Последние тайны прошлого

Ночь тянулась невыносимо долго, словно наступила пралайя. Ещё совсем недавно он не чувствовал ни страха, ни отчаяния. Его не пугали ни заговоры, ни то, что Чандрагупта в любой момент мог не совладать с собой и заколоть его мечом или кинжалом, пройдя мимо охраны с царским браслетом на руке. Дхана Нанду казалось, что он способен справиться с любым вызовом, выбраться невредимым из каждой ловушки. Однако известие, полученное вчера от Ракшаса, лишило царя сил, смелости, самообладания, сна. Оно раздавило его. Дхана Нанд беззвучно замычал в подушку. «Я тоже не могу спать, Чандра, — кусая губы, думал он. — И мне нужна не только твоя рука, а весь ты. Но теперь нельзя даже мечтать об этом. Матушка, прости. Мы, правда, не знали… Надеюсь, ты давно живёшь в высших мирах и не видишь своих заблудших сыновей». Образ Малати внезапно проступил перед внутренним взором: мягкое улыбающееся лицо, тёмные густые волосы, которые она любила расплетать по утрам, сидя в саду и позволяя служанкам делать ей причёску. Девушки перебирали её пряди, вплетая в них цветы и украшения. Толстая коса, украшенная лентами и золотыми нитями, извиваясь царицей нагов, спускалась вдоль стройной, гибкой спины, и Дхана Нанд не уставал любоваться красотой богини, даровавшей ему жизнь, — вечно юной дэви с серебристо-зелёными глазами. Кто мог подумать, что однажды её не станет? Дхана Нанд не задумывался об этом никогда, пока беда не ступила на порог. В последние полгода матушка не поднималась с постели. Отец постоянно сердился на лекарей, заставляя их изыскивать всё новые средства излечения болезни, но ничего не помогало. — Её скоро не станет, Дхана, — однажды сказал он, и голос его прозвучал, как дворцовый гонг, оповещающий о смерти императора. — Мы должны продолжать жить без неё. С тех пор, как стало ясно, что царице уже не выздороветь, Махападма каждое утро сам приносил цветы и вплетал их в волосы Малати. Он не уходил в собрание царей, не сделав этого. Много раз Дхана Нанд видел, как отец выйдя из покоев матери, стоит неподвижно, уткнувшись лицом в стену бокового коридора. Восстанавливая в себе забытое прошлое кусочек за кусочком, Дхана Нанд вспомнил и тот день, когда мама ушла в небесные миры, благословив перед смертью его и малышку Дурдхару, ещё не умеющую говорить и непонимающе таращившую свои любопытные глазёнки на плачущего отца и убитых горем слуг. — Прости, Малати! — Махападма Нанд внезапно упал поперёк тела супруги, неподвижно застывшей с улыбкой на губах, словно ей виделось нечто прекрасное за гранью миров. — У тебя большая душа. Я знаю, ты простишь меня! Дхана Нанд поднялся с постели, поняв, что заснуть уже не удастся. Если Махападма считал жену виновной и поклялся никогда не принимать её ребёнка, если он отомстил своему главнокомандующему, отправив его на верную смерть, то почему так странно вёл себя в последние дни жизни царицы? Мама умерла с улыбкой, а отец убивался, словно какая-то вина лежала и на нём. В то же время чуть позже он с гневом говорил Дхана Нанду о том, что нельзя верить близким… Как понимать такое поведение, полное противоречий? В любом случае просто ждать и ничего не предпринимать, теряясь в догадках, Дхана Нанд не мог. Одевшись снова, он направился прямиком в опочивальню советника. Подойдя к ложу, тряхнул Ракшаса за плечо. — Что такое? — сонный аматья тяжело разлепил веки, но, увидев, кто стоит рядом, быстро вскочил и сложил руки возле груди. — Чем могу быть полезен, самрадж? — Ещё раз всё обдумав, я понял, что ты заблуждаешься. Я вспомнил многое о том времени, когда моя мать лежала при смерти. Отец очень переживал за неё. После её кончины он просил прощения, обнимая уже почившую маму. Если отец считал маму изменницей, почему