Give an Inch, Run a Mile

Иногда у Амели было настроение поговорить, а иногда они могли весь день молчать. Иногда их губы сливались в поцелуе, а уже завтра Амели могла создать между ними пропасть. Иногда — они просто лежали вместе, а иногда занимались чем-то погорячее. Иногда это было любопытно, исследовательски — Амели, которая, казалось, часами раздевала ее, медленно исследовала каждый сантиметр бледной обнаженной кожи, словно Ангела была какой-то странной загадкой, поставленной перед ней, которую ей нужно было тщательно изучить и разгадать, чтобы наконец понять. Что понять? Ангела этого не знала. Иногда это было быстро и тяжело, так что отчаяние практически гранило с распадающимися частичками страха. Какого страха? Этого Ангела также не знала. Иногда это была Амели, вцепившаяся в нее, умоляюще просящая Ангелу точно сказать, что именно нужно ей от нее, — а иногда это была Ангела, цепляющаяся за её спину. Амели умело толкала ее на головокружительные высоты, и также в неизвестную пропасть, из которой ей пришлось медленно находить путь назад. Интересно, что это за бездна, в которой Аме бродила сама по себе. И этого Ангела тоже к сожалению не знала. Доктор научилась ничего не ожидать от их встреч. Не то что она вообще когда-либо чего-то ждала. Никаких требований: ни словом, ни жестом. Каждый раз она входила в комнату Амели только с одной целью и мыслью: Помочь человеку, помочь той кем была Амели. И если девушка задумывалась о том, почему же Ангела никогда ничего не просила взамен, то, как просто она соглашалась на извилистые и, казалось бы, случайные мысли и желания… Ну, Ангела вряд ли могла бы это понять. Впрочем, так же как и сама Амели. Иногда, она оставалась загадкой даже для самой себя. Нельзя сказать, что Циглер не понимала того, как…странно выглядят их отношения. Возможно, она обманывала себя. Любой из ее коллег скажет, что она оправдала собственное мнение эмоциями. И все же Ангела не чувствовала, что это правда. Кем она была для Амели, кем та была для нее… Действительно, она не была Жераром, и её не посещала мысль заменить его. На самом деле, у нее вообще не было никаких мыслей по поводу того что творилось между ними, не говоря уже о том, что другие могут подумать, основываясь лишь на самом факте секса. Ангела никогда не обращала внимания на то, что о ней думали посторонние люди. Она действительно, полностью нормально чувствовала себя в такой ситуации. Странно, правда? В последние месяцы, с тех пор как Ангела впервые начала встречаться с Амели, даже другие врачи единогласно отметили: у пациентки были улучшения в состоянии. Прогресс. Но Ангеле не было дела до данных и сухих цифр, а также сплетен мужчин в белых халатах всегда остававшихся за закрытой дверью. Амели, и ещё раз Амели только ради её выздоровления… это было главной задачей доктора Циглер. Если Ангела могла предоставить поддержку Амели, как метафорическую, так и довольно реальную, то чтобы найти ответы на свои внутренние вопросы, пришлось закапываться все глубже и глубже в себя, свои чувства… А Ангеле этого не очень хотелось. Не сейчас. Хотя, если бы это было именно то, что им обоим так нужно… Ангела всегда душе оставалась врачом. Независимо от её статуса и звания. Она без сожалений отдала бы столько себя, своего времени, чувств, сколько могла, если бы это могло помочь Амели Лакруа. Потому что бывший снайпер заслужила намного лучшую жизнь, а не ту что ей подарила судьба. А может быть, потому, что ей нужно больше, чем медицинская нано-терапия и мировые врачи-специалисты. Ей всего навсего нужен кто-то кто сможет выслушать и быть рядом с ней, всего лишь чтобы кто-то верил в нее. Только поддержка и вера. Как же много это значит для Амели. Казалось, что улучшения появляются до сих пор. Последнее обсуждение в медицинской комиссии подтвердило, что Амели Лакруа, наконец, демонстрирует заметные результаты по всем направлениям. Успех был признан достаточно существенным, что большинство согласились предоставить ей доступ к масляным краскам, кистям и холсту, что всего лишь несколько месяцев назад считалось немыслимым нарушением безопасности. Чуть позже… Тем не менее, когда Ангела получила срочный вызов в офис Джека Моррисона одним ничем неприметным днем, она точно знала, из-за чего Джек вызвал ее, прежде чем он успел сказать хоть слово. — Ангела… ты спишь с ней?! О чем, черт возьми, ты думала? Что ты творишь?! Его рука хлопнула по толстой пачке бумаг, и Ангела увидела как свой файл, так и пациентки. Раньше она редко слышала, чтобы Джек так кричал, и его голос казалось состоял из