...И рухнут небеса!

      Демон ликовал, словно ребенок, который дорвался до сладостей: — И вот незадача! Сбежала, да еще и смогла каким-то чудом добраться до самой столицы. Но и это не главное. Какова вероятность, что ошейник сам расстегнется на шее демона? Или, может быть, существует способ, с помощью которого демон мог бы снять ошейник самостоятельно? — Жан не ждал ответа и продолжил, — нет-нет, точно нет. Однако демонесса явилась ко мне без ошейника. Ее тело было настолько изувечено, что я и не обратил внимание на след на шее. Так как же так случилось, мм?       Аукционист явно что-то обдумывал. Жан видел, как мечется разум разгромленного человека перед ним. Демон уже разрушил хлипкую иллюзию о возможном спасении. Но этот человек все равно решил предпринять последнюю попытку сохранить свою гордость: — Как вы догадались, что тем, кто отпустил ее, был я?       Рогатый юноша небрежно смахнул непослушную рыжую прядь с лица и просто ответил: — А я и не догадывался — ты сам мне только что это сообщил.       Демон спиной почувствовал вопросительные взгляды и, повернувшись, пожал плечами: — Все остальные мертвы. Да так, что и духа их не призвать сюда. Вот я и задал вопрос единственному живому человеку, который мог быть причастен к этому делу. Просто очень удачно угадал. — Неслыханная удача у тебя, рыжий! — саркастично подметил Северин, затем добавил, обращаясь уже к пленному, — а ты у нас не просто дважды предатель и преступник. Ты еще и выпустил на свободу демона.       Жан не удержался от комментария: — Напоминаю уважаемому главе, что вы тоже не только не убили демона, но и не стали отказываться от его помощи. Не очень корректно подмечать соринку в глазах других, не взглянув на себя в зеркало.       Ганс всплеснул руками: — Ты на чьей вообще стороне? — А ты считаешь, раз я великодушно согласился вам помочь, то теперь должен закрывать глаза на подобную несправедливость? Могу себе позволить и не согласиться с вами, знаешь ли.       Демон вернулся с разговором к аукционисту, не позволив Гансу в очередной раз завести бессмысленный трёп о чести. — Так на чем мы остановились? Ах, да! Зачем ты отпустил ее? — Я отвечу только при одном условии. Я тоже хочу задать вопрос. Если вы ответите, я удовлетворю ваше любопытство. Моя судьба предрешена — ни я, ни вы от этого ничего не потеряете. — Ты еще торгуешься?! — Ганс стукнул по подлокотнику кулаком. — Идет, — спокойно согласился демон, — спрашивай, я отвечу. — Демоница, о которой идет речь, — Хаган замолчал, словно обдумывая вопрос, — Что с ней сейчас?       Жан оценивающе взглянул на молодого мужчину, стоящего на коленях посреди зала.       «Вот так удача! Они действительно как-то связаны. Но как? Вряд ли родственники. Вряд ли любовники. Очень интересно».       Недолго подумав, он ответил: — Все хорошо. У нее есть еда, крыша над головой и теплая одежда. Ее ноги я вылечил.       Демон не стал вдаваться в подробности, как именно проходило лечение. Он внимательно следил за реакцией своего собеседника на каждое сказанное слово. К его удивлению, Хаган не выказал никаких эмоций. — В детстве я действительно ненавидел клан Лиан Ист и свое происхождение, — многозначительно начал аукционист.       Все присутствующие сразу поняли — их ждет весьма экстраординарная история. Хаган рассказывал о том времени, когда он едва вступил на путь охотника. Его отец был строгим и безжалостным человеком и, что совсем неудивительно, пользовался большим уважением среди охотников. Обучение в клане Лиан Ист начиналось с трех лет. До настоящих тренировок детей учили так называемому «почтению к старшим». Наставники имели ужасающую власть, а методы воспитания больше напоминали рабство и пытки. Например, избиение ребенка палками было совершенно обыденным делом. И после подобных наказаний будущие охотники должны были учиться и тренироваться наравне со всеми, несмотря на ушибы и боль. Ведь если ребенок был не способен на это, его наказывали снова.       Старшие ученики свободно издевались над младшими даже на глазах у взрослых. В таких условиях зачастую пробивались вверх не самые талантливые и способные, а самые хитрые и подлые. Жан, оглядывая полный зал тел, охотно согласился с этим. Ведь среди убитых им людей, ловко проворачивающих подпольные делишки, едва ли набирался десяток действительно стоящих охотников.       Маленький Хаган совершенно не понимал, для чего он должен учиться всем этим сложным вещам. Он мог увлечься любованием на красивую бабочку и опоздать на занятие. Во время общих чтений мог замечтаться и пропустить свою очередь. На тренировках с деревянным мечом он боялся сделать больно сопернику, поэтому часто был бит. Над ним смеялись сверстники, дразнили младшие, издевались старшие. Однажды Хаган пожаловался отцу, что не хочет быть охотником. Отец спросил его:       «И чем же ты тогда хочешь заниматься?»       