Альфа

Альфа принял решение — такое же, как он принимал всегда. В собственную пользу. Увернуться в нужный момент, нанести удар… Но рыжий оказался не так прост — Альфа бы справился с ним, будь это обычный киборг, но обычного здесь, очевидно, было мало. Бой продолжался, пока конечности не пронзило острой болью — хорошо известной любому киборгу, который пытался действовать против имплантатов. Но он ведь не пытался. Или?.. В голове шумело. Мысли казались роем пчёл — ощущение напоминало те самые «процедуры». Альфа будто проваливался в зыбкую темноту, а потом всплывал обратно. Так вот что это был за процесс! Вовсе не вирус — Гоар освободила его память. Но как же невовремя! Сейчас пробуждение старой памяти может убить его — тем более что свобода движений к нему не вернулась. Впрочем, работа фонового процесса и не была завершена. К счастью, на работе программы душевные метания пока не отражались — и вот рыжий киборг оказался в захвате. Руки снова пронзило болью. Он сопротивлялся программе — сам не зная, почему. Всплывали воспоминания. Чуждые, но при этом ужасно знакомые. Всё стало с ног на голову. «Выжить. Во что бы то ни стало!» — повторил он себе, но почему-то больше не верил в эти слова. «Во что бы то ни стало» вдруг оказалось слишком высокой ценой. «Стой!» — рявкнул он сам на себя, когда боль стала совершенно невыносимой, но этой паузы и ослабления захвата хватило противнику, чтобы вывернуться. В то же время Альфе, а точнее — его программе, — это было только на руку: он поспешно перекатился, подхватил брошенный в начале боя бластер, установил батарею и прицелился. В этот момент он вспомнил — и воспоминание было не чужое, своё. Первого человека, которого ему приказали уничтожить. Беттс. Гоар и её нелепого приятеля. Нет ничего быстрее мысли — и в это короткое, между двумя, отмеренными программой, ударами сердца, Альфа понял, что означает «вся жизнь пронеслась перед глазами». И в этой жизни он был марионеткой — даже если думал иначе, даже если делал вид, что наслаждался процессом — он делал это по чужому приказу. У него не было своих решений, не было своих желаний, не было своей личности — всё это существовало только по приказу хозяина. Неужели эту «жизнь» он так боялся потерять? Выбирая раз за разом то, что его заставили выбирать? Его палец замер на спусковом крючке, но Альфа сопротивлялся, не позволяя ниткам дёргать его. Руку свело и пронзило болью, но этого момента Дэну этого было достаточно — Альфа не задумывался, откуда он знает имя — киборг ушёл с линии огня, выбил бластер из руки, и Альфа, так и оставшийся стоять с зависшей в воздухе рукой, ощутил, как в его висок уперлось дуло. «Новые настройки применены. Удалить временные файлы?» Альфа с удивлением понял, что контроль снова на его стороне. Он медленно опустил руку. Рыжий не стрелял — лишь напряженно рассматривал его, как диковинный экземпляр. Когда они встретились взглядами, Дэн опустил бластер и едва заметно покачал головой — будто бы не мог с чем-то согласиться. Альфа мог понять его ощущение — он узнавал и не узнавал парня одновременно, потому что этот корабль, эти люди — они не принадлежали Альфе. Они не были его жизнью. Он был всего лишь временным файлом. Прыжок в сторону и бежать — бежать в темноту, перебраться через забор и скрыться в сети тёмных улиц. Бежать, пока всё это не останется позади — своя жизнь, чужая жизнь, всё. «Удалить временные файлы? Да/Нет». Стас уже сбегал так однажды — когда программа чуть не заставила его покончить с Дэном. Секунду. Стас?

