, не буравь меня взглядом. — Господин… Вы же не играетесь с ним? — слишком серьёзно спросил Дэвид. — Поймите, он ещё… Внутри такой ребёнок, ему будет тяжело после этого найти пару, поверьте… — Дэвид, — выдохнул граф, повернувшись к слуге, — с чего ты взял, что ему потом будет позволено кого-то искать? Он уже нашёл свою пару. — Но… Но господин, вы же сами говорили, что он… Человек, и вы не будете использовать его, играться с ним, — омега явно запаниковал, но граф улыбнулся ему: — Ты все не так понял, милый Дэвид. Я планирую быть с Ноэлем. Понимаю твоё беспокойство и твои переживания, но неужели ты думаешь, что я стану, как мой отец? Слуга потупил взгляд, он понял, что наговорил много лишнего. — Я никогда его не обижу, никого из вас, — граф встал со своего места и подошёл к Дэвиду, слегка его приобняв. — Вы моя семья, кто бы что не говорил. — Вы… Так похожи на своего папу, — вытирая сухие глаза, к которым, казалось, вот-вот подступят слезы, произнёс омега. — Он гордился бы вами, и так был бы счастлив, узнав, что вы нашли свою любовь. Граф кивнул, вновь возвращаясь за чтение книги. Ему правда стало гораздо легче, стоило открыть свои чувства омеге, гложило лишь одно — как отреагирует отец и в целом общество, как сделать так, чтобы их жизнь протекала гладко, без лишних любопытных глаз. Ответить на этот вопрос, помочь и подсказать, мог только один человек. Немного подумав, Амаэль достал лист пергамента, чернила и перо, быстро накидал скомканный текст и, сложив лист, поскорее пошёл в библиотеку за конвертом и печатью. По дороге ему встретился отец. — Куда спешим? — несколько грубовато спросил он, все ещё в душу въедался осадок вчерашнего с сыном диалога. — Отправить письмо, — сухо ответил Амаэль, было как-то противно разговаривать с человеком, который чуть не овладел его омегой. — Спешишь похвастаться, что стал настоящим альфой и мужчиной перед академическими друзьями, — в голосе зазвучала гордость и что-то похожее на насмешку. — Ничего такого у нас не было, — Амаэль постарался скорее уйти, дабы не продолжать разговор, как вдруг отец схватил его за руку. — Ты хочешь сказать, что так и не трахнул этого урода? Несмотря на то, что он изливается соками? А мой ли ты сын? — К сожалению, твой, — дернув руку, прошипел граф. — Ты позоришь меня, Амаэль! — бросил ему в след Финнер. — Если этого не сделаешь ты, это сделаю я! — А ты позоришь имя Регенбурга Натаниэля, — развернувшись и кипя от злости, бросил граф. — помнишь ещё такого? — Не сметь! Не сметь говорить со мной в таком тоне! — тучный граф пнул огромную вазу, которая тут же превратилась в груду цветных осколков. Лицо его побагровело, на виске набухла жилка, в глазах горе смешалось с яркостью. — Ты… Ты ничего не знаешь! — Возможно, я знаю только то, что десять лет назад я потерял не только папу, но и отца, — Амаэль вновь развернулся, громко зашелестев тяжёлым подолом алого пиджака. Каблуки громко и тяжело стучали по деревянному полу, а Финнер лишь смотрел вслед сыну, чувствуя внутри огромную пустую дыру. Трясущимися руками Амаэль подписал конверт, поставил сургучную печать с семейным гербом: единорог и лев, стоявшие спиной к спине на задних лапах и небольшая буква «Р» на их фоне. Внутри горела злость, он пнул стопку книг на полу, сел на диван, взъерошивая светлые волосы. С головой его накрыла волна обиды, что тогда все круто изменилось. Альфа тихо захныкал, закрыв лицо руками. — Извините… Господин? — в библиотеку вошёл Абеле. — У вас все в порядке? — А… Да, — смахнув слезы, проговорил Амаэль. — Я просто услышал… Думал, что-то случилось… — Нет-нет, все в порядке. Абеле, можешь отнести письмо? — граф встал, взял конверт и протянул его слуге. — Да, конечно, мой лорд, — кивнул дворецкий, принимая письмо. Амаэль молча кивнул, обойдя мужчину и быстрым шагом направился в свою комнату, где его уже ждал Ноэль. Одного взгляда на этого хрупкого парнишку хватило, чтобы разбушевавшийся зверь в груди успокоился и приятно заурчал. Альбинос стоял у окна, внимательно рассматривая замысловатые узоры, нарисованные морозом, водил