Четвертый период

С Ханджи они проболтали часа полтора (Майк за это время ещё четырежды подходил к окну, правда, ненадолго, по графику именно в этот день была ещё стирка и помощь с готовкой ужина, родители ждали вечерних гостей), а потом она проводила Нанабу к автобусу. Нанаба на прощание чмокнула её в щеку: — Спасибо. Ханджи расхохоталась и крепко её обняла. На душе стало спокойно-спокойно. В следующий раз вот так, по-настоящему, они с Майком увиделись во вторник. Погода стояла отличная, даже ветра не было, а облака в небе плыли уже не сизые, зимние, а весенние белые, и походило на то, что кто-то запустил в небеса пушистые стаи вымытых и высушенных самоедов. На перерыве Нанаба поделилась наблюдением с Пик, та потом долго хихикала. Это было по-настоящему здорово, в последние полторы недели Пик улыбалась мало, если не сказать, не улыбалась совсем. В тот же день в школу вернулся Зик Йегер. Выглядел он вполне прилично: нос спух до нормальных размеров, под глазами угадывалась легкая синева, будто смотрел сериал всю ночь и не выспался, а на левой скуле желтел синяк. Но в целом, Нанаба поверила бы, что он недельку назад ненароком стукнулся переносицей о дверной косяк. Никто из соболезнующих, строчивших Нанабе сообщения с бесконечными вопросами, как именно Майк изувечил несчастного Йегера, почему-то не торопились выразить ему свою поддержку лично. На одной перемене Зик гулял во дворе, на другой Нанаба видела его с тренером Ксавьером. — Он и на тренировки уже ходит? — спросила она у Пик. Пик пожала плечами. Обедали они вместе, привычно, но во вторник все маленькие столы оказались заняты. Нанаба обвела столовую глазами. Зик сидел около пальмы, рядом с ним — Порко Гальярд, его брат Марсель и ещё три места оставались свободными. Зик вскинул руку одновременно с Ханджи. За её столом пустовали ещё два места рядом с уже традиционной четверкой: Эрвин, Леви, сама Ханджи и Оньякопон. В глаза сразу бросилось отсутствие Майка. Ничего, утешила себя Нанаба, это ненадолго, на следующей неделе его уже допустят к занятиям. Займет свое привычное место с краю. И можно будет сесть рядом, и упираться подбородком ему в плечо, замечая краем глаза, как косится Хитч. И как на саму Хитч косится Марло Фройденберг. После той хэллоуинской истории Нанаба видела их вместе на переменах, но понятия не имела, что это означает. Может, делали совместный проект, а может, они друзья. Две вскинутые руки так и застыли в воздухе, и Нанаба уже хотела было сказать Пик, что на обед они, как видно, разойдутся по разным столам, но успела заметить, как поменялось выражение лица Зика. И руку он опустил. Пик осторожно, медленно, как и всегда, обогнула Нанабу, подошла к столу Ханджи с торца и сказала, улыбаясь своей мягкой улыбкой: — Опять всё забито. Мы с Нанабой присядем? У Оньякопона от удивления вытянулось лицо, Ханджи махнула рукой на свободные стулья, но словами через рот отреагировал только Эрвин: — Разумеется! Мы для вас и держим места. — Большое спасибо, — сказала Пик, пристраивая свой поднос с краю. — Это из-за меня, я не лучший спринтер этой школы. — Опыт зайца и черепахи, — отреагировал Эрвин, — доказывает, что скорость — не главное. Ханджи расхохоталась, Пик наклонила голову, соглашаясь, да, правда твоя. Леви ткнул Эрвина в бок, тот быстро что-то заговорил ему на ухо, наверное, пересказывал сказку. И надо сказать, это был отличный обед. Нанаба спросила у Ханджи, как поживает её птенец, и та как принялась отвечать, не замолкала уже до самого десерта, на который у неё в этот раз был спелый банан. При этом умудрялась