Будучи очень добрым и наивным ребенком, Хаган не разглядел в вопросе отца скрытой угрозы и воодушевленно рассказал о своих мечтаниях. Он хотел бы учиться в школе высокой литературы при императорском дворце. Ему нравилось писать стихи, нравилось рассуждать о великом, у него было множество идей. И, наверняка, если бы тогда отец прислушался к желаниям своего сына, Хаган бы не привел клан к такой катастрофе. Но все, что заслужил Хаган своим рассказом, — очередное наказание.       Когда ученики приобретали базовые умения, их отправляли на первое самостоятельное задание. Обычно это было что-то совсем незначительное вроде поимки мелкой нежити. В группах обыкновенно было по шесть-восемь человек: одни отвечали за защиту, другие за нападение. И вот на подходе к поселению сотоварищи решили, что не слишком способный и не заинтересованный в получении высоких оценок Хаган будет лишь обузой. Сначала они хотели оставить его в лесу. Но мальчик не собирался мириться с их решением. Ведь если он не будет присутствовать на задании вместе с остальными, его опять будет ждать наказание. Никто из старших не станет разбираться в причинах и не поверит его оправданиям. Наверняка, они решат, что неусидчивый и мечтательный Хаган просто отстал от группы, засмотревшись на какой-нибудь цветок. Или, что еще хуже, струсил и специально не пошел с остальными. Поэтому Хаган настойчиво следовал за товарищами по учению. Но те только больше злились и распалялись. В итоге его зверски поколотили, раздели и привязали к дереву, попросту оставив на верную гибель. От безысходности Хаган был не в силах даже заплакать. Кричать и звать на помощь было бесполезно и опасно. Близился закат. А в ночном лесу водятся твари намного страшнее диких зверей. Неизвестно, кто придет на зов полакомиться ребенком. Освободиться самостоятельно у Хагана тоже не вышло — все оружие от лука до ножа забрали добрые друзья, привязавшие его к дереву. Но хоть у Хагана не было охотничьих талантов, зато у него была огромная воля к жизни. Он продумывал возможные варианты спасения.       С наступлением ночи лес погрузился в непроглядную тьму. Глаза охотника видят намного острее глаз обычного человека, однако они не способны видеть сквозь тьму. Развитые навыки позволяют им различать силуэты, чувствовать расстояние и намерение. Вот только у совсем юного и не успешного ученика не было и малой доли этих способностей. Но тьма не пугала его. Сосредоточившись, Хаган стал прислушиваться к звукам.       Он слышал шорох травы и опавшей листвы, когда пробегал какой-нибудь мелкий зверек. Иногда с веток деревьев едва слышно слетала сова. Сквозь холодный ночной воздух доносились далекие звуки мерных шагов. Вот какая-то массивная лапа наступила на ветку, с хрустом сломав ее. Вот кто-то сорвался с места прочь, отбивая копытами бег. Нечто грозное и опасное приближалось к Хагану, не торопясь, властно. Этот зверь шел и вальяжно, и крадучись, словно император вышел на охоту в своих угодьях. Хаган изо всех сил старался унять дрожь своего замерзшего тела, но страх и холод были заодно. Мальчик очень боялся смерти. И теперь, когда смерть приближалась к нему на мягких лапах, он, привыкший к увечьям и боли, молил всех богов, чтобы смерть его была быстрой.       Приближающийся зверь издал тихий рык, который сопровождал его голодное дыхание. Еще немного — и он вонзит свои клыки в мягкую плоть бесполезного ребенка, о котором никто не будет сожалеть.       Мгновения растягивались в часы. Последнее, что запомнил его ошалевший от ужаса разум, — отблеск огромных хищных глаз и лязг когтей.       Темнота казалась вечной. Словно он крепко заснул и теперь никак не мог проснуться. Хаган приложил немало усилий, чтобы открыть тяжелые веки. Жадно схватив воздух, мальчишка вскочил. В голове промелькнула мысль: «Живой». Он огляделся и обнаружил себя в маленькой, не особо освещенной комнате. Среди деревянных грубых стен ютилось крохотное окошко. Сквозь ставни пробивался утренний свет. В воздухе пахло травами и чем-то весьма аппетитным. Никакого особенного убранства в комнатке не было — только камин и деревянная кровать, на которой сейчас сидел Хаган. В камине догорали угольки. Вспомнив ночной холод, мальчик осознал, что сейчас ему очень тепло. Даже слишком. Осмотрев себя, Хаган понял, в чем дело. Он был укутан в несколько звериных шкур, да и постель была застелена мехом.       