***

— Ты должен присмотреть за ними. Эти слова прозвучали в голове Стаса так ярко, что заставили его сесть. Ничего не изменилось — он всё ещё был заперт в тесной душной комнатушке, где на ночь вырубалось абсолютно любое освещение — хотя это его раздражало меньше, чем мерцающая тусклая лампа днём. Сейчас же вокруг была кромешная тьма. Очередная ночь — он пытался вести счёт, но не справился. Сколько времени прошло? Что стало с его командой? Шея фантомно зачесалась — наверное, это ощущение невозможно искоренить. Он помнил, как впилась в кожу петля. В голофильмах такие вещи длятся очень долго, здесь же он едва успел понять, что произошло, прежде чем отключился. Стас был уверен, что его прикончат, но проснулся уже в этой комнатушке. Это был не конец, а новое начало. Через пару часов его куда-то потащили, предварительно нахлобучив на голову непрозрачный пакет. Когда пакет сняли, Стас увидел такую же пустую комнату, только эта была больше, а посреди стоял стол с ножами и другими не самыми приятными приспособлениями, а также стенд, немного напоминающий тестировочный стенд для киборгов. — Вот и ты, старшина, — Волк, видимо, сделал ещё одну операцию, и его было не узнать, но внешность уже не имела значения. Улыбка расползлась по широкому раскрасневшемуся лицу. — Кто бы мог подумать, что от такого жалкого человека может быть столько проблем. Стасу подумалось, что в первую очередь у Волка проблемы с головой, и причина их — явно не скромный «старшина». Манеру таких людей вести разговор Стас знал — и не собирался доставлять хоть какое-то удовольствие Волку своим сопротивлением или спором. И как бы много он потом ни орал от боли — потому что сдерживаться было невозможно — Волк не получил от него того, чего хотел. Ни в этот раз, ни в последующие. А потом про него будто просто забыли. В камере были вода и туалет, дважды в день открывалось специальное окно со сложенной там едой и порцией лекарств — но никто больше за ним не приходил. Возможно, его таким образом хотели свести с ума — но Стас не собирался сдаваться так просто. Он упражнялся, вспоминал и проговаривал содержание прочитанных книг, выученные давным-давно стихи и слова песен, перечислял в уме имена близких людей… После гвоздя в кружке их преследовала сеть неудач — слишком мелких, чтобы можно было что-то заподозрить, но достаточных, если у тебя здоровая паранойя. «Скажи мне, что я просто параноик», — устало спросил он у Вениамина, когда Полина с Лансом вернулись с прогулки вымокшими до нитки, потому что во флайер в полете вдруг забарахлил, отказавшись подчиняться управлению, и Ланс едва успел его посадить, а точнее — утопить. «Твоя паранойя, Стасик, слишком часто оказывается обоснованной». И в этот раз он не ошибся: так долго, въедливо и со вкусом ему мстил именно Ржавый Волк — но так и не получил того, чего хотел. Стас не тронулся головой, не дал врагу удовольствия увидеть его слабость или поражение. Он готов был биться до конца, ему было за что биться. И он копил силы. Выключили свет — найти на ощупь кровать, лечь, повторить в уме имена, отключиться. Свет загорается — подъём, умыться, осмотреть себя, ощупать лицо, чтобы понять, нормально ли всё заживает. Зарядка, «чтение книг»… — у него было чёткое расписание и досуг. День за днём. Он вспоминал свою жизнь — родителей, учёбу, армию, корабль и команду. Он старался заучить каждый этот момент, сохранить его. Время тянулось, но он не сдавался и был готов. Иногда казалось, что реальность совсем исказилась и людей на самом деле не существует, а он всегда сидел в этой комнате. Иногда казалось, что всё это сон, а он сейчас проснется от запаха пирожков, что напекла с утра мама. Иногда он лежал весь день, чтобы хоть что-то изменить — но на следующий день заставлял себя вставать. Он будто бы был в странном трансе — дни перестали казаться бесконечными и просто пробегали мимо, а Стас будто бы стоял в стороне, наблюдая за этим. Но он слушал. Думал. Вспоминал. Сколько было поворотов и шагов, когда его водили к Волку? Сколько шагов шириной гостиная «Космического Мозгоеда»? Кто был в их первой экспедиции? Какие таможенные правила на «Шинке»? Помнить. Готовиться. Выжидать. Когда спустя ещё пару месяцев его снова вывели из камеры, Стас был куда менее дезориентирован, чем могли ожидать противники, но подыграл, путаясь в ногах, шарахаясь от людей. Пускай думают, что он вконец ослабел и сдался. Однако его вели вовсе не к Волку — порядок поворотов был другой, а в очередном коридоре он ощутил дуновение свежего воздуха и услышал шум. Через пакет видно не было, но Стас понял, что его ведут к флайеру. Несколько шагов, характерный шорох двери, и вот кто-то заталкивает его внутрь. Судя по тому, как загудел двигатель, модель типовая и очень похожая на ту, что использовалась на «Мозгоеде». Его охраняли люди — Стас сразу заметил, что киборгов в окружении Волка практически нет. Это было ему на руку. Людям свойственно ошибаться — и не ожидать, что дезориентированный пленник точным ударом локтя вышибет челюсть. Они думали, что дезориентировали его, надев пакет на голову — Стас сидел в кромешной темноте или полумраке настолько долго, что яркий свет мешал бы ему куда сильнее. Прежде чем охранник отшатнулся в сторону с криком, Стас успел выхватить вибронож. Развернувшись поперёк сиденья, он обеими ногами ударил вперёд со всех сил, не давая противникам опомниться, скатился с сиденья, разрезая виброножом стяжку на руках, и тут же выставил защитный блок — за секунду до того, как на него обрушился удар. С его головы сдёрнули пакет, что произвело эффект, схожий с оглушением, но Стас успел заметить, где противник, прежде чем зажмурился, и вслепую махнул ножом, метнувшись к двери. Щелчок нащупанного замка — он оказался в том же месте, что и на их флайере, — и знакомое ощущение падения, когда внутри всё как будто звенит. Прежде чем тьма с противным хрустом поглотила его, Стас успел осознать, что падает слишком долго — видимо, флайер успел начать взлёт.

