Сюэ Ян должен умереть

Сяо Синчэнь стоял рядом с ним, незапятнанно белые, сверкающе чистые его одеяния струились до земли. Сюэ Ян, скорчившись у его ног, пытался коснуться хотя бы края ханьфу, но его словно отделяло от даочжана невидимой стеной. Губы Сяо Синчэня шевелились, и Сюэ Ян видел, что он повторяет одно и то же слово. Но слышно не было ни звука. — Чего ты хочешь от меня? — спросил он сквозь раздирающий комок в горле. — Отпусти меня. Дай мне умереть. Или я недостаточно наказан? Ты же добрый, так почему именно ко мне ты жесток? Сяо Синчэнь покачал головой, глядя на него. И снова что-то сказал. — Чего ты хочешь от меня? — беспомощно повторил Сюэ Ян. — Чего ты хочешь? *** Он пришёл в себя от ощущения, что что-то влажное скользит по лицу. Потом вернулся слух — Сюэ Ян услышал плеск воды и голоса: — Я тебя с собой не звал, Цзинъи-сюн. Мне тут помощь не нужна. — Я тебе и не помогаю, — отозвался второй голос, резкий и нетерпеливый. — Просто не понимаю, что ты с ним возишься. Не помнишь уже, что он сделал? — Я всё помню, — возразил первый голос. Оба говоривших были молоды, и первый голос Сюэ Ян узнал — это был юный Лань, звавший Призрачного генерала дядей Нином. Второй голос он вроде бы тоже раньше слышал, но вспомнить не мог. — Но… ты же видишь… Он замолчал и снова принялся вытирать Сюэ Яну лицо. — Слушай своего друга, — хрипло сказал Сюэ Ян. — Сострадание хреновая штука. — Обойдусь без твоих советов, — был спокойный ответ. — В таких случаях говорят «спасибо», Сюэ Ян, — прозвучал третий голос, тоже молодой и смутно знакомый. В нём слышалась ощутимая злость. — А, — сообразил Сюэ Ян, — вы трое были в городе И, я вспомнил. Готов поспорить, у вас ко мне тоже какие-то счёты. — Какой догадливый, — в третьем голосе теперь звучало отвращение. — Знаешь, мне всё равно, что ты там носишь в себе и какое добро ты сейчас творишь — если творишь. Я знаю точно одно — дева Цин погибла из-за тебя, убийца. А она не должна была умирать! Её время ещё не пришло. Почему ты жив, а её не стало? — Цзычжэнь-сюн, — тихо произнёс молодой Лань. Сюэ Ян услышал судорожный вздох и скрип пола под ногами. — Я не готов быть палачом, — голос Цзычжэня срывался, — но хотел бы я сойтись с тобой в поединке. — Ты бы проиграл, — отозвался Сюэ Ян, садясь. Рядом шевельнулся молодой Лань, но промолчал. — И я бы снова убил того, кто — как ты сказал? — не должен был умирать. — В тебе нет ни капли раскаяния, верно? — с ненавистью в голосе спросил юноша. Сюэ Ян фыркнул. — Во мне до краев раскаяния, только вот хрен знает, что с ним делать. Слепышка мертва, даочжан мёртв. Как сильно я должен раскаяться, чтобы они вернулись? Может, вы мне расскажете, раз такие юные и решительные? Они промолчали, и он невесело рассмеялся и поднялся на ноги. — Где тут дверь? Кто-то развернул его, положив руки на плечи. Голос над ухом сказал: — Прямо. Провожать его до двери и тем более дальше они не стали. Видимо, всё милосердие ушло на то, чтобы стереть кровь с его лица — и не свернуть ему шею. Впрочем, он был им признателен за то, что они не стали помогать. Снаружи тёплые солнечные лучи легли ему на лицо, и Сюэ Ян завертел головой, пытаясь понять, в какую сторону ему двигаться дальше. Если бы он хотя бы знал, какое сейчас время суток… У него было отличное чутьё сродни звериному, отточенное годами бродяжнической жизни. Слепота оказалась серьёзным недостатком, и всё же он научился жить без глаз, полагаясь на слух, обоняние, ощущение опасности. В Облачных Глубинах, наверное, не было ощущения опасности. Медленно, спотыкаясь, Сюэ Ян побрёл куда-нибудь — не стоять же на пороге, ожидая, пока