Их игра

Сара не помнит цвет его глаз. Может назвать его любимый фильм и марку джинсов, посчитать все дурацкие прозвища, которые он ей давал, или же по порядку перечислить многочисленные сериалы, которые они смотрели, сидя у него дома. Каждая мелочь, каждая крохотная деталь намертво отпечаталась в её памяти, осела там толстым слоем так, что никакой наждачной бумагой не выскребешь. Каждая ссора и примирение, каждая вылазка в лес, каждый нагоняй от мамы, который она получала, когда поздно возвращалась домой, потому что они снова торчали под козырьком очередного магазинчика, пережидали дождь и целовались. Она помнит всё. Кроме цвета его глаз. Сара морщится от холода и кутается в своё пальто, надеясь, что оно поможет ей избавиться от пронизывающего насквозь озноба. Она чуть кривит губы, когда очередное громкое карканье ворон врывается в тишину и бессовестным образом её нарушает. Почему эти мерзкие твари всегда ей мешают? Почему не могут на какие-то грёбаные полчаса заткнуться и позволить постоять ей в тишине? Разве это так сложно? Разве она многого просит? Уже на протяжении нескольких лет Сара приезжает сюда, чтобы побыть наедине с человеком, которого давно нет в живых. Каждый год Сара плюёт на свои принципы, бросает всё и срывается в маленький городок, который когда-то перевернул с ног на голову её мир и оставил в душе кровоточащую рану. Сентфор встречает свою любимицу промозглой осенью, золотистыми листьями на деревьях и холодным, пронизывающим ветром. О`Нил вновь смотрит на каменную плиту напротив. Надгробие чуть истрепалось временем, покрылось тонкой нитью трещин, но всё так же причиняет ей боль, несмотря даже на свой пошарпанный вид. Сара присаживается на корточки, протягивает руку и кончиками пальцев касается жухлой травы. Сырость земли моментально просачивается внутрь, заставляя Сару вздрогнуть и убрать руку, словно она может обжечься о могильный холод. Девушка вчитывается в надписи на плите, которые знает наизусть. Она назовёт эту проклятую дату, даже если разбудить её посреди ночи. Сара едва заметно улыбается собственной мысли — ещё одна вещь, которую она о нём помнит. Даже спустя столько времени Майкл остаётся неотъемлемой частью её жизни, хотя сам уже давно мёртв. Сейчас Сара понимает, что он был самым обычным парнем в самом обычном маленьком городке, коих в стране много. Но тогда он казался ей совершенно особенным, очень нужным и необходимым. Сара помнит их первую встречу, его самодовольную ухмылку и собственное раздражение на школьного выскочку. Тогда она была готова его ударить, а потом сама не заметила, как это острое желание переросло в нечто противоположное. Майкла нельзя было назвать хорошим парнем или хотя бы человеком, которому можно довериться. Скорее наоборот — мама советовала ей держаться подальше от таких парней, предупреждала, что кроме разбитого сердца они ничего ей не дадут, но Сара на это лишь улыбалась. Она чмокала маму в щёку, торопливо надевала куртку и буквально вылетала из дома, мечтая скорее увидеться с человеком, который подобно вихрю вскружил ей голову. Сара перебегала дорогу, резко тормозила, чтобы осмотреться по сторонам, но не успевала обиженно надуться, как уже оказывалась в знакомых объятиях. Порой Саре казалось, что Майкл огромный. На его фоне она ощущала себя маленькой пятилетней девочкой, дула пухлые губы и бухтела из-за несправедливой разницы в росте, но продолжала доверчиво прижиматься к нему, чувствуя успокаивающее тепло. Майкл всегда был горячим, как печка. Он брал её миниатюрные руки в свои широкие ладони, наклонялся и дул на них, обжигая кожу тёплыми потоками воздуха. Сара начинала громко смеяться, от чего-то чувствуя лёгкость и желание парить над землёй. Она приподнималась на носочках, тянулась вверх и обхватывала его шею руками, прижимаясь ещё плотнее, чтобы не упустить хотя бы крохотную порцию тепла. Майкл не был романтиком, но каждый раз умудрялся удивить Сару, превращая самые обычные вещи в нечто волшебное, по мнению самой О`Нил. Он опрокидывал её в мягкую траву и заставлял часами смотреть на проплывающие на небе облака. А когда Саре надоедало или же она начинала нетерпеливо ёрзать, он тянулся к ней длинными пальцами и щекотал до тех пор, пока из глаз не польются слёзы и живот не начнёт покалывать от смеха. Сара могла найти тысячу и одну причину, чтобы встретиться с ним. Начиная от банальных прогулок и заканчивая «Майкл, я застряла в библиотеке совершенно случайно, честно-честно, помоги». А ещё Сара обожала «одалживать» его вещи. Куталась в мужскую куртку, утопая в ней и в длинных рукавах, но с гордо поднятой головой продолжала ходить по школе, чувствуя себя властительницей всего мира. Он приносил ей на обед зелёные яблоки, хотя она их ненавидела, любила красные, вроде как, но всё равно каждый раз с благодарностью целовала его. Майкл вечно тащил ее в кино на всякие ужастики, а Сара соглашалась, потому что это был шанс под шумок на страшном моменте в фильме прижаться к нему ближе. Он набивал морду каждому, кто криво посмотрит в ее сторону, а Сара потом сидела и обрабатывала его разбитые костяшки пальцев. Одержимость какая-то, фирменное сумасшествие. Сара много смеялась и дурачилась, светилась, как дисковый шар, улыбаясь друзьям и родителям. Или же она запиралась в своей комнате и ревела днями напролёт, когда они ссорились. Она любила его и временами ненавидела, хотела оттолкнуть от себя подальше или же наоборот прижаться к нему, вдохнуть знакомый запах и вновь почувствовать себя в безопасности. Сара мечтала сбежать от него, а уже через минуту представляла, как они проживут вместе до самой старости. Когда же Майкл умер, Сара не почувствовала ровным счётом ничего. Никакой боли за рёбрами и обиды или разрывающего изнутри чувства — абсолютный ноль. Девочка, которая ещё вчера радовалась любой мелочи и переживала из-за каждого пустяка, вдруг перестала чувствовать вообще что-либо. У Майкла по воле случая сердце перестало биться, а у неё оно покрылось толстым слоем льда. Он не таял со временем, не становился тоньше. Он запечатывал собой всё, перестраивая сознание и превращая Сару лишь в бледное подобие себя прежней. Стоя у его могилы и раз за разом прокручивая в голове сотни воспоминаний, Сара не жалела ни о чём, кроме одного — ей стоило внимательнее всматриваться в его глаза, чтобы запомнить их цвет. Ничего, у неё ещё есть время. Целый год впереди, двенадцать месяцев на то, чтобы вспомнить. И когда Сара придёт в следующий раз, она будет точно знать, что глаза у него были зелёные. ...как и яблоки, которые он ей приносил.