Дверь отворилась, впустив в комнату тот аппетитный запах еды. Невысокая, крепко сложенная женщина в простых мужских одеждах несла маленькую кастрюльку на подносе. Хаганом овладело странное знакомое ощущение опасности, но он пребывал в таком замешательстве, что совершенно не мог совладать с чувствами. Совсем недавно он испытал всю глубину ужаса, теперь же пытался осознать, что жив. Женщина осторожно приблизилась к мальчику поставила поднос с супом прямо на пол, а сама села на край кровати. Теперь Хаган отлично разглядел ее лицо — она была очень молодой, даже юной. Щеки пылали румянцем, глаза искрились жизнью. Длинные волосы были заплетены в несколько замысловатых кос с костяными бусинами, на каждой из которых были вырезаны разные, незнакомые Хагану символы. Руки женщины были грубыми, исчерченными мозолями и шрамами. Глядя на нее, живую и бодрую, сидя в кровати, мягкой и теплой, Хаган расплакался. Женщина немного растерялась, но вскоре принялась гладить мальчишку по голове и утешать: — Ну-ну, все хорошо. Ты жив-здоров, не плачь так. Никто тебя здесь не обидит. Как тебя зовут?       Хаган утер слезы и сипло проговорил: — Хаган Лиан Ист.       Он привык представляться формально, и, вытирая слезы, не заметил, как изменилось лицо утешавшей его женщины. Однако, когда он поднял глаза на нее, она по-прежнему мягко улыбалась: — А я Лукорис. Это мой дом. Я нашла тебя ночью, когда вышла поохотиться на оленей. Кстати, вот, — она протянула мальчику кастрюльку с супом, — свежайшая дичь, ты же ешь мясо?       Хаган кивнул и благодарно принял кастрюльку с ароматным супом из шершавых ладоней. — Вкусно? — поинтересовалась Лукорис.       Хаган кивал, продолжая уплетать суп. — Не торопись так, есть еще. Кушай, сколько хочешь. Оленя на всех хватит.       Немного помедлив, она осторожно спросила: — Что с тобой произошло? Я нанесла мазь на ссадины от веревок. Так что скоро все заживет. Но что могло случиться, чтобы юный господин из именитого клана охотников оказался в таком положении? — Никакой я не господин! — выпалил Хаган, прожевав мясо, — меня с другими учениками отправили на первое задание в деревню, что здесь неподалеку. Меня все ненавидят, вот и решили от меня избавиться! Ух, досталось бы им, если бы я умер! Хотя кого я обманываю? Никто бы и не кинулся меня искать! А эти олухи наврали бы старшим, что я сам отстал и потерялся.       Хаган злился и от обиды вновь был готов расплакаться. — Раздели меня! Забрали все мои вещи! К дереву привязали! Вот уж точно — иные люди страшнее демонов!       Лукорис снова принялась гладить по голове рыдающего мальчишку. — И все же, твои близкие ведь будут беспокоиться о тебе и, наверняка, отправятся на поиски… — Не хочу! Не хочу туда возвращаться! Ни за что! Пусть все думают, что я сгинул! — всхлипывал Хаган. — Тогда… — женщина немного помедлила, однако в ее голосе не было и тени сомнения, — можешь оставаться здесь, сколько захочешь. Живу я не богато: охочусь да травы собираю. Вот и все. Так что у меня не так часто бывает разная вкусная еда. И…       Хаган крепко обнял утешавшую его новую знакомую: — Спасибо! Я останусь! Суп был очень вкусный! Ел бы его всю жизнь! Я буду помогать тебе охотиться, и травы собирать, и по дому помогать тоже буду! Я много чего умею! Стирать умею, шить умею, убираться могу и починить что-нибудь! — Тогда так и решим, — ответила Лукорис, радуясь тому, что мальчик перестал плакать.       Конечно же, она была обеспокоена. Прежде ей не приходилось жить с другими; разве что с родителями, когда она была совсем маленькой девочкой. А теперь, уже много лет, она жила одна в этом пусть добротном, но нищем лесном домике.       Хаган испытывал невероятную радость. Впервые в жизни о нем так заботились. Было решено, что Хаган не будет выходить из леса, пока его поиски не утихнут. Лукорис опасалась, что охотники придут искать потерянного ученика и найдут и ее саму. Но прогнать Хагана она не могла. Всеми отвергнутый ребенок вызывал у нее чувство глубокой жалости и эмпатии. Лукорис нашла для него одежду, правда она оказалась на порядок больше нужного размера. Но Хаган действительно был умельцем — что-то ушил, что-то подвернул — и вышло вполне сносно. Вместе они ходили на охоту, искали следы животных, собирали целебные и просто вкусные растения и грибы, иногда ночевали прямо в лесу.       Лукорис обладала поистине звериным чутьем и невероятной силой.       Она могла одним движением свернуть оленю шею, прыгнув на него с разбега.       Она могла догнать зайца.       Она успевала прямо на бегу выпускать в кабана стрелы — одну за одной — и еще ни разу не промахнулась.       