жевать и не давиться. Пик живо заинтересовалась в самом ли деле прямо дома, в прихожей, можно устроить вольер для дикой птицы, Ханджи заверила, что в одной русской семье живет медведь, правда, это не фейк, и если уж медведя кто-то держать в доме может, то птицу в загородке — вообще никаких проблем. Тем более это временно, сейчас малыш окрепнет — и выпустят его на свободу. Вот чтобы постоянно в доме хищную птицу держать, это да, там свои отдельные сложности. — А ты интересуешься птицами, Пик? — Да так, — ответила та, — я всем интересуюсь. Столовую они покинули такой же дружной компанией. На выходе Эрвин придержал Нанабу за локоть — Леви это заметил, проследил взглядом, но останавливаться не стал. — Что? — спросила Нанаба. — Ты же знаешь, что Кит добился разрешения для Майка участвовать в тренировках, несмотря на отстранение, да? Конечно, Нанаба знала. Майк поделился с ней первой, и был такой счастливый, что Нанабе никогда, пожалуй, так не хотелось дотянуться через экран, схватить его и целовать, пока кожа на губах не сотрется. Нанаба кивнула, Эрвин, отчего-то виновато, пробормотал: — Я просто уточнил. Словом, я просто хотел сказать, что мы всей командой Майка очень поддерживаем. — Он у вас теперь кто-то вроде национального… э-э-э… командного героя? — Кит сказал, что такие методы борьбы одобрить нельзя, но озабоченность нуждами команды безусловно заслуживает одобрения и подражания. В общем, сегодня Майк будет на тренировке и, я думаю, он будет очень рад, если ты придешь посмотреть. Если у тебя, конечно, нет какой-то глобальной причины не любить школьный футбол. Нанаба высвободила локоть из пальцев Эрвина и сама взяла его за предплечье. — Ты очень трогательно заботишься о друге, — сказала она. Эрвин с печальным выражением в глазах ответил: — Хотя бы этим я могу его поблагодарить. Нанаба на секунду стиснула его руку чуть крепче, кивнула: — Конечно же, я приду. Эрвин расплылся в улыбке. Вчера, когда Нанаба с Ханджи спустились вниз, чтобы сварить по второй чашке какао, Ханджи в лицах (и как у неё так здорово вышло, учитывая, что самой ей всё пересказывал Оньякопон) рассказала, как Эрвин яростно добивался, чтобы Кит в свою очередь добился от директора Закклея, чтобы Майка допустили к футбольным тренировкам. — «Мы не можем остаться на две недели без квотербека перед самыми играми!» — Ханджи, говоря это, делала строгое лицо и опускала уголки губ. Нанаба чуть со стула не рухнула, когда она сложила по два пальца вместе и прижала их к бровям. — «Ладно бы Майк ногу сломал, но он жив-здоров, не добиться его на следующую неделю — преступление перед командой. Он боролся за нас, а мы готовы за него побороться?». Говорят, — уже своим голосом заговорила Ханджи, — Кит ответил, что если херов Закариас дал кому-то пизды в раздевалке, это ещё не борьба, ишь, герой выискался, но к директору пошел. А Закклей разрешил сразу. Я думаю, ему все эти истории под конец года, уже вот где, — и провела ребром ладони по горлу. Днем поднялся ветер. Не с ног сбивающий, но ощутимый. И Нанабе, вышедшей из школы с курткой, переброшенной через руку, пришлось эту самую куртку надеть, а после ещё достать шарф из сумки и обмотаться им до подбородка. Простудиться весной вот совершенно не входило в её краткосрочные планы. Однако погода, в целом, стояла уже весенняя, так что на трибунах она сидела далеко не одна. В первую очередь пришла Хитч с подружкой, но Нанабу она не заметила, они расположились почти в самом низу, у поля. Нанаба же села на третьем ряду и выпала из поля зрения тех, кто хотел держаться к