юные адепты сжалятся над ним и отведут его… куда, впрочем? Он понятия не имел. Наверное, его сон что-то значил. Что-то держало душу Сяо Синчэня здесь, и потому он не позволял Сюэ Яну умереть. Понять бы что. Может, он бы хотел, чтобы Сюэ Ян прожил долгую жизнь вместо него? Исполнил бы то, что не смог сделать сам Сяо Синчэнь — основал орден и что там он ещё хотел, Сун Лань наверняка знает… Сюэ Ян усмехнулся собственным мыслям. В нём жила уверенность, исходящая не из понимания Сяо Синчэня — потому что он никогда его не понимал, как не понимал вообще никого, кроме, может быть, совсем немного, Мэн Яо, — но из внутреннего, не-его знания — Сяо Синчэнь разочаровался в своих мечтах и в самой жизни. Не хотел он жить. Не хотел он больше ничего — ни ордена, ни подвигов, ни дружбы. И тем не менее что-то осталось не закончено. Какое-то дело. И если Сюэ Ян сможет понять, что именно, и сможет это исполнить, он освободится. Он остановился посреди ничего, внезапно поняв, что представления не имеет, где находится и куда ему идти дальше. Его окружала тьма, напрочь лишённая ориентиров — он даже не смог бы сказать, с какой стороны пришёл. Сюэ Яна охватил вдруг незнакомый доселе, панический ужас, настолько сильный, что перехватило дыхание. Он резко развернулся вокруг себя, едва не упал, потеряв равновесие, вскинул руку, слепо шаря в воздухе. Он готов был уже звать на помощь. Его запястье крепко сжала чужая рука, твёрдая и холодная. — Ты… — выдохнул Сюэ Ян и шагнул вперёд, почти вжимаясь в чужое тело. Его трясло, лицо покрывал холодный пот. Твердые пальцы всё ещё сжимали его запястье. Мысль о том, чтобы разорвать этот контакт, вызвала новую волну ужаса, и всё же Сюэ Ян высвободил руку и провел ладонью по лицу своего спасителя, положил пальцы на щёку. — Он тебе снится? Качнулась голова — он ощутил это. — Да, точно. Ты же не спишь. А я вижу его во сне. Сегодня видел. Он что-то говорил мне. Но я не понял что. Чужие пальцы проехались под свежей повязкой, собирая влагу. Сюэ Ян фыркнул. — Да, мальчишки стёрли кровь, а я порчу их работу. Что со мной сталось, даочжан? Ладонь вжалась ему в грудь, со стороны сердца. — Его душа? Часть его души? А что же, у меня этой части не было? Мне никогда не было так плохо, даочжан. Я знаю, как болят кости, если их сломать, как болит тело, если его бить, как болит голова, если тянуть за волосы. Но почему болит — там? Что там может болеть? Его руку снова перехватили, прижали ладонь к чужой груди. — Что ты хочешь сказать? Что у тебя там тоже болит? Пальцы сжали его ладонь. «Да». — Ты вообще мёртв! У тебя ничего болеть не должно! «Да». — Это из-за него, да? Ты тоскуешь по нему? Неуверенное пожатие. «Да, но…» — Что? Не только тоскуешь? А что? Тебе жаль, что он мёртв? «Да, но…» — Что — но? Рука снова сжала его запястье, переложила пальцы на губы. Они шевелились, произнося одно слово. — Ты прямо как он. Он тоже мне что-то твердит, твердит, а я не слышу. Что это? А? А — что? А… «А-Цин». — А-Цин, — пробормотал Сюэ Ян. — Слепышка… Тебе жаль её, да? Она не была ни в чём виновата, она не должна была умирать… «Да». Сюэ Ян вдруг перехватил руку Сун Ланя, сам стиснул её. Перед глазами отчетливо, будто он проснулся мгновение назад, встало лицо Сяо Синчэня из сна и губы, шепчущие одно слово. «А-Цин». — Мне нужен учитель Вэй, — тихо произнёс Сюэ Ян. В домик Лань Ванцзи они ворвались невовремя — Сюэ Ян понял это, когда Сун Лань выпустил его руку и шарахнулся назад. И почти сразу же прозвучал разнеженно-недовольный голос Вэй Усяня: — В Облачных Глубинах запрещено вламываться без стука! — Спорим, что такого правила