Хаган видел подобное лишь несколько раз. В глазах мальчика Лукорис могла сравниться с самыми сильными охотницами Лиан Ист. Вечерами они готовили еду, наедались досыта и всегда много разговаривали. Хаган рассказывал о мире, других странах, охотниках, разных духах и призраках. В глубине души он понимал, что в этой жительнице леса есть нечто странное, не подвластное объяснению. Так минуло несколько недель. И вот в один из таких вечеров, Хаган не выдержал и задал интересующий его вопрос: — Лукорис, а почему ты живешь здесь? Совсем одна в такой глуши. Ты даже ведь нигде не бывала. Разве это не тяжело — быть совсем одной?       Лукорис опустила голову и тихонько отставила чашку с едой в сторону: — Когда я была совсем маленькой, я сильно заболела. Никто не знал, что это за болезнь. Но мне становилось все хуже. Тогда лекарь посоветовал моим родителям обратиться к монахам, чтобы убедиться, не одержима ли я темными силами. Они так и поступили. И взглянув на меня, монах сказал, что я родилась больной и по моей вине могут пострадать другие люди. Он сказал, что меня нужно убить. Но мои родители были не согласны на это. Отец заплатил монаху очень много денег. Я не знаю, сколько. Но мама говорила, что мы отдали все. А потом мы переехали в деревню, что здесь неподалёку. Родители думали, что здесь мы сможем начать новую жизнь, и никто не узнает о моей болезни. Но они ошибались. Временами мне становилось плохо. А весной моя болезнь обострялась настолько, что я впадала в беспамятство и никого вокруг не узнавала. Соседские дети меня избегали. Хотя лучше бы они действительно просто избегали меня. Но они старались мне досадить. В итоге все дошло до того, что мальчишки натравили на меня собаку. Я никогда не нравилась собакам. Если я проходила мимо, они рычали и лаяли на меня. И вот мальчишки спустили своего пса с цепи. Он побежал на меня, я очень испугалась, зажмурилась и… А потом… я открыла глаза, а вокруг собралось много людей. Они плакали, показывали не меня, кричали «не приближайся». Я увидела свои руки в крови. Даже во рту был ее вкус. Я была так растеряна и совершенно не понимала, что происходит. Все говорили, что я убила собаку. Что я набросилась на нее и разорвала ее. Но это ведь не так. Это соседские дети спустили ее, и она бежала на меня. Я пыталась объяснить это, но не получалось. Потом подоспели родители и забрали меня. А после они сказали, что мне нужно будет немного пожить одной. Поначалу они приходили ко мне. Но потом перестали. Сказали только, что я не должна покидать лес, иначе люди меня убьют. И вот я уже много лет живу здесь.       Хаган терпеливо выслушал ее историю и возмутился: — Но это ведь не правда! Ты невероятно сильная, но ты совсем не опасная! Ты спасла меня! И ты такая добрая!       Лукорис улыбнулась одними уголками губ: — Спасибо, Хаган. Просто ты очень добрый юноша, и потому видишь доброту в других. Я действительно не хочу причинить кому-то вред. Но я больна. Каждую весну мне становится плохо. Даже не представляю, как выразить это словами… я ведь не получила должного образования. — Нет-нет, сестричка, — замахал руками мальчик, — я понимаю тебя! Я ведь тоже всегда был изгоем и обузой. Хоть и не болен ничем таким.       Он медленно опустил руки на колени. Лукорис, словно опомнившись, подняла отставленную в сторону чашку и продолжила есть. Вместе с этим неловким молчанием до них обоих дошло осознание — Хагана не искали. Или искали только для вида, а на самом деле его отсутствие никого не обеспокоило.       Шло время, наступили холода. Теперь, когда Хаган убедился, что его не ищут, он стал изредка выбираться в деревню. Он менял мясо и шкуры на яйца, овощи, крупы и инструмент. Местным жителям Хаган ловко врал, что он сын охотника из соседней деревни, поэтому его появление не вызывало ни у кого подозрений. В итоге, к приходу зимы в лесном доме были заготовлены неплохие запасы. Хаган и Лукорис жили дружно и многому учили друг друга. Пусть это была не та жизнь во дворцовой канцелярии, о которой грезил Хаган, но он с полной уверенностью мог сказать, что эта жизнь делала его счастливым. Наконец-то рядом с ним был родной человек, который заботился о нем и любил его. Больше никаких побоев и унижений. И разве нужна ему эта дворцовая канцелярия, если он обрел в этом лесу все, чего так желал? Да и Лукорис явно не походила на припадочную сумасшедшую. Жизнь рядом с ней была наполнена спокойствием и уверенностью в завтрашнем дне.       Так в земли Империи Ар пришла весна. Теплые деньки пробудили от зимнего сна лес. Запасы еды истощились, и Хаган вновь направился в деревню, чтобы их пополнить. Едва он приблизился к жилым постройкам, его взгляд приковали к себе белые цветочные венки на дверях домов и вереницы гирлянд из белых фонариков. Грядет Праздник Духов. Как мог он о нем забыть? Если бы Хаган остался в клане, то в эту ночь он бы впервые присоединился к охоте. Страшно подумать, что будет в лесу! Темные твари полезут изо всех щелей! Хаган понимал, что в одиночку он не сможет ничего сделать, но зато вполне сможет защитить дом и Лукорис. Нужно только раздобыть белые цветы и бумагу, чтобы начертить защитные талисманы.       