Боги не ошибаются

      Он шествовал по опустевшей, выжженной магией и огнем земле с истинно королевским величием. Его не беспокоили ни горы трупов вокруг, ни кружащие над ними стервятники. Он ступал по земле, которая теперь принадлежала ему. Нет, найдутся ещё те, кто решит оказать сопротивление, но лишенные поддержки магов, они смогут лишь принять славную смерть. Валладир был горд собой, он почти исполнил мечту своего деда — Северный Альянс скоро будет в его руках.       — Ваше величество, — подбежал и тут же вытянулся по струнке адъютант. — Мы нашли ее.       — И где же тогда ее голова?       — Пока на плечах, сир. Она жива.       — Как интересно, — на его красивом аристократичном лице заиграла полуулыбка.       Динайя сидела у корней дерева, опираясь спиной о черный обгоревший ствол, и тяжело дышала. Измазанная в саже и грязи. Культя на месте оторванной руки была едва подлечена и повязка на ней пропиталась кровью. Некогда красивые блестящие волосы растрепались и висели грязными космами. Она была разбита, уничтожена. Почти все, кто последовал за ней на эту битву, погибли, другие дезертировали, как только ящеры забрали девочек. Из людей так и вовсе никто не выжил. Теперь-то она понимала, что зря подпустила драконов так близко, ещё и эти их ведьмы — подстилки. Не будь их, драконы исполнили бы все, что она скажет, как верные щенки. Расчет был верным, но реальность оказалась жестокой.       — Архимаг Ферхалия. Вот мы и встретились снова, — заговорил король Южной Федерации. — Вы, помнится, обещали разделать меня, как свинью, и приготовить яд из моего сердца. Забавно, как поворачивается судьба, когда наши ожидания не оправдываются.       Она подняла на него волчий взгляд исподлобья и презрительно скривила губы.       — Ещё не вечер, мальчик… — она ненавидела чувствовать чужое превосходство над собой, но отрицать очевидное было бы глупо — он держал ее за горло сейчас, и этот выпад выглядел пустой бравадой, но она не могла себя пересилить.       — Для вас, уважаемая, — он снизошёл до того, чтобы присесть напротив нее, — к сожалению, уже давно наступила ночь.       — Ночь хороша тем, что за нею всегда брезжит новый рассвет.       — Чтобы для вас наступило утро, вы должны предложить мне нечто, что будет более заманчиво, чем удовольствие порезать на кусочки ту, кто лишил меня сегодня трети моей армии. У вас есть что-нибудь на примете?       Ее губы растянулись в жутком оскале. Раз уж этот малец сам предложил, Динайя рассудила, что можно попробовать поторговаться. Тем более воля Совета теперь не имела над ней власти, а значит, можно было вынуть из глубин истории кое-что особенное:       — Я могу дать тебе Ваасханем, — почти интимно прошептала она.       — И для этого нужно…? — Валладир подался вперёд, вторя ее вкрадчивому шепоту.       Она с тонкой ухмылкой посмотрела ему за спину, где солдаты собирали павших в огромные кучи.       — То, что не представляет для тебя ценности.

***

      С одной из башен внешней стены Харсаддана все ущелье Даннор было видно как на ладони. Вытоптанный миллионами ног, выметенный ветрами узкий проход между отвесных скал расширялся к воротам до почти голой площади в три сотни шагов в поперечнике. Обычно здесь разворачивали торговые палатки те, кому не хватило места на великом рынке в стенах города. Теперь же это пространство вдоль и поперек было изрыто траншеями, утыкано кольями толщиной в бревно и напичкано ловушками до отказа. С другой стороны лежал необычайно тихий город — многие жители разбежались по загородным домам, другие притихли по своим жилищам и не рисковали лишний раз показаться на улице. Никогда не спящий город вдруг, по мановению руки, будто вымер или притворился мертвым, надеясь, что так опасность обойдет его. Но надвигающаяся тьма горела алчностью и двигалась прямо к нему.       А между этими безмолвными островками бурлило море. Море злости, решимости и стали. Движение здесь не прекращалось ни днём, ни ночью — сотни драконов и магов сновали всюду, готовясь к неминуемой битве. В считанные дни вдоль стены города выстроились десятки требюшетов, на каждой башне ощетинились стрелами обновленные и усиленные баллисты, стараниями чародеек, что успели присоединиться в этой войне к Ваасханему, стена обзавелась магическим щитом и была укреплена заклинаниями.       За эти дни Дель с горечью осознала, что Динайя, как бы странно это ни звучало, сделала больше для объединения Альнаар-Сахи, чем все кланы, доказательства и дискуссии вместе взятые — она дала чародейкам и драконам общего врага. Но радости от такого объединения было мало. Над Ваасханемом нависло тягостное ожидание грядущей битвы.       Они явились в день середины осени. Восточный ветер донес тошнотворный смрад гниющей плоти, порождающий омерзение и страх. Животный страх перед воплощённой смертью, что шагала вперёд, покорная чужой злой воле, протягивая уродливые костлявые руки к душам живых.       Нежить медленно и неумолимо заполняла пространство перед воротами города. Они валились в ловушки, разлетались на куски от заклинаний, которыми напичкана была вся площадь, горели, натыкались на колья, но продолжали двигаться вперёд по останкам своих собратьев. Среди почти истлевших трупов то и дело в глаза бросались яркие пятна зелёных мундиров армии Альянса и красно-синих Федерации. Ферхалия подняла всех погибших на Ханнаторской равнине, даже тех, кого Дель живьём похоронила двенадцать лет назад. Численность армии, приведенной к стенам Харсаддана, не поддавалась подсчёту — разведка твердила, что за ущельем Даннор они заполняют все пространство практически до Нимберга. По всему выходило, что некроманты опустошили не одно кладбище на пути сюда.       В полусотне шагов от стен города нежить остановилась — так Валладир предоставил драконам право первого хода в этой битве. Присылать парламентера с предложением сдаться они и не подумали — всем известно, что для драконов есть только два понятия: победа или смерть в бою. Долго ждать им не пришлось. По сигналу Саддэ, который возглавил оборону Ваасханема, на вершинах скал, окружающих ущелье, раздались оглушительные взрывы — и на нежить посыпались огромные валуны. Мертвая армия не двинулась с места.       Дель заметила, что связь между нежитью и заклинателями не прервалась, значит, это не все, так и было задумано. Она настороженно наблюдала за притихшей площадью, сквозь дымку оседающей пыли пытаясь рассмотреть, что там происходит. Зеннара, стоявшая внизу, на стене, ждать не стала — призвав воздух, она развеяла пыль, и стало ясно, что этим обвалом они только помогли врагу. Прямо из раздавленных трупов верх по камням быстро вились крепкие корни, тисками сдавливая, прорастая сквозь них, они превращали валуны в мелкое крошево, тем самым выравнивая площадку для продвижения врага. Все рвы, ловушки и колья остались под толстым слоем земли, и армия Валладира продолжила наступать.       Один из валунов, упавший почти у самого выхода из ущелья, послужил пьедесталом для Валладира и Динайи. Пока над площадью висела завеса пыли, они успели возвести над ним защитный магический купол и теперь могли видеть все поле боя, как на ладони. Из-за их спин рекой текли новые и новые сотни нежити, казалось, в их армии не осталось ни одной живой души. Умертвия шагали с оружием наперевес, каменные големы в два человеческих роста толкали вперёд окованные железом осадные башни и орудия.       