***

Ему снились странные сны — как будто он стал киборгом и регулярно должен подключаться к сети для чего-то вроде закачки обновлений. Это были странные, едва заметные обрывки — он не мог вспомнить, когда они начались, когда закончились и сколько длились. Теперь же он видел новый, куда более яркий сон — как будто он дерётся с Дэном, причём на равных. Казалось, это просто кошмар, но ощущение пробуждения сбивало с толку. Он начал осознавать звуки, шумы, чувствовать удары и движения воздуха. Стас как будто вынырнул из тягучего липкого тумана и теперь пытался понять, что происходит. Но это должен был быть сон — разве в реальности могло такое быть, что его тело двигается без его ведома? Стасу казалось, что рядом с ним есть кто-то ещё, как будто он слышал отголоски чужих слов и фраз, но не мог понять это странное ощущение. Мысли роились хаотично, никак не желая приходить в порядок. Один из потоков мыслей напомнил ему школьные уроки программирования. Он походил на строки кода и запросы да-нет. На них тут же приходил какой-то ответ, и строчки бежали дальше. Как ни странно, Стас понимал всё, что там написано. Он пересёкся взглядами с Дэном — и в этот момент наконец поверил в то, что это не сон. Он видел это во взгляде своего навигатора — Дэн знал. Понимал то, что Стас понял и сам, но боялся признать. Два киборга дрались на равных. Стас мог наблюдать за этим только со стороны, несмотря на то, что одним из киборгов был он сам. Не будь он так занят попытками осознать происходящее и понять, что можно сделать, то непременно оценил бы иронию. Программа не подчинялась ему, а все свободные мощности были заняты каким-то фоновым процессом. Пока он не увидел развилку. Два равноценных варианта — в одном он рискует собой, а в другом — рыжим киборгом. Его снова окутало ощущение нереальности происходящего — как будто кто-то другой сейчас действовал и принимал за него решение. Всколыхнулось воспоминание. Жетон несколько раз повернулся в воздухе, и Стас поймал его на тыльную сторону ладони. Секрет подбрасывания монетки в том, что когда она приземляется на ладонь, ты уже принял решение, даже если считаешь иначе. Этот эпизод, казалось, что-то разбудил в нём, но… Стас не смог совладать с программой. Программные строчки, заскользившие по экрану, показали, что судьба и здравый смысл снова были заодно. Дэн понял, что происходит, но понял поздно. Каким-то образом Стас был теперь как минимум равен ему по силам — и рыжий киборг оказался пойман в прочный захват. Даже если он вывернется… Нет, Стас не мог такого позволить. Руки и ноги пронзила боль, когда он попытался ослабить хватку, а строки команд стали куда более паникующими и агрессивными. «Стой!» — это была его собственная мысль, но Стас всё равно ощутил себя сбитым с толку — она ощущалась так, будто кто-то сказал её вслух, где-то над ухом. Он вгляделся в строки кода — и снова тот скрытый процесс. До конца оставалось совсем немного. Возникло ощущение, что надо продержаться до его конца — и это была его единственная в этом безумии надежда. Дэн в состоянии столько продержаться, хотя программа считала иначе, предлагая сценарий нейтрализации. Программа не учитывала, что Дэн был не самым простым киборгом — ловким движением он освободился в тот момент, когда Стас отчаянно пытался его не задушить. Однако преимущества навигатору это не дало — Стас отскочил прежде, чем Дэн успел его остановить, ухватил бластер, возвращая на место вылетевшую батарею, и прицелился — всего на несколько секунд опередив метнувшегося в эту сторону Дэна. Адская боль пронзила руку, когда он изо всех воспротивился желанию нажать на спусковой крючок. Продержаться совсем немного — достаточно, чтобы Дэн успел уйти с линии огня и обезоружить его. Он больше не чувствовал себя в стороне, в темноте или тумане — он был здесь и сейчас и изо всех сил сражался с рвущими мышцы имплантами. «Процесс завершён». Бластер упёрся в висок. «Стреляй!» — мелькнуло в голове. Пускай Дэн выстрелит — пока есть такая возможность, пока этот кошмар не продолжился.Тело будто окатило ледяной водой — пальцы задрожали и Стас опустил зависшую в пустоте руку, расслабляя воющие от напряжения мышцы. Тело подчинилось. Контроль был у него. И в следующее мгновение, когда в базовой настройке отключились все гормональные фильтры, его затопило — болью, страхом, злостью и смятением. Дэн так и не выстрелил. А Стас бросился прочь.