тогда извинялся перед ней? И как стало возможным, что родилась Дурдхара спустя три года после истории с Прабхакаром? Какой царь стал бы прикасаться к жене-предательнице, позволяя ей зачинать других детей от его семени? Ракшас задумался. — Измена карается смертью, — наконец, изрёк он. — Однако некоторые цари щадили жён. Дхарма не позволяла им лишить женщину жизни, несмотря на её предательство. Но вы правы, к такой жене мужчина больше никогда не прикоснулся бы. — Значит, измены не было?! — с надеждой спросил Дхана Нанд. — Возможно, ваш отец ошибся, подозревая махарани в измене, а позже убедился в своей ошибке. Тогда, выходит, Чандрагупта — законный потомок Нандов, незаслуженно изгнанный из родного дома. Он ваш брат и по отцу, и по матери. — Нет! Если бы отец понял, что ошибся, он бы исправил содеянное, вернув Чандрагупту во дворец, однако он этого не сделал. Значит, Чандра — не Нанд. — Мы не можем доподлинно знать, самрадж, — вздохнул Ракшас. — Я понимаю, вы очень хотите, чтобы Чандрагупта не оказался вашим братом, однако у нас с вами до сих пор куда больше доказательств противоположного. Возможно, я был неправ в другом: пусть ваш отец долгое время никак не проявлял своих чувств, однако его любовь к махарани оказалась так велика, что он принял её даже после измены. Он мог просить прощения за что угодно: за те годы, когда воевал, оставляя её одну, за какие-то другие неправильные поступки… В жизни слишком много разного случается. Ту вырвавшуюся мольбу о прощении объяснить сейчас мог бы лишь ваш отец, но, к сожалению, его давно нет с нами, и мы не можем спросить, что он имел в виду. — Почему ты так сильно желаешь, чтобы я продолжал считать Чандру братом? — сквозь стиснутые губы процедил Дхана Нанд. — Всё указывает на то, что это правда. — Но нет ни одного прямого доказательства. Такие доказательства мог бы мне дать только живой свидетель! А, значит, мы обязаны найти его. Ракшас печально покачал головой. — У вашей матери были три доверенные служанки, которые могли бы что-то рассказать о прошлом махарани. Одну из них — Васанту — она считала подругой. Но Васанта мертва. Двух других звали Анила и Ревати. Именно они присутствовали в Мории в ночь рождения Чандрагупты. Говорят, после смерти госпожи обе эти служанки, исполнившись скорби, ушли в лес предаваться аскезам. Больше их живыми никто не видел. — Собери своих шпионов и заставь их прочесать все ашрамы, расположенные поблизости от Паталипутры. Пусть ищут Анилу и Ревати, бывших служанок махарани! Если не найдут в здешних ашрамах, пусть продолжают поиски за пределами Магадхи, выдавая себя за странствующих браминов. Если понадобится, я готов искать этих женщин год за годом по всей Бхарате! — Прошу прощения, самрадж, но мы оторвём умелых шпионов от действительно важных дел, заставив бесполезно тратить время… — Это приказ, Картикея! — ледяным тоном отрезал Дхана Нанд. — Исполняй его. — Слушаюсь, самрадж. *** «Отныне ты должен научиться любить меня без страсти». Никогда больше не прикоснуться… Не ощутить его поцелуев… О, если бы знать заранее, что их ждёт, он бы отверг все предостережения Дхана Нанда и уговорил его довести их любовную игру, всегда лишь распалявшую его, но не удовлетворявшую всецело, до завершения! Он бы испытал, каково это — стать живым сосудом, принимающим чужую страсть, трепетать в руках любимого, дарить ему тепло и видеть, как его тело тает в блаженстве. «Так осквернять свою родную кровь нельзя, и я этого не позволю ни себе, ни тебе!» — Нет, я не один из Нандов. Я — Маурья. Никто и никогда не назовёт меня Нандом! — упрямо твердил Чандрагупта, хотя здесь никто не мог слышать его. «Ты доволен? — мысленно спрашивал он у воображаемого аматьи, торжествующего победу в его голове. — Теперь