Дикие земли

Сэм не сразу открыл ту книгу, которую забыл на лавке в парке при больнице. К тому моменту прошло не меньше часа спустя как ушла Николетта. Даже томик по ботанике заставил молодого человека улыбнуться, ведь новая знакомая непроизвольно напомнила о себе: из книги выпал листик. Сухой и прямой. Николь определённо понравилась парню. Она была милой и общительной, а также содержала в себе все те плюсы, что он умудрился сочинить на досуге. Сама же девушка долго думала про Сэма. Да, он был умён. Да, его характер не такой гадкий, как ей казалось изначально. Но что с ним, чёрт возьми, такое? Почему он настолько худой и бледный? Почему не выходит из больницы годами? Он ни слова не сказал о своей болезни, а она и не спрашивала. Да, Николетте было это очень интересно, но воспитание задать прямой вопрос не позволяло. По пути на работу, на самой работе и в трамвае, который девушку вёз домой, она не могла думать ни о чём, кроме как о Сэмюеле. Даже несмотря на свою чрезмерную болезненную худобу он был красив, а спустя несколько часов общения не вызывал ничего, кроме влюблённой улыбки на лице и огромной симпатии. К утру Николь вспоминала выговор, который получила на работе за опоздание после обеда. Она долго размышляла над ситуацией, касаясь чернилами шариковой чёрной ручки белого листа бумаги. — К чёрту эту работу, — шептала про себя девушка. — К чёрту Иоланду. Она помнила про обещание вернуться к Сэму, сама этого хотела и ждала, но возвращение в больницу было сравнимо с походом на каторжные работы. Николь не собиралась наведываться к Иоланде, но вот работа была в планах. Окно маленького трамвайчика меняло одну картинку за другой. Парки, дома, офисы, магазины. Девушка думала о своём, не замечая происходящего вокруг неё, из мыслей её вытолкнула лишь нужная ей остановка. Решение требовало смелости. Николетта волновалась настолько, что дрожали не только пальцы рук, но и коленки. Она ступила первый шаг с остановки, понимая, что если оставит свои намерения, то изменит самой себе. Не спеша девушка достала из небольшого рюкзака папку, из которой после вынула бумагу с каким-то текстом. Она приветливо кивала по пути коллегам, а оказавшись у двустворчатой двери постучала. — Войдите, — раздалось из глубины кабинета. И Николетта вошла. Надменный пятидесятилетний мужчина искоса посмотрел на неё. На долю секунды он отложил свою ручку, но после быстро вернулся к писанине. Николетта провинилась вчера перед ним, и он имел это в виду. — Мистер Порта, подпишите, пожалуйста. Девушка подошла к массивному столу из тёмного дерева и положила поверх бумаг начальника свою. Тот, притянув документ ближе, поправил очки на переносице. Внимательность сменилась ухмылкой. Мистер Порта, взяв в руки бумагу Николетты, поднялся на ноги и подошёл к девушке ближе. Той стало не по себе, что неудивительно, ведь массивная туша больше не сидела в своём кожаном кресле, а нависала над нею. — Уволиться захотела? — мужчина на двух пальцах выставил бумагу перед сотрудницей. — Да, — Николь была тверда. — Я надеялся, что у тебя хватит мозгов загладить свою вину за вчерашнее, а не разводить эту самодеятельность. — Мистер Порта, я устала. Устала работать семь дней в неделю по двенадцать часов. Устала иметь дай бог хотя бы один выходной в месяц. И всё это за копейки. Если вы считаете, что желающих на Вас надрываться валом, то зачем пытаетесь читать мне сейчас нотации? Ищите новые кадры. А я пойду отсюда. Я устала. Мужчина мог лишь пожать плечами. Он не хотел разводить скандалы, не хотел лишний раз спорить с какой-то букашкой на его социальной и карьерной лестнице. Николетта ушла, даже не хлопая за собою