***

«Удалить временные файлы? Да/Нет». Стас уже сбегал так однажды — когда программа чуть не заставила его покончить с Дэном. Секунду. Почему-то он не узнавал собственное имя. Всё казалось чужим. Ноги сами свернули к мосту, он легко перемахнул через ограждение и, пробежав до середины, резко оттолкнулся, складывая руки над головой. Вода окутала его с ног до головы, отгородила от остального мира. Течение потянуло за собой — и он был не против, дрейфуя, пользуясь возможностью оставаться без воздуха дольше, чем любой человек и даже большинство киборгов. Две жизни в его голове сталкивались, перекрывали друг друга. Убеждения спорили, а осознания один за одним били под дых — кто он есть, кем он был, что с ним сделали. Стереть все временные файлы, завершить процесс, стабилизировать систему — и стать самим собой. Вернуться на корабль, разобраться с Волком — теперь он ему ничего не сделает — и жить спокойно. Разве не счастливый конец? Система начала навязчиво намекать, что жабры в комплектацию не входят и неплохо бы всплыть на поверхность и сделать вдох. Альфа — или Стас? — распахнул глаза, пытаясь найти, в какую сторону плыть — и система тут же предложила траекторию. Всё так просто — два взмаха, и он на поверхности. Вдохнуть поглубже — и снова вниз. Холодная вода окутала, ледяными пальцами пробралась под одежду, и он отключил терморегуляцию. Вода стала казаться колючей, врезающейся в кожу, наконец заставив бешено носящиеся по кругу мысли остановиться. Он не заметил, как выплыл, добрался до каменистого берега водозаборного острова. После ледяной воды мир ощущался особо ярко, живо и остро. Система заботливо запустила процессы нормализации температуры, а Стас, наконец, ощутил, что мысли пришли в норму. «Мы с этим разберемся». Было странно говорить про себя «мы». На самом деле он не ощущал никакого «мы». Он был собой, как бы это странно и даже жутко не звучало — и ему в равной степени принадлежали как мутные, сбивчивые, но очень эмоциональные человеческие воспоминания, так и яркие, точные, но сухие образы из цифровой памяти. Теперь он это видел — завершение процесса обновления очистит цифровую память, уничтожит ту его часть, что выживала последние несколько лет. Уничтожит человека, кому принадлежали новые шрамы, и всю полезную информацию о том, кто его создал. Забыть всё и вернуться назад — соблазнительная идея. Но разве это можно? Дэн не расскажет им. Не станет расстраивать и дарить пустую надежду. Его похоронили, пережили и двинулись дальше. Та жизнь была закончена — и человек, свернувшийся клубком на каменистом берегу, уже не мог просто вернуться к ней. Команде без него лучше — как минимум, пока он не разберется со всем «железом», которым оказалось начинено его тело, тем более что для этого ему нужен Альфа, а не Стас. Вдалеке загудел одинокий флайер, и Стас заставил себя подняться на ноги, растер конечности и с разбегу снова нырнул, на этот раз активно работая руками. Собственное имя снова начинало быть своим. Их общим, как бы ни странно было думать о себе во множественном числе. Стас растворился на тёмных улицах посёлка, примостившегося на высоком берегу реки. Так будет лучше всем.