нет? — оскалился Сюэ Ян, решительно усаживаясь прямо на пол. — Прости, учитель Вэй, но моё дело не требует отлагательств, так что одевайся. Впрочем, можешь и не одеваться, я всё равно слеп. Но даочжана ты смущаешь. — Заткнись, — оборвал его Вэй Усянь. — Прости, Лань Чжань. Жаль, ты его ещё в городе И не добил. — А мне как жаль, — живо откликнулся Сюэ Ян. — Но не добил, и вот я здесь. Сами виноваты. Он почувствовал, как рядом встал Сун Лань. После некоторой возни Вэй Усянь заговорил: — Что за дело? — Кажется, я знаю, что нужно сделать, чтобы упокоить душу даочжана, — Сюэ Ян подался вперёд, чувствуя, как на нём сосредоточиваются все взгляды. — Я думаю, надо вернуть к жизни Слепышку. Как он и ожидал, за его словами последовала тишина. Он чувствовал взгляды — все смотрели на него. Потом зашуршала одежда, и Сюэ Ян готов был поклясться — это Вэй Усянь сел напротив. — Вернуть к жизни, — раздался его голос. — Ты же не имеешь в виду — сделать из неё лютого мертвеца? Сюэ Ян покачал головой. Вэй Усянь произнёс медленно и задумчиво: — Я поднял много мертвецов в своей жизни, что в этой, что в прежней, но все они были лишь мертвецами. Я ни разу не сталкивался с тем, чтобы мертвец вернулся к жизни по-настоящему. Почему ты думаешь, что это вообще возможно? Сюэ Ян дёрнул плечом. — До того, как ты вернул разум Призрачному генералу, никто не думал, что разумный лютый мертвец — это возможно. Вэй Усянь тихо зашипел сквозь зубы. — А ты знаешь, как я вернул разум Вэнь Нину? — Нет, — с живым любопытством ответил Сюэ Ян. — Как? — Я не знаю, — в голосе Вэй Усяня звучали нотки веселья. — Не имею представления. А как ты вернул разум даочжану Сун Цзычэню? Сюэ Ян рассмеялся. — Я много чего сделал, учитель Вэй. Но до сих пор уверен, что успех возымели слова, которые я говорил Сун Ланю. Лютый мертвец рядом с ним ощутимо дёрнулся и отстранился. Сюэ Ян снова засмеялся. — Вот, он тоже помнит. Я в красках расписывал ему, что сотворю с телом даочжана Сяо Синчэня, если он не придет в себя и не остановит меня. Он мне поверил. Ну, или возымело эффект что-то ещё, не знаю. Впрочем, — он вздохнул, — какое это имеет значение, если с А-Цин мы хотим сделать другое? Да с ней бы и не сработало… — Да как сказать, — пробормотал Вэй Усянь. — Она призраком несколько лет преследовала тебя в городе И. Её тоже многое держит. Они снова замолчали. Сюэ Ян слышал, как Вэй Усянь постукивает кончиками пальцев по доскам пола. Потом зашуршала одежда — он поднялся, прошёлся по комнате. — Чем лютый мертвец отличается от живого? — Он мёртв, — отозвался Сюэ Ян. — Но что такое мёртвый? Сюэ Ян задумался ненадолго. — Человек становится мёртв, когда душа покидает тело. — Да. Но, тем не менее, вот перед нами лютый мертвец, а за стенами этого дома где-то ещё один, и у обоих душа на месте, в своём теле. Тем не менее они не живы. Почему? — Потому что их тела подверглись необратимому разрушению? — предположил Сюэ Ян раздумчиво. — Призрачный генерал был забит камнями, Сун Лань получил смертельную рану мечом. Если человек умер от старости, он получил необратимые разрушения тела временем. Если от болезни — болезнью. — Так, — согласился Вэй Усянь. — Возможно, если взять умершего человека, каким-то образом исправить разрушения тела и вернуть его душу, он оживет не как лютый мертвец, а как живой. — Одно но, — раздался глубокий голос Лань Ванцзи, и Сюэ Ян вздрогнул — он успел забыть, что они с Вэй Усянем не одни. — Дева Цин умерла давно. Тело не только было разрушено во время убийства, но и подверглось разложению. — Нужно найти её тело, — решительно сказал Вэй Усянь. — Найдём — и подумаем, как