популярным парням поближе. Зато её увидела Ханджи. Нанаба тоже её заметила и успела поднести палец к губам: тише, не привлекай внимания. Та заговорщицки ей подмигнула и принялась пробираться между рядами. Одновременно с этим на поле появились первые игроки. Нанаба вытянула шею. На зрение она не жаловалась, но ребята, пускай и пока и без шлемов (каждый держал свой под мышкой, как сундучок с сокровищами) в форме и защите, делающей каждого большим и квадратным, стали резко друг на друга похожи: блондины слились с блондинами, брюнеты с брюнетами, и только по росту ещё можно было догадаться, что Майка пока что нет. Майка должна была привезти мама. Таково, сказали Нанабе, условие директора. Раз уж ученик отстранен, то присутствие его на школьной территории возможно только в сопровождении родителей. Нанаба обвела глазами трибуны, но Хелен не нашла. Может, опаздывают. Да вряд ли, Майк собирался чуть ли не с самого утра, прислал Нанабе фото новеньких бутс. Просто так, он не собирался их надевать сегодня, купили их до всего случившего, и они пока стояли в коробке, но Майк соскучился по полю и по футболу. Это чувствовалось в каждом его сообщении в этот день. Впрочем, Эрвина с Леви тоже пока не видать. Может, стоило пойти к раздевалкам? Об этом Нанаба даже не подумала. Она нервно закусила большой палец. Спортивная сторона жизни Майка всегда шла как-то параллельно их отношениям. Нанаба не ходила на его тренировки, он один раз, ещё осенью, посмотрел с ней этап Гран-при (и то онлайн, у себя дома) и всё на том. Они не навешивали это друг на друга, и вот теперь получается, что Нанаба даже не знает, как ей правильно поступить и где находиться. Всё произошло одновременно: Ханджи, наконец, добралась до места рядом с Нанабой, на краю трибун показалась Хелен и осторожно, как человек, ступающий по песку, стала пробираться вдоль первого ряда, не обращая внимания на шепотки старшеклассниц (родители, как знала Нанаба по разговорам, часто появились только на тренировках у малышни, а взрослым ребятам это, естественно, популярности не прибавляло). И спустя каких-нибудь полминуты на поле появились тренер Шадис, Леви, Эрвин и идущий с ним плечо к плечу Майк. Они переговаривались, Майк широко улыбался, и Нанабу кольнула ревность: она-то думала, таким счастливым он бывает только с ней. Она подумала, надо ли ему помахать, но Майк сам поднял голову, быстро обвел взглядом трибуны, нашел Нанабу и вскинул руку: «Привет!». Все, конечно же, сразу стали оглядываться и искать, с кем это он здоровается, зашушукались. Нанаба поспешила спрятаться в шарф. Зрелища, которое объяснило бы этот жгучий интерес, заставляющий старшеклассниц не расходиться после уроков, а тратить несколько часов свободного времени на то, чтоб попялиться на бегающих, потеющих, ругающихся и сталкивающихся друг с другом парней, Нанаба, к своему огромному сожалению, так и не узрела. Суть в том, чтобы просто смотреть, как другие люди разминаются, бегают, отрабатывают броски и пытаются отобрать друг у друга мяч? Или в том, чтобы смотреть на рослых красивых мальчиков? Ханджи, которая сидела рядом, подперев подбородок ладонями (очки то и дело сползали с переносицы, она то и дело их поправляла), не отводила глаз от спортивной площадки, и Нанаба с уверенностью сказала бы, что она следит за Оньякопоном, как сама Нанаба (пока окончательно не устала минут через сорок) следила Майком, но один эпизод эту её уверенность поколебал. У Оньякопона что-то случилось с защитой, и тренер отправил его за кромку поля решать этот вопрос. Оньякопон отбежал, повозился