Катя пыталась одолеть октябрь

Весь мир сжался до одной секунды. Малика зажмурилась, чтобы ее переждать, но мгновение замерло, словно мушка, угодившая в варенье. Тишина вокруг звенела в ушах. Возможно, Кадаш просто оглохла. Ее пнули по голени: нога безвольно дернулась в сторону. Боли не было. Малика не хотела открывать глаза, потому что знала — как только откроет, мир оживет, и время побежит по своему распорядку. Она устала. Голова была вареной еще со вчерашнего вечера, и лучше не стало. — Эй, сука, — голос прозвучал словно из-под толщи воды. Малика постаралась прислушаться, но громче не стало. — Ну-ка, херани ей посильнее! Малика открыла глаза ровно в тот момент, когда гном перед ней замахнулся для пощечины. Хартиец замер с поднятой рукой, не ожидав встретиться с тяжелым взглядом пленницы. — Ну и хули вы тут устроили, — зло прохрипела Кадаш. Даже неяркий свет факела на стене пещеры резал глаза, и ей пришлось морщиться, чтобы притупить боль. — Чё она несет? — спросил гном, стоявший позади нее. Трухлявый стул, к которому она была привязана, скрипнул, когда руки хартийца легли на спинку. — Сука, — сказал второй, обращаясь к Кадаш, — ты нам все расскажешь о своих делишках в Киркволле. — В той дыре? — усмехнулась Малика. Видимо, неубедительно: хартиец закончил начатое и ударил ее по скуле тяжелым кулаком. Она знала, что нужно сделать, чтобы не прикусить язык. Обошлось без крови во рту. Щека болела, но не так чтобы. — Куда ты дела лириум? Заложенность с ушей спала вмиг: звуки ворвались в ее мысли, словно огромная волна Недремлющего моря. Тревога затопила ее, заставила думать быстрее. — Вы от Шибача? — нервно спросила Малика и принялась оглядывать пещеру вокруг. В ней не было ничего примечательного. Обычный схрон контрабандистов. — Не рыпайся! — зарычал хартиец сзади нее и зафиксировал ее голову на одном месте двумя огромными лапищами. — Вы от Шибача? — уже более спокойно повторила Кадаш. — Даже если так, то что? Гном перед ней занервничал, Малика выцепила это наметанным глазом. Они были не от Шибача. — Если так, то я скажу, где лириум, только ему лично. Хоть запытайтесь. Она лгала: она не выдержит пыток. Пусть бьют сколько влезет, но если начнут пытать более изощренно — не выдержит. Хартиец нахмурился, но ударить вновь не решился. Малика почти видела, как в его черепушке медленно ворочаются мысли. У нее в этот момент котелок варил так, что вот-вот слетит крышка. — А если мы не от Шибача? — нервно облизнулся гном. — Э, ты чё! — раздалось сзади. Малика не знала, что ответить, но ее язык работал быстрее головы: — Тогда я приму вас в свою банду. — Чего! — взревел хартиец за спиной и схватил ее за волосы, чтобы дернуть голову назад. Малика зло уставилась на него снизу вверх. — Говори, где лириум, сука! — Мы готовим облаву на Шибача, — сказала она сквозь зубы. — Я возьму вас в долю. Сердце стучало так сильно, что болело в груди. Малика быстро дышала через нос, отчаянно соображая, что ей делать дальше, пока хартийцы застигнуты врасплох ее предложением. Стул хилый — пару раз качнешься, и развалится. Но гном, держащий ее за волосы, тут же схватит ее за шею, а руки у него крепкие, хрен вырвешься. Нагов хер. — Я подкупила ключника, делавшего замок для его сокровищницы. Мы ограбим Шибача, он и глазом моргнуть не успеет. — Херня это какая-то, Дилс, — выплюнул гном спереди. Дилс напряженно пялился на Малику сверху вниз, а она, не отрываясь, смотрела ему в глаза. Не стоило ей вчера выбираться в бордель. Ублюдки подкараулили ее в подворотне и огрели по голове, и никакая скорость реакции не спасла, потому что ей неоткуда было взяться в тупой пьяной башке. И как только прознали про лириум из Киркволла? — За лириум получите от силы пятьдесят золотых, а из сокровищницы вытащите больше сотни. Дилс раздраженно взвыл, оттолкнув ее голову обратно в вертикальное положение, и отошел от стула. — Ну нахер. Делай с ней, что хочешь, братан, а я пойду проветрюсь, — простонал он и направился к выходу из пещеры. Малика скрыла ухмылку до поры. Оставшийся в пещере гном недовольно зыркнул на нее — ему наверняка думалось, что он выглядит грозно. Ничего, пусть думает. С одним самоуверенным ублюдком будет проще справиться.