...И рухнут небеса!

      За завтраком Эрих то и дело поглядывал на Жана. Юноша жевал лепешку, запивал ее молоком и более ни к чему не притрагивался. — Ты плохо питаешься, — не выдержал Эрих. — За едой не разговаривают, — передразнивал его демон, жуя лепешку.       Эрих проигнорировал этот дерзкий выпад и продолжил трапезу. Жан, как и говорил вечером, подозвал слугу, пришедшего убрать стол, и попросил его унести книги. Позже он взял со стола бумагу, письменные принадлежности и принялся составлять новый список. Эрих этим утром снова никуда не уходил. Мужчина дождался, пока Жан закончит со своим списком, и пока слуга вынесет из комнаты все книги. Теперь юноше было совершенно нечем заняться. Он взял с тумбы зеленую ленту и перевязал ей волосы. — Воспользуйся гребнем, — сказал Эрих, наблюдая за небрежными действиями Жана. — Еще чего! — коварно проговорил демон, — мне не перед кем красоваться.       Эрих, как и ожидалось, сам взял гребень и, указывая на кресло, позвал: — Иди сюда.       Жан приподнял бровь: — И вот зачем, по-твоему, мне делать это самому? — демон развел руками и с полуоборота упал в кресло.       Эрих развязал ленту и принялся аккуратно перебирать яркие пряди. — Сегодня я покину дом клана, — начал он, — до весны.       Жан обернулся: — Что? — не скрывая удивления, отозвался юноша, — это же на четыре месяца! Куда?.. — Император пригласил меня обучать принца до его семнадцатилетия, — Эрих мягко развернул Жана назад и продолжил начатое. — «Пригласил»? От приглашения можно отказаться, — тараторил демон, — но ты не можешь, так ведь? — Так.       Жан вскочил на кресло и, сжимая руками спинку, продолжил: — Но у тебя же есть свои обязанности в клане! Ты будущий глава, пропади оно пропадом! У тебя здесь свои ученики, которых тебе придется покинуть! Это так эгоистично — забирать тебя во дворец! Почему бы не отправить к тебе принца?! Во все времена ученики приходили к учителю в поисках знаний. Они преодолевали все препятствия на пути, спали на камнях и ели землю! Это верх эгоизма! Чтоб черти меня взяли, да даже я бы не смог требовать такого! Ах, ну, да! Это же императорский сынок, что же!       Эрих спокойно слушал. Он, конечно, ожидал некоторый протест, но даже не мог подумать, что легкий ветерок превратится в бурю. — В клане есть и другие учителя, — тихо сказал Эрих. — Во дворце тоже! — рычал демон. — Ты расстроен?       От этого вопроса у юноши перехватило дыхание: — Расстроен? Да я в бешенстве! Ты будешь там, в столице, а мне что прикажешь делать? — голос Жана становился все тише с каждым словом.       Эрих смотрел на его растерянное лицо, которое еще секунду назад выражало обиду и недовольство. — Я мог бы привезти для тебя любые книги, какие попросишь, — предложил мужчина.       Жан едва заметно мотнул головой, резко развернулся и снова уселся в кресле: — Пиши мне письма. — О чем писать? — удивился такой просьбе Эрих. — Серьезно спрашиваешь? Да о чем угодно! О погоде, о том, что ты делал во дворце, что видел… обо всем, о чем тебе захочется сказать.       Эрих завязывал зеленую ленту: — Хорошо. Тогда ты отвечай на них.       От этих слов Жану стало и радостно, и грустно. На его лице застыло совершенно нелепое выражение. — Когда ты уходишь? — осторожно спросил он. — Сейчас, — тихо ответил Эрих.       Мужчина взял со стола несколько свертков и направился к выходу. Жан продолжал неподвижно сидеть в кресле. Он чувствовал себя совершенно беспомощно и глупо. Глупо было кричать, глупо было возмущаться. Что мог он предъявить? Кто он такой? «Кто я есть?» «Кто я здесь?»       Когда белые одежды промелькнули перед глазами, Жан развернулся и крикнул: — Эрих!       Мужчина обернулся на голос и испытал невероятное облегчение. Пока он шел, с каждым шагом казалось, что на его плечи падает по каменной глыбе. И собственное имя, сказанное этим голосом, освободило от тяжкой ноши. — Я тебя тут подожду, — с ухмылкой сказал демон.       Эрих едва уловимо кивнул и покинул комнату. Жан еще долго сидел в кресле. Он размышлял о том, сколько времени провел в этом доме. У демона не было других воспоминаний, поэтому последние полгода казались ему целой жизнью. А если бы юноша вспомнил о своем прошлом, смог бы он вот так легко положить его на чашу весов против этих шести месяцев? Порой и один день может стоить всей жизни, а у него было целых полгода.       Эрих прошел к главным воротам клана и, скользнув пальцем по лезвию своего меча, нарисовал на земле круг из специальных знаков. Положив левую ладонь в центр, он произнес: «Главный дворец».       