быть дальше. Вэй Усянь не взял Сюэ Яна с собой на поиски тела. — Мы отправимся вдвоём с Лань Чжанем, — сказал он, и Сюэ Ян услышал счастливую улыбку в его голосе. — Это будет быстрее и надёжнее. Просто расскажи, где ты убил её. Полагаю, местные жители могли найти тело и похоронить его. А ты думай, — он легко коснулся пальцами лба Сюэ Яна. — Постарайся придумать, как нам вернуть её к жизни. Они ушли, а Сюэ Ян вернулся в домик, где лежало тело Сяо Синчэня. — Посижу с тобой, даочжан. Мне с тобой хорошо думается. Но ему не думалось вовсе. Он откинулся спиной на скамью, на которой стоял гроб, и прикрыл глаза. Пол был тёплым, солнечный свет, просачивающийся сквозь стены, гладил лицо, будто нежные руки. Сюэ Ян задремал — и увидел себя на берегу реки рядом с Сяо Синчэнем. На глазах у даочжана не было повязки, он был зряч, он улыбался, ловкие длинные пальцы переплетали стебли цветов — он плёл венок. Он говорил — Сюэ Ян видел, как шевелятся его губы, — но не слышно было ни слова. В ушах звучал шум реки, щебетали птицы, и только даочжан не издавал ни звука. «Ну и ладно, — подумал Сюэ Ян огорчённо, — я буду просто смотреть». Потом тёмная тень надвинулась из-за спины, и Сун Лань опустился на колени рядом с Сюэ Яном. Сяо Синчэнь поднял на него взгляд, и в нём было столько виноватой нежности, что защемило сердце. — Даочжан, — позвал Сюэ Ян, не в силах выносить этого, — посмотри на меня! Сяо Синчэнь нехотя повернулся к нему. В глазах у него была скорбь. Сюэ Ян проснулся. Рядом с ним кто-то был. — Ты хочешь жить, даочжан? — собственный голос звучал хрипло. Сун Лань шевельнулся рядом с ним — и видеть его не надо было, чтобы знать, что он покачал головой. — Знаешь, я что подумал? Если бы ты писал не тушью, а какой-то краской, что оставляет следы, ты мог бы написать, что хочешь сказать, а я мог бы прочесть. Сун Лань поднялся на ноги и ушёл — Сюэ Ян услышал, как открылась и закрылась дверь. Тогда он медленно — ноги затекли от долгого сидения — встал, прошёл вперед, вытянув руку, пока не наткнулся на гроб. Подойдя ближе, он опустил руку внутрь, коснулся прохладных гладких волос, провёл по ним до лица, очертил его, нашёл пальцами губы. — И зачем мне знать, что он хочет сказать… будто я и так не знаю, — пробормотал он. — Твой Цзычэнь не хочет жить, как не хочу и я, потому что это будет жизнь без тебя, даочжан. И никому из нас она не нужна. Но Слепышка… она будет, конечно, плакать о тебе, но она совсем юная, она сильная и отважная. Она останется и будет счастлива, ты ведь этого хочешь? Она поставит вам двоим поминальные таблички и станет возжигать благовония в память о вас. Вот только станет ли она оплакивать меня? Кажется мне, что нет. Хотя ведь мы так хорошо жили, даочжан. У меня никогда не было такого дома. Никакого не было. И у неё тоже. Мы же были семьёй, даочжан. Мы же были семьёй? Он всхлипнул и отстранился от гроба — не хватало ещё заляпать даочжана кровью. В этот момент открылась дверь, вошёл Сун Лань — Сюэ Ян точно знал, что это он, научился узнавать по одному только ощущению присутствия. — Вот и ты. Удалось найти то, что нужно? Краска сохла долго. Когда Сюэ Ян коснулся написанных иероглифов, она всё ещё не высохла до конца, но он уже мог нащупать очертания символов. «Я не хочу жить сейчас, но так было не всегда, — сказал ему Сун Лань. — Когда мы странствовали вдвоём с Синчэнем, жизнь была прекрасной и полной счастья. Мне хотелось жить — с ним». — Как я и думал, — пробормотал Сюэ Ян. — Интересно, сколько мне предстоит пережить перерождений, прежде чем кто-то скажет такое обо мне. Сун Лань снова принялся писать. Когда он закончил