дверьми, а он вернулся на своё законное место — в скрипящее от времени, но безумно удобное кожаное кресло. Порта не хотел ни останавливать Николь, ни возвращать. Она ему была не нужна: в городе было полно людей, которые готовы были занять её место. До больницы отсюда уехать было проще, девушка практически сразу же села в подходящий автобус. Городской серый бетон постепенно сменился осенним пригородом. Долгая дорога по лесу в конечном итоге закончилась небольшой остановкой, от которой вверх шла лестница с указателем на больницу. Воздух здесь был особенно свежим. Автомобили проходили мимо часто, периодически даже сплошным потоком, но отдалённость от города делала это место особенным. Николетта прекрасно понимала, почему лечение в этой больнице стоит так дорого. По сути, эта дороговизна наталкивала её на новые вопросы относительно Сэма и его жизни. Язык действительно чесался, но… Воспитание противоречило. Поднявшись, Николь отдышалась. Некоторое время она по привычке шла в сторону корпуса, где лежала Иоланда, но вскоре улыбнулась и сменила свой маршрут. Девушка бегло осмотрела парк, где они впервые встретились с Сэмом и, не найдя его там, продолжила путь. В фойе она поздоровалась с персоналом, подошла к лестнице, поднялась по ней на третий этаж. Дошла до нужной палаты, постучала в дверь. Дёрнула за дверную ручку. Да, Сэм был и там. И был не один. Николетта смутилась, когда на неё взглянули три пары глаз: главный обитатель палаты, мужчина и женщина. — Я, похоже, не вовремя, — девушка смущённо заправила выпавшую прядь за ухо. — Всё нормально, — заверил Сэм. — Да, проходите, — женщина улыбнулась гостье, бегло рассмотрев её с вежливым любопытством. Николь закрыла за собою дверь и прошла ближе к центру палаты. Скованность из-за стеснительности было не скрыть. Куда более неловко приходилось Сэму. Впервые, наверное, недели за две он увидел родителей. С каждым визитом всё больше внимания он акцентировал на их взгляды, только по ним понимая, что выглядит он с каждым разом всё хуже и хуже. Он каждый раз хотел спросить, сколько ему осталось жить, но понимал, что сам не хочет знать ответ. Жить хотелось, пусть даже в таком виде, но хотелось. Впервые Николетта могла увидеть синяки на руках парня. К одному из катетеров была подключена капельница, Сэмюель выглядел расслабленно. С визитом девушки повисло молчание, но мужчина постарался быстро от него избавиться. — Вы Николетта? — поинтересовался он у гостьи. — Да, я, — щёчки девушки наполнились румянцем. — Сэмюель рассказал о Вас немного, — женщина присел на кровать к сыну и взяла его за руку. По лицу парня было заметно, что к подобному обращению с собой он не привык. — Надеюсь, только хорошее, — Николь улыбнулась, подходя ближе. Луи поднялся на ноги с кресла и указал жестом гостье на него: — Присаживайтесь. И девушка послушно присела. — Мы заедем к тебе на неделе, — Сюзанн пронзительно взглянула сыну в глаза и встала с кровати сама, подхватив свою маленькую сумочку. — Да, я понял, — молодой человек глубоко вздохнул. — До встречи, милый, — женщина улыбнулась, подходя к двери. — До свидания, Николетта. Луи дождался, пока его супруга покинет палату, после чего подошёл ближе к сыну и прошептал ему на ухо: — Нам надо будет обсудить кое-что без матери. Я заеду позже, не рассказывай ей. — Без проблем, — Сэм вновь вздохнул полной грудью. — Удачи, — мужчина улыбнулся. Он посмотрел сначала на сына, после — на его гостью. — Всего доброго. Когда дверь палаты закрылась, вновь повисла тишина, которую сотрясали лишь неразличимые голоса в коридоре. Когда они утихли, Сэм расслабился, откинув голову на подушку. — Это были твои