Дикие земли

Шли часы, но страх никуда не исчезал. Некоторое время Сэм боялся даже пошевелиться. Он сидел на полу, сжимая в руках микрофон от радиоприёмника, и плакал. Тихо, но слёзы сами лились по щекам. Это была натуральная истерика. Морель то начинал кричать, то замолкал, периодически прерываясь на смех. Он катался по полу, ходил по кругу, но в итоге всё же лёг на кровать. И отключился. Когда молодой человек пришёл в себя, кругом было тихо. Ни звуков от рации, ни какого-либо копошения, ни пугающих разговоров на фоне. Не слышно было даже собственных мыслей. Сэмюель поднялся ноги, ощущая в полной мере накопившуюся за последние дни усталость. Вышел к радиоприёмнику. Темнело. Не меняя частоты на устройстве, он взял в руки микрофон, зажал кнопку и сказал: — Меня кто-нибудь слышит? В ответ ничего не последовало. Сэм собрался повторить фразу спустя минуту, но едва он снова дотянулся до кнопки, как из динамика донёсся знакомый мужской голос. — Мистер Морель, Вы в порядке? Внутри надорвалась ликующая струна. Парень улыбнулся. — Настолько, насколько это возможно. — Мы выслали спасательную группу, — мужчина был совершенно спокоен. — Вы не отвечали на мои попытки выйти на связь. У Вас точно всё в порядке? Вам ничто не угрожает? — Я был в отключке, — на фоне спокойствия незнакомца Сэм и сам ощущал себя менее сжато. — Я могу знать, как к Вам общаться? — Крис, — он сделал паузу. — Просто Крис. Можно на «ты»? — Да, — Морель понимал, что и ему самому будет так проще. — Тогда просто Сэм. — Чем запитан радиоприёмник? — Я нашёл две солнечные панели. Скорее всего, питание идёт от них. — Я пока не знаю, хо… или… — связь вновь начала портиться. — Ты… Ш-ш-ш-ш… Сэм резко изменился в лице. Он опустил микрофон на стол, попытался медленно выдохнуть… Но не сдержался. — Чёрт! Чёрт! Чёрт! Парень стукнул кулаком по столу и грязно выругался. Так, как непозволительно было сыну знаменитых учёных. Но сейчас была делеко не та ситуация, в которой кто-то бы стал думать о нормах вежливой и чистой речи. Сэм придвинул микрофон ближе к приёмнику, далеко от него отойти не решался. Он размышлял о том, что если они поняли, где он, и выслали группу, то подмога должна быть близко. Сэм брал во внимание то, что наркоторговцы не смогут не заметить самолёт и не знал, опасаться ли ему этого. Он не знал, может ли в целом отойти от единственного средства связи и если да, то как далеко. Не знал, может ли записать сообщение на этом аппарате и поставить его на постоянное воспроизведение. Но сидеть на месте не хотелось. В сумке оставались таблетки для обеззараживания воды, а пить хотелось прилично. Фляга была пустой. Парень вновь потянулся к микрофону, радио с треска успела перебраться в молчание. — Меня слышно? — с неким отчаянием спросил Морель. Ответ раздался не сразу. — Связь ухудшилась, — это был снова Крис. — У меня нет воды и есть обеззараживающие таблетки, — констатировал парень. — Я хочу найти поблизости какой-нибудь источник. — Я хотел попросить тебя не покидать аэродром, — мужчина взял небольшую паузу. — Я понимаю, что ты не протянешь без воды. У тебя есть компас? — Да. Мне обозначить направление, куда иду? — Оптимально, если ты продублируешь их на аэродроме. Есть рядом ручка, карандаш? Хоть углём на стене. Если помощь придёт, пока тебя не будет, они либо будут ждать, либо уйдут на поиски в указанном направлении, — он снова сделал паузу. — Сэм, не рискуй напрасно. Мы связались с твоей семьёй. Они… Ш-ш-ш-ш. Связь снова ухудшилась. На этот раз факт шипения приёмника Морель воспринял более спокойно, но слова о семье его задели за самое сердце. Он вздрогнул, когда Крис сказал об этом. Сэм понимал, насколько им тяжело сейчас. И знал, насколько будет больно, если в очередной раз он не выйдет на связь. А если найдут его труп… Об этом парень думать не хотел, но почему-то только оно в голову и лезло. На улице практически стемнело. Идти на поиски чего-либо во тьме Сэм находил оптимальным вариантом только для того, чтобы