одних эмоций: недоумение, страх, и гнев порожденный этим страхом. Ангела вздрогнула, когда он впервые набросился на нее. — Даже не касаясь того факта, что она твоя пациентка, ты даже не задумалась о возможных последствиях?! Ты когда-нибудь думала о том, что может случиться? О том, как, в любой момент, она могла… Теперь собственный гнев Ангелы вспыхнул в груди. Одно было, если бы Джек критиковал её и её непрофессиональное поведение, но он не смел коснуться той, кого Ангела все больше и больше убеждала в том что та не зря осталась на этом свете… Циглер оборвала его гневную тираду на полуслове. — В любой момент «что»? Она убьет меня как Жерара? А охрана будет бесполезна? Да?! — Глаза Ангелы горели яростным огнем, и ее голос был гораздо более горьким, чем она даже могла подумать, — Давай, скажи это. Ты действительно думаешь, что единственный, кто об этом подумал? Ты думаешь, я настолько наивна, что сама раз сто не просчитала эту мысль? — Все не так просто, Ангела! Мы не знаем через что Коготь заставил ее пройти, даже теперь, когда наноботы очистили её мозг… Мы просто не знаем, что у нее на уме! Мы не знаем, скрывается ли «Роковая Вдова» за углом сознания этой женщины. А если это прощальная ловушка Когтя? Ангела недоверчиво подняла руки.  «Ну и в чем тогда весь смысл реабилитации?» — Она находится в одиночном боксе уже больше года, Джек! Она та, кого Верховный Суд оправдал по всем статьям и определил как гражданское лицо, и жертву обстоятельств. В одиночном заключении! Наказание, отмененное ООН и всеми цивилизованными странами десятилетия назад, как «жестокая и необычная» пытка. И это в нашей организации. В хваленом «Overwatch»! Это уже не справедливость или безопасность… это переходит грань аморальности и преступности! Джек неловко замялся, но рявкнул в свою защиту.  — Думаешь, мне так нравится? Я знал ее лучше, чем кто-либо из вас, когда она еще была здесь… когда Жерар все еще был здесь… Ты думаешь, мне нравится держать ее под замком? Ты думаешь, мне нравится держать жену Жерара в этой комнате? — Где ты вообще видишь в ней жену Жерара? — голос Ангелы резко повысился, ее кровь внезапно забурлила, — Ты вообще называешь ее Амели? Или для тебя она навсегда «Роковая Вдова»? Терпение? Просто заключенный? Проклятая ответственность перед миром, и ваша драгоценная репутация? Джек смутился на мгновение и Ангела поняла, что ее слова попали в цель. Его лицо покраснело, и голос стал медленным и напряженным. — «Overwatch» имеет обязательства и не может допустить ее освобождения, пока мы не уверены… — Перестань вести себя как ребенок! Так, будто ты делаешь это не из-за собственного страха! — кричала на него Ангела.  Они смотрели друг на друга, не мигая. Ангела никогда прежде не повышала свой голос на Джека, и факт этого потряс их обоих. Она сглотнула, сбавив громкость, и убирая из голоса каплю желчи и злости. — Как долго, Джек? Как долго это будет продолжаться? Пока она не в могиле? Или пока не умрешь ты? На эти слова было бесполезно искать ответ, и они оба это отлично это знали. Внезапно Ангела почувствовала себя измотанной, истощенной. Она не была заинтересована в дальнейших спорах о морали и справедливости. Она была уверена в своих словах и знала, что Моррисон ошибается. Ангела повернулась к выходу. Джек снова подал голос. — Ангела, найди компромисс… Она снова проигнорировала его. — Ты думаешь, я не понимаю, что я этически поставлена в дурацкое положение?! Знаешь, а ведь этого и так достаточно много. Исходя из множества разговоров с Джеком, она может быть и была членом полувоенной организации, но всегда оставалась гражданским лицом. Доктор не была одним из его солдат, чтобы тот мог безрассудно командовать и отдавать приказы, и она была не так молода, чтобы непреклонно следовать авторитету старших. Эта иллюзия разбилась десятилетиями ранее. — Удалите мое имя из списка штабных врачей, чтобы я могла одобрить её освобождение. Я не откажусь от этого решения. Мне все равно. Но если ты хочешь отстранить меня от общения с ней, от попытки помочь ее выздоровлению, то лучше бы тебе использовать свою власть здесь и сейчас. Ее слова были так эмоциональны, что отозвались эхом в комнате, оставив Ангелу с ее собственным сердитым дыханием и учащенным сердцебиением. Джек ничего не сказал, не в силах даже встретиться с ней взглядом, когда она посмотрела на него через всю комнату. После долгого молчания, когда стало ясно, что тут уже нечего сказать, док развернулась и ушла, даже не удосужившись оглянуться, но закрыв за собой дверь. — Ангела… — тихо донеслось ей вслед.