родители? — Николь первой решилась эту тишину нарушить. — Да, — Сэм ответил на вопрос с неохотой. — Я не знаю, зачем они сегодня приехали. — Соскучились? — Ну… Знаешь, это долгая история. Имею в виду наши отношения. И мне не хочется сейчас это обсуждать. Да и в целом это всё — не лучшая тема для разговора. Лучше иди ко мне. — Я не влезу этим в твоё личное пространство? — Ну, знаешь, когда ты ко мне позавчера на лавку метила, тебя моё личное пространство не напрягало, — Сэм усмехнулся. — Иди, пока зову. И Николь подошла. В голове играли скорее гормоны, чем здравый смысл. Она сначала присела рядом с Сэмюелем, а после и вовсе легла, когда он приподнял руку, готовясь её обнять. С ним было тепло, комфортно по-осеннему. От него приятно пахло. Девушка прикрыла глаза и сама приобняла молодого человека. Он от этого лишь улыбнулся. Сэму не хотелось лишний раз шевелиться: в одной руке была капельница, на другой лежала Николь. Он много думал о своём, в какой-то момент ему показалось уместным носом закопаться в её волосы. Девушка вздрогнула от неожиданности, но не сказала ни слова против. Запах её шампуня Сэму вполне понравился, прерывать контакт парень не видел смысла. Подобной близости не было в жизни молодого мистера Мореля никогда. Об отношениях (каких-либо кроме дружеских) с девушками он мог только читать и смотреть фильмы. Конечно, в каком-то возрасте ему это было даже противно, но сейчас вызывало не только любопытство, но и желание. Сэмюель хотел быть таким, как все. Хотел ходить в школу, как остальные дети, а не находиться на индивидуальном обучении, поступить в университет на очную форму, иметь своих друзей и знакомых, завести девушку, а в будущем, быть может, даже создать семью. Но мечтать было мало, а больше его, молодой человек не мог. Для всего этого нужно было жить своей жизнью, а не больничной. В какой-то момент Николетта засопела, от чего Сэм улыбнулся. Жидкость, поступающая в вену молодого человека через капельницу, почти закончилась. Он знал, что вскоре зайдёт медсестра, но не хотел будить при этом девушку. Почему-то Сэму казалось, что он знает её не три дня, один из которых они конфликтовали. Николь была глубоко ему симпатична, и он признавал это. Он крепче прижимал её к себе, и та не просыпалась. Никогда до этого молодой человек не испытывал подобного чувства. Он и близко не подозревал о том, насколько приятно ощущать, как кто-то лежит рядом. При том, что этот кто-то — не случайный человек, а осознанно выбранный. Когда в палату вошла медсестра, она умилилась. Сэм жестом попросил её вести себя как можно тише, та в знак согласия кивнула и улыбнулась. Она быстро разобралась с капельницей и покинула небольшое помещение. Лишь за дверью она тяжело вздохнула, понимая, что вскоре маленькое счастье худого парня скорее всего закончится. Однако сейчас он был в позитивном расположении духа, и это не могло не радовать. Они лежали так практически до вечера. Николетте было неловко, когда она проснулась, но приятно. Долго после этого они, как и прошлым днём, болтали обо всём и ни о чём. Рассказывали друг другу о себе, делились интересами, мечтами, целями и желаниями. Девушка стеснялась спросить про болезнь, а Сэм самостоятельно затрагивать эту тему и не хотел. Когда часы посещения закончились, парню стало грустно; тепло в нём поддерживали лишь слова Николь о том, что она вернётся. Теперь он был уверен, что она не обманет. Они виделись каждый день, каждое утро и каждый вечер переписывались и созванивались. Оба улыбались, встречая друг друга, ждали объятий. Николетта засыпала с мыслями о том, что им хорошо вместе, с мечтой об этом самом «вместе». Сэм… Сэм