руками у себя под футболкой, потом присел, проверил шнурки, а когда распрямился, помахал рукой Ханджи. Конечно, Ханджи, не Нанабе же! Он и смотрел четко в их сторону. Но Ханджи этого даже не заметила! — А когда перерыв? — спросила Нанаба. — Когда Кит скажет, — отозвалась Ханджи. Не прошло и пяти минут, как прозвучал резкий сигнал свистка, тренер махнул рукой, обозначая, что его косорылые, кривоногие, дыряворукие подопечные (и Ханджи сказала, что это он ещё очень сдерживается, потому что мать Майка здесь) могут попить воды, сгонять в туалет или поцеловать своих девушек. Футболисты один за другим снимали шлемы, и Нанаба, которая не выпускала Майка из виду всё это время, вдруг его потеряла. Видела Эрвина, видела Оньякопона и парня из младшего класса, Райнера, кажется. Леви через секунду тоже нашелся: стоял сразу позади Эрвина. Ханджи ни с того, ни с сего поднялась на ноги. — Схожу поздороваюсь с Хелен, — сказала она. — Она нас видела, неудобно не поздороваться. Нанаба схватила свою сумку и тоже попыталась вскочить, нагретой на сидение заднице сразу стало холодно. Ханджи усадила её, надавив на плечо, и пробормотала: — Почему у влюбленных так резко падает интеллект? Должны быть какие-то исследования на эту тему. Нанаба слишком отвлеклась на препирания, так что Майк застал её врасплох. Он взбежал по ступенькам, быть может, и не тихо, но кругом все болтали, шумели, а на первом ряду заливисто хохотала Хитч. Он даже не сел, хотя место рядом освободилось, а сразу обхватил Нанабу руками и обнял, как после годичной разлуки. Как будто он моряк дальнего плавания, а Нанаба ждала его у причала, и вот они нашли друг друга в визжащей и рокочущей толпе. От него пахло шампунем и свежим потом. Он был взъерошенный, гладко выбритый и счастливый. Такой счастливый. Нанаба обхватила его за шею, предплечья уперлись в жесткую защиту, она даже не сразу заметила. — Ты здесь не замерзла? — Нет, у меня шарф. А ты? — Я же бегаю. — Ну да, точно. Они рассмеялись, не отлипая друг от друга. Щекой Нанаба чувствовала его горячую щеку. Повернула голову, ткнулась в неё губами, как щенок в материнский живот. — Я так обрадовался, что ты пришла. Я думал, ты ни за что. — Я так соскучилась. — И я. Очень. Осталось чуть-чуть потерпеть, меньше недели. А потом, сказали, даже машину вернут. — Да ладно? — Ну я же не наехал ни на кого. Слава богу. Нанаба взяла Майка за затылок, поцеловала в губы. Собственные отчего-то дрожали, хотелось заплакать, накатило странное чувство, то ли печаль, то ли безысходность, и она подумала, что так, быть может, отзывается острое краткое счастье. Это его послевкусие. Потому что у сильного чувства, как у всего на свете, не бывает только одной стороны, всегда есть другие грани. Майк, конечно, заметил, и сперва протянул удивленно: — Ну ты чего? — а потом и сам понял. Прижался лбом к её лбу, вздохнул. — Это временно. А потом всё будет как раньше. Нанаба закивала. Опомнилась. — А ничего, что мы?.. — В каком смысле? — Мама же здесь. — А, — Майк засмеялся, замотал головой, и его челка спуталась с Нанабиной. — Нет, порядок. За Майком она не видела вообще ничего, но почему-то была уверена, что Хелен на них не смотрит, ну разве что взглянула разок, чтобы знать, куда запропастился её ребенок. Зато десятки других глаз сейчас жадно следят за каждым их поцелуем. Вдруг появилось острое желание выглянуть у Майка из-за плеча и, как когда-то в столовой, показать Хитч язык: видала? Мой парень, да. Любит меня. А ты меня доставала. Сучка. — Да, — подтвердил её мысли Майк, — на нас все пялятся. — Это