Ты долбоёб,

- Джихун, ты заебал меня! Нельзя тебе кидать палочки в толпу, нельзя! – шипит Джонхан на Ли. Они стоят в проходе к сцене в стареньком клубе, куда, по словам того длинного и устрашающего Вону (на самом деле нет, просто Джи любит драматизировать) «часто приходят всякие продюсеры в поисках свежего мяса для пыток и попыток». А Джихун снова просит Джонхана разрешить ему кинуть палочки в толпу: «Ну я потихоньку, хен, правда-правда» и смотрит своими узенькими черными глазками. - Джи, солнце. Я знаю, с каким остервенением ты играешь во время репетиций, а представь, что на выступлении сейчас будет? Ты ж там убьешь к чертям собачьим какого-нибудь бедолагу. Малышик, не надо – на одном дыхании проговаривает Джонхан, поглаживая по голове Ли. - Ладно, хен. Но когда-нибудь я всё равно сделаю это, - снова сияет улыбка на лице Джихуна, бегущего обниматься к Джуну, который сильно переживает за, во-первых, Минхао, потому что тот обещал прийти, во-вторых за выступление, потому что не хочет опозориться перед Хао. - Джун хён! – вдруг кто-то кричит со стороны запасного входа. Сердце бухается в ноги и поднимается в грудную клетку раз за разом, вдох за вдохом. Вот он, Су Минхао со всеми своими китайскими прелестями стоит. Одетый в черные рваные джинсы с такими же, видавшими виды конверсами или что это вообще такое, в темной потрёпанной футболке с выцветшим принтом какой-то группы и цепями на ремне и шее. А он знает толк в одежде. Вроде и выглядит как все присутствующие в этом клубе, но чем-то все-равно выделяется. Может, своей аурой пай-мальчика (ничего подобного, кстати, целуется покруче всяких людей в обучалках на ютубе), может, душа слишком светлая для такого местечка, а может, Джун просто дурачок, раз так упал в человека, что для него он теперь особенный во всем. Хао правда особенный. Каждый его волосочек на голове особенный. Каждым миллиметр мягкой загорелой кожи особенный. Он по-особенному каждый раз пытается заправить выпадающую прядь за ушко. По-особенному часто трет ладошки друг о друга и хрустит тоненькими пальчиками. У него особенный взгляд из-под полуопущенных ресничек. Он действительно невероятен, или Джун просто дурачок. - Хао, привет, солнце моё, - смеётся нежно Вэн, подбегая к нему и осторожно касаясь щеки. - Вэнь Джунхуэй, - как-то грубо произносит Джонхан. Почему грубо? Потому что «Вэнь» он может сказать только с таким настроем. Настроем вмазать человеку, если он не исправится сию секунду. - Юн Джонхан, - вдруг раздаётся загробным голосом Джуна. – Дайте мне возможность, милый сударь, посюсюкаться с моим малышом. Он достоин этого, увольте. - Че? – Джонхан изогнул бровь и упёрся руками в бока. – Сам-то понял, что сморозил? - прыснул он в итоге, не удержавшись от милоты сия картины. Джун тискает Минхао то за порозовевшие щёчки, то пощекочет где, то ладошки начнет разминать, потихоньку массируя. - Понял, хен, понял. Хватит меня так терроризировать. Чувствую себя нелюбимым ребёнком в семье, - надувает щёки Вэн, разворачиваясь снова к Джонхану, все ещё держа маленькие ручки Минхао в своих загребущих. Юну стало не по себе от такого заявления. Они ведь и правда далеко не маленькие, сами бы давно разобрались, если бы не он со своими приколами. Но Минхао столько натерпелся от прежних «ухажеров», столько всего рассказал Джонхану, что у старшего просто проснулся материнский инстинкт, он был готов защищать своего малыша, несмотря ни на каких там влюбленных Джунов. - Окей, Вэн Джун, - сдаётся старший, смотря на то, как Минхао выходит немного из-за спины Джуна вперёд, но тот его тут же закрывает собой, отодвигая за спину руками. Джонхан улыбается. – Я полностью доверяю тебе своего лягушонка, - выговаривает на одном дыхании Юн, поднимая глаза и распрямляя и так прямую спину, и тут же быстро добавляет – Только дай мне блять обнять его. Стоит и чахнет как Кощей над златом, заебал. - Хён! – восклицает Минхао, когда Джун, наконец, отступает немного вбок и, как-то с грустью, выпускает руки младшего из своих. - Лягушонок! – буквально все стоящие рядом громко вздохнули, намекая, как-бы, ну… Ну блять. Ну сколько можно, а? - А мне нравится, когда Джонхан хен меня так называет, - подает голос Минхао куда-то в плечо старшего, и всё те же стоящие рядом люди громко выдохнули, говоря в голос: «да ну ёб твою мать». Один Джун стоял и смотрел на медвежью улыбку Сынчоля позади Юна, что пришёл сделать сюрприз в виде себя Джонхану. Бойфренды.