В этот раз драконы не стали ждать. В неприятеля полетели камни и лавина магии. На что те не замедлили ответить тем же. Хоть магов среди гниющей нежити заметно и не было, камни, летящие в сторону Харсаддана, были пропитаны силой. Щит не позволял им упасть на город, но заметно проседал под ударами.       Со скал по обе стороны ущелья вниз сорвались полдюжины драконов под предводительством Саддэ. Некогда сильнейшие представители кланов — старейшины — ринулись в бой, не жалея себя. «Мы уже довольно пожили, — заявил на одном из Советов Некос Даннор, — пора и честь знать. Уж лучше уйти славно и дать шанс зелёным юнцам получить поменьше тумаков, чем сидеть за их спинами, наблюдая, как гибнет наследие нашего рода». Он и ушел первым.       Огромный чёрно-белый ящер пронесся над площадью в бреющем полете. Залив пламенем чуть не половину поля боя, он долетел до купола, под которым укрылись Динайя и Валладир, и почти сразу в него вонзились, по меньшей мере, полдюжины стрел из баллист. Он рухнул на землю, но готов был сражаться до последнего вздоха. Мощными лапами он втаптывал в грязь рвущуюся к нему нежить, крушил хвостом орудия и големов, не обращая внимания на вонзающиеся в тело со всех сторон мечи и копья. Его главной целью была голова этого мертвого войска. Собрав в кулак все силы, он дохнул пламенем в сторону защитного купола, и на какой-то миг в нем появилась брешь, слишком мало, чтобы сжечь Ферхалию живьём, но достаточно, чтобы показать, что их защита не абсолютна. Некос знал, что не переживет этот день, и, прежде чем испустить дух успел направить всю оставшуюся в нем магию вовне, огненным вихрем разметав не меньше сотни врагов.       За ним ещё трое драконов погибли, возвращаясь в город. Ингарис и Сагаар чудом уцелели и вернулись, чтобы решить, что делать дальше, потому что:       — Они не горят! — громыхнул Саддэ, сбрасывая звериный облик.       — Что? — то ли от удивления, то ли не расслышав сквозь грохот зарядов по стенам, переспросил Тор-Маас, который командовал обороной с земли.       — Не горят. Не все. Некоторые и вовсе растут на глазах, будто впитывают пламя. Вы что скажете? — повернулся он к Зеннаре и Ангели Валис, которые руководили силами чародеек.       Ангели присмотрелась к полю боя, где другие старейшины продолжали атаку с воздуха, и побледнела:       — Это живые.       — Не может быть… — Зеннара стала рядом с ней.       «Она права. Проклятые», — подтвердила Данали, внутренним голосом возникнув в уме командующих. Находясь в самой высокой башне, она ментальным взором видела все и всех вокруг, могла проникнуть в мысли любого, что позволило ей быть незримым мостом между всеми и каждым. Без нее приказы подразделениям войска пришлось бы передавать сигнальными рогами.       — Да как она посмела?       — Что значит живые? — переспросил Ингарис.       — Очень древняя магия, запретная — людей превращает в безвольных монстров, живых людей. Отзовите драконов, пламя даёт им силу. Придется идти врукопашную, иначе с ними не справиться.       Саддэ тяжело вздохнул, он надеялся оттянуть этот момент как можно дальше. Он взглянул в глаза Тор-Мааса, который понял все без слов, и дал разрешение на прямую атаку.       Две тысячи драконов взлетели с плаца во внутреннем дворе крепости и опустились на землю по ту сторону стены просто в толпу живых трупов, что уже когтями скребли вешние стены города, стремясь вскарабкаться по ним, но магия, которой напитаны были камни, раз за разом парализовала их и отталкивала обратно. В бой вступила холодная сталь. Лишенные возможности использовать пламя, драконы призвали на помощь все свои навыки мечников. Сотня чародеек среди них и ещё две сотни на стенах и башнях поддерживали атаку магией. Орудия работали без перерыва.       Дель, наблюдая из башни, сжимала в кулаки дрожащие от страха руки, потому что там внизу сейчас сражался Ардерион. Не будь это так опасно, она, наверное, восхитились бы тем, как красиво он выглядел в шипованом черненом доспехе, с какой грацией орудовал мечом и как ловко рубил на части бесконечно подступающие ряды нежити. Но ей было страшно. Как никогда в жизни, ей было страшно потерять его.       — Если я не вернусь с поля боя… — говорил Ард, обнимая ее прошлой ночью.       — Нет, не смей даже думать о таком! — перебила его Дель.       — Если я не вернусь, я хочу чтобы ты знала: ты — лучшее, что случалось со мной в жизни.       — Я же заноза у тебя в з…       — Сердце, только там. Жаль только, если после меня останется лишь воспоминание, — он коротко погладил ее по животу, — но с этим ничего не поделать, здесь Боги, действительно, решают за нас.       — Я не хочу думать о таком. Я запрещаю тебе умирать, слышишь?       — Я запрещаю… — шепнула Делия, вторя своему воспоминанию, и направилась к казармам городской стражи, где было решено развернуть лазарет.       Драконам удалось отбросить врага от стен города, но удерживать их долго было невозможно — нежить продолжала напирать, угрожая пройти к воротам по трупам ящеров. На смену поредевшим двум тысячам из-за стены вылетели ещё две. Дель этого уже не видела, потому что уже во дворе крепости на нее обрушилась жестокая реальность, обратная сторона сказаний о великих войнах и славных победах. Десятки раненых заполняли все свободное пространство плаца, между ними сновали чародейки, одаренные знанием и талантом врачевания. Тяжелораненых отправляли к опытным целителям, с остальными справлялись при помощи повязок и лечебных зелий.       Делия тщательно вымыла руки и заняла свое место у одного из столов, которые с большой натяжкой можно было назвать операционными, но в данной ситуации это теряло значение. Почти сразу перед ней оказалась чародейка с глубокими порезами на животе и правой ноге. Девочка лет четырнадцати, из недавно переселившихся, тут же подала ей обработанные специальным составом иглу и нить. В суматохе Дель только и успела спросить ее имя — Линдель, так же в северных королевствах называли очень редкий и красивый ярко-желтый цветок. И как же жаль было видеть, что такой юный ещё цветочек приходится окунуть в кровавую грязь войны. Нужно отдать ей должное, девочка работала споро и четко, понимала все без слов, и, что самое важное, ни разу не проявила ни страха, ни отвращения.       Скоро у Делии возникло ощущение, будто она бездушная кукла, которая раз за разом методично выполняет цепочку заученных действий: обработать, зашить, обработать, перевязать. Зелья, которых успели заготовить огромное множество, исчезали с ее стола быстрее, чем помощница успевала приносить новые, и, глядя на количество раненых, казалось, что их не хватит.       Между делом она все высматривала в этой толпе Ардериона, но никак не находила, поэтому в голову то и дело лезли самые страшные мысли. Он подошёл к ней сам, в момент крохотного затишья. За время ожидания этой войны он полностью вернул себе прежний облик, так было даже лучше — без чешуи он выглядел уязвимым. Ард показал Делии пару неглубоких порезов на теле, где чешуя была относительно мягкой, сам взял со стола одно из зелий, живя с Делией, он давно изучил их все, и, коротко обняв ее, вернулся к битве, старательно скрывая от нее, что ранен гораздо серьезнее, чем кажется.       