потому, что ты квотербек. Кстати, ты прекрасен на поле. — Это потому, что нам все завидуют и хотят такую любовь себе. Кстати, ты же ничего не понимаешь в футболе. Вместо ответа Нанаба укусила его за нос. Майк, конечно, был прав: после его возвращения в школу на следующей неделе, всё пошло своим чередом. Уроки, тренировки (в том числе и субботние, потому что команде нужна эта тренировка, она не может ограничиться несчастными тремя), обеды в школьной столовой. Подготовка к итоговым тестам, завершение школьных проектов. Ханджи, как оказалось, весь год при поддержке Моблита (который помогал ей от всего сердца и, как выяснилось, даже не имел за это ни единого балла) создавала сложную экосистему в сообщенных колбах. У неё там вырос целый тропический лес в колбе с одного края, и настоящая хвойная тайга — с другого! Вся школа ходила смотреть. С прогулками в будни, правда, пришлось завязать, несмотря на чудесную погоду. Домой Майк Нанабу отвозил на машине, на чай заходил реже, чем раньше, а если и заходил, то чай они не пили, а то, что было у них вместо чая, случалось быстро, хотя и жарко по-прежнему. Хотя бы в выходные ещё получалось проводить вместе весь день. Часть субботы и почти целое воскресенье. Нанаба делала всё, чтобы освободить время для этого, и с тоской вдруг вспомнила, что за корейский язык в этом году она так и не взялась. Спасибо, что хотя бы японский не бросила! Всего стало много, а они как будто разучились адекватно распределять время. Нанаба приходила домой, ела, давала себе полчаса на отдых, садилась заниматься, а потом вздрагивала от сигнала сообщения. Майк писал, что всё, он уже не видит ничего от усталости, идет в душ и через двадцать минут позвонит. Нанаба смотрела на гору своих учебников и тетрадок, вкладывала стикеры с пометками между страниц, закрывала вкладки и тоже шла в душ. Потом они с полчаса болтали, устроив телефон около подушки, чтобы видно было друг друга и ещё, нередко, любопытные кошачьи морды. Хэму тоже было интересно, но на него действовала команда «нельзя». Так прошел март, а в апреле шиганшинские «Демоны» выиграли первую игру в серии. Команда пыталась покачать квотербека на руках, качнула дважды, плюнула на это дело и выбрала качать тренера. Вторую игру проиграли. Нанаба ждала игроков шиганшинской команды у выхода из раздевалок. Вокруг толпились знакомые и незнакомые парни и девушки, незнакомых больше, конечно, всем охота поздравить победителей. Из соседней раздевалки вышел игрок (Нанаба даже не сказала бы, на какой он играл позиции), к нему кинулась низенькая пухлая девушка, парень подхватил её на руки, и её волосы волной захлестнули его лицо. Из нужной раздевалки показались сразу Эрвин и Леви, за их спинами понуро шагал Оньякопон. — Отмудохали твоего за то, что просрали, — сообщил Леви. Взглянул на недоуменное Нанабино лицо и так же безо всяких эмоций сказал: — Шучу. Майк появился через полминуты. У него, в довершение неудачного дня, порвался ремень на спортивной сумке, так что он нес её под мышкой, как свернутое одеяло или вроде того. Нанаба крепко обхватила его за шею и поцеловала. Потом ещё раз. И ещё, пока на них не начал пялиться весь коридор. — Эй, — сказал Майк, — я знаю, ты не шаришь в футболе, булочка: мы проиграли. — Да мне плевать, — сказала она. — Ты всё равно лучше всех. Играли в тот раз в Тросте. Назад ехали школьным автобусом, было тесно, но Майк добился, чтобы Нанаба вместилась в один автобус с командой. Они сели рядом, и она положила голову ему на плечо. Кто-то прокомментировал, что это мило, кто-то заржал, Майк даже