тонким пальчиком по холодному стеклу. — Это так необычно, правда? — Амаэль осторожно подошёл к омеге. — Угу… Мы в приюте любили рассматривать эти узоры и пытались угадать, что изображено, — омега слегка наклонил голову вправо. Амаэль вдохнул приятный омежий запах, на душе полегчало, зверь в груди понял, что самое важное для него сейчас в безопасности. Они сели на диванчик и возобновили занятия. Ноэль старался изо всех сил, учил буквы, слоги, читал свои первые короткие слова и искренне радовался этому. На лице горела яркая улыбка он по слогам, не спеша, но прочёл первое предложение и понял, что мышка живёт в норке. Омега звонко рассмеялся: — У меня получилось, господин, — он повернул голову и посмотрел на улыбающегося Амаэля. — Ты большой молодец, — граф убрал волосы омеги у него с лица. — Не устал ещё? Мы давно занимаемся. — Если только совсем немного… — заерзав, пробормотал омега. Действие напитка проходило и в анусе начинало неприятно зудеть, а нутро взывало к альфе. В голове начали проноситься странные желаниях накинуться на альфу. Почувствовав, что запах омеги усиливается, граф поспешил встать, он подошёл к двери. — Господин, вы куда? — озадаченный омега вскочил с места и почувствовал, как по ноге потекла смазка. — Ой, что же это… Я сейчас, я за тряпкой, — он бросился к двери, но Амаэль его остановил, схватив за плечи: — Постой, туда нельзя… Давай я лучше схожу за Дэвидом, он принесёт тебе отвар и уберёт. И мне самому стоит посидеть в другом месте. Не понимая отчего, но Ноэль вдруг обнял графа за талию. Стало до боли приятно. — Ноэль, пожалуйста… Отпусти… — Граф попытался выбраться из цепких объятий возлюбленного. Его запах вновь начал сводить с ума, напряжение росло. — Прошу тебя, маленький… — он умоляюще произнёс, освободившись от тонких рук. — Не уходите, господин… — заскулил Ноэль. — Я все сделаю, как скажете… Только не уходите… Низ живота уже мучительно стонал, все больно зудело. Вздохнув, Амаэль повернул щеколду в двери и вернулся с Ноэлем к постели. Сев, граф опустил голову, он пытался бороться со своим телом, подавить инстинкт, тело его тряслось в возбуждении, но страх того, что он может причинить боль любимому человеку был сильнее. — Г-господин, — тихо произнёс Ноэль и граф, подняв голову, увидел, что парнишка стоит перед ним, спустив шорты с нижним бельём и закрыв лицо ладошками. Наивность и простота омеги тепло отозвалась в душе графа. Он скинул с себя пиджак, расстегнул ремень и, взяв Ноэля за локоть, тихонько притянул его к себе. Приподняв сиреневую рубашку, Амаэль поцеловал живот омеги, тот громко всхлипнул, покрываясь испариной. — Ты дрожишь… — шепнул граф, обнимая омегу, проводя руками по позвоночник вверх. — Б-боюсь… — заикнувшись, проговорил омега, все так же закрывая личико. — Меня боишься? — по-доброму усмехнулся альфа, поцеловав омегу в бедро, тот активно замотал головой. — А почему не хочешь меня видеть? — альфа посмотрел наверх и заметил, что Ноэль раздвинул пальцы так, что одним глазом все же видел графа. Тот осторожно убрал ладони от круглого личика и омега зажмурился. — Не бойся, я не сделаю больно, я обещаю, — он подвёл омегу ближе, раздвинул его ноги и помог встать коленями на кровать, оставаясь зажатым между ними. Граф провел ладонями между ягодиц омеги, тот уже не сжимался так как вчера, даже наоборот, он двигал бёдрами так, что это приносило ему удовольствие. Амаэль задрал рубашку парня, целуя набухшие от возбуждения соски. Задрожав, Ноэль прижался к графу, упираясь возбужденным членом тому в живот, и чувствуя, что у партнёра та же проблема. — Г-господин… У вас… — краснея и пряча стыдливо взгляд, пролепетал омега. — Там… Что-то… — Что-то несомненно есть, — выдохнул граф, прикусывая губки омеги. Неумело пытаясь ответить на поцелуй, повторяя за графом, Ноэль, движимый инстинктом, начал тереться о выпуклость на брюках графа. Очередное его движение вызвало громкий стон из лёгких графа. — Г-господин… Извините… — пробормотал в губы Амаэлю омега, плотнее прижимаясь к нему, дрожащими пальчиками расстегивая рубашку