Восставшая из пепла

      За окном лил проливной дождь, делая этот день ещё более мрачным. Жители деревни прятались под зонтами и навесами, нерешительно заглядывая на небо, с которого падали увесистые капли. Солнце уже несколько дней не появлялось на небосводе, уступая своё место тёмно-свинцовым тучам. Выглядывая на улицу, не возникало никакого желания выходить в такую ужасную погоду за пределы дома.       Какаши не любил такую серую погоду. Смотря на капли, которые стекали по окну больничной палаты, мужчина лишь больше погружался в мрачные мысли. Он готов был несколько часов простоять у закрытого окна, облокотившись на прохладное стекло, смотря неведомым взглядом куда-то вдаль. Лишь изредка ему казалось, что он слышит какой-то шуршащий звук, и тогда он резко оборачивался и смотрел на больничную койку, на которой лежала бледная девушка. Затаив дыхание, он смотрел на её медленно поднимающуюся грудь и спокойно лежащую руку, ожидая, что она сейчас зашевелится, но этого всё не происходило.       Каждый раз, приходя в эту палату, он надеялся, что этот момент настанет именно сегодня. Что именно с его приходом Кицунэ наконец-то откроет свои глаза и посмотрит на него. Он желал этого больше жизни уже не один месяц, с тех пор, как принёс её в эту больницу. Уже практически на протяжении двух лет он три раза в неделю приходил навестить девушку в надежде, что из-за его присутствия она наконец-то придёт в себя, но она всё продолжала находиться в коме.       Её лицо несколько осунулось за все эти месяцы, проведённые в коме. Тело уже успело исхудать и приобрести больной вид, и Какаши не мог взглянуть на её худые руки без жалости. Если бы он успел вовремя, то всего этого бы не было. Кицунэ осталась бы при своей силе, её тело не было истощено, и она была бы жива и здорова.       Он не мог назвать это состояние — жизнью. Да, её сердце билось, девушка дышала, но она отсутствовала в этом мире. Она не могла встать и насладиться днём, не могла поговорить с ним. Мир застыл для неё в тот момент, когда сердце перестало биться, и даже несмотря на то, что Какаши смог снова запустить его, ничего практически не изменилось.       Он тешил себя надеждой, что настанет тот момент, когда она выйдет из комы. Врачи говорили, что шансов мало, раз она сразу не пришла в себя, но стоило верить до последнего. И он верил. Верил, даже когда прошёл месяц, а за ним и год, а она так и не открыла свои глаза. Продолжал верить и после, даже когда его друзья уже перестали надеяться на возвращение девушки. Он верил и желал этого всем сердцем, каждый раз приходя в эту палату. Его не покидало странное чувство, что ещё минута, и она откроет глаза.       Прикасаясь к её лицу, возникало ощущение, что, почувствовав его прикосновения, она улыбнётся своей чарующей улыбкой и что-то скажет. Хатаке гладил её по волосам, будто маленького ребёнка, наблюдая за ней. Он верил в то, что она всё чувствовала, просто не могла найти в себе сил, чтобы выбраться из той западни, из той мрачной тюрьмы, в которую попало её подсознание.       Врачи не могли толком объяснить, что же именно с ней случилось. Они предполагали, что из-за сильного физического воздействия, её сознание таким образом впало в спячку, обезопасив тем самым организм. Когда Кицунэ поступила в больницу, и врачи сделали всё что возможно, её организму больше не угрожала опасность, но девушка всё же не пришла в себя. Медсёстры говорили ему, что главное быть рядом и поддерживать, ждать, и ему ничего не оставалось, кроме как ожидать чуда.       Какаши не мог приходить каждый день, так как у него всё ещё были задания. Бывало, что он не появлялся в деревне на протяжении нескольких недель, и от этого он чувствовал стыд перед Кицунэ за то, что так долго не навещал её. Он не привык обращаться к Богам, что-то просить у них, но он всем сердцем желал снова заглянуть в эти золотистые, глубокие глаза, наполненные жизнерадостными искрами.       