не обратил внимания. Когда проезжали мимо кинотеатра, Майк взглянул на афишу. — Не крутят ничего нашего. — Приходи завтра, — предложила Нанаба, — посмотрим что-нибудь. Не большой экран, конечно, зато бутербродов наделаем. Или давай хот-доги! И глинтвейн. — Так тепло ведь уже. — Ну и что! Я просто хочу. Глинтвейн варили без вина, просто с соком. Нанабе так даже больше нравилось. Майк ответил, что лучше тогда у него, родители завтра идут на барбекю к соседям. Не насовсем уходят, конечно же, будут рядом маячить, но в доме всё равно удастся побыть одним. А там глядишь, подкинут чего съестного с общей поляны. — К которым соседям-то? — зачем-то уточнила Нанаба. — К Смиту. Но Зоэ тоже присоединятся. Остальных ты не знаешь. Впервые за долгое время Нанаба почувствовала, что у неё достаточно времени, и чувство это было приятным. Если бы только Майк не расстраивался. Она поцеловала его, когда автобус остановился на светофоре, и Майк улыбнулся, как всегда, широкой и радостной улыбкой, от которой в салоне будто светлело: день выдался по-весеннему теплый, но пасмурный. Всё утро опасались, что хлынет дождь и испортит игру. Майк даже взял дождевик из дому и всучил его Нанабе, чтобы надела, если прогноз всё же оправдается. Но они уже покидали пределы Троста, когда на стекла упали первые крупные капли. Майк держал её за руку, на последнем светофоре он наклонился и, отодвинув волосы носом, сказал в ухо: — Я тебя… Что он Нанабу, она, хотя и догадывалась, не узнала, потому что мимо них, прямо между их лицами и передними сидениями сунулся кто-то третий. — Тебе чего?! — возмутился Майк. Леви отмахнулся от него: — Тц. Отсюда лучше видно. Нанаба, сидевшая возле окна, тоже приникла к стеклу. Рядом с автобусом дожидались зеленого света несколько автомобилей, в том числе, прямо под их окном, белый «Опель», откуда-то Нанабе знакомый. Водителя Нанаба не видела, а на пассажирском месте сидела темноволосая женщина. Она вдруг запрокинула голову и рассмеялась, звука, конечно, они не услышали. На долю секунды Нанаба почувствовала, что давление на её плечо усилилось, потом Майк напрягся и словно бы отодвинул кого-то. — А ты-то куда? — спросил он, но почему-то шепотом. — Тоже интересно, — ответил Эрвин, выглядывая поверх макушки Леви. — Отец вызвался подвезти мисс Аккерман. Команду везли автобусом, а вот желавшие поболеть за своих чад родители добирались своим ходом. Как объяснил Леви, маму возить на игры должен был Кенни, его дядька, и сегодня тоже привез, но потом ему пришлось срочно уехать. — Петух в жопу клюнул, небось, — пробормотал Леви, всё вжимаясь носом в стекло. Светофор переключился на зеленый, «Опель», а через секунду и автобус, тронулись. Леви ещё недолго пытался заглядывать в салон на ходу, но скоро машина их обогнала, и Леви, которого Майк всё это время придерживал за пояс, слез с Нанабиных колен. — Чего ты дергаешься? Ну поделятся воспоминаниями, как вы на горшках сидели, — утешил Майк. Эрвин улыбнулся и кивнул, Леви бросил: — Ага, щас же, — и они ушли на свои места. Кто-то спросил, что это было, Леви ответил: — Групповуха была, ты че, проспал? Ну всё, теперь тебе меня не достанется. Нанаба проводила его взглядом, и снова устроилась виском на плече у Майка. — Я тоже люблю тебя. По Майку уже и не сказать было, что он расстроенный капитан проигравшей команды. Из школы, где Кит Шадис ещё раз пересчитал всех по головам и отчитался, что привез своих олухов в целости и сохранности, разбредались кто как. Многих забирали родители. Майк, приехавший утром на машине, к ней же и направился, не снимая