доволен? Не получив взаимности, ты лишил счастья и нас. Что мешало тебе солгать, сказав, будто я — сын Харшада и Васанты? Что мешало тебе умолчать про историю с младенцем махарани?! Бхутов советник…» До самого утра Чандра неподвижно пролежал на спине, глотая слёзы и посылая проклятия тому, кто по его просьбе выяснил правду о его же прошлом. *** — Вот они, самрадж — те, кого вы приказали отыскать! — Бхадрасал с презрением толкнул вперёд двух воинов средних лет, чьи руки и ноги были скованы кандалами. Мужчин соединяла друг с другом цепь, из-за которой эти двое были не способны отойти один от другого дальше, чем на три шага. Не удержавшись на ногах, мужчины рухнули на колени. У одного в волосах уже пробивались седые пряди. Второй был немного моложе. Оба носили длинные волосы и не беспокоились о том, чтобы бриться, лишь слегка подстригали бороды. Воины замерли перед императором, не смея пошевелиться и поднять глаза. — Разве я приказывал заковывать защитников Магадхи в кандалы, Бхадрасал? — сурово спросил Дхана Нанд. — Эти двое — не преступники. Сними с них цепь. Не возражая, Бхадрасал открыл замок и позволил цепи упасть на пол. — Кандалы сними тоже. Генерал спокойно выполнил и второй приказ царя. — А теперь оставь нас наедине. Развернувшись, Бхадрасал вышел, ничем не выказав своего любопытства. Он дорого бы сейчас дал, лишь бы услышать, что император скажет этим грешникам, пойманным вчера ночью с поличным. Однако генерал не смел задавать царю вопросы. Мысль о том, что вскоре он станет одним из Нандов, женившись на Дурдхаре, грела сердце. Он не мог своими руками и неуместным любопытством лишить себя столь славного будущего. И, не спросив ничего, не осмелившись подслушивать разговор царя, Бхадрасал ушёл прочь от покоев Дхана Нанда. — Вы можете встать, — неожиданно сказал император, обращаясь к воинам, которые уже мысленно попрощались с жизнью. — Я не намерен наказывать вас. Вы хотите что-нибудь спросить? Оба мужчины выпрямились и решились посмотреть царю в глаза. — Самрадж, можно узнать, с какой целью нас привезли во дворец закованными в цепи? — рискнул поинтересоваться старший. — Мы не совершили никакого преступления. — Бесспорно. Главнокомандующий Бхадрасал неверно понял мой приказ. Причина вашего появления здесь в том, что я собираюсь дать вам работу во дворце, но перед этим я собираюсь испытать вашу силу, навыки владения оружием, а также смелость, внимание, скорость в защите и нападении. И ещё одно. До того, как вы станете теми, кто отвечает за мою личную безопасность, вы должны ответить на один вопрос. Он может показаться вам бессмысленным или неуместным, однако я хочу получить на него исчёрпывающий ответ, кроме того, я требую, чтобы нынешняя беседа осталась исключительно между нами. Если вы проболтаетесь, то оба в тот же день лишитесь языков. «Чандрагупта угрозы точно не одобрил бы, поэтому хорошо, что он сейчас меня не слышит, — быстро пронеслось в голове. — Увы, получение ответа для меня лично теперь не имеет никакого смысла, однако, возможно, это знание поможет Чандрагупте. Есть вероятность, что он однажды влюбится, и тогда… — подавив вспыхнувшую ревность от одного предположения о подобном, Дхана Нанд мысленно призвал себя к здравомыслию. — Я не стану разрушать его отношения с другими, если таковые возникнут. Всё равно, пока я не найду убедительных доказательств, что мы не родные братья, между нами не может быть ничего, кроме дружбы». — Самрадж, от нас никто ничего не узнает! — торопливо уверили его оба воина. — Тогда я хочу услышать, как давно вы практикуете друг с другом запретное проникновение, называемое среди сведущих в науке любви «обратной Кундалини»? Лица обоих испуганно вытянулись. Воины растерянно замерли на