Он только что сцепился с одним из каменных големов, но так и не смог достать до его магического сердечника — кристалла, мерцающего синим в центре груди. Как для каменной глыбы, голем двигался слишком уж быстро и точно. Ардериона спасла лишь скорость реакции. Когда голем замахнулся, чтобы рукой отбросить его в сторону, как мелкую мошку, он успел увернуться ровно настолько, чтобы суметь потом раскрыть крылья и кое-как перемахнуть через стену. Удар пришелся по корпусу, дышать было трудно и больно из-за сломанных ребер, об ушибах, которые ныли чуть ли не по всему телу и говорить не стоит. Тот голем мог прикончить его, но три чародейки отвлекли его на себя. Уже сверху он видел, что девушки сумели обезвредить его, но одной это стоило жизни, другую отнесли за стену едва живой. Ард глотнул зелье и присел у стены, спиной чувствуя каждый врезавшийся в нее заряд вражеских орудий. Ему потребовалось не меньше получаса, чтобы почувствовать себя лучше и уже в который раз встать в строй, чтобы снова оказаться за стенами города.       Дель давно потеряла счёт времени. Все лица вокруг слились в одну гримасу усталости и боли. Она перестала смотреть в глаза воинов, перестала бояться, видя, как Панейя, Караис или ещё кто-то из старших в прямом смысле слова тратят собственные жизни, магия в них почти иссякла, на заклинания исцеления, чтобы спасти едва живого истерзанного дракона или чародейку. Она и сама уже еле стояла на ногах, когда на стол перед ней силой усадили Хана.       — Пустите! Я ещё могу драться! — орал он, хотя смотреть на него было страшно: один глаз налился кровью, нескольких зубов не хватало, все тело было избито и изрезано, на многих ранах кровь давно свернулась и высохла, обрубок левой ноги наскоро был перетянут каким-то ремнем.       — Он с самого начала битвы пробыл за стеной, — пояснил принесший его Ардерион.       — С начала? А сейчас который час? — переспросила Дель, уже занимаясь обработкой обрубленный ноги дракона.       — Ночь почти. И края пока не видно. Я пойду, не дай ему снова ринуться в бой, — он незаметно стащил со стола ещё пару бутылочек с зельями, от которых тошнило уже, но без них пришлось бы совсем туго, и потерялся за снующими всюду драконами и ассистентками.       — Хорошо, — ошарашено ответила Дель, пытаясь осознать, что прошел уже целый день.       — Ай, вставь мне туда палку какую, да я пойду, — отмахнулся Хан, наблюдая, как она бережно очищает его раны от крови грязи.       — Много их там? — спросила она, не глядя на него. До этого момента ей удавалось воспринимать все несколько отстраненно, но появление Хана показало, что в любой момент на ее столе может оказаться ещё кто-нибудь из близких, и страх снова начал подбираться к сердцу.       — Много, — серьезно ответил он.       — Сола?       — В порядке, — он, похоже, смирился с тем, что обратно его не отпустят, поэтому вытянулся на столе в полный рост и мечтательно улыбнулся, положив руки за голову. — Видела бы ты ее в бою, порхает, как бабочка, благодаря твоей игрушке. Убила клятой нежити, наверное, больше моего. Дома спокойная, кроткая, а тут… фурия позавидует. Я будто снова влюбился. Несколько часов назад отправил ее вести огонь с башни, там безопаснее. Это она через Данали сказала Арду, забрать меня оттуда, когда мне ногу-то оттяпали, иначе я ещё сражался бы.       — Мы справимся, как думаешь?       — А у нас и выбора другого нет. Всё-таки подумай про палку или костыль какой, не хочу все пропустить, лёжа в лазарете.       Делии не хотелось думать о том, что будет, если они проиграют. Волна крови перельется через стены Харсаддана и хлынет в Долину. Драконы разлетятся по своим замкам или объединенными силами будут драться за каждое гнездо. А может, им придется оставить свой дом и искать другое пристанище? Нет, они будут биться до последнего и тогда, едва вернувшись из небытия, Альнаар-Сахи снова исчезнут со страниц истории, возможно, теперь уже навсегда.       Бой за стенами города, тем временем, продолжался. Под ногами драконов уже образовался немалый холм из останков сраженной нежити и собратьев. Но силы воинов и чародеек были на исходе. Решение пришло спонтанно, когда одна из чародеек заметила, что в телах павших драконов и направленных некромантами умертвий ещё теплились остатки магии. Найдя на поле боя ещё несколько магов, она вместе с ними воззвала к силе земли, чтобы обратить мертвую плоть в почву и камни. Наскоро были собраны полдюжины посохов с заряженными кристаллами, которые стали ещё одной линией магической обороны на только что сотворенном земляном валу. Магия блеснула зелёным, отделяя драконов от все прибывающих полчищ врага.       Видя это, Ферхалия приняла жест как предложение о временном прекращении боя. Некроманты за ее спиной не всесильны, и она это понимала — всем нужен был отдых. Умертвия замерли на месте, уронив головы на грудь, будто марионетки, лишенные направляющей руки кукловода. Раненых перенесли за стену, и тысяча драконов, из тех, кому удалось сегодня избежать ран или успеть восстановиться, выстроились живым щитом перед стенами города. Каждый следующий час эта стража сменялась другими воинами. Негласным договором над полем боя до рассвета повисла напряженная тишина.       Большая часть драконов отправилась спать, некоторым повезло иметь рядом свою пару, в чьих объятиях можно было быстрее восстановить силы. Однако командованию обороны было не до сна. Они собрались в главном зале крепости, чтобы обсудить дальнейшие действия. И без того немолодой Ингарис Саддэ, казалось, постарел ещё на сотню лет за этот день. Он уже потерял в этой битве половину старейшин и конхуров. Они долгие годы рядом с ним были опорой государства, его верными советниками и друзьями. Ингарис чувствовал, что вместе с ними погибла сегодня часть и его души, однако битва ещё не закончена, а значит, не время для скорби. Выжившие сидели сейчас за столом по обе стороны от него, уставшие, раненные, но полные решимости и завтра встать в авангарде армии. Напротив них разместились чародейки, измученные не меньше. Саддэ видел сегодня, как они сражались, и неудивительно уже было, что их супруги однажды последовали за ними, отринув свою природу — таких сильных женщин нельзя было не уважать. Как бы смешно это ни звучало, а только теперь, прожив целую жизнь, Ингарис понял, какими, в сущности, глупыми были его предки, которые взращивали в своих детях неприязнь к столь прекрасным и храбрым созданиям, завещали подавлять и подчинять их. Какая же всё-таки чушь! Ему даже жаль стало, что такая вот «Делия» не родилась раньше, история их мира могла бы быть совсем другой, знай они правду.       Когда все расселись по местам, Саддэ устало потёр глаза и начал без лишних предисловий:       — Прямая атака сегодня принесла свои плоды, но этого мало. У нас может не хватить сил, чтобы вот так перебить их всех до единого.       — И мы не знаем, что ещё мог припасти враг, — добавила Зеннара.       — Что ещё можно сделать?       — Нужно усилить оружие, — предложила Ангели. — Огонь даёт им силу, но в нашем распоряжении и другие стихии. Мы сегодня заметили, что заклинания холода и света действуют эффективнее. С орудиями это работает, те, кто сражался в ближнем бою, подтверждают это. Можно попробовать зачаровать всю сталь, что у нас есть.       — Слишком долго. И сил у чародеек почти не осталось. Разве что совсем юных этим озадачить, но тогда лекари лишатся их помощи, а это может плохо сказаться на их работе.       — Попробовать сделать вылазку к центру их войска? — вслух размышляла Зеннара. — Убить хотя бы часть некромантов, до Ферхалии вряд ли добраться выйдет.       — Мы летали там сегодня, гиблое дело. Щит над ними мощный, вокруг баллист наставлено. Даннор явно показал, что туда не пробиться, по земле так тем более, — покачал головой Саддэ.       — Думаю, стоит усилить натиск, ударить всеми силами.       — Так мы потеряем половину войска. А если у них ещё есть козыри в рукавах? Кто встанет в строй? Женщины и дети? — Возмущение звенело в голосе Тор-Мааса. — У них должно быть слабое место, они ведь не всесильны.       — Разве что одно, — снова заговорила Ангели. — В Ханнаторской битве двенадцать лет назад южане допустили ошибку, тогда они лишь подняли нежить и направили на врага, но когда на поле появилась Делия, мертвецы вышли из-под контроля. Не будь ее как приманки, бросились бы на своих хозяев, им безразлично кого убивать. Теперь они перестраховались. Их умертвия — марионетки, постоянно связаны с заклинателем, убей кукловода — и они развалятся.       — Что опять ведёт нас к их защитному куполу…       — К которому сначала пробиться нужно, — веско добавила Зеннара. — Я все же сделаю печати, магия в оружии, пусть и не в каждом мече, лишней не будет.       Они бы ещё долго совещались, если бы в зале не появился тот, кого совсем не ожидали здесь увидеть. Второй жрец Ваасханема молча подошел к столу и поклонился военному совету. Присутствующим хватило этого времени, чтобы задаться вопросом, что он здесь делает, ведь Верховный жрец во всеуслышание объявил, что члены культа не станут поддерживать ересь, которой заражались все больше драконов, и помогать тем, кто всего несколько поколений назад без жалости убивал драконов, не намерены. Ещё интереснее было узнать, почему одеяния служителя испачканы кровью.       — Чем обязаны, ир-Нарриль? — без приветствия спросил Ингарис.       — Я и другие жрецы здесь, чтобы оказать посильную помощь, — спокойно отвечал тот, игнорируя откровенно недовольные и злые взгляды в свой адрес.       — Как на это смотрит ир-Тарренас?       — Ему… — жрец бросил взгляд на пятна крови на одежде, — полагаю, уже безразлично. — Мягкий вкрадчивый голос жреца успокаивал и настораживал одновременно, многим показалось, что перед ними стоит красивый красно-оранжевый змей и гипнотизирует их своей аурой. — Экстренным собранием Синхарра я был назначен Верховным жрецом и считаю, что духовники не должны отворачиваться от своего народа в дни лишений и горестей.       — Тарренас, как видно, был не согласен…       — Он погряз в стереотипах и суевериях. Ненависть к чародейкам затмила его разум. Он просто не смог смириться с тем, что мир вокруг нас продолжает меняться. Принимать новое всегда непросто. Он не справился.       — Этого следовало ожидать. Чем вы готовы помочь?       — Младшие чины помогут с ранеными или другими поручениями. Жрецы положат все силы, чтобы поддержать воинов добрым словом и молитвой.       — Лучше бы в строй встали, — фыркнула Зеннара.       — Мы отреклись от оружия в пользу служения богам. Кровопролитие развращает душу, — так же мирно отвечал жрец.       — А праздник в Сархада-Мора, наверное, представление фокусников, — не удержалась от ядовитого тона чародейка. — Там ведь никто в крови не купается на самом деле, верно?       — Довольно! — перебил ее Ингарис и повернулся к служителю. — Мы с благодарностью примем вашу помощь. Сейчас она как никогда кстати, — кивнул он, видя, как скептически переглянулись и закатили глаза чародейки. Не удивительно, они ведь не знали, как действуют молитвы драконьих жрецов.       Ир-Нарриль с поклоном вышел, и все присутствующие по настоянию Ингариса последовали за ним. Послушники уже установили во дворе алтарный камень, и Верховный жрец занял свое место в круге других вокруг постамента. С их уст зазвучала веками выверенная вереница слов. Почти сразу в стороны от них поплыла волна магии, и чародейки вдруг, к своему удивлению, почувствовали себя лучше, будто прохладный ветер коснулся кожи посреди немилосердного летнего зноя. Усталость сошла с плеч, тело наполнилось магией, будто кувшин под струями полноводного источника. Панейя, которая задремала у постели одного из тяжелораненых, проснулась от странного ощущения и заметила, что дракон рядом стал дышать ровнее и спокойнее. Делия тоже почувствовала это и вышла во двор, влекомая теплом и притягательностью светлой энергии. За ней показалась и Сола. Едва ее сменили в дозоре на стене, она прилетела в лазарет отругать Хана за его глупую самоотверженность, а потом свернулась калачиком у него под боком на узкой кушетке и уснула, слушая его мерное дыхание и обещания больше не подвергать себя такому риску.       В свете магических фонарей девушки легко разглядели импровизированный алтарь, обескураженные лица Зеннары, Ангели и других чародеек, а также послушников, которые спешили поддержать едва не падающих с ног жрецов молитвенного круга. Панейя вышла вслед за ней.       — Что это было? — спросила поражённая до глубины души Зеннара.       — Ир-Нар… Нарриль, вы позволите взглянуть? — подала голос Ангели, дрожащей рукой указывая на глыбу обсидиана.       Едва он кивнул, они обе чуть ли не наперегонки бросились к алтарю.       — Невероятно.       — Удивительно, — наперебой тараторили чародейки, никогда ещё не встречавшие ничего подобного.       — Накопитель?       — Да, своего рода кристалл, но его ёмкость… я в жизни таких не видела.       — Ты заметила? Он берет от заклинателя и усиливает в разы.       — А это что? — Зеннара коснулась высеченных на алтаре и обведенных золотом символов. Молитва, воззвание, благословение рождённого, — ее знания драконьего языка хватало только на отдельные слова.       — Смотри, это же схема потоков, — Ангели обратила ее внимание на узор, змеившийся по краю камня. Не зная, его можно было бы принять за декоративный орнамент.       — Их там несколько, но они не работают, — ир-Нарриль говорил с усилием, тяжело опираясь на помощника. Такая молитва используется очень редко и отнимает слишком много сил. — По крайней мере, не в наших руках.       — Что здесь? — она присмотрелась к символам, — меч, небесный свет, дар благословения, Гирдал. Бог войны, верно? Схема типа экзофера, направлена вовне. То есть магия должна действовать на окружающие предметы. Это же то, что нам нужно! Силу света через алтарь можно вложить в оружие.       — Ты уверена? — Совершенно не было гарантии, что благословение это будет иметь магический эффект, а не окажется лишь способом психологического влияния.       — Нам остаётся только попробовать. Здесь заклинание на драконьем, я не могу прочесть.       — Гирдалис валле харасс кимарриэ ландари рингас, — произнес ир-Нарриль, но ничего не произошло. — Я же говорил, оно не работает.       — А, ты как читал? По кругу? — Тот согласно кивнул, а Ангели нахмурилась, снова разглядывая схему в поисках ошибки. — Странно. Схемы с сентенциями так и должны читаться.       — Погоди, — задумалась Зеннара. — Этому камню сколько лет?       — Семь или восемь тысяч.       — Ничего себе… — Даже за свои пять сотен лет ей не приходилось видеть артефакты настолько древние. — Тогда это всё объясняет. Раньше любили говорить загадками, чтоб непосвящённые не могли использовать артефакты. Попробуем следовать за потоком, смотри: от истока к божеству, потом к свету, дальше меч и благословения дар. Ну-ка, Гирдал, владыка света небесного, сему мечу даруй благословение.       — Гирдалис кимариэ харрас, се рингас валле ландариа, — синхронно с ней проговорил жрец, и оружие в ножнах чародеек окутало белым сиянием.       — Работает! Если это заклинание подействует, как и молитва, то в радиусе его действия все оружие получит эту силу. Так ведь?       — Знать бы ещё, какую именно.       Нарриль покачнулся и едва не упал на алтарь. К нему поспешили целительницы, которые тоже вышли из лазарета на шум. Тратить время на поиск зелий не стали, просто напрямую поделились силой.       — Небесный свет в древних легендах всегда символизирует жизнь в чистейшем проявлении, — подал голос ир-Нарриль, когда ему стало немного легче. — Ему всегда противостоит тьма и смерть. Если я правильно понимаю, меч, напитанный силой небесного света должен уничтожать нежить.       — Ох, жаль, нет у нас ни одного умертвия, попробовать бы, — Ангели уже начала думать, как бы умыкнуть с поля боя парочку живых трупов. Зеннара перебила ее мысли:       — Завтра попробуем. А сейчас нужно использовать силу алтаря, чтобы зачаровать как можно больше мечей.       — У жрецов сил уже не хватит, — ослабленных, их уже отвели в какую-то свободную комнату, следом за ними направились поварята с кухни и пара чародеек. Важно было помочь им быстрее восстановиться и отдохнуть.       — А мы здесь на что. Он ведь нас послушается? — обе повернулись к едва шагающему Верховному жрецу.       — Это камень, для него нет своих и чужих, — пожал он плечами и скрылся в одной из боковых дверей.       Зеннара оглянулась по сторонам в поисках других чародеек, чтобы вместе с ними сформировать хотя бы пентаграмму.       — Делия, Сола, — девушки вышли вперед, не задумываясь.       — Я помогу, — ступила ближе Панейя.       Зеннара выбрала ещё семь самых сильных чародеек из тех, кто успел сойтись сюда отовсюду вместе с драконами, которых тоже разбудило заклинание жрецов. Короткого объяснения хватило, чтобы все поняли, что от них требуется. Произнося заклинание, Делия впервые в жизни почувствовала настолько широкий поток магии, исходящий от нее, наверное, примерно так же она чувствовала себя тогда, посреди Ханнаторской равнины. Эта мысль промелькнула в ее сознании за миг до того, как оно покинуло ее.       Очнулась она, лёжа на скамейке у края плаца, голова ее покоилась на коленях Ардериона. Панейя стояла над ней с опустевшей бутылочкой от какого-то зелья. Увидев, что Делии легче, она велела Арду найти ей чего-нибудь съестного и ушла помогать остальным. Делия села, от слабости облокотившись о стену, и прикрыла глаза, потому что голова вдруг закружилась и к горлу подкатила тошнота. Кто-то присел рядом. Приоткрыв один глаз, она увидела Ингариса Саддэ. И впервые он выглядел не как грозный конхур древнего клана драконов или глава государства, а как уставший от жизни старик.       — Не думал я, что в Ваасханем когда-то придет столь сильная женщина, — заговорил он после долгого молчания.       — Свалилась от одного заклинания, какая уж там сила…       — Я не об этом. Алтарь ведь не ваши обычные фокусы, в нем столько силы, что никому не совладать. Но ты — боец. Я видел, как ты сражалась сегодня. — Дель не знала, что отвечать ему. А он продолжал: — Отнимать жизни легко, но вот сохранять… этого ни один воин не может.       — Я просто делала, что могла.       — У той девочки потом спросишь, просто ли то, что ты для нее сделала.       Перед глазами снова возник образ молоденькой чародейки, едва ли старше самой Делии. Ее принесли, когда битва только-только стихла. Старшие все до единого бились за жизни других таких же девочек и драконов, стоящих на грани. Выбора просто не было. Ждать помощи было не от кого, да и времени у раненой было ничтожно мало. Через всю грудь чародейки зияла огромная рана, торчали изломанные ребра с застрявшими среди них обломками ржавого меча. Казалось, жизнь в ней держится лишь чудом, но чудес не бывает, это Делия знала наверняка — чудеса творятся руками сильных и отчаянных.       Как только могла быстро, Дель принялась вынимать из раны осколки железа и костей. Ее помощнице пришлось одновременно вливать зелья в синеющие губы девушки и следить за ее пульсом. Оставалось вынуть всего два обломка, когда чародейка на столе конвульсивно дернулась и затихла.       — Пульса нет, — тихо доложила Лин, и Дель окатило могильным холодом.       — Нет, мы должны… — она запнулась, потому что не знала, что сделать. Просто потянулась снова к ране, чтобы вынуть зерровы обломки.       — Оставь, она мертва, — послышалось, будто из другого мира, неясным отвратительным набором звуков. Внутри Делии все сжалось будто в тисках, руки задрожали, шум в ушах мешал разобрать шелест чужого голоса. — Ее принесли слишком поздно, мы не могли ничего сделать.       Девочка виновато посмотрела в сторону, где стоял будто льдом скованный дракон, принесший эту чародейку. Каким-то внутренним чутьем Дель поняла, что это не просто один из воинов, который подхватил едва дышащую девушку и принес в лазарет — это ее дракон. И впервые встретились они уже здесь, на пороге смерти. В глазах дракона уже не было надежды, только лёд и желание исчезнуть из этого мира вслед за едва обретенной любимой.       — Нет! — повторила Делия, понимая, что не простит себе, если девушка уйдет безвозвратно.       — Дель… — впервые за весь день в голосе девочки послышались сдерживаемые слезы. Она видела, как отчаянно Делия боролась за каждого, кто оказывался в ее руках, и понимала ее теперь лучше любого, как понимала и то, что изменить уже ничего нельзя.       — Еще не поздно, — она смотрела на собственную ладонь, испачканную кровью, как на что-то чужеродное. За секунды в ее голове пронеслись мириады мыслей, и сознание ее остановилось на единственно верной — Альнаар-Сахи — магия в драконьей крови. Если тогда это помогло, то почему сейчас не сможет?       Не слушая слов помощницы, Дель схватила нож и полоснула себя по ладони. Самое сильное из имевшихся, зелье окрасилось черным от щедрого потока багровой крови. Зелье взбурлило, зашипело и, наконец, посветлело до молочно белого. Дель выплеснула его прямо на рану и ладонями схлопнула грудную клетку чародейки. Из темнейших глубин памяти предков на язык легло древнее, запретное заклинание, откуда-то пришло знание, что использовать такое можно лишь трижды в жизни, последний будет стоить души. В голове шумели десятки голосов, пытаясь предостеречь, остановить, умоляли не делать этого, но решение уже было принято:       — Тарра, холем игинас эпери, — из-под ладоней вырвался сноп света. Воздух вокруг нее завибрировал, голос с каждым словом терял человеческие черты, а тело окуталось едва заметной черной дымкой. — Тарра миосэ камаллади. Икоцима скерра Хааларис.       Делия задрожала всем телом и упала на колени, хватая ртом воздух. Лин, стоявшая до этого в оцепенении, бросилась ей помочь и вдруг отшатнулась в страхе — чародейка на столе судорожно вздохнула. Саддэ, стоявший недалеко от них, не мог не узнать древнейший драконий язык. Как не мог и пропустить мимо ушей то, что Дель только что отдала Хааллару, богу смерти, сотню лет собственной жизни, в обмен на то, чтоб замершее сердце снова забилось.       Рана на груди чародейки все ещё была опасна для жизни, но девушка была жива, и внутри нее медленно, но верно работало зелье усиленное кровью Альнаар-Сахи.       — Я очень стар, девочка. Почти всю жизнь я стоял у вершины правления государства, где волей-неволей учишься распознавать каждого с первого взгляда. И я вижу силу в тебе, что бы ты сама о себе ни думала.       — Сила есть — ума не надо, — слабо усмехнулась Дель. — Глядя вокруг, мне все больше кажется, что лучше бы я сидела тихо и не высовывалась. Тогда никому не пришлось бы сейчас умирать.       — Поздно отступать назад. У вершителей нет такого права. К тому же… Думаешь, они вчера это придумали? Глупая, всё-таки, наивная. Алчность правителей испокон веков вела целые народы на смерть, толкала к жестокости. Они напали бы, рано или поздно не имеет значения. Им просто нужен был повод и нечто, что дало бы им силы противостоять нам. Видимо, Ферхалия дала им это. Силу, способную переломить нам хребет. И если им удастся нас сломить, если стены Харсаддана падут… — он снял с пояса свой ритуальный нож и теперь разглядывал вереницу крохотных рубинов на кожаной оплётке рукояти, искусную гравировку вдоль клинка. — Нашему народу понадобится кто-то, кто сможет защитить их, или увести отсюда и найти для них новый дом. Кто-то очень сильный и решительный, — с этими словами он протянул нож Делии.       Чародейка даже о головокружении забыла:       — Что? Я? Нет, нет, нет. Я же не умею, ну, кто я вообще…       — Та, кому я могу довериться. Не захочешь править сама, выберешь достойного. Я верю, что ты не предашь свой народ. Не оставишь погибать в забвении.       Утром стало ясно, что и в стане врага ночь не прошла бесплодно. Нежить двинулась в атаку, на ходу принимая облики потусторонних тварей, вырастая на глазах, становясь сильнее и больше с каждым шагом. Мечи драконов, зачарованные небесным светом рубили умертвия, разрушая заклинания, что держали их на ногах, но врагов, казалось, становилось лишь больше.       Драконы бросили в бой все силы. С воздуха на нежить сыпались камни, заряженные магией, которые ящеры несли в лапах. Драконы даже позволили чародейкам оседлать их, чтобы раз за разом делать вылазки вглубь строя врага и атаковать с воздуха, уничтожать их осадные орудия. Нерушимым оставался лишь купол над командованием армии неприятеля, хоть драконы и не оставляли попыток разбить его. Иногда появлялся небольшой просвет, но тут же магия снова смыкалась над головой злорадно улыбающейся Динайи Ферхалия.       Чувствуя, что назревает нечто ужасное, Делия взбежала на внешнюю стену Харсаддана. Лазарет к этому моменту уже почти опустел — многие за ночь успели восстановиться до сносного состояния, новых раненых с самого начала боя так и не приносили.       С ужасом она смотрела на ожесточенную бойню, что заполонила всю площадь перед воротами города. Драконы, подобно водопаду, сплошным потоком перекатывались через стену, тут же вгрызаясь в строй врага. Орудия палили без остановки. Так и не дошедшие до стен города осадные башни валились одна за другой, под весом крылатых ящеров и размазывали нежить по земле, смешивая с пылью. Под безумным натиском полчища нежити уже начали сдавать позиции, когда над ними просвистел огромный заряд адского пламени и с грохотом обрушился на щит над городом. Магическая завеса треснула и посыпалась вниз призрачными лоскутами слабого света. К городу ринулись десятки каменных големов, среди которых черными пятнами выделялись такие же огромные монстры, но из плоти. Уцелевшие орудия открыли огонь по Харсаддану, и за спиной послышался грохот рушащихся зданий, полыхнули пожары.       Драконы продолжали удерживать отвоеванные позиции, но Валладир пустил в ход свой главный козырь — таал. Обшитые сверхпрочным металлом, усовершенствованные куклы в считанные минуты смяли первые ряды обороны. В них были вложены навыки лучших мечников Ваасханема, они наперед знали все приемы и уловки драконов в ближнем бою. Ящеры не беспокоились насчёт кукол, как оказалось, зря — фраза отключения, известная каждому дракону, стала бесполезной — таал не подчинялись больше голосу создателей, в них что-то изменили. Услышав это от Данали, Зеннара от злости пальцами раскрошила край каменной кладки около бойницы, откуда наблюдала за сражением.       — Деансар! — взревела она, увидев, что он взлетел на стену, рукой зажимая серьезную рану под ребрами. Делия тоже видела его, поэтому мигом перенеслась в лазарет и через несколько секунд уже поила его зельями, одновременно перевязывая глубокий порез на туловище. Зеннаре было плевать, что он ранен. — Что это значит?! Как остановить твоих кукол?!       — Я не знаю, — тяжело выдохнул он, морщась от боли. — Найдите Саларина, он их настраивал.       — Данали? — вслух обратилась та к их «всевидящему оку».       «Его нет в крепости, — услышала она ответ. — Я… Сейчас… — Данали молчала бесконечно долгую минуту, а когда снова подала голос, было слышно, что она прилагает немалые усилия. — Он в стане врага».       — Что? Его выкрали? — вскинулся Деан. — Мы должны помочь ему.       «Он стоит по левую руку от Валладира. Я… не слышу его…»       — Его же убьют! Нужно вытащить его оттуда! — дракон был уже на ногах, несмотря на раны.       — Деан… — он уже схватился за оружие, но грустный взгляд Делии остановил его. — Щит не был нарушен, мы бы почувствовали. Он вышел сам.       — Ты хочешь сказать… Он передал нас?       «Скорее всегда был предан им», — осторожно заметила Данали.       — Быть не может. Мы ведь с ним почти двадцать лет, как братья…       В этот момент Дель ещё раз убедилась, что атака на Ваасханем планировалась уже давно, и Саларин, видимо, все эти годы работал над таал совсем не во благо клана Харс или Ваасханема.       Шок Деансара быстро превратился в злость. Предательство драконы порицали даже больше, чем вероломное убийство. На его длинную тираду из самых грубых ругательств уже никто не обратил внимания. Рядом появились Тор-Маас и Сил.       — Что ещё? — Зеннара уже по их лицам видела, что произошло нечто неприятное.       — Таал вышли из-под контроля, — доложил голем.       — Да это и так очевидно, — Зеннара раздражённо кивнула на поле боя.       — Не эти, наши. В замках. Они напали на нас, а потом все разом, как по команде, ушли из дома.       — Дай угадаю, и ринулись сюда, — безрадостно констатировала она.       — Верно. Они идут со всей Долины, их там тысячи, и все они направляются к городу.       — Что с детьми? — не сдержалась Делия, она успела привязаться к девочкам, да и знать, что кто-то из маленьких драконов погиб из-за войны, которую она косвенно спровоцировала, было бы очень больно.       — Они в порядке, госпожа. Несколько ранены, но не значительно. Ваши девочки не так просты, как кажется. Без них я вряд ли успел бы защитить всех.       Зеннара бесконечно просчитывала в голове варианты дальнейшей стратегии. Как победить в сражении против столь сильного врага? Как победить, когда удар летит в спину, и ты не видишь возможности его остановить? Все расчеты сводились к одному — они уже проиграли.       — Мы не сможем… — тихо сказала она Тор-Маасу, который уже и сам это понимал. — Скоро они здесь будут?       — К вечеру точно.       — Сил, ты убил хоть одну из них?       — Пять. Пришлось пробить насквозь, через сердечник. Но там были фарфоровые, а здесь…       — Не годится, каждая убьет не одного из наших, прежде чем кто-то сможет пробить ее броню. Деансар, мне нужна их схема.       — Да откуда ей у меня быть? Я их только проектировал и собирал, всей магией занимался Саларин, чтоб ему копьё в з…       — Деан!       — Я не знаю эту зеррову схему! Там такая паутина, что можно голову сломать…       — Я знаю, — снова подал голос Сил и на удивлённые взгляды пояснил: — Видел ее раз или два.       