Дорога через лес и до деревни занимала много времени. Хаган спешил, но вернулся все равно поздно. Отворив дверь, он увидел свернувшуюся колачиком Лукорис. Она дрожала и стонала. Волосы, обыкновенно заплетенные в косы, растрепались и спутались. Приступ? Как же не вовремя! Конечно, Лукорис предупреждала, что весной ей становится плохо, но почему именно сейчас? Хаган бросил небольшой букетик и сверток бумаги прямо у порога и было бросился к ней, но женщина вытянула руку, останавливая растерявшегося мальчишку. — Что с тобой? Тебе больно? — обеспокоено, едва сдерживая слезы, кричал Хаган. — Все будет в порядке, братец, это пройдет.       Голос Лукорис хрипел и срывался. — Не в порядке! Я же вижу, что тебе больно! Что мне сделать? Как помочь тебе? Сегодня будет так опасно! — Беги в деревню… уходи из леса… сейчас!       Хаган утер слезы: — Точно! В деревне есть лекарь! Я приведу его!       Мальчик собрался было вновь уйти, но взгляд упал на принесенные из деревни цветы. Он схватил их вместе со свертком бумаги, и вышел в лес, плотно заперев дверь. Быстро и неловко Хаган закрепил на ней уже изрядно потрепанный белый букетик. Затем он развернул бумагу, осторожно разделив ее на равные части. Затем вытащил из-за пояса нож и принялся рисовать защитные талисманы. Обычно охотники не делали это кровью, но как-то раз Хаган слышал от других учеников, что охотники Карн Минар используют свою кровь. А ведь охотники Карн Минар самые сильные! Поэтому детская голова Хагана сочла эту идею хорошей. Мальчик старательно закрепил свои талисманы по четырем углам дома и побежал прочь — вновь в деревню. До его ушей доносился болезненный крик — то ли животное, то ли человек? Но он бежал, не оглядываясь. Там Лукорис совсем одна! И ей нужна помощь! Он непременно должен привести лекаря!       Сейчас, будучи взрослым и состоявшимся охотником, Хаган понимал, что сделал только хуже своими талисманами. Почуяв человеческую кровь, Лукорис, должно быть, действительно чуть не сошла с ума, надежно запертая в доме, этими талисманами и белыми цветами.       Но тогда мальчишка Хаган даже не мог допустить мысль, что его сестрица оказалась демоном. Вымотанный походом в деревню, он бежал обратно через лес из последних сил, спотыкался, падал, но вставал и продолжал свой нелегкий путь. Вокруг сгущались сумерки. С каждым угасающим лучом солнца лес наполнялся все новыми звуками. Хагана пробирал страх, но он храбрился, упорно стараясь не замечать его. Это той осенней ночью, привязанный к дереву, он мог позволить себе роскошь бояться тьмы. Но сейчас он должен быть самым смелым мальчиком на всем белом свете.       Хаган достиг деревни уже поздней ночью. Наполненное светом фонарей, лязгом мечей и криками нечисти поселение было пустынным и безлюдным. В эту ночь никто не откроет двери своего жилища измазанному в грязи плачущему мальчишке.       Вот только если простой народ замуровался по домам, охотники как раз выходили на улицы. Эта маленькая деревушка была под надзором клана Лиан Ист, куда минувшей осенью приходили на свое первое задание ученики. — Да ты же Хаган, сын Османа! Мы тебя обыскались! Думали, ты сбежал или помер где! Вот это новости! Эй, Барди! Погляди, кого я встретил! То-то Осман рад будет!       Огромный охотник тряс мальчишку за плечи. В пылу ночной битвы никому и дела не было до просьб Хагана. Сначала старшие пытались сунуть ему оружие, но увидев, в каком состоянии пребывал мальчик, оставили эту идею и просто повсюду таскали его за собой. Вокруг мелькали демоны, клинки, топоры и стрелы. Ослабевший и безоружный, Хаган оказался в гуще событий. Что-то мелькнуло из-за спины и… От оглушающего удара ребенок потерял сознание и пришел в себя уже в отчем доме. — А потом ты встретил Лукорис в своих катакомбах? — спросил Жан. — Да, — Хаган вымученно улыбнулся, — прошло столько лет. Из маленького наивного мальчишки я превратился в зрелого мужчину и весьма неплохого охотника. А она… она совершенно не изменилась.       Жан подошел вплотную к своему пленнику, который по-прежнему стоял на коленях. — Скажи мне, Хаган Лиан Ист, — демон был мягок, — насколько же на самом деле ты изменился? Что осталось в тебе от того мальчишки, который был привязан к дереву? Ты все также хочешь жить? Осталась ли в тебе эта жажда жизни? Готов ли ты отринуть свою человечность ради жизни и свободы?       Эрих подошел к Жану. Его рука невыносимой тяжестью легла на плечо рыжего демона. — Что ты задумал?       