и краска подсохла, Сюэ Ян смог прочитать: «Ты ведь раньше не думал так. Разве тебе было дело, дорожит ли кто-то тобой? Когда это началось?» — Да почём же мне знать? — зло спросил он. — Когда твой друг, вместо того чтобы умереть как все нормальные люди, запихнул в меня кусок своей души! А может быть, и раньше, подумал, но не сказал он. Когда я понял, что не хочу больше с ним поквитаться. Когда я понял, что хочу остаться с ним — и со Слепышкой — в этом холодном унылом доме. Сун Лань молчал — конечно, — и кисть не шуршала по бумаге. Сюэ Ян чувствовал его взгляд. — В ордене Ланьлин Цзинь у меня была мягкая кровать и тёплая комната, — тихо проговорил он, — и красивая одежда в цветах клана. Когда я всё это получил, я подумал — это как если бы меня приняли в семью. Меня, безродного босяка из Куйчжоу. Ты знаешь, кто была моя мать? Сун Лань рядом качнул головой. Сюэ Ян коротко рассмеялся. — Вот и я тоже. Мое имя — не имя, а прозвище. Понятия не имею, кто была моя мать, от кого она меня родила, что с ней сталось после этого. С тех пор, как помню себя, ползал по помойке. За счастье такому, как я, попасть в такой орден, как Ланьлин Цзинь. Только мне было всё равно. Хорошо, когда есть еда, кров, а за твоей спиной Цзинь Гуаншань, которому ты нужен — только это не был дом, это не была семья. Я ж знал, как они оба поступят, что Цзинь Гуаншань, что этот ублюдок Мэн Яо, когда от меня больше не будет пользы. Сун Лань что-то чертил на бумаге, но Сюэ Ян чувствовал его внимание и продолжал говорить: — А этот похоронный дом, с дырявой крышей, пустой, холодный — он стал настоящим домом. Я радовался, когда возвращался в него. Так смешно — сначала я остался, чтобы поквитаться с даочжаном, а потом… потом всё изменилось, и я даже не помню, как, когда, почему… Что ты там пишешь? Сун Лань подал ему бумагу, и Сюэ Ян прошёлся пальцами по символам. — Ланьлин Цзинь зазывали Сяо Синчэня к себе? Ха! Хотел бы я видеть рожу этого козла Гуаньшаня, когда даочжан его отшил! Он рассмеялся — и снова услышал шуршание кисти. — Вот ты разболтался, Сун-даочжан! Что ты там рисуешь опять? Он едва дождался, пока краска хоть чуть-чуть подсохнет, пробежался пальцами по иероглифам, пачкаясь. И снова засмеялся, когда понял, что там написано. — Да как ты-то это заметил, ты и шутить-то не умеешь! Да, он всё время смеялся, даже над самой дурацкой шуткой. «Ему было весело с тобой, верно?» — А то ж! Мне, впрочем, тоже, я раньше не встречал человека, который бы так над моими шутками хохотал. «Расскажи, как вы жили». — Хреново, холодно, голодно. Этот город И гиблое место, даже в огороде ничего не росло толком. Денег почти нет, подступает зима, дрова кончились… Так прошёл день, а за ним второй, и ещё один, и ещё. Сюэ Ян засыпал на полу в домике, иногда — не успев договорить слова, — а когда просыпался, находил рядом с собой миску с рисовой кашей, которую приносил ему Сун Лань. Сам он приходил позже и говорил — вернее, писал — что тренировался с Вэнь Нином или с кем-то из юных адептов. Однажды Сюэ Ян проснулся головой на его коленях и от неожиданности попросил прощения. Сун Лань ответил: «Не стоит, мне не сложно. Вэнь Цюнлинь научил меня спать». — Как? — удивился Сюэ Ян. «Это не совсем сон, — написал Сун Лань. — Просто некое забытье, в которое можно погрузиться. Это приятно. Я видел Синчэня». — Расскажи, — попросил Сюэ Ян на другой день, — о ваших странствиях. Сун Лань писал долго, а Сюэ Ян ползал на коленях по полу, выхватывая у него листы один за другим, пачкая пальцы в липкой краске, мимолетно лаская имя Сяо Синчэня, когда оно встречалось в этих записях. «В ту ночь