месте, переглядываясь и не зная, что теперь говорить. — Не стану скрывать, — продолжал Дхана Нанд, — по моему приказу за вами наблюдали. И если вас привели сюда, значит, кто-то видел, как вы совершали запретное деяние. Помните: от честного ответа зависит, будете ли вы наказаны или мы перейдём к испытательному поединку, чтобы вы смогли занять подобающее место во дворце. — Но, самрадж, — совершенно ошеломлённый происходящим, старший воин испуганно смотрел на царя, — разве нас не подвергнут публичной порке, всеобщему осуждению и не заставят заплатить штраф в пятьсот пан золотом? — Если я поклялся, что за честный ответ не будет наказания, я сдержу обещание. Я точно знаю правду о вас. Просто хочу выяснить: как давно начались эти отношения? Он ждал, заметив, как они переглянулись, словно спрашивая друг друга, можно ли говорить. Потом старший махнул рукой, повернулся к Дхана Нанду и сказал: — Теперь понятно, почему нас заковали. Наша жизнь в вашей воле, самрадж. Можете миловать, можете казнить… Мы ничего не знаем про обратную кундалини, но мы поняли суть вопроса. Да, между нами много лет продолжаются отношения, которые осуждаются людьми. Возможно, боги за что-то наказали нас, но с молодого возраста, встретившись, мы полюбили друг друга. Киран, — старший воин кивнул на своего возлюбленного, — сам пришёл ко мне и сказал о своих чувствах. Я не отверг его. Мне тогда было двадцать три, ему — восемнадцать. С тех пор мы вместе. Тот, кто следил за нами, видимо, очень желал получить награду. Ведь мы скрывались очень хорошо! Нас почти невозможно было уличить. — Сколько лет вам сейчас? — Мне сорок восемь. Кирану — сорок три. — Вы провели вместе всю жизнь! — с невольным восхищением воскликнул Дхана Нанд. — Да, самрадж, — теперь решил заговорить тот, кого звали Кираном. — Мы прошли вместе много битв. Мы сражались за вашего отца, потом за царевичей Панду и Кайварту, теперь сражаемся за вас. Благодаря милости Шивы, мы остались живы во всех сражениях. Подчас мы оба думали: стало быть, мы не такие уж грешники, если боги помогают нам на поле битвы. — Брамины говорят, запретное проникновение в тело, не имеющее йони, грозит потерей силы тому, кто позволяет использовать себя неподобающим образом. Кто-то из вас чувствует, что стал слабее? — Дхана Нанд внимательно всматривался в лица воинов, а те с не меньшим интересом глядели на царя, внезапно заинтересовавшегося делами, не относящимися к защите Магадхи или к пополнению казны. — Прежде я был более ловким и гибким, но, думаю, лишь возраст тому причиной, — пожал плечами старший. — Зато сейчас моё тело может выдержать большую тяжесть, хотя скорость движений уже не та. Однако особой слабости я в себе не заметил, равно как и Киран. Вы можете испытать нас в поединке. Сами увидите, слабы мы или нет. — Погодите, — на сей раз растерялся Дхана Нанд. — Никак не могу понять, кто из вас срывающий плоды? Он просто поверхностью тела ощутил, как они оба едва удержались от улыбок. — Самрадж, — промолвил Киран мягко, — как в любви двоих один может быть только дающим, а другой — только принимающим? Каждый даёт счастье и получает своё взамен, — воин сделал паузу. — Кстати, самрадж, тому, кто ещё неопытен, надо набраться терпения. Наслаждение приходит не сразу, но его величину невозможно измерить. Терпение, постепенность и забота решают всё. Дхана Нанд никогда бы не подумал, что в свои годы способен краснеть. Однако, осознав, что его интерес к запретным отношениям очень правильно истолковали и даже начали давать ему советы, он ощутил, как вспыхнуло лицо. Стараясь скрыть своё смущение, он быстро подошёл к стене и сорвал висящие там мечи. Бросив оружие Кирану и его приятелю, царь коротко бросил лишь одно слово: — Обороняйтесь. Поединок начался.