Находясь на заданиях, он продолжал думать о ней. По ночам ему снились кошмары, где Кицунэ снова была в кандалах, испытывая невероятную боль, а он ничем не мог ей помочь. Хатаке во всём случившемся винил только себя, и ему не было никаких оправданий.       Вновь почувствовав, как его сердце сжалось от тоски, он отвернулся от окна и подошёл к кровати, присев на край. Его рука непроизвольно потянулась к впалой щеке, дотрагиваясь до нежной кожи. Какаши было больно смотреть на то, что стало с девушкой, ведь это была его вина. Он не уберёг её. И теперь она лежала без движений на больничной койке, даже не в состоянии ответить на его прикосновения.       — Проснись, — тихо попросил Хатаке, убирая рыжую прядку со лба. — Прошу тебя, открой глаза. Пожалуйста.       Он затаил дыхание, ожидая услышать ответ, но Кицунэ молчала. Её глаза были закрыты, длинные ресницы были опущены, и ничто не говорило о том, что она его слышит. Каждый потерял надежду на то, что девушка снова сможет открыть глаза, но не он.       — Кицунэ, — вновь попытался позвать её Какаши.       Как и в прошлые разы, она ему не ответила. Тогда Хатаке тяжело выдохнул и опустил голову, прижавшись лбом к холодной ладони. За прошедшие почти два года его чувства нисколько не изменились, что было невероятным и даже странным для него. Он не мог забыть эту девушку, она не выходила у него из головы. Каждый раз, когда он пытался отвлечься, то думал лишь о ней. Кицунэ, сама того не зная, так плотно засела в голове, что это казалось похожим на одержимость.       Он отсутствовал пять дней, и вот, вернувшись в деревню, практически сразу навестил её. Он не успел даже переодеться, так и оставшись в униформе АНБУ. Какаши собирался зайти в палату сразу после того, как войдёт в деревню, но Хокаге успел вызвать его раньше. И сейчас, узнав важную новость, он пришёл поделиться с ней с Кицунэ.       — Я больше не принадлежу АНБУ, — проговорил Какаши, поднимая голову.       Его рука легла поверх её ладони, а пальцы стали нежно поглаживать кожу. Он знал, как важно было для Кицунэ быть частью АНБУ, и ему было интересно, как бы она отреагировала на эту новость, что он уходит, будь она в сознании. Прежде чем её похитили, он знал, что девушка сильно переживала из-за собственного отстранения.       — Не я так решил, — продолжил Хатаке, смотря на умиротворённое лицо. — Хокаге вызвал меня сегодня, чтобы сообщить об этом. Он решил закончить мою службу в АНБУ, сказав, что это была ошибка. Они хотели спасти мою душу от этой тьмы, но всё произошло совсем наоборот.       Какаши вздохнул и повернул голову в сторону, смотря на капли на стекле. После той самой ночи, когда он вытащил Кицунэ из-под завалов, что-то в нём изменилось. Он стал более жёстким, сдержанным и сосредоточенным на миссиях. Враги падали от его катаны, миссии проходили без каких-либо изъянов, а новые члены команды Ро оставались неприкасаемыми. Какаши больше не открывался людям, прячась за своей маской, и просто следовал пути ниндзя.       Увидь его в те моменты Кицунэ, она бы не одобрила поведение мужчины. Он стал слишком жестоким, не прощая никого и не давая никому ни единого шанса. Какаши боялся оступиться и подвести кого-то, как это было с Кицунэ. Он не собирался больше совершать такую ошибку, и делал всё, чтобы этого больше не повторилось.       — Я столько лет служил под прикрытием, — проговорил мужчина, понижая голос. — Даже не знаю, как теперь быть. Новый мир открывается передо мной, но мне одиноко. Я не говорил этого раньше, но в последнее время, когда ты ещё была со мной, я думал, что в этот мир без масок мы ступим рука об руку.       