Не успел он договорить, как Зеннара утащила его в командный пункт и вручила карандаш с бумагой. Пятью минутами позже Сил спокойным взглядом окинул развернувшуюся за стенами бойню, без слов было ясно, что сложнее всего драконам приходится с каменными големами, на них он и нацелился. Недолго думая, он снял со стойки боевой молот и просто спрыгнул со стены вниз. Одна рука его на ходу превратилась в меч, с помощью которого он прорубал себе путь в гущу битвы. В первых рядах драконов он легко отыскал Ардериона и сунул ему в руку молот:       — За мной… — на миг он поднял глаза к башне, внутри которой в глубоком трансе находилась Данали. Через несколько секунд трое магов земли в паре с драконами, вооруженными тяжёлыми молотами рассредоточились по полю боя, оттесняя других от каменных големов. Способ обезвредить их был прост настолько, что глядя на такого грозного врага, никому не пришел в голову. Сил на глазах рассыпался песком и, будто влекомый ветром, закружился вокруг одного из големов, забираясь в самые узкие щели в сочленениях соединённых магией камней. Каменный исполин тут же замедлился в разы, не в силах избавиться от песка и справиться с силой трения. Видя, что голем едва двигается, Ардерион без страха подошёл ближе и с нескольких ударов смог разбить кристаллический сердечник. Враг тут же рассыпался грудой булыжников. Следуя их примеру, чародейки собрали вокруг себя песок и одного за другим превратили големов в беспомощные изваяния, драконам оставалось только добить их.       Делия следила за ними со стены, и только сейчас поняла насколько совершенным творением был песчаный голем. Учёные бились не одно столетие, но так и не смогли создать ничего даже близко похожего. Те же каменные големы были невероятно сильны, но разума в них не было ни на йоту. Глупые марионетки, способные выполнять лишь простейшие задачи. А силицид поражал своими способностями. Зная, сколько ему известно, насколько легко и четко он выполняет любые поручения от встречи гостей у двери до шпионажа, глядя на то, как он сражается, поминутно меняя форму от бесформенной массы песка до воина с любым видом оружия, одновременно с трёх сторон ограждая Ардериона от опасности, возникали мысли о том, что Сил стоит на несколько ступеней выше их всех. Было только не ясно, почему же тогда он служит драконам, а не правит ими. Дель поделилась этими мыслями с Деансаром, на что тот неопределенно пожал плечами:       — Ему это не нужно. И он очень предан моему брату, он спас его.       — Как? Разве может такое существо оказаться в безвыходном положении?       — Каким бы сильным он ни был, у него тоже есть слабость — огонь. Я этого не видел, но мне рассказывали, что ещё семьдесят лет назад Сил стоял стеклянной статуей в одном из дальних углов верхнего чертога. Это было его наказание. Говорят, однажды, лет эдак тысячу или больше назад, одна из дам клана из любопытства решила его соблазнить. А он, тоже из любопытства или просто выполняя приказ, не воспротивился. За этим занятием их и застал супруг той дамы. От злости он убил жену, а Сила поливал огнем, пока тот не сплавился в сплошной кусок стекла. Когда Ард услышал эту историю, проникся жалостью к живому существу, тысячу лет заточенному в статуе. Не знаю, кто ему подсказал, или сам он где-то нашел информацию, но следующий месяц он проводил по несколько часов кряду каждый день, методично разбивая ту статую в мелкую пыль. Я бы тоже был предан после такого.       С каменными големами разобрались быстро, но на поле оставались ещё их черные склизкие собратья. С этими монстрами фокус с песком был бесполезен. Они выглядели слабее каменных големов, но явно были разумнее. Требовалось трое драконов и хотя бы один маг, чтобы свалить одного такого. Схватки с ними уже стоили многим жизни. Один из монстров вдруг прорвался сквозь ряды драконов и ринулся к Арду напрямую, не обращая внимания на тех, кто пытался достать его оружием. Огромная туша рухнула перед ним на колени, не пытаясь атаковать. Тварь хвасталась за горло, будто ей нечем было дышать.       «Внутри кто-то живой, ему нужна помощь», — прозвенел в голове голос Данали.       Ард обернулся к ее башне, думая, не спятила ли она окончательно, помогать врагу на поле боя — сомнительное удовольствие.       «В груди», — снова подтолкнула его чародейка.       Предупредив Сила, чтоб был наготове, Ард неглубоко полоснул по туловищу монстра мечом, внутри было заметно движение, но тварь покорно ждала, не двигаясь. Он достал нож и, аккуратно прощупывая скользкую плоть, продолжил резать глубже. Внутри и правда обнаружилась полость, из которой к нему потянулась тонкая девичья рука. Он поспешил вскрыть до конца грудную клетку монстра, и оттуда с судорожным вздохом вынырнула рыжеволосая чародейка. Чуть отдышавшись, она подняла на него взгляд:       — Я тебя знаю! — прищурилась она, будто ее подводило зрение.       — Тами! — над головой хлопнули крылья, и рядом с ними приземлилась Сола. Она увидела их с высоты стены и поспешила на помощь. — Как ты здесь оказалась?       — Заставили, — только и смогла ответить та, пытаясь подняться на ослабевших ногах.       — Я отнесу ее к нашим, — бросила Сола Ардериону, который уже отвлекся, на очередное умертвие. Он обернулся на ее голос и одарил предостерегающим взглядом. — Я верю ей, — она уже обняла подругу покрепче и расправила крылья. Разумеется, Сола понимала, что Тами могла лгать, ее могли подослать специально, но сердце не позволяло считать ее врагом после всего, что они пережили вместе.       Минутой позже, Тами уже предстала перед Зеннарой, которая продолжала искать уязвимые места в схеме таал. Она добровольно позволила заковать ее в кандалы, подавляющие магию, прекрасно понимая, что слепо доверять ей здесь не будут. Но скрывать ей было нечего, поэтому она рассказала все, что успела узнать:       — Они вынудили, по меньшей мере, пять сотен магов прийти сюда. Одних убедили, что драконы похитили с Ханнатора наших детей, других чуть не силком притащили, угрожая их семьям. А потом нас использовали как расходный материал — половину опустошили до смерти, чтобы некромантам хватило сил на битву. А сегодня часть запихнули в эти махины вместо кристаллов. — Зеннара мысленно попросила Данали влезть в головы магов, заточенных внутри монстров, убедить их бороться. Драконы тут же получили приказ освобождать тех, кому это удастся. А Тами продолжала. — Мне повезло вырваться из-под контроля, и эта дрянь начала душить меня. Я должна предупредить — у них там одна из кукол, они через нее управляют всеми, вообще всеми, и в Долине тоже. Я вчера подслушала. Они ударят с тыла, убьют всех, кто станет мешать. Они же в каждом доме, там ведь женщины, дети!       — Они — драконы, с собственными куклами справятся. Улетят, в крайнем случае, — успокоил ее Деансар, видя, что девушка искренне переживает за них.       — Одни мозги на всех… — вспомнила вдруг Делия. — Ну, конечно! Что знает одна — знают и все.       Она мигом оказалась у стола и склонилась над схемой, пытаясь найти нужный поток.       — Объясни, — попросила Зеннара и тоже вернулась к столу.       — У нас в замке через одну таал можно было отдать приказ любой другой, где бы она ни была. Это в средней структуре схемы — таал легко настраивались на работу в группе, а если снять ограничение на количество связанных таал, то они, по логике, объединятся в единую сеть. Пару месяцев назад Саларин перенастраивал на новые функции почти всех таал в Ваасханеме. И чтобы подчинить их всех Валладиру, он должен был использовать их внутреннюю… связь, — палец остановился на символе «нити» в одном из пересечений основных линий схемы. — И если разрушить эту связь, они замрут на месте. Ломать всю схему не нужно, только один поток.       Зеннара несколько секунд находилась в ступоре, осмысливая ее слова, а потом схватила со стола карандаш и быстрыми резкими движениями начала чертить схему нового заклинания на клочке бумаги.       — Проверять будем прямо в бою. Данали! Видишь?       «Да», — отозвалась всевидящая.       — Передай всем и отчитайся по результатам.       Ждать пришлось не меньше минуты. В условиях крайнего нервного напряжения, показалось, что прошел час.       «Работает. Келис увеличила поток на полторы единицы и силу удара на три, таал падают от одного прикосновения в область сердечника». — Зеннара тут же внесла поправки в схему. — «Через Сандара Скаллир вижу, возле Валладира действительно стоит одна из кукол, она под куполом, до неё не добраться».       — Что тут в вас? — запыхавшийся после очередного вылета над полем боя, Саддэ ввалился на командный пункт. По правому плечу его стекала кровь, но он не придавал этому значения.       — Мы нашли способ остановить таал.       — Я видел чародеек в бою, но кукол слишком много, ещё и те, что двигаются сюда с запада. Если мы перебросим даже часть магов туда, здесь атака захлебнется. Мы потеряем ворота и внешнюю стену.       Зеннара схватилась за голову и взъерошила волосы — враг зажал их в тиски, и последние идеи, как не пасть смертью храбрых вместе со всем народом, иссякли.       — Тогда я вижу только один выход, — она взглянула в окно на защитный купол в центре вражеского войска. — Нужно отрубить голову этой гидре.       — Что ты задумала?       — Вылазку. Я пойду туда. Мне потребуется брешь в их защите, — она пристально посмотрела в глаза Ингариса Саддэ, и он без слов понял ее мысли.       — Они бросят все силы, чтобы сбить меня с тобой на спине.       — Я пойду по земле. Кое-что все-таки умею, — она подпоясалась мечом и навесила на себя ремень с рядом маленьких заряженных ледяной магией бомбочек. — Данали будет вести нас. Мне бы только небольшое окошко, чтобы проскочить внутрь, дальше дело за малым.       — Зеннара, — Дель понимала, что эта вылазка может стоить слишком многого, и ей стало страшно за чародейку, которая однажды уже потеряла все, в попытке спасти одну маленькую девочку от войны. Так жаль было видеть, что едва вернув себе прежнюю жизнь, Зеннара снова готова положить ее на алтарь всеобщего блага. Желая хоть чем-то помочь, она сняла с руки браслет пространственного переноса и протянула ей. — Работает на сотню шагов, достаточно просто выбрать точку выхода. Будь осторожна.       — Мне это уже не обязательно, — как-то грустно улыбнулась Зеннара. — Добраться бы туда, а обратно… ладно, не будем загадывать.       — Пошли, — кивнул Саддэ и на ходу позвал за собой ещё полдесятка драконов, чтобы прикрыть их нехитрый план, отвлечь внимание на себя.       Ящеры взметнулись в воздух над полем боя, уже в полете принимая звериную форму. Из их груди на врагов пролилось само пекло. Зеннара исчезла с места секундой позже.       Она появлялась в гуще врагов секундными вспышками, успевала даже убить кого-то и вновь исчезала, раз за разом выныривая из подпространства все ближе и ближе к защитному куполу Ферхалии. Отследить ее передвижения было почти невозможно. Только Данали и через нее Саддэ знали, где она находится. Когда Зеннара появилась в десятке шагов от вражеского командования, Саддэ завис над ними и дохнул пламенем такой силы, что оно накрыло, наверное, весь купол. Он черпал силу, будто из самой глубины души. Его маленький отряд тем временем уничтожал орудия в радиусе пятидесяти шагов от того места, некоторые ценой своей жизни. Метнуть в него заклинание не могли, чтобы не нарушать собственной защиты. Никто так и не понял, как ему удалось пробить брешь в магической завесе, которая казалась нерушимой. Всего секунды хватило, чтобы трое некромантов обратились пеплом — несколько тысяч умертвий на поле рассыпались кучками гниющего мяса. Остальные маги на миг поддались панике, теряя контроль над ситуацией. Зеннара вылетела из портала прямо над ведущей таал, но реакция той была безупречна. Выставленный вперед меч пронзил грудную клетку чародейки, и она так и зависла в полуметре от земли, судорожно хватая ртом воздух. Внутри купола замерло, казалось, даже само время. Чувствуя, что жизнь покидает ее, Зеннара схватила куклу за руку и, скользнув дальше по лезвию, коснулась ее груди ладонью со светящейся белым пентаграммой. Все до единой таал застыли на месте.       — Саншари игнэх… — из последних сил прошептала Зеннара и вспыхнула ослепительным огненным вихрем.       Валладир, стоявший ближе всех, сгорел почти мгновенно, но Ферхалию заклинанием не задело — Саларин успел выставить перед собой щит и закрыть собой клятую ведьму. Саддэ видел это сверху, ярость всколыхнулась в нем с удвоенной силой, и новый столб огня из его груди разбил окончательно защиту над командованием мертвой армии. Драконы, парившие за его спиной, одного за другим расхватали перепуганных некромантов, и нежить, толпившаяся в ущелье, усеяла останками всю площадь перед воротами Харсаддана.       В этот момент Динайя потеряла контроль над собственной яростью. Не скованная больше правилами и тайной, что столетиями держала ее в тисках, она взревела и взмыла с места черно-зеленой драконицей. Саддэ ударил крыльями и взлетел в небо вслед за ней.       Сбежать Динайе не удалось — Ингарис в полете поймал ее за хвост и с силой швырнул на острые камни барьерных скал. Упав, она едва не покатилась вниз с вершины, но сумела зацепиться единственной передней лапой и снова расправить чудом уцелевшие крылья. Ингарис с грозным рыком приземлился на вершину прямо над ней. Не желая сдаваться, Динайя резко дохнула огнем ему в глаза и, пользуясь секундной заминкой, рванулась вверх и вцепилась в глотку своего врага. Он инстинктивно ринулся вверх, одновременно пытаясь вырваться из ее захвата. Драконица с ожесточением вгрызалась в его плоть, когтями рвала грудную клетку. Едва совладав с болью, Ингарис сумел когтями полоснуть ее по глазам. Динайя оттолкнула его от себя и на миг потеряла из виду. Этой секунды Ингарису хватило, чтобы рухнуть на нее сверху и располосовать когтями тонкие перепончатые крылья. Динайя взвыла, пытаясь извернуться и сбросить его с себя, но он держал крепко, в несколько взмахов, он поднял ее почти к облакам, а потом сложил крылья и они оба камнем полетели вниз. Ингарис едва чувствовал уже собственное сердце, кровь хлестала из разодранного горла, но он всё сильнее впивался когтями в спину Ферхалии, чтобы не позволить ей обернуться и избежать смерти. Вместе они рухнули на острые камни и покатились вниз по склону ущелья Даннор, ломая кости, выбивая из тел остатки жизней. Когда они упали на самое дно, Ферхалия уже не дышала. Саддэ успел увидеть, как падают последние неживые воины и порадоваться, что драконы, пусть и далеко не все, до сих пор твердо стоят на своей земле.       «Вверяю вам будущее Ваасханема. Да будет силен и славен единый народ Альнаар-Сахи», — прозвучала его последняя мысль в сознании всех, чьими руками была выкована эта победа.