попрощаться с жизнью. Но спать не хотелось. Хотелось есть и пить. Желудок словно начинал переваривать сам себя. Морель вздохнул. Он прождал ещё несколько минут, но кроме предательского шипения приёмник ничего не издавал. Парень покрутился, походил с места на место, после чего в его голову пришла гениальная идея. Войдя в помещение с кроватью, он оценил габариты своего единственного лежбища. Кровать спокойно проходила сквозь дверную раму, и Сэм потащил её. Медленно, но верно, тратя на это едва ли не последние силы. Неизвестно, сколько на это было потрачено времени, но парень справился: теперь кровать стояла у самой рации. Морель не до конца понимал, зачем он это сделал, но считал, что всё правильно, что он — большой молодец. Впрочем, этот процесс его вымотал настолько, что, решив прилечь, очнулся он вновь лишь к утру. На этот раз даже бодрым. Из динамиков радио по-прежнему доносился лишь белый шум. Снаружи было пасмурно. Сэм поднялся с кровати и вышел на улицу. В воздухе витала влажность, она чувствовалась не только при дыхании, но и будто бы кожей. Стояла тишина. Не было даже ветра. — Затишье перед бурей, — тяжело вздохнул Сэм, надеясь, что никакой бури не последует. Он обошёл аэродром вокруг, где-то даже нашёл максимально презентабельные кусты и сходил в них по нужде. Да, он понимал, что был здесь один, но воспитание и собственные принципы не давали ему позволить себе нагадить в центре взлётно-посадочной полосы. Вокруг не было ничего, кроме бурной растительности. К счастью, древолазов, змей и пауков замечено тоже не было. Ровно как и чего-то знакомого и съедобного. При каждой мысли о еде желудок Сэма предательски сжимался и урчал, принося не только дискомфорт в плане слухового восприятия, но и боль. Периодически от этой боли хотелось упасть на землю и сжаться калачиком. Зайдя обратно в здание, Сэм достал из кармана компас. Покрутился. Западное направление уходило куда-то вниз. Парень предположил, что там вполне могла бы быть вода. Ничего, что писало бы по бумаге, он не нашёл, отчего достал из сумки нож и на столе рядом с рацией нацарапал направление, в котором он хотел уйти. Джунгли своей тишиной всерьёз напрягали. Иногда Сэм вздрагивал даже от хруста ветки, на которую сам же и наступил. Было страшно, но перспектива умереть от обезвоживания пугала куда больше. Морель сотню раз осматривался, прежде чем куда-то наступить. Когда, наконец, впереди раздался шум, он ускорил свой шаг. Это действительно была река. Небольшая, неглубокая, но река. Во фляге не было ни капли, и Сэм наполнил её водой до верха, лишь после чего вовнутрь кинул таблетку. Дорога назад давалась сложнее, ведь шла на подъём. В какой-то момент Морель заметил на земле кокос. Он долго не мог поверить в то, что он реально нашёл еду, пока сначала не выпил сок, а после не выел жадно всю мякоть. Оставшуюся более или менее целой скорлупу он выставил на улицу как водосборник: Сэм знал, что даже одна капля воды может спасти ему жизнь. Флягу он в итоге положил на стол у приёмника, который, к слову, по-прежнему шипел. Морель долго думал, сидя на кровати, и в какой-то момент раздался раскат грома. А за ним ещё один. И ещё. По крыше забарабанили первые крупные капли дождя. Стало прохладнее. Где-то вдали сверкала молния. Почему-то именно сейчас вспомнилась Дженнифер, до которой особо и не было дела в последнее время. Сэм снял с себя одежду и босой вышел на улицу, когда единичные крупные капли превратились в ливень. Грязь постепенно смывалась. К глазам вновь подступили слёзы. По-прежнему было страшно. Хотелось домой. Вдоволь промокнув, молодой человек вернулся обратно в помещение. Он некоторое время смотрел на свою одежду, после чего и её вынес под дождь. Хотелось со всего смыть не только грязь, но и воспоминания об этом жутком месте. — Ну уж нет, — бормотал про себя Сэм. — Я переживу это. Вернусь домой. Встречусь с Николь. Извинюсь за то, что повёл себя с ней как… Морель вдруг замолчал. — Как кто? Как урод? — он