хозяина. — Давай помогу, не торопись, — Амаэль принялся расстегивать пуговицы, перехватывая дрожащие ручки. Ноэль спустил рубашку с плеч альфы, вновь неумело его целуя. Отвлекая омегу, альфа стянул с себя штаны, лаская спину омеги, опускаясь руками к ягодицам и легонько сжимая их. Ноэль стал опускать руку, гладя рельефную альфью грудь, как вдруг коснулся возбужденного члена. Он резко отстранился, чуть не упав на пол. — Не бойся, — успокаивающе произнёс граф, целуя грудь омеги, массажируя его поясницу, проскальзывая пальчиками внутрь, аккуратно доставляя тому удовольствие. Альбинос стонал, прижимаясь к графу, ласкаясь об него, как котенок. Амаэль помог ему развернуться, прижавшись к его спине, обхватив свободной рукой свой член и член Ноэля, он ласкал их, увеличивая темп. Омега сладко стонал, закидывая голову назад, ерзая на тонких пальцах графа, а тот в свою очередь прижимался к омеге, доставляя им обоим неподдельное удовольствие. Когда волна возбуждения прошла и любовники разрядились, Амаэль уложил омегу на подушки и прилег рядом. Красный Ноэль перебирал пальчиками пуховое одеяло, а граф никак не мог налюбоваться на своего омегу. Он убрал волосы с его лица, нежно поцеловав в висок. Ноэль тихо хихикнул, укутываясь в одеяло. — Эх ты, маленький, — граф вздохнул, положив голову на хрупкое омежье плечо. — И совсем не маленький, — ответил Ноэль. — вот только… Господин, а что… Что с нами будет дальше? — он задал самый волнующий и пугающий его вопрос, смотря на лицо графа, которое мгновенно переменилось. Он тоже был озадачен этим, но так не хотелось об этом думать, но решать что-то все-таки надо было. — Не переживай, я сделаю все, что в моих силах, чтобы мы были вместе, — граф обвил руками талию омеги, прижав того к себе. Чувствуя его тепло Ноэль задремал. Ему снился прекрасный сон, где только он и Амаэль, и они счастливы вместе, вдвоём, далеко от всех. Граф словно сторожевой пёс, охранял его покой, сидел рядом, любовался бледным личиком, пухленькими губками и слегка приоткрытым ротиком, хотелось опять поцеловать его, но тут в дверь кто-то настойчиво застучал. Вздохнув, мужчина накинул халат и открыл. На пороге стоял Дэвид с подносом в руках, на котором стояли чашки с чаем, блюдце с пирожными и тарелка сэндвичей. — Господин, вы наверное проголодались. Я тут принёс вам… Обед скоро будет готов, — улыбнувшись, проговорил омега и украдкой заглянул за спину графа. — Он спит, — заметив это, выдохнул граф, — а я, наверное, лучше все же дождусь обеда, но твоя забота, Дэвид… Это очень мило, спасибо тебе. — Я рад стараться для вас, мой лорд, — он наклонил голову. — Можешь побыть в моей комнате? Проследить за ним, я переживаю, как бы кто не тронул… Он слишком уязвим. Мне просто надо бы принять ванну. — Ох, да, конечно, — согласился омега. — Мне распорядиться, чтобы вам все приготовили? — Нет, не стоит, я сам все скажу. Граф ушёл, а Дэвид тихо прошёл в комнату и сел возле окна. За долгое время омега наконец почувствовал, что что-то меняется в лучшую сторону, становилось легче. Как же хотелось, чтобы это не закончилось. Прошлое давно больно сжимало в тисках его душу, тревожило ночами, страх стал первым другом в этом ставшем холодным для него месте после смерти любимого человека. Дэвид не подавал виду, что боится старого графа Финнера, который однажды обесчестил его в порыве горя, злобы и под влиянием алкоголя. Прошедший день напомнил ему то, что омега старался скорее забыть, когда он увидел, с какой похотью в глазах он лез к невинному пареньку, та страшная ночь пронеслась в его мыслях, он не хотел, чтобы кто-то пережил то, что пришлось пройти ему. А ведь у него уже тогда был возлюбленный, на глаза к которому Дэвид боялся показаться, почти полгода он его не навещал по собственной инициативе. Потом правда все разрешилось, альфа понял его, выслушал и любил до сих пор. Он ждал его, вот только сейчас граф запретил Дэвиду покидать особняк, мужчина знал, куда так рвётся его слуга, и ему доставляло удовольствие мешать их любви, запрещать свидания и держать слугу при себе.