В столице стоял ясный осенний день. Легкий ветерок подхватывал пестрые листья и уносил их в высокое голубое небо. Вдоль главной аллеи, ведущей в императорский дворец, росли могучие клены, за что она получила название «Красная аллея». Эрих, белый, словно первый снег, неспешно шел по ней к главному входу. Жетон 2-го господина Карн Минар и императорское приглашение с красной кистью были пропуском почти в любое из помещений дворца, поэтому мужчина свободно следовал по своему пути. Любого другого, даже очень высокопоставленного чиновника, уже не раз бы остановили для предъявления пропуска или пригласительного. Но красная кисть — знак личного гостя императора. Достаточно было предъявить ее одному стражнику, и весь дворец был готов падать ее хозяину в ноги при малейшей надобности. Эриха встретили личные слуги императора и проводили в малый зал приемов. Этот зал представлял собой скорее гостиную для доверенных лиц государя. В нем не было ничего помпезного и торжественного. В центре помещения располагался большой камин, выложенный мрамором. Напротив стояли несколько больших кресел, обитых красным бархатом, и диван. С другой стороны располагался массивный резной дубовый стол с такими же исполинскими стульями. В комнате был и письменный стол, и небольшая книжная полка, и развешанная на стене подробная географическая карта. Окон не было совсем. Светом зал наполняли камин и расставленные везде специальные лампы. Внутри каждой такой лампы плясал оранжевый огонек — сердце захваченного духа. Эрих медленно прошел по зале и поклонился императору, сидящему в бархатном кресле. На руках Уотан Анэ Хиан держал огромного черного кота в серебряном ошейнике с гравировкой. Эрих узнал эти символы — заклятье пленения нечисти. Скорее всего, это не истинное обличие существа, которое сейчас поглаживал рукой император. Уотан Анэ Хиан заметил взгляд охотника и, приглашая жестом присесть своего гостя в кресло напротив, спросил: — Вы находите это жестоким, господин Эрих? — Не смею осуждать выбор императора, — спокойно ответил мужчина. — Это демон 3-его ранга, между прочим, — с гордостью говорил император, — я пленил его, когда мне было еще 13. Особенным послушанием, конечно, не отличается, но в качестве питомца — вполне. Отец настаивал, чтобы я убил его. Но я был совсем мальчишкой, а это — моя первая крупная добыча. Отдам в наследство Эрниману, он любит кошек. — Вы были одним из самых прославленных охотников. Но запрещаете постигать это мастерство своему сыну, — говорил Эрих глядя в желтые глаза кота.       Император мягко ответил: — Во времена моей юности у меня не было выбора. Каждый должен был взять в руки меч. И убивать нечисть — это далеко не то же, что убивать людей. Постижение пути охотника меняет человека. Он слишком горяч. И он — будущий император. Его полем битвы будет борьба за процветание нашего государства.       Эрих кивнул. — Я призвал во дворец 2-го господина Карн Минар для обучения своего сына и оторвал вас от ваших дел. Надеюсь, господин Эрих, вы простите мне это. Эрниман стал совсем несносен. Он извел всех своих учителей. Об сбегал, отказывался от пищи и всячески испытывал мою милость. Вы всегда умели найти к нему подход. Мой сын восхищается вами. И вы тоже будущий правитель. Ваш клан славится непревзойденным воспитанием. Поэтому я всецело доверяю вам своего наследника. Я выделил вам 20 слуг и комнаты. Вы получите все, что бы вам ни понадобилось.       Эрих поклонился императору и направился к выходу. Уотан Анэ Хиан встал со своего кресла и прошел к противоположным дверям. Черный кот последовал за ним.       Принц светился от счастья. Обыкновенно Его Высочество просыпался в девять утра, завершал свой туалет и присоединялся к завтраку, который во дворце непременно проходил в 10 часов. Занятия начинались в полдень. Эрих, не привычный к столь размеренной жизни, не изменял своему режиму и просыпался в шесть часов. Его покои выходили прямо в небольшой укромный сад, где он посвящал все свободное до завтрака время тренировкам. О том, что «господин Эрих так усердно тренируется» принц прознал от дворцовой прислуги и теперь тоже вставал ни свет, ни заря и бежал прятаться на крыше как раз у того сада. Юноша прикладывал все усилия, чтобы скрыть свое присутствие. Однако, конечно же, он не мог остаться незамеченным таким мастером, как Эрих. Но мужчина решил не обнаруживать Эрнимана. Во-первых, потому что таким образом принц тренировался в соответствующих техниках. Во-вторых, потому что дворец принадлежал императорской семье, и не ему, гостю, указывать, где должен ходить хозяин. В-третьих, присутствие принца нисколько не мешало охотнику.       