просто постоянно думал о ней. О том, как её обнять. О её запахе. О её нежной коже. Про её улыбку и смех, про некоторые слова, так запавшие в душу. О своих к ней чувствах. Чувства были для Сэмюеля одновременно и всем, и ничем. Он был окрылён и чувствовал себя прекрасно, но и понимал, что с тем, какой он, ничего ему не светит. Николь же практически то же самое думала о том, где в социальных группах она и где Сэм, находя это аргументом на то, почему они не могут быть вместе. Чем дольше они общались и чем глубже это общение заходило, тем оптимистичнее выглядели показатели здоровья молодого человека. Удивлены были все. Включая него, некоторые в шутку ссылались на чудо. Гормоны бушевали в молодом организме. Приступы, спровоцированные болезнью, прекращались. Организм стал спокойнее относиться ко внешним раздражителям. Так шли месяцы, и в какой-то момент было принято достаточно судьбоносное решение. Стоял вечер, на улице было чертовски холодно — осень плавно перемещалась из летней стороны ближе к зимней. Сэм был в палате не один. С неподдельной надеждой на него смотрели оба его родителя. Перед парнем стояла тарелка с нормальной едой, стакан с соком. Это было настоящим испытанием. Сэмюель и без того начал немного набирать вес. Чрезмерная бледность покидала его. Глаза стали более живыми. Он взял вилку в левую руку, нож — в правую. От волнения под кожей пробежались мурашки. Сэм помнил, как пользоваться приборами даже несмотря на пройденное время с момента последнего его нормального приёма пищи. Молодой человек отрезал кусочек варёного мяса, поднёс его к носу. Запах не вызывал неприязни, как было раньше. Было страшно, но Сэм старательно переступил через это, и прожевал пищу, затем запил. Никакой негативной реакции со стороны организма не последовало. Второй кусочек, затем третий. И ничего. Наблюдение ночами. Новая пища. Организм в порядке. Удивление. Общение с Николеттой не прерывалось. Когда она в очередной раз пришла в палату Сэмюеля, она захватила с собою апельсины, о которых он просил. Как и всегда, прежде чем войти, девушка постучала. Но это уже была не та палата. Пусто, не уютно. Но Сэм был счастлив. — Ты сам верил в то, что уедешь домой? — тихо спросила она, обняв молодого человека. — Нет, — он обнял девушку в ответ. — Мне скорее казалось, что я отдам в этой больнице концы максимум к двадцати. — И как мы теперь будем? — Как и раньше, — Сэм пожал плечами. — Как? — Слушай, Николь, я не хочу тебя терять, — парень нехотя отстранился от объятий. — Я думаю, ты сама прекрасно видишь, что ты мне нравишься. Я никому никогда не говорил таких вещей. Я очень не хочу тебя потерять просто потому, что я каким-то чудом выздоравливаю. — Знал бы ты, как не хочу тебя терять я. Ты стал моим светлым пятном на фоне Иоланды и прочих трудностей. — Я не хочу тянуть кота за причинное место. Спрошу прямо и только один раз. Если вопрос не понравится, просто забудь о нём. Идёт? — Ну… Мне уже страшно, — девушка взволнованно улыбнулась. — Ты хочешь быть со мной? Не только как друг, но и как девушка. — Хочу. Но слабо себе это представляю, если честно. Кто ты, а я… Я просто никто. Нищая девочка без родителей. — Мне плевать, какая ты, богатая или нет. Я открылся и доверился тебе, такой, какая ты есть. И я хочу, чтобы ты была рядом. Не просто как друг. И мне тоже сейчас страшно это говорить, — Сэм нервно улыбнулся. — У меня никогда не было девушки, я никогда даже не целовался, я думаю, ты это и так должна была понять. — Понимаю, — она, немного краснея от смущения, улыбнулась. — Я тоже… без опыта, Сэм. Вообще. — Тогда ответь. Ты хочешь попробовать это всё со мной? — Да, Сэм. Хочу. Да.