Их игра

Вода такая тёплая, согревает и обволакивает тело, заставляет бледную кожу покрыться природным румянцем. Забавно даже, океан и пляж всегда под носом, протяни руку и сможешь расслабиться, позагорать, а Ким всё равно бледная. Тусклая какая-то, потрёпанная даже, как изображение девушки на фотографии, которую таскают в кармане. Со временем портится, выцветает. Она складывает ладони лодочкой и загребает немного воды. Пахнет синтетическим морским бризом. Упаковка на геле убеждала её, что от настоящего запаха океана не отличить, но кругом обман. Чёртовы маркетологи, готовы наплести что угодно, лишь бы продать свой продукт. Ким морщится и резко разжимает ладони, позволяя воде стечь по рукам. Девушка ёрзает немного, устраивается удобнее и откидывает голову на бортик ванной. Прикрывает глаза, позволяя усталости накатить новой волной. Прошедшая неделя давит на неё так сильно, что с трудом удаётся на поверхности удержаться, а не нырнуть под воду. Это бы решило все её проблемы. Идиллия длится недолго. Проходит совсем мало времени, когда вместо желанной темноты на обратной стороне век начинают вспыхивать обрывки воспоминаний. Лица мелькают как в калейдоскопе, сменяются, крутятся бесконечной каруселью, и Ким не может сдержать болезненного стона. Она закусывает губу, руками сжимает бортики, царапая ногтями белую эмаль. Ей так сильно хочется закричать или разбить что-нибудь, или сначала закричать, а потом разбить — желательно голову. Но соседи снова вызовут копов, а ей опять придётся трясти значком и объяснять почти-коллегам, почему она неподобающе себя ведёт. Ким вздрагивает всем телом, расплескав немного воды на пол. В ушах подобно петардам взрываются женские крики, навсегда сохранившиеся в памяти. Они смешиваются со звуками стрельбы, а в ноздри проникает фантомный запах пороха, плесени и сырости. Отвратительное место было, почему маньяки всегда выбирают такие локации? Этот смрад никогда больше не выветрится из Ким, он в самую кожу впитался, засел в каждой клетке. Ей хочется записаться на какие-то особые психологические курсы для сотрудников. Может, там ей помогут избавиться от чувства вины и очистить совесть. Так ведь бывает, в самом деле. Агенты иногда ошибаются, допускают промахи, которые стоят простым людям жизней. Простым людям в лице двух молодых девушек и… Шелли. — Ты виновата, Ким. Ты так сильно виновата. Она резко распахивает глаза и хватает ртом воздух. Дышит загнанно, чувствуя, как сердце в груди судорожно сжимается. Она не хотела, чтобы так получилось. Если бы можно было повернуть время вспять, изменить всё, отдать собственную жизнь, но спасти их — Ким бы так и поступила. Что угодно, лишь бы избавиться от ночных кошмаров. Лишь бы выскрести из кожи этот мерзкий запах сырости и вонючего подвала. Ким хватает мочалку и, не жалея, начинает тереть ею кожу рук, царапает, травмирует, но ей наплевать. Только бы металлическо-солоноватый привкус вытравить из организма. — Мне так жаль, Шелли, так жаль. Прости меня, пожалуйста. Прости. Она похожа на одну из тех городских сумасшедших, которыми часто пугают маленьких детей. Карие глаза судорожно бегают по ванной, пока не останавливаются на заранее подготовленном лезвии. Да, Ким, как прилежная ученица начальных классов, любит готовить и собирать вещи, которые в теории могут ей понадобиться. Вот оно лежит, поблёскивает и переливается. Девушка трясущимися пальцами берёт его и тут же болезненно шипит, когда на коже образуется маленький порез. Кровь алыми бусинками капает в воду, окрашивая её в розоватый цвет. Ким завороженно за этим наблюдает и впервые задумывается о том, что в действительности движет маньяками. Может, они считают себя непризнанными художниками, талант которых не оценили остальные? Тело человека — всего лишь чистый холст, а алая густая кровь — лучшая краска. Ким не колеблется. Сжимает лезвие крепче и подносит его к запястью. Она всё решила, давно уже. Ещё в тот момент, когда заплаканная и разбитая пошла к Джейку в надежде, что он её успокоит, утешит, скажет, что её вины в произошедшем нет. Это всё глупая случайность, стечение обстоятельств, на её месте мог оказаться каждый. — От тебя одни проблемы. С того дня, как ты появилась, всё пошло наперекосяк. Пора признать, что Джейк никогда не играет по правилам. Ким стоило бы догадаться — он скажет что угодно, но только не то, что она хочет услышать. Такой вот уникальный человек, такая вот снисходительная улыбка и холодный взгляд голубых глаз, по цвету напоминающих океан, к которому девушка успела привыкнуть. — Прости, я и тебя подвела. Она улыбается как-то совсем печально, когда плавно проводит лезвием по запястью. Это даже не больно почти, только щиплет немного. Красные струйки начинают вытекать из свежего пореза и срываются в воду. К искусственному запаху океана примешивается натуральный солоноватый. Теперь это больше похоже на реальность. Если снова закрыть глаза и позволить фантазии лететь, получится правдоподобно. Ким может представить, что сейчас она лежит на пляже. Под ногами у неё нагретый солнцем за день песок — такой шероховатый и рассыпчатый. Закатные лучи мягко ложатся на лицо, отбрасывают тени, окрашивают кожу в золотистый. А неподалёку океан бушует, волнами разбивается о берег, пенится и переливается в лучах багряного диска. Тепло, приятно, по-настоящему. Ещё один взмах рукой, чтобы и на втором запястье расцвели алые бутоны. Тревоги проходят, кошмары рассеиваются. Тело расслабляется и опускается ниже, прямо под воду. Ким вспоминает, как её учили нырять. Надо задержать дыхание и потерпеть немного, сначала лёгкие будут гореть, но быстро привыкнут. Ким всегда больше нравилась вода. Что в этом воздухе особенного? У неё почти получается навсегда от него избавиться. Получается вытолкнуть из лёгких. Она не слышит, как в дверь ванной стучат. Не слышит громких криков, почти не чувствует чужих касаний. И лишь когда её рывком вытаскивают из воды, Ким недовольно морщится. Чёртов воздух, он снова её окружает. Она начинает громко кашлять, выплёвывая скопившуюся внутри воду, позволяя кислороду проникнуть внутрь. Лёгкие сжимаются, заполняясь спасительной невесомой субстанцией, а Ким её проклинать хочется. Кто-то сжимает девичьи запястья, надавливает и продолжает кричать на неё, но Ким не открывает глаза. Зажмуривается сильнее, не желая сталкиваться с реальностью. Ей всё ещё хорошо в том выдуманном мирке, где она валяется на берегу океана. Ей не нужно, чтобы кто-то тряс её. Чтобы обнимал и прижимал к себе, успокаивающе гладил по спине и голове. Ей, чёрт возьми, хочется просто забыться. — Я был неправ, слышишь? Я не должен был так говорить. Смутно знакомый голос пробивается будто сквозь слои ваты, заставляя Ким насупиться. Она начинает толкаться и брыкаться, пытаясь избавиться от чужой хватки, но её держат слишком сильно. Вода отступает. Остаётся только воздух, пропитанный запахом крови, гелем для душа и знакомым ароматом мужского одеколона.