Жан не отозвался. Зеленые глаза продолжали пытливо смотреть на Хагана. — Да, — ответил охотник Лиан Ист.       Ни сомнений, ни слабости, ни сожалений. — Ничего не обещаю, — Жан вырвал сердце из груди мужчины.       Тело, словно не тронутое, обмякло. Глаза застыли и потускнели. А живое сердце, бьющееся в руках рогатого демона, окутала тьма. Сверкнуло лезвие, однако ледяной клинок Эриха не успел достигнуть цели — сердце так и исчезло в руке Жана. — Ты понимаешь, что ты делаешь? — обычно монотонный голос искрился ледяными иглами, — это недопустимо!       Братья Лиан Ист тоже спустились вниз. Все произошло довольно быстро: вот Жан ведет беседу с Хаганом, а вот Эрих вынул меч из ножен. Но несмотря ни на что, одно оставалось неясным: — Что вообще происходит? — выразил их общую мысль Ганс. — Ты не сделаешь этого! — продолжал Эрих, словно не замечая подошедших братьев. — А кто мне запретит? — Жан ухмыльнулся, скривив лицо до неузнаваемости, — ты? Или, может быть, они? — Это против законов мироздания! Совершенно недопустимо! Ты хоть понимаешь, к каким последствиям это может привести?       Эрих подошел к Жану почти вплотную и теперь основательно вцепился руками в его плечи, словно собирался больше никогда не выпускать этого демона из рук. — О каких последствиях ты говоришь? — рассмеялся Жан, — брось, Эрих. Никто прежде не проворачивал ничего подобного. Ты не можешь знать наверняка, что произойдет.       Рогатый демон спокойно смотрел в лицо белого охотника. Казалось, его совсем не беспокоит такое поведение Эриха. Было ясно, что это однозначно приведет к конфликту и ссоре, но Жан думал: «Ну, и пусть». — Никто не проворачивал что? — вновь не выдержал Ганс, — вы можете на секунду перестать прожигать друг друга взглядом и обратить внимание на нас? — Он вынул из тела душу и сердце. Он хочет создать демона, — одними губами проговорил Северин. — Что?! — вскричал Ганс, — это невозможно! Не может такого быть!       В книгах говорилось о том, что в прошлом охотники пытались создать демона. Они надеялись получить мощное оружие, однако эксперименты не увенчались успехом. Позже подобного рода исследования были признаны бесчеловечными и жестокими, поэтому их вовсе запретили. Впрочем, это не было удивительно, ведь главными ресурсами являются сердце и душа живого человека.       Эрих продолжил убеждать Жана спокойнее, словно уговаривал ребенка: — Послушай, Жан. Прошу, послушай меня. Его душа будет нестерпимо страдать. А если она расколется и в таком виде вернется в круг перерождений? — Он заслужил страдания, — безучастно парировал демон. — Уничтожить душу — это одно. Она не страдает, не изменяется. Как смерть от принятия сонного яда. Но то, что собираешься сделать ты! Никто в целом мире не заслуживает такой кары! — Кары? — Жан приподнял брови, — что ж, не стану тебя разубеждать. — Нельзя создавать новых демонов! — Эрих был в отчаянии, - нельзя даже пыаться!       На его прежде безразличном лице отражался ужас.       Ганс замахал руками: — Бред! — юноша раскраснелся, — как это возможно? Никак! Никто на это не способен! Эрих, успокойся, это просто бред! Он всего лишь еще один демон, а не… ничего у него не выйдет! К чему весь этот шум? — Вот видишь, Эрих, никто в меня не верит, — смеялся Жан, — один ты воспринимаешь это слишком серьезно.       Демон резко развернулся к Северину, Эрих невольно ослабил хватку. — Что ж, все мертвы. Не нужно благодарностей. Давайте убираться отсюда, я чертовски устал. — Отчего же, не нужно? — Северин взял руку демона и пожал ее, — знакомство оказалось приятным. Заходи в гости, я угощу тебя выпивкой.       Жан пожал руку в ответ: — Ну, что вы, уважаемый глава, — тон демона был очень наигранным, — не нужно формальностей! Так и скажите, что хотите рассчитывать на мои услуги вновь.       Северин не сдержал смех: — А подлец-аукционист был прав — демоны действительно умеют быть приятнее, чем люди!       Эрих снял барьер, и все вместе они вернулись в ресторан «Рыбак и виноград». По пути глава клана охотников и демон, уничтоживший почти треть его клана, продолжали обмениваться любезностями и взаимными приглашениями вместе выпить.       Братья Лиан Ист спешно покинули ресторанчик, попрощавшись и оставив Эриха наедине с Жаном. — Смотри внимательно. Ты думал, что просто сохранил жизнь невинному ягненку, да? — спрашивал Северин, глядя на болезненное лицо Эриха, — Хотя, возможно, ты так не считал. Но твое последующее бездействие сделало из него неудержимого и неконтролируемого зверя. — Брат, ты и сам с ним решил дружбу водить! Бездействие? Когда Эрих узнал, что задумал этот чертов демон, он хотя бы пытался его вразумить! А ты стоял в сторонке и молчал! — Ганс всплеснул руками.       