Жили-были...

POV Данька Бархатная ночь окутывала спящий под влажным покрывалом октябрьской мороси Зельево плотным пологом фиолетово-синих теней, расползавшихся мшелыми щупальцами из глухих уголков магического городка и темных пустующих подворотен. Мелкая морось льдистых капель оседала на плечах, лезла под ворот пальто, жаля острыми иглами холода. Пробирала насквозь, искрилась на ржаво-серых и бурых резных гранях последних сорвавшихся с ветвей деревьев листьев, шелестевших под ногами. Навивавшихся на влажную подошву высоких шнурованных ботинок и глухо ломавшихся и трещавших при каждом шаге. Но по-другому, нежели в сухую комфортную погоду. Казалось, все бы ничего: пальто, шарф, шапка, но стылый ноябрьский ветер настырно жалил уши, подбородок, настойчиво пытался влезть под полы пальто и за воротник. Я стоял в тени раскидистого тополя, давно сбросившего листву и сейчас походившего на какое-то фантастическое чудовище. Подняв лицо к небу, прикрыл глаза, подставляясь осыпавшимся с неба мелким иглам льда, неприятно коловшим глаза и щёки. Мне бы укрыться от непогоды в тепле салона, переждать в машине, которую с широкого барского плеча подогнала тетка Варвара, в качестве извинения за подставу с булками, но терпения не хватало. Хотелось поскорее увидеть Няша, и я упорно смотрел на тяжелые двери Управы, боясь ненароком пропустить его выход. Конечно же, юмор тетки я оценил. Прикол оказался из разряда первостатейных, а тетка у меня та еще шутница, но если бы не Колобков, пришлось бы туго. Поэтому извинения принял охотно. Бросил взгляд в сторону переулка, где оставил своего железного коня и вздохнул. Естественно машинешка не шла ни в какое сравнение с «космическим болидом» Василисы, привезенным из Франции, и тем более с «Бехой» Стаси, но подарок есть подарок (только бы не состояла в угоне), а как известно, дареному коню в зубы не глядят. Да вы ж и сами все прекрасно понимаете. А про коня — это громко сказано. И если быть точнее, так… конек-горбунок, который при всей своей неказистости неплохо тюнингован магией, пришелся мне по вкусу. Затушив дотлевший до фильтра окурок, щелчком пальца отправил его в полет в центр огромной лужи, перегородившей проход по и без того грязной улице. Забросив в рот шарик мятного драже, чтобы перебить резкий запах курева, вывернул из темной подворотни и шагнул навстречу хрупкой фигурке, спустившейся со ступенек Управления и робко оглядывающейся по сторонам — я все же встречать обещал. И было несказанно приятно, что он ждал.  — Что так долго? — я вобрал голову в плечи, прикрывая замерзшие уши поднятым воротником пальто. Добрыня испуганно подпрыгнул и резко повернулся, выставив руку в защитном жесте, словно ожидая удара и становясь в дуэльную стойку.  — Напугал, ядрена кочерыжка! — выдал на одном дыхании. — Работы было много… — окинул меня оценивающим взглядом. — Замерз? Он переступил с ноги на ногу и потянулся было ко мне руками, видимо, чтобы поправить воротник, но остановился на полпути, так и не коснувшись, сунул руки глубоко в карманы, словно пресекая на корню все желания относительно меня. Но и то, что ему приходится бороться с этим, радовало. Значит, неравнодушен… значит, ожидание того стоит. А я подожду.  — Извини, не хотел, — я действительно не думал, что мой джентльменский жест окажется для Няша предсказуем, ожидаем. Это стало приятной неожиданностью. Хотя из того, что мне удалось выяснить сегодня, относительно его прошлого здесь, в Зельево, парень не был замечен ни с кем, кроме Стаси — дочери банкира. Возможно, для него такие отношения в новинку, и судя по тому, как он отреагировал на целующихся в кафе сослуживцев, это действительно так. Но на что он мог надеяться в отношениях с Золотаревой-Рыбкиной, тоже понять не мог. Что Няш, что Стася — птицы совершенно разного полета. Она для него… нет, скорее он для Стаси просто развлечение. И судя по его более чем холодной реакции на наш с ней безобидный флирт, и она для него тоже.  — А может прокатимся? Мне тут тетка машину подарила, — предложил я, с улыбкой глядя на него. В темноте черты его лица были почти не видны, скорее угадывались.  — Да неужели? — одна бровь Няша дугой взлетела на лоб и скрылась под длинной челкой. — Угнанную, небось… — хмыкнул, глядя мне в глаза. И, видимо, сообразив, что вышло грубо, нетактично, извинился: — Прости, … с радостью. Я всего лишь кивнул и по-молодецки присвистнул, подзывая своего железного друга. *** POV Добрыня За бестактную реплику я готов был откусить себе язык. Никогда не думал, что настанет день, когда мне придется стыдиться собственной несдержанности. Но всегда, когда ситуация касалась Даньки, меня словно тянуло ляпнуть какую-нибудь гадость. На поверхность всплывали все отрицательные качества моего характера. Он же терпеливо сносил мои закидоны, а я раз за разом «садился в лужу». Фигурально, конечно, но лучше бы реально, может было бы не так стыдно. Все это промелькнуло в моей голове в одно мгновение и прервалось залихватским посвистом. Я повернулся в том направлении, откуда послышалось урчание мотора, ожидая увидеть как минимум «форд-мустанг» выпуска годов эдак восьмидесятых прошлого века. Даже дыхание затаил. И понял, что не зря. Из-за поворота, мигнув единственной целой фарой (вторая, как выпавшее из глазницы око, висела на связке проводов), выползло…Оно — творение советского автопрома, этакий пони среди машин. Призывно не то заурчав, не то зарычав, «Запорожец» издал неприличный звук, выпустил черный выхлоп и заглох. Нерешительно бросив взгляд на Даню, я оскалился, еле сдерживая хохот.  — Соловей, ты уверен, что он вообще тронется с места? Во все глаза рассматривал ярко-голубой как небесная синь автомобиль, сейчас под светом уличных фонарей казавшийся светло-серым. Данька, улыбаясь с нежностью, какой я от него вовсе не ожидал, поглаживал кончиками пальцев металлический бок. Он повернул ко мне невозможные карие глаза и утвердительно кивнул:  — А давай, проверим! Мы, дружно кивнув друг другу, завалились в салон, пропахший бензином и полиролью для кожи и дерматина. А после так же слаженно выдохнули Поворот ключа в замке зажигания — «Запорожец» чихнул, кашлянул, издал еще один неприличный звук, меня же от неудержимого смеха скрутило в бараний рог, и, наконец, заурчал, как огромный кот. Данька вторил мне, хохоча и припадая на рулевое колесо. В этот момент мне стало так легко, радостно и отчего-то совершенно безразлично, увидят ли меня знакомые и что скажут после.  — А давай сходим в кино? — предложил он сквозь смех, утирая слезы. Последний раз это изобретение простецов я смотрел лет семь назад, еще у Деда в Ростове. Хотя зачарованный «ящик» стоял и у нас в общаге в комнате отдыха, но смотрел я его редко. А здесь, в Зельево, сходить на киносеанс как-то не пришлось, хоть кинотеатр располагался в двух кварталах от дома матери. И вовсе не потому, что не было денег. Нет! Просто днем в Управе я уставал неслабо. Приползая вечером домой, сил хватало, только чтобы закинуть в живот что-то, вроде бутербродов, и завалиться спать. Что я и делал. Как-то в миг забылись все дневные метания и клятвы держаться от него подальше. Поэтому и раздумывал недолго, пару мгновений и охотно согласился.  — А какой фильм мы будем смотреть? — мне было интересно узнать предпочтения Соловья. Зачем? Хотя бы потому, что мы живем вместе и надо как-то налаживать быт и отношения. Сейчас по прошествии семи лет, что я его не видел, он оказался совсем другим человеком. Легким в общении, веселым, легко сходящимся с людьми и вовсе не таким хулиганом, каким запомнил его с детства. Хотя все это может быть лишь маской, чтобы чего-то добиться от меня. Но вот чего? Об этом стоило бы подумать, но не сейчас, когда он отвлекает меня и вводит в краску одним своим присутствием. Эта реакция тем более казалась мне странной, потому что я вовсе не по мальчикам. Вспомнилось утро и упирающийся мне между ягодиц эрегированный член парня. Да и мой был такой же напряженный. Вспомнилось ощущение крепких рук, аккуратно прижимающих к горячей крепкой груди мою хилую тушку. Горячее дыхание над ухом и его шало бьющееся сердце. Да уж, не по мальчикам…  — Поглядим на афише. Сейчас много новинок появилось, — он мягко тронул с места. — Я бы с удовольствием посмотрел «Бегущего в лабиринте» или боевичок какой. А ты? — перевел взгляд на меня, пристально глядя в глаза. Меня передернуло ознобом. — Да я как-то не слежу за новинками, — пожал плечами. Не рассказывать же, что нет времени смотреть телевизор. Хотя, да, спектр развлечений у магов Руси ограничен. Все благодаря «Статуту о секретности», подписанному Всемирной Конфедерацией Магов (МКМ) в 1689 году. Когда всем нам пришлось уйти в подполье от набирающей силы инквизиции. Это я знаю еще из курса истории. Но магов на Руси не притесняли так рьяно и фанатично, как в той же магической Европе. Ворожей, волхвов, кудесников и ведунов на Руси почитали. А как же… поворожить на здоровый приплод или попросить дождя в сухой год, да просто погадать на суженого — крестьяне испокон веков тянулись к силе мастеров волшебников, несли дары, кланялись, но не притесняли. Уважали. Нет, маги не жили открыто, прятались. Статут чтили и уважали законы магического мира. Но если кто и узнавал о живших среди простого люда ведуньях и ворожеях, те не стремились навредить, а скорее даже восхищались, но старались обходить стороной. А уж поворожить в сочельник или попросить предков о благодати во время славянских празднований — так уж просто необходимость. Но все же достижения простецов и у нас были в ходу, хотя и не в первозданном как у них виде. Зачарованные на долговечное использование. И мне сейчас все же было абсолютно все равно, какой фильм мы посмотрим, хотя интересы Даньки и превалировали. Хотелось узнать его поближе, поверить, что мои детские суждения всего лишь обида маленького ребенка, на того, кто мог бы стать другом, ну или хотя бы добродушным парнем — эти полгода нам куковать вместе. А еще и просто провести интересный вечер в обществе вынужденного соседа по комнате. Чтобы наше общение не ограничивалось фразами «да» и «нет». Внутри у меня от этой мысли кошки заскребли по ребрам. Ощущение неправильности выбранной мной линии поведения, попыток игнорировать Соловья, удручало. Надо было что-то менять. Так почему бы этот поход в кино не мог стать отправной точкой? Стоило попробовать. За этими мыслями я не заметил как подъехали к «Тридесятому царству» — местному кинотеатру. И очнулся лишь от зудящего ощущения взгляда на себе. Данька заинтересованно смотрел на меня.  — Что? — я суетливо задергался, осматривая одежду и ощупывая лицо на предмет прыщей, длинного носа или еще какой гадости, что могла появиться на мне.  — Ты передумал? Может домой? Я выдохнул. Протяжно и безрадостно. Ну как объяснить ему, что думаю о нем едва ли не каждую минуту, что покоя от этих мыслей нет даже во сне.  — Нет, пойдем в кино. Я не был тут ни разу. Будешь гидом? — Буу-ду, — улыбаясь, протянул Данька с нотками довольства в голосе. Кинотеатр в Зельево (очередной долгострой) был небольшим, всего пара залов на сто пятьдесят мест, и задумывался он не как место для развлечений, а как амбар, примыкающий одной стеной к театру. Но городской совет решил иначе: нечего холодному, безликому складу делать в центре города. Общим решением амбар, возвели за поселком, а ответственность за этот проект возложили на владелицу драматического театра Елену Несмеянову. Та поступила мудро, не став разделять заведения, а расположила оба в деловом центре. Причем под одной крышей. Народу у кассы было немного, но Данька купил билеты именно на последний ряд, смущенно опустив глаза в ответ на ироничный смешок тети Паши, бессменного кассира вот уже тридцать лет. Еще мой дед пытался за ней ухаживать, но что-то у них не состыковалось. И дед уехал в Ростов, а теть Паша осталась здесь, в Зельево. Она, с улыбкой вручая билеты, покачала головой, на что Соловей только хмыкнул, а вот я смутился: «места для поцелуев… ага, сейчас!» *** POV Данька Фильм назывался «Тор» — эпическое фэнтези о противостоянии богов. Билет я купил на последний ряд. Вот знал, что не обломится ничего, но не смог удержаться. В груди клокотал такой вулкан чувств, а в ушах стоял звон, что казалось меня сейчас разорвет. И захотелось хотя бы просто посидеть в темноте, прижавшись к Няшу боком. Места наши оказались в самом центре ряда — сдвоенные кресла, не разделенные подлокотником. Добрыня сидел с прямой как шпала спиной и боялся расслабиться, будто вот-вот сбежит. Мне захотелось сделать что-то, чтобы снять напряжение. Однако, я не придумал ничего лучше, чем взять его за руку. В темноте, разбавленной лишь мелькающими на экране фрагментами, я сидел, ласково перебирая тонкие пальцы парня, чуть касаясь бедром его бедра. Кося взглядом, рассматривал его тонкий с нежными правильными чертами лица профиль. В груди разливалось тепло и спокойствие, словно я наконец обрел… дом, кров, того, кто единственный может мне все это дать. То что Добрыню я выбрал еще в детстве, и так давно понял. Но вот как этого достичь, как достичь той гармонии в себе, что наконец соединит нас в одно целое, не знал. Время от времени его губы шевелились, будто бы повторяя реплики героев. Сосредоточенно глядя на экран, и на особо острых моментах, он сжимал мою руку так, что кажется будут синяки. А вот я никак не мог сосредоточиться на фильме. Но сюжет все-таки затянул. К середине фильма я уже крепко обнимал за талию Няша левой рукой, который, волнуясь, выкручивал мне пальцы правой и даже не замечал этого. А наша магия танцевала вокруг в завихрениях тонких спиралей. Это было красиво. Как водится, идиллия никогда не длится вечно. Вот и сейчас, я едва успокоился, поверил в то, что все получится, а наградой будет хотя бы поцелуй, как прозвучал противный тревожный сигнал магофона. И не одного. Добрыня дернулся, будто бы выныривая из мыслей, огляделся и повернулся ко мне.  — Даня, это вызов с работы, — он сорвал магофон с пояса и нервно уставился на светящийся в темноте экран. — Не знаю, что случилось, но тебе лучше быть в безопасности. Отправляйся домой. Я краем глаза заметил движение в зале, то тут, то там меж рядов поднимались крепкие мужские фигуры. «Витязи», мелькнуло в голове. Понял, вызов — не просто учебная тревога. Не зря, видимо, в городе появился «Призрак». Наверняка затевалось что-то грандиозное. Пора было действовать.  — Не дури, Няш. Я с тобой. Одного не пущу, — я не для того ждал его столько лет, чтобы отпустить в самое пекло. Но он словно читал мои мысли.  — Даня, я не полезу в гущу событий, — Няш буквально шипел, — да и не возьмут меня с собой. Я всего лишь координатор. — парень вслед за одним из «33-х» двинулся к выходу. Я следом.