Окна затрещали, когда дождь полил с новой силой. Недовольные жители деревни, которые не успели взять зонты, побежали к навесам, прикрывая руками головы. Какаши тоже пришёл в это место без зонта, но ему было всё равно, намокнет он или нет по пути домой.       — Честно, я был рад, когда тебя отстранили, — признался он, возвращая внимание обратно на девушку. — Я думал, что тем самым ты будешь в безопасности. Я упустил тот момент, когда ты стала так дорога мне. Было глупо полагать, что, оставшись без должности, ты будешь в безопасности. Всё оказалось совсем наоборот.       Взглянув на капли на окне, он перевёл свой взгляд обратно на девушку. Она лежала, как и раньше, даже не пошевелившись. Взглянув на их сцепленные руки, Какаши затаил дыхание, надеясь, что Кицунэ сейчас сожмёт пальцы, тем самым показав, что она его слышит. Он сидел и ждал, но когда этого не произошло, он продолжил монолог:       — Не прошло и дня, чтобы я не винил себя в случившемся. Если бы я успел раньше, то они не сделали бы это с тобой. Если бы я был сильнее, то они никогда и не узнали о том, каким оружием ты являешься. Гай теперь в курсе, что происходило всё это время, и он убеждает меня, чтобы я перестал корить себя в случившемся. Но я не могу. Видеть, как ты лежишь тут — слишком сложно для меня. Видеть, как с каждым месяцем ты таешь на глазах, превращаясь в совершенно другого человека…       Какаши отпустил ладонь и сжал руку в кулак. Стоило ему отстраниться от Кицунэ, как дверь палаты медленно открылась, и в дверном проёме показался Гай. Мужчина немного замялся на входе, просовывая сначала голову, чтобы заглянуть, но, заметив Какаши, набрался сил и сильнее распахнул дверь, проходя внутрь. Гай улыбнулся во весь рот и положил руки на бёдра, выпятив вперёд грудь.       — Я так и знал, что найду тебя здесь, Какаши, — довольно произнёс мужчина.       — Гай, — отозвался Хатаке, выпрямляясь. — Ты что-то хотел?       — Асума и Куренай предложили сходить вместе пообедать. Давно мы не встречались все вместе за одним столом, поэтому я решил найти тебя и предложить встретиться. Как ты на это смотришь?       — Я… — произнёс мужчина, глянув на Кицунэ. — Пожалуй, откажусь.       — Ну что за дела, Какаши? — слегка недовольно проговорил Гай. — Ты сам не свой. Тебе стоит развеяться. Я понимаю, что тебе тяжело, и ты скучаешь по Кицунэ, но тебе стоит двигаться дальше.       Какаши нахмурил брови и недовольно взглянул на давнего друга. Подумав, он признал, что и правда всё своё время проводил либо на миссиях, либо у Кицунэ. Он совершенно забросил друзей и не обедал с ними уже, наверное, несколько месяцев.       — У меня правда нет особого желания, — признался Хатаке. — Я заглянул сюда сразу после миссии и собирался уже домой. Задание было сложным, поэтому я сразу пойду спать.       — Какой спать? Ещё день на дворе, — удивлённо выдохнул Гай. — Я знаю, чем мы займёмся!       — Соревноваться я тоже не намерен.       — Да нет же, — усмехнулся мужчина, махнув рукой. — Я знаю, что тебе поможет. Я отведу тебя в одно классное место.       Эти слова несколько заинтересовали мужчину, и он поднял свой взгляд на друга. Гай самоуверенно улыбался во весь рот, и что-то эта улыбка не понравилась Хатаке. Какаши понимал, что если для Майто это было и правда «классное» место, то для него самого это, скорее всего, было не так.       — Классное место?       — Да! Я там частенько бываю в последнее время, так что давай, вставай.       Гай обогнул кровать и подошёл к Какаши, потянув его вверх. Мужчина не стал сопротивляться и послушно поднялся на ноги, бросив последний взгляд на Кицунэ. Девушка так и лежала, не двигаясь, и Какаши подумал о том, что сегодняшний день так же пройдёт без изменений. Отвернувшись от неё, Хатаке последовал за своим другом, который направился на выход. Лишь около двери Гай обернулся и бросил взгляд на Кицунэ, и что-то в его взгляде изменилось.       — Нам её не хватает, — признался Гай, открывая дверь.       — Мне тоже, — тихо прошептал Хатаке.       Открыв дверь, мужчины вышли из палаты и последовали на выход. Какаши спрятал руки в карманы брюк, раздумывая над тем, куда именно его вёл Гай. Ему никуда не хотелось идти, но он и так слишком долго игнорировал своего друга, поэтому всё же согласился ненадолго уделить ему время.       Спустившись в вестибюль, мужчины последовали на выход, и Какаши удивился, заметив, что дождь наконец-то прекратился. Тёмные тучи постепенно рассеивались, и сквозь них пробивалось яркое солнце. Хатаке наступил в лужу, когда вышел из больницы, и запрокинул голову, смотря на то, как солнечные лучи озаряют мокрые крыши домов.       — Нет никаких вестей по поводу неё?       Какаши сразу понял, о ком спрашивал Гай. Он приходил не так часто в больницу, но каждый раз, когда они встречались на улицах деревни, Гай интересовался здоровьем Кицунэ. Хатаке был бы рад сказать ему о том, что дело двинулось с мёртвой точки, но это было далеко не так.       — Всё без изменений.       — Вот же, — буркнул он, нахмурив брови. — Какое же горе с ней приключилось. Но настанет день, когда она придёт в себя, я в это верю.       — Да, настанет, — пробормотал Хатаке, задумчиво смотря в небо.       Они медленно продвигались по улицам, наступая в небольшие лужи. Они прошли мимо их кафе, в котором обычно собирались, и направились в центр деревни. Какаши не знал, куда его ведут, пока они не очутились перед знакомым двухэтажным зданием. Не понимая, зачем его сюда привели, Какаши зашёл внутрь и последовал за Майто, когда тот направился по лестнице на второй этаж.       — Зачем мы здесь? — поинтересовался Какаши. — Это и есть «классное место»?       — Да, а что в этом такого? Я всегда любил нашу академию. Здесь мы столько всего пережили.       — Это понятно, но зачем ты сюда ходишь?       — Чтобы понаблюдать за новым поколением, — с улыбкой ответил Гай. — Смотри!       Какаши подошёл к окну в конце коридора, у которого остановился Гай. Его палец тыкал в стекло, поэтому Хатаке заглянул в окно и посмотрел вниз на группу детей, которые собрались кучей во дворе. Учитель разбивал их по парам, выставляя детей напротив друг друга, и некоторые недовольно вздыхали и жестикулировали руками.       На глаза попался Саске Учиха, который за эти два года сильно изменился. Какаши видел его так близко в последний раз в больнице с Кицунэ, и видя это серьёзное и холодное лицо, Хатаке не мог не заметить, как изменился мальчик. С таким непроницаемым лицом в столь юном возрасте он ещё больше походил на своего старшего брата.       Перед ним стоял проказник Наруто, который громко возмущался и сыпал угрозами в сторону своего противника Саске. Если Саске стоял без каких-либо эмоций, то Наруто всего просто распирало. Они были словно день и ночь, столь разные, но в какой-то мере и похожие. Какаши сложил руки на груди, наблюдая за тем, как учитель вызвал на поляну первую пару, двух девочек, и они начали сражаться друг с другом. Не в силах терпеть, Наруто стоял рядом с Саске и потирал руки, ожидая их боя.       — Просто дети дерутся, — произнёс Какаши, смотря за боем.       — Тебе просто надо почаще приходить. Если бы ты приходил со мной, то видел бы, как сильно они выросли в своём мастерстве. Мне интересно наблюдать за тем, как сначала их движения совершенно неумелые, скованные, а со временем они совершенствуют свои умения.       — И всё же, не понимаю, зачем ты сюда ходишь наблюдать за ними, — произнёс Какаши. — Какой-то у тебя нездоровый интерес.       — Фх, — фыркнул Гай, складывая руки на груди. — Я просто присматриваюсь к детям. Я уже давно раздумываю над тем, чтобы взять себе команду генинов и стать сенсеем.       — Ты серьёзно?       — Как никогда.       Какаши взглянул на серьёзное лицо Майто и понял, что тот действительно не шутил. Гай готов был взять под свою ответственность маленьких несносных детей, в то время как Какаши этого просто боялся. Он не смог защитить Кицунэ, а что уж говорить про троих подростков? Как вообще с ними можно справиться?       — Моя служба в АНБУ закончилась, — признался Какаши, отворачивая голову обратно к окну.       — Закончилась? — удивлённо переспросил Гай.       — Да. Сегодня утром меня отстранили.       — Хокаге? И что ты теперь намерен делать? — с нахмуренными бровями спросил мужчина.       — Буду простым джоунином, выполняющим задания, — ответил Какаши, пожав плечами. — Разница будет лишь в том, что теперь не я буду защищать интересы деревни, а буду выполнять заказы со стороны.       — А ты не думал о том, чтобы обзавестись командой?       Какаши замер на месте, смотря на дерущихся детей. Их движения и удары были столь неумелыми и слабыми, что мужчина удивлялся тому, как они ещё пытались биться друг с другом. Он понимал, что до выпуска из Академии оставался ещё не один год. Но не мог поверить в то, что они станут настолько сильнее, что смогут постоять за себя. Выпустить этих детей в мир, где идут нескончаемые сражения, где проливается на каждом углу кровь… Это было безрассудство.       — Знаешь, мы когда-то обсуждали это с Кицунэ, — задумчиво проговорил Какаши.       — О, Кицунэ тоже задумывалась о том, чтобы взять себе команду? — воодушевлённо спросил Гай.       — Нет, как раз наоборот, — фыркнул Хатаке. — Она наотрез отказывалась от мысли быть учителем. Но сказала, что я был бы отличным сенсеем.       — Может, это и правда…       — Не знаю, — ответил Какаши, смотря на то, как первая пара вышла из боя, и на смену им вышли другие. — Но пока я не готов.       — Ты просто боишься двигаться дальше. Без неё, — печально проговорил Гай.       Возможно, это и была правда. Возможно, так всё и было, и он и правда пытался оставаться на том же месте, где и был, в надежде на то, что когда она вернётся, всё будет на прежнем месте. Что всё будет так же, как раньше, и не будет этих прожитых годов между ними.       — Это неправильно, — произнёс Гай, положив ладонь ему на плечо. — Ты должен жить дальше. Двигаться дальше. Впереди тебя долгий, сложный путь, и ты просто обязан его преодолеть. Кто знает, что тебя ждёт. Это неизвестно, но ты должен следовать своей дорогой, а не стоять на месте. Сейчас тебе выпал шанс начать всё сначала. Выбрать новый путь. Ради Кицунэ.       Какаши мельком взглянул на собеседника, а затем перевёл свой взгляд обратно на детей. Сейчас на площадке бились Наруто с Саске, и не прошло и несколько секунд, как Узумаки был опрокинут на землю, чем тот был ужасно недоволен. Он вскочил обратно на ноги и стал ругаться со своим соперником. Их крики были слышны даже через стекло, и даже Гай посмотрел в окно, услышав детское недовольство.       Небо снова стало темнеть, и в скором времени большие капли начали падать на землю. Дети стали укрываться руками, а по приказу своего учителя разом побежали обратно в академию. Под дождём остался лишь Наруто, который со злостью ударил кулаком по забору. Мальчик не обращал внимания на дождь и на то, что уже через несколько секунд его одежда полностью промокла. Опустив голову, он оттолкнулся от забора и последовал обратно в здание.       — Возможно, ты прав, — задумчиво проговорил Какаши. — Надо двигаться дальше.       — Ради Кицунэ, — добавил Гай, кивнув.       — Да, ради неё.