Эрниман усердно занимался. Он старался записать и запомнить каждое сказанное его учителем слово. Император был спокоен. Прежде юноша ненавидел званые вечера и все, что с ними связано. Он старался всячески избежать возможности сидеть среди надоедливых и заискивающих перед его отцом чиновников. А если присутствовать все же приходилось, он садился рядом с матерью и двумя сестрами, ни с кем не вступал в разговор, и обращавшимся к нему людям отвечал коротко и сухо. Теперь же, когда на этих вечерах стал появляться Эрих, принца словно подменили. Он охотно вел светские беседы, цитировал великих мыслителей и показывал чудеса благовоспитанности. Эрих был по своему обыкновению молчалив, но, так как он вызывал всеобщий интерес, ему все же приходилось общаться с публикой. Император, наблюдая усердие своего наследника в учении и такие разительные перемены, стал доверять ему решение мелких государственных вопросов и всегда оставался доволен результатом. — Вы действительно великий учитель, господин Эрих, — говорил император, — всего за месяц я не узнаю своего сына. Должно быть, он доставляет Вам много хлопот. — Для меня честь обучать будущего императора. Его Высочество прилежен и послушен, — отвечал охотник.       Солнечным осенним днем багряные листья то и дело залетали в распахнутое окно кабинета. Эрниман был занят переписыванием военной стратегии, которую применили враги империи в одной из решающих битв. Эта стратегия оказалась провальной. Задачей принца было внести изменения так, чтобы победа оказалась возможной. Эрих проверял предыдущее задание юноши за столом напротив. Яркий солнечный свет заставил его поднять глаза. В лучах солнца волосы принца переливались золотом. Ветер, приносивший в окно осенние листья, легко касался их. Несколькими месяцами ранее, когда Эрниман в очередной раз был пойман за практикой искусства охотников, император приставил к нему своего личного охранника, который должен был день и ночь находиться подле принца. В знак протеста, юноша отсек мечом свои длинные волосы, и теперь они едва доставали до плеч. «Тоже рыжие», — промелькнула мысль у Эриха. Он невольно вспомнил сидящего среди книг прямо на полу демона. Вспомнил, как яркие локоны рассыпаются по его плечам. Другие. Непослушные языки пламени. Все то же: открытое окно, книги, солнце. «Он бы не стал вот так сидеть за столом. Сказал бы, что ему неудобно» — думал Эрих, смотря на принца. Эрниман замечал на себе этот взгляд голубых глаз и сердце его наполнялось теплотой и тихой радостью, но он был слишком смущен, чтобы взглянуть на своего учителя. Эрих не забыл своего обещания писать письма. Но каждый раз, когда мужчина оказывался перед чистым листом бумаги, он не мог найти слов. А сейчас эти слова сами собой рвались из сердца: «В императорском дворце жизнь слишком медлительна. Мне не удалось привыкнуть. Через две луны будет заключен брак между новым главой клана Лиан Ист и первой принцессой. Пожалуйста, хорошо питайся. В резиденции в это время, должно быть, уже холодно. Поэтому не засыпай с открытым окном. Наверняка, ты по-прежнему много читаешь. Какие книги тебе хотелось бы прочесть? Я мог бы отправить их для тебя. Надеюсь, у тебя все хорошо, и ты ни в чем не нуждаешься.

Эрих Карн Минар»       Мужчина свернул письмо. Начертил на нем несколько символов и поднес к губам. Сверток бумаги встрепенулся на ладони, обернулся маленькой птичкой и полетел в окно. Только теперь Эрих заметил, что Эрниман смотрит на него, затаив дыхание и восторженно приоткрыв рот. С пера юноши черными кляксами капали чернила. — Ты закончил? — мягко спросил учитель.       Юноша вздрогнул от этого вопроса: — А! Нет! — вскрикнул он и продолжил выполнять свое задание.       Через три дня слуга передал Эриху аккуратно сложенное и запечатанное его собственной печатью письмо. Отправлено оно было самым обыкновенным образом, без какой-либо магии. «Порылся в столе и нашел печать. Молодец» — думал мужчина, разворачивая лист. На этом листе было всего три слова, от которых Эриха бросило в жар. Он постарался выровнять дыхание и перечитал еще раз, вглядываясь в каждый символ. Слова были аккуратно написаны размашистым почерком. «Кто бы ни был его учителем письма, он слишком старомоден. Такое начертание нынче можно встретить разве что в древних книгах. Даже старики уже так не пишут». Все эти мысли проносились в голове Эриха, словно искры от горящих еловых веток. Сердце еще несколько раз бешено постучалось и снова вернулось к прежнему медленному и тихому ритму. Жан, который обычно мог болтать без умолку, написал всего одну строчку: «Ты снишься мне».