Катя пыталась одолеть октябрь

В пабе было холодно и резко пахло сыростью и гнильцой. Три лампы под потолком светили бледно-бледно, так, что приходилось напрягать глаза. Билли Лерк не поморщилась, но мысленно скривилась. Она повидала много клоак, но свои места всегда держала в чистоте. Нельзя по-другому, когда хоть немного поживешь посреди чумы. Чужой не морщился тоже, лишь смотрел в кружку с сидром меж своих ладоней и отпивал по маленькому глотку, словно птичка. — Волнуешься? — спросила Билли. Чужой взглянул на нее на секунду. Светлые глаза делали его лицо растерянным, почти невинным. Никаких черных провалов, по которым нельзя понять ни единой мысли. — Нет, — ответил он. — Просто думаю, что он скажет. — Это и есть волноваться. — Может быть. «Дымный спрут» был пабом на самой окраине Дануолла. Город только-только ожил после разрухи, учиненной Делайлой и ее ведьмами, и тут и там запустение давало о себе знать: в пабе не хватало столов и посуды. Билли довольствовалась виски из пивной кружки, но жаловаться было не на что. Она выпила бы и из горла, не будь других альтернатив. В столь ранний час в пабе не было других посетителей, кроме них, и бармен то и дело косился в сторону их столика в углу зала. Женщина с искусственными рукой и глазом и молодой юноша в простой одежде рабочего смотрелись вместе странно. — Откуда вы приехали? — спросил бармен, когда Билли сделала ему знак обновить выпивку. Ей. Чужой не выпил и половины. — Из Карнаки. Везу мальчишку домой. Сбежал, подлец, от родителей, а они заплатили мне, чтобы я его вернула. — Ого! — воскликнул мужчина. — Смелый парень! Чужой ничего не ответил, даже не поднял головы, будто бы и правда стыдился, что его поймали. На самом деле, Билли знала, что он жил в постоянной тревоге и сторонился взаимодействий с людьми. Просыпался от кошмаров и мучился от болей в животе, словно самый настоящий человек. Он и был, поправила себя Билли. Но я не нанималась быть нянькой, подумала она вслед, глядя на то, как Чужой сжался на стуле, сгорбился, растеряв всю прежнюю гордую осанку. Она просто ворчит, конечно же. Билли стала нянькой, еще когда была в Китобоях. Мысль о прошлой жизни кольнула меж ребер. Она не знала, где все те ребята, чьи сопли она утирала холодными ночами в Затопленном квартале. Томас больше не связывался с ней. После смерти Дауда больше — нет. О других не стоило и говорить. — Уверена, будь Дауд на моем месте, он поступил бы так же. И не пришлось бы уговаривать. — Как поступил? — Чужой понял ее, но все равно переспросил. — Когда узнал бы, что тебя можно спасти — спас бы. Чужой не ответил. Поставил свою кружку с сидром на стол, и вмиг ему стало не за что держаться. Билли заметила, как на секунду он растерялся — а затем сцепил руки в замок. — Ты не можешь знать, Билли, — сказал он устало. — Ты никогда не видела в нем больше, чем он позволял в себе увидеть. — Не надо умничать, — заворчала Билли. — То, что я не читала его мысли, я и так знаю. Но он был готов пожертвовать собой, чтобы спасти многих, и я не вижу для него причин не спасти тебя. Чужой опустил голову; отросшая челка упала ему на лоб, закрывая глаза. — Он всегда злился на те силы, которые не мог контролировать. И только собственную смерть встретил спокойно. В его голос проскользнула печаль. Они никогда не говорили о Дауде. — Он устал. — Да, Билли. Я боюсь, он устал задолго до этого. Билли мягко похлопала его по стиснутым вместе ладоням. — Расслабь лоб и плечи. Разомкни челюсти. Чужой тихо выдохнул, откинулся на спинку стула. Его пальцы медленно расцепились. Лицо успокоить было сложнее, но и оно вскоре расслабилось, сгладилась жилка на виске. — Спасибо. — Напоминай себе почаще, когда мы расстанемся. Когда Корво Аттано вошел в «Дымный спрут», Чужой был готов к этой встрече. Билли видела.