Северин тихо проговорил, тыча пальцем в грудь брата: — Думаешь, ты здесь самый умный и порядочный? Уличил брата? Попытайся я хоть пальцем тронуть этого демона, и наш дражайший Эрих вцепится мне в глотку. — Северин… — тихо вмешался сам Эрих. — Не надо, Эрих, я все понимаю. Никто не тронет твоего ягненка, — старший Лиан Ист ободряюще похлопал друга по плечу и вернулся с разговором к Гансу, — к тому же, разве тебе не интересно посмотреть, что из этого выйдет? Одно дело былые попытки охотников, другое же дело — демон. Да и Хагана так или иначе ждала смерть. Не вижу причин распаляться. Просто наблюдай и все.       Ганс не верил своим ушам. Но был не в силах вступать с братом в новый спор, в котором его вновь выставят наивным ребенком.       Северин приобнял Ганса за плечи и повел за собой: — До встречи, Эрих. Надеюсь, в следующий раз мы не будем обременены делами и проведем время более приятным образом.       Эрих кивнул.       Жан тем временем совершенно не обращал внимание на разговоры охотников. Он копался в подсобном помещении, переворачивая все вверх дном. Когда Эрих вошел туда, юноша вытряхивал содержимое старого деревянного ящика. Вокруг уже царил полный хаос. Демон присел на корточки и начал рыться в вещах. Он морщился, вздыхал, заламывал пальцы и цокал языком. Словом — был крайне недоволен поисками. — Что ты ищешь здесь? — Ленту, — не отрываясь от своего занятия, ответил Жан.       Эрих ничего не сказал, однако Жан все же удостоил своего собеседника вниманием, заметил немой вопрос и пояснил: — Зеленую ленту, которой ты перевязывал мои волосы.       Но это пояснение не добавило Эриху понимания. Охотник на секунду закрыл глаза, сосредоточившись на поиске, а затем заключил: — Ее здесь нет. — Вот как? Добавлю этот твой талант к списку отличных, недоступных мне умений. Сразу после зажигания свечей, — демон ловко перешагнул через груду разнообразных вещей и прошагал мимо Эриха в обеденную залу ресторана. — Господа Лиан Ист уже отправились восвояси. Чудно, нам тоже пора. Уверен, тебя уже заждались в клане. Как-нибудь еще увидимся, — Жан посмотрел в окно.       Мэдт уже окрасился в розовый цвет заката. Явление демона в ресторане посреди бела дня распугало всех людей с набережной. Поэтому сейчас вокруг было необычайно тихо. Только шум моря доносился до его слуха. Красивый, испуганный город. Жан стоял у окна, оглядывая пустые улицы и светящееся последними лучами солнца небо с мирно плывущими облаками. Он уже и забыл, что этому городу не знакома осень.       Эрих осторожно коснулся его плеча, словно опасаясь обжечься: — Я провожу тебя.       Жан судорожно вздрогнул. Он никак не ожидал такой настойчивости от Эриха. Хотя он и предполагал, что господин Карн Минар проявит упорство, сейчас сам Жан был погружен в свои мысли, поэтому он и думать забыл о том, что от Эриха так просто не отделаться. Да и к этим постоянным внезапным его прикосновениям рыжий юноша никак не мог привыкнуть. — Не нужно, друг мой, — демон старался придать своему голосу как можно более непринужденную интонацию, — у тебя и без того много дел.       Ситуация разворачивалась действительно странная. Жан, который никогда не упустит своей выгоды, вдруг отказывался от такого удобного предложения. Эриху не составило бы труда в мгновение ока доставить Жана прямиком к Северному Лесу, спрятав его от посторонних глаз. Но этот демон предпочитает добираться в одиночку по дорогам, на которых и обычному-то человеку легко вляпаться в неприятности, не говоря уже о Жане. Все неудачники мира могли бы объединиться и пойти паломничеством к нему, дабы просить его стать их королем.       Эрих не отступал: — Я настаиваю.       Жан возмутился: — По какому такому праву, позволь спросить? — сверкнули зеленые огоньки.       Эрих на мгновение растерялся: — Разве это не будет удобнее?       Жан тоже не собирался уступать: — Не будет. — Не заставляй меня волноваться, — спокойно парировал Эрих.       Рыжий демон отвернулся, чтобы Эрих не смог разглядеть его краснеющее от возмущения лицо. Во всяком случае, именно так объяснил сам себе это состояние Жан. — О чем это ты? Я скитался чуть ли не по всей империи. Со мной чего только не приключалось. И ничего — стою перед тобой целехонький. Поэтому давай возьмем за правило: ты не указываешь, что мне делать, и не пытаешься следить за мной, а я постараюсь сделать так, чтобы, читая очередные новости, ты не думал: «Опять этот демон доставляет мне проблемы».       