грустно улыбнулся, оттирая в дождевой воде пятно на рубашке, после чего продолжил в более саркастичной манере. — Ну да, и простит она меня за разбитое сердце, я же один в мире такой белый и пушистый. Дурак. Вновь тишина. — Плевать. Главное, что сюда не вернусь. Даже если предложат… Сэм задумался. — Что угодно пусть предложат. Не вернусь. Дождь не кончался. Когда начало темнеть, вещи на Сэмюеле уже достаточно обсохли. Капли продолжали барабанить по крыше. Парень пытался несколько раз выйти на связь, но всё было тщетно. Радио только можно, что шипеть и игнорировать молодого человека. Когда стало совсем темно, Сэм уснул. К утру погода стала ясной. Радиоприёмник молчал. Морель взял в руки микрофон, долго не решаясь нажать на кнопку. В конечном итоге он всё же произнёс: — Крис, ты там? Ответа не последовало. — Меня кто-нибудь слышит? И снова тишина. Сэм тяжело вздохнул и взглянул на стол. Увидев свою запись с направлением, он улыбнулся, после чего взял в руки нож и несколько раз её перечеркнул. — Меня слышно? — вновь повторил он. На этот раз времени прошло меньше, прежде чем раздалось заветное: — Да. На этот раз голос был совершенно другим. Более взрослым, более взволнованным. Напряжённым. — Сэм, это ты? — мужчина вновь заговорил. Глаза парня резко округлились. — Папа? — более трепетно спросил он резко осипшим голосом. — Боже, — мужчина сразу же отозвался. — Сэм, сынок… — Пап, вытащите меня отсюда, — Морель едва не плакал. Если до этого, после истерики, удавалось сдерживать свои эмоции, стараться держать себя в руках, то сейчас снова начинало сносить крышу. Сэм вновь заплакал, и это было слышно по его голосу. Из глубины души вырывались страх и печаль. — Я больше тут не могу быть, папа, — продолжил молодой человек. — Я боюсь. Мне нечего есть. У меня осталась только вода. — Тебя уже ищут, — Луи начал говорить только после паузы. Было отчётливо слышно, как тяжело ему даётся каждое слово. — Они не могут направить самолёт, потому что не знают, в каком состоянии находится взлётно-посадочная полоса. — Они уже нашли кого-то? — Сэм начинал успокаиваться. — Да, основная группа тоже подала аварийный сигнал, когда ты, Джордан и остальные не вернулись. — Из них никто не пришёл? — Никто, — мужчина тоном дал понять, что хочет сделать паузу. — Ты хочешь услышать мать? — Я… — Морель младший задумался. — Я не уверен, что выдержу. Просто скажи ей, что всё в порядке. Но ответа не последовало. Через какое-то время вновь донеслось предательское шипение из динамиков. Сэм даже не был уверен, что его смогли выслушать до конца. Но он хотя бы знал, что его ждут, и это воодушевило. Но страх никуда не делся, а вместе с ним голод, жажда и общий дискомфорт. Радовало, что основная группа в порядке — это говорило о том, что наркоторговцы либо не добрались до них, либо не решились напасть. Почему-то наиболее опасный момент путешествия Сэм так и не решался раскрыть. Он то забывал об этом во время сеансов связи, то речь шла о чём-то более важном. Весь день он провёл в окрестностях аэродрома, найдя лишь пару кокосов на земле и банановую пальму без плодов. Однако и это было за счастье. Один кокос Морель уничтожил практически сразу же, не обронив ни кусочка мякоти; второй решил приберечь хотя бы на следующий день. Время шло чертовски медленно. Сэм успел походить по домику, более детально изучить его, погулять снаружи, покопаться на полупустых полках, найти какую-то вымокшую книгу и не разобрать ни слова даже на обложке, почистить солнечные панели от мизерного слоя пыли. Но всё равно не темнело. К вечеру вновь пошёл дождь, погода в целом становилась более прохладной. Простыть — это то, чего Сэм не хочет сейчас от слова «вообще». Когда пришла пора ложиться в кровать, Морель мог думать лишь о семье. Сон не шёл. Впервые за всю жизнь строгий Луи назвал его не по имени, а именно «сынок». Если раньше Сэм жил с сомнением к родительской любви, то сейчас это самое сомнение рассыпалось. И лучше от этого не стало.