руки с плеч Нанабы, и она, внутренне смеясь, думала, что они со стороны прямо типичная школьная парочка. Поднялся ветер, Майк отдал её свою куртку с эмблемой, так что картина была как нельзя более полной. — Эрв? — позвал Майк. — Едем? Машины мистера Смита у школы не стояло, видимо, он поехал сразу домой. К Аккерманам. Они живут на окраине, но не на той, что по дороге к Тросту, стало быть, «подвозить» Кушель надо через весь город. Интересно, предлагая её подвезти, он об этом знал? Эрвин обернулся, локтем подвинул сумку. — Меня Леви подбросит. Спасибо, что привез утром. — Без проблем. Леви уже держал ключ от своей машины в руке, Нанаба кивнула ему, он, выждав пару секунд, кивнул ей, и они разошлись в разные стороны пришкольной парковки. — Ну и ладно, — сказал Майк, выехав на дорогу. — Может, раз мы одни, съездим куда-нибудь? Ну, погулять. Мы в последнее время редко гуляем. — Это точно, — отозвалась Нанаба и вспомнила, как мечтала зимой, что весной они только тем и будут заняты, что прогулками и сексом в машине. — Может, в парк? — Сам хотел предложить. Парк уже зазеленел сплошной лиственной стеной. На подъезде можно было решить, что впереди раскинулся настоящий лес, хотя ближе уже было видно, что кусты вдоль парковки облагорожены, а в сам «лес» ведут аккуратные дорожки с часто натыканными скамейками по бокам. — А ты не устал? — спросила Нанаба. — Только не для прогулки с тобой. Сумку он оставил в машине, руки его были свободны и правую он тут же протянул Нанабе. Она вложила в неё свою. Тучи после кратковременного дождя разошлись, солнце пригрело, но в воздухе чувствовался запах водяной свежести. Нанаба видела, с каким удовольствием Майк вдыхает парковый воздух. Народу в субботу, конечно, хватало и на скамейках, и возле аттракционов, и вокруг пруда, но они перешли через мостик и оказались в местечке поспокойнее, хотя свободной скамейки не нашли всё равно. Впрочем, не очень-то и расстроились. Рука Майка тепло обхватывала руку Нанабы. Нанаба подняла голову, поглядела против солнца, сощурившись, и Майк встал так, чтобы щуриться ей не пришлось. Он улыбался. Нанаба поднялась на носочки, Майк наклонился, и они сперва потерлись носами, а после поцеловались. — Давно хотел спросить у тебя, — сказал Майк, когда они отправились обходить пруд. В пруду горделиво и плавно скользила пара белых лебедей. — М-м-м, звучит интригующе. — Ты пойдешь со мной на выпускной бал? В смысле, я тебя приглашаю. Это же надо решать заранее. Да? Нанаба на секунду даже запнулась, но быстро собралась и подыграла. — Да. Так что спасибо, что заранее предложил, у меня будет время это обдумать? — М? Тебе уже поступали другие предложения? Нанаба не выдержала, прыснула. Остановилась, Майк остановился тоже, и Нанаба взяла его и за вторую руку. — Конечно же, я пойду с тобой. Майк — совсем не наиграно — просиял. — Правда? Со мной? — Я даже не рассматривала другие кандидатуры. И потом, ты самый популярный парень школы, кого я лучше найду? — Ну, вообще-то не я — Эрв, — возразил Майк. — Для меня, — сказала Нанаба, — ты. Майк растрогался, поцеловал по очереди Нанабины руки. — И у меня самая лучшая девушка. Нанаба рассмеялась: — Брось, когда-нибудь кто-то мне не поверит, что я встречалась с квотербеком школьной команды! Майк посерьезнел, глаза его потемнели. — Ты это так сказала… — Он крепче стиснул её пальцы, снова поднял к лицу, снова поцеловал, и у Нанабы от нежности заныло сердце. Майк спросил таким голосом, что было ясно, это и впрямь его беспокоит: — Мы же не расстанемся, булочка, правда? — Нет, конечно же нет.