Эрих чувствовал, как подступает ком к горлу. В голову закралась идея начертить знак перемещения, пока этот демон отвернулся, схватить его за руку и забросить в Северный Лес. Белый охотник поймал себя на мысли — его ужасно злит сам факт, что Жан перечит ему. Господин Карн Минар — великий и уважаемый учитель. Никто никогда не смел идти против его слова. Даже строптивый Эрниман всегда и во всем слушался его. Кто бы мог подумать, что этот демон так неосторожно разожжет в ледяном сердце Эриха пламя негодования? Но что было еще более странным, так это то, что Эрих осознавал эти эмоции. Вот она — злость. Глупая, даже неуместная, но самая что ни на есть настоящая. В голове словно взорвалась маленькая петарда, опаляя все вокруг и причиняя нестерпимую боль. Эрих спешно привел разум в порядок, отринув все свои переживания, и постепенно боль отступила.       Прошло едва уловимое мгновение, прежде чем Эрих вновь взглянул на демона. Жан в эту минуту сосредоточенно наматывал рыжую прядь вокруг рога. А следом еще одну, и еще. — Зачем ты это делаешь? — Чтобы все вокруг думали, что у меня дурацкая прическа, — безучастно ответил демон. — Ты невыносим, — холодно резюмировал Эрих. — Все намного проще, чем кажется, Эрих, — Жан закончил начатое и поднял взгляд на своего собеседника, — некоторые отношения можно сохранить только на расстоянии. Есть у меня в городе одно семейство — чудесные ребята, обожают друг друга. Прочие семьи живут вместе по пять поколений. Хотя это тоже редкость, мало кто имел радость выживать так долго. Но не суть! Вот живет это семейство порознь и шлет друг другу на соседнюю улицу открытки, вкусности и прочие нужные вещицы. Просто если они соберутся вместе хоть даже на ужине или на празднике, то непременно перессорятся. Так вот к чему я это все веду: если мы хотим сохранить нашу дружбу, нам с тобой тоже стоит ограничиться письмами и открытками. Мы не способны прийти к компромиссу. Один будет обязательно подавлять волю другого. Я не хочу причинять тебе боль. Я не хочу разочаровывать тебя. В последнюю нашу встречу я уже выразил эти мысли… — И я не был с ними согласен, — перебил его Эрих. — В этом все дело, Эрих. Мне не нужно твое согласие. Ты единственный во всем мире видишь мою личность, а не мои рога. Это бесценно для меня. Вот только для того, чтобы нам быть на равных, необходимо отринуть все принципы и устои. У меня их нет. А ты скован правилами и моралью по горло! Но я не собираюсь из-за ограничений в твоей голове как-то ограничивать себя. Я ужасный эгоист, знаешь ли. Поэтому, друг мой, учти одну вещь: когда в следующий раз ты решишь взять мою руку, тебе придется встать со мной на одну сторону. А разве это может случиться?       С этими словами Жан развернулся и пошел прочь. Эрих долго смотрел на тонкий удаляющийся силуэт рыжего юноши в розовом свете закатного солнца. Чего он ожидал? На что надеялся? Что Жан поступится своими интересами, ради него? Что демон примет человеческую мораль? Хотя и такие демоны есть, чего уж! Но это не просто какой-то демон, желающий спокойной жизни вдали от людей. Это Жан. Возможно, сам Жан искренне верил в то, что именно к этому он и стремится. Однако Эрих все больше убеждался, что все не так просто. Всегда ли этот демон был таким? Неужели он действительно с самого начала был полон этого безразличия к человеческим жизням и судьбам? Эрих просто не хотел замечать это. А когда заметил, не хотел признавать. И вот теперь рыжий демон творил все, что ему вздумается, на глазах у троих охотников. Даже больше. Он ловко манипулировал их чувствами, предлагая простое у удобное решение всех проблем.       Но даже видя все это своими собственными глазами, Эрих не мог увидеть монстра, страшного демона и бессердечное создание. Для него Жан по-прежнему был хрупким юношей с бледной кожей, головокружением и пронзительными зелеными глазами. Все тем же юношей, который боится засыпать из-за ночных кошмаров и переживает за выпавшего из гнезда птенца. Упорный и удивительный. Но неудержимый и неконтролируемый. Северин абсолютно во всем оказался прав.       Эрих вернулся в резиденцию клана, как только рогатый силуэт исчез за далекими домами. За время его отсутствия в горах выпал снег. По правилам клана Эрих первым делом явился к главе и отчитался о выполненном поручении. Теперь официальной версией событий было массовое убийство охотников Карн Минар демоном. На счастье, за долгие годы дружбы с Северином Эрих научился прекрасно лгать, поэтому без труда пересказал хитрую выдумку Жана о том, что они с главой Лиан Ист обнаружили. Гэст Карн Минар почти безучастно выслушал доклад сына и отпустил его к себе.       Эрих тихо отворил дверь своего дома, чтобы не разбудить Йохана — пока охотник закончил с докладом, уже наступила ночь. Но Йохана в доме не оказалось. Никто не упражнялся с заклинаниями, никто не спал в кровати, никто не встречал его с порога. Только Рейн сидел в кресле, и, увидев Эриха, вскочил с места: — Господин Эрих! — он спешно подошел к мужчине, — Йохана забрали.