лил холодный дождь, но мы не могли укрыться — выслеживали тварь. Сидели в кустах, прижавшись друг к другу, чтобы немного согреться, и Синчэнь жаловался на Шуанхуа — почему у него меч ледяной, а не огненный…» «Девушка так долго благодарила нас, особенно Синчэня, всё хватала его за руки, не хотела отпускать, а он не понимал, что ей от него нужно. Я уж не стал ему объяснять…» «Я всего лишь оттолкнул его, чтобы он не попал под удар, а он так ругался потом — я и не догадывался, что он знает такие слова. В конце концов я рассердился, припомнил ему, сколько раз он делал то же самое…» «Он всё не хотел сдаваться — держал этого мальчика на руках, пытался вливать в него ци, а я говорил ему, что это бесполезно, мальчик ведь не из заклинателей, у него нет золотого ядра…» — Золотое ядро, — сказал Сюэ Ян вслух. Шуршание кисти прекратилось, Сюэ Ян ощутил, как впился в него взгляд Сун Ланя. — Кажется, у меня есть идея. *** Вэй Усянь и Лань Ванцзи вернулись ещё два дня спустя. — Мы нашли её тело, — сказал Вэй Усянь. — Но это не то, на что стоит сейчас смотреть. Ты что-нибудь придумал? — Тебе доводилось что-нибудь слышать о пересадке золотого ядра? — спросил Сюэ Ян. Повисла долгая пауза, и он, недоумевая, совсем уже собрался было повторить свой вопрос, когда Вэй Усянь заговорил: — Доводилось. К чему ты это? — Если вливать в живое тело ци, можно остановить кровь и залечить рану, — возбуждённо заговорил Сюэ Ян. — Если вливать ци в мёртвое тело, то можно предотвратить разложение. Мы все это знаем. Чего мы не знаем — сработает ли это на обычном человеке, не заклинателе. Никто не пытался. — Не сработает, — тут же ответил Вэй Усянь. — Пустая трата энергии. — Так я и думал, — Сюэ Ян хлопнул в ладони, ощущая, как вскипает в нём азарт. — Наша задача — восстановить тело Слепышки. Но мы не можем вливать в него ци, это бесполезно, она не была заклинательницей. Но что, если поместить в её тело золотое ядро и потом вливать ци? И снова наступила тишина. Потом Вэй Усянь неуверенно произнёс: — Это же бред. Во-первых, как ты поместишь золотое ядро в мёртвое тело? Тем более — в тело человека, который никогда не был заклинателем, который не растил в себе своё золотое ядро, а значит, под него в теле просто нет места? Во-вторых, с чего вообще это должно сработать? Тогда и воскресить мёртвого было бы просто — подними лютого мертвеца, помести в него золотое ядро, и вот он жив. И в-третьих, где ты возьмешь это ядро, кто согласится на такое, при том что всё это — безосновательная теория? — Вот третье как раз не проблема, — отозвался Сюэ Ян. — Можно взять моё золотое ядро. Его внезапно сгребли за грудки, яростно тряхнули, впечатали спиной в стену. — Ты не понимаешь, о чём говоришь! — зашипел ему в лицо Вэй Усянь. — Что ты будешь делать без золотого ядра? Окончательно перекинешься на путь тьмы? Ты представления не имеешь, какие разрушения ты нанесёшь себе! — А я не собираюсь больше жить, — ответил Сюэ Ян и вцепился в его запястье. — Но что меня интересует больше всего — ты, учитель Вэй, возражая мне, не сказал ни слова о том, что это попросту невозможно — извлечь золотое ядро из одного человека и переместить в другого. Доводилось слышать, говоришь? С невнятным ругательством Вэй Усянь отпустил его. Сюэ Ян, откинувшись на стену, слышал, как он ходит взад-вперёд по комнате. — Где Вэнь Нин? Прозвучали негромкие шаги, хлопнула дверь. Сун Лань вышел, чтобы найти Вэнь Нина. — Что за краска у тебя на пальцах? — А, это, — Сюэ Ян помахал ладонью. — Общался с даочжаном. С этим, — он кивнул в сторону выхода. — Даже не могу сказать — с тем, который живой, они ведь оба не живые. Неудобно общаться, когда у одного нет языка, а у другого — глаз. — И всё — твоих рук дело, — жёстко сказал Вэй Усянь. Сюэ Ян стиснул зубы — его охватила ярость. — Да, моих! И труп даочжана в том домике, и мёртвая Слепышка — всё моих рук дело. Да я готов отдать и больше, чем золотое ядро, лишь бы это перестало меня мучить, понимаешь ты? А что бы ты отдал, чтобы исправить зло, которое причинил?! Вэй Усянь судорожно вздохнул. — Всё, — вымолвил он. — Я бы отдал всё. — Вэй Ин, — негромко позвал его Лань Ванцзи, и Сюэ Ян с горечью отвернулся от них, хотя и так не мог их видеть. Никто не позовёт его по имени, чтобы утешить. Да и не заслужил он этого. — Молодой господин Вэй, — раздался голос Вэнь Нина. — Вы звали меня? — Да, — голос Вэй Усяня звучал сдавленно. — Трактат твоей сестры… как ты думаешь, его можно найти? — Не уверен, молодой господин, — голос Вэнь Нина звучал печально. — Вы ведь читали его в библиотеке Цишань Вэнь, верно? Насколько мне известно, копий не делали. Скорее всего, трактат погиб в огне, когда был захвачен Безночный Город. — Многие книги сохранились, — произнёс Лань Ванцзи. — А! — воскликнул Вэй Усянь радостно, и Сюэ Яну показалось, он видит, как просияло его лицо. — Библиотека Облачных Глубин! Уж если кто и забрал бы книги как трофеи, так это орден Гусу Лань. — Он рассмеялся и хлопнул в ладоши. — Нам понадобится помощь! В библиотеке Облачных Глубин слишком много книг, так что нам нужно много рук и глаз… прости, Сюэ Ян. — Я прям слышу, как ты раскаиваешься, — ответил Сюэ Ян, ухмыляясь. Так и вышло, что вскоре в библиотеке Облачных Глубин стоял невообразимый ранее гомон. Каким-то образом Вэй Усянь ухитрился согнать толпу юных адептов — Сюэ Ян точно узнал по голосам молодых Ланей и Оуян Цзычжэня, — и даже, кажется, кого-то из старших. Определенно пришёл Лань Сичэнь — Сюэ Ян слышал его голос. Вэнь Нин тоже не отстал. Сун Ланя он, конечно, не слышал, но его присутствие ощущалось. — О, я, кажется… а, нет, это про формирование золотого ядра… — Смотрите, рукопись с символом солнца! Ой, нет… — Что это вообще, как такое можно делать с людьми?.. — Откуда у нас в библиотеке трактат о выращивании кроликов? — Мне кажется, или это схема перегонного устройства? Сюэ Ян двинулся вперёд между стеллажей, касаясь рукой полок. Библиотека гудела голосами. Откуда-то справа он услышал тихое хихиканье Вэй Усяня: — Ну надо же, а это не я тут оставил. — Дай сюда, — раздался прохладный голос Лань Ванцзи. — Что, это твоя книжка, Ханьгуан-цзюнь? Ты просвещался? Готовился к новой встрече со мной? Хихиканье оборвалось коротким стоном, и Сюэ Ян смахнул с полки несколько книг в их сторону. — Сначала дело, — напомнил он. Вэй Усянь рассмеялся ему в спину. Сюэ Ян шёл дальше. Несколько раз он натыкался на разных людей — все извинялись и уступали ему дорогу. Потом кто-то взял его за запястье, потянул и практически задвинул в угол, прислонив спиной к стене. Не было слышно ничего, ни даже дыхания, только страницы шелестели под пальцами. — Цзычэнь, — позвал Сюэ Ян, — ты видишь его во мне? Разумеется, Сун Лань не мог ему ответить. Но пальцы скользнули по лицу, цепляя повязку, от лба до подбородка. Он ощутил пристальный, ищущий взгляд. Сун Лань стоял совсем рядом, почти вплотную, и Сюэ Ян вдруг понял, о чём его хотят спросить в ответ. «А ты — во мне?» Незнакомое, раздирающее грудь волнение толкнулось изнутри, Сюэ Ян резко выдохнул в склонившееся к нему лицо… — Дядя Нин! Учитель Вэй! Я нашёл! Хватка на запястье на мгновение стала болезненной. Потом Сун Лань ослабил нажим — но не отпустил Сюэ Яна и повлёк его за собой на голос.