ангелам нельзя любить

Чонгук замирает и, повернувшись, с удивлением смотрит на Чимина. Омега во сне сжимает кулаки, будто видит что-то плохое. Он хмурится, и между его бровей появляется глубокая морщинка. — Пожалуйста, Юнги… Поцелуй… Чонгук тяжело вздыхает. Даже во сне мысли Чимина заняты лишь одним человеком. Альфа подходит ближе и присаживается на корточки рядом с кроватью. Чон легонько разглаживает пальцем морщинку между бровей и улыбается. Омега расслабляется, почувствовав нежное прикосновение. Чонгук зачарованно наблюдает, как Чимин во сне приоткрывает розовые пухлые губы и шепчет: — Всего один поцелуй… «Всего один поцелуй», — проносится в голове Чонгука. Разум отключается, уступая место нестерпимому обжигающему желанию. Сознание отчаянно мечется внутри, кричит «нельзя», но альфа совсем не слышит. Чонгук смыкает губы в нежном поцелуе и в наслаждении прикрывает глаза. Весь фон, окружающий альфу, стирается, тает, теряя своё значение. Для Чонгука в эту минуту ничего не существует. Он слышит лишь тихое дыхание Чимина и чувствует сладкий вкус его губ на своих губах. На своих губах… Чонгук резко отстраняется и растерянно пытается сообразить, что сейчас произошло. Он поцеловал Чимина. Поцеловал своего брата, притворившись его любимым. Желание резко затухает, сменяясь чувством вины. Что, если Чимин утром всё узнает? Как они смогут жить дальше? Как Чонгук сможет смотреть на него после того, что сделал? Мысли в голове бешено крутятся. Чимин бормочет во сне и ворочается. Чонгук поднимает взгляд, волнуясь, что разбудил Пака. Убедившись, что омега продолжает сладко спать, альфа успокаивается. Чимин ничего не узнает. Чонгук, как обычно, возьмёт весь груз ответственности на свои плечи, чтобы омеге было легко. В этом ведь и есть весь смысл. Чимину должно быть легко. Постепенно мысли Чонгука начинают крошить его сердце. Он украл этот поцелуй. На мгновение занял чужое место и получил то, что не предназначалось ему. Чимин в жизни бы не позволил ему поцеловать себя. Чон никогда не увидит в глазах омеги хоть каплю того желания, что так ярко пылает внутри альфы. Пак во сне начинает ворочаться и морщиться, постанывая от боли. Чонгук сидит рядом и с беспокойством смотрит на Чимина, который крепко сжимает его ладонь. Чону тяжело смотреть, как омеге больно. В его душе снова просыпается вина. Но виноват ведь не только он. Да, не уберёг. Но от кого не уберёг? Не только от жестокого отца. Всё дело в человеке. Все проблемы из-за Юнги. Чимин тихо что-то шепчет и обнимает руку Чонгука, щекой к ней прижимается, но альфа аккуратно отстраняется от него и, встав, идёт за пледом. Чон накрывает Чимина, подтыкая мягкий плед возле талии, не трогая спину. — Я скоро вернусь, малыш, — шепчет Чон с нежной улыбкой и уходит из комнаты. *** — Здравствуй, Юнги. Мин оборачивается и видит перед собой красивого темноволосого парня в белой одежде. Юнги раньше никогда не встречал этого альфу, но почему-то при одном взгляде на него в дальних закоулках памяти возникло имя. Мин уверен, что он прав. — Здравствуй. Ты… Чонгук? — Угадал, — слегка улыбается альфа и подходит ближе. — Я могу сесть рядом с тобой? — Ну… Да, конечно, — Юнги спешно двигается, и Чон садится на кровать возле него. — О чём ты хотел со мной поговорить? — Думаю, ты уже знаешь ответ, — смотрит на Мина Чонгук. — О… Чимине? — Юнги с трудом сдерживает зарождающееся в груди чувство страха. Страха за любимого. — Да. — С ним что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает Мин. — Он не пришёл сегодня. — Давай я лучше тебе покажу, — Чонгук протягивает Юнги свою ладонь. — Дай мне руку. Мин недоверчиво смотрит на Чона, вызывая у того улыбку. — Не бойся. Просто доверься мне, — мягко произносит альфа. Юнги протягивает руку, и Чонгук берёт его ладонь в свои. — Закрой глаза. Мин послушно зажмуривается. Первые секунды он молча сидит, не понимая, что Чон хочет сделать. Затем темнота перед глазами начинает таять, и Юнги видит Чимина. Измученный омега едва стоит на коленях, а его спина покрыта глубокими царапинами. Мин в шоке подходит ближе, но всё накрывает темнота, и в следующий момент Чимин падает, не в силах больше удерживать своё тело. Юнги срывается к нему, но чья-то сильные руки ловят Пака. Мин не успевает переварить всё. Короткие фрагменты быстро сменяются, будто в фильме. Следующий момент, и у Юнги сердце сжимается. Чимин лежит на кровати и в беспокойном сне ворочается, тихо постанывая от боли. Омега задевает спиной белоснежную простынь и размазывает по ней кровь, тихо что-то шепчет бледными покусанными губами. Юнги подходит к нему ближе, ласково прикасается ко лбу, убирая прилипшую прядь волос. Внезапно свет меркнет, и всё вокруг погружается во тьму. Мин растерянно оглядывается, пытаясь увидеть хоть что-нибудь, но безрезультатно. И тут воздух разрезает пронзительный крик, от которого у Юнги кровь по венам бежать перестаёт. Он узнаёт голос Чимина. Голос, пропитанный болью. Мин видит маленький огонёк и бежит к нему изо всех сил. Он всё ещё слышит ужасный крик, пытается уши зажать как можно плотнее, но любимый голос, искаженный болью, будто внутри него самого звучит, и от него не скрыться никак. Огонёк становится всё больше и больше, заливает светом пространство вокруг, рассеивая тьму, и крик внезапно замолкает. — Чимин! Юнги резко открывает глаза и выдёргивает свою руку из ладоней Чонгука, судорожно дыша. — Что с ним произошло?! — вскрикивает Мин. — Кто его так… высек? Как это случилось? Чонгук спокойно открывает глаза и смотрит на Юнги. — Почему ты молчишь?! Ответь мне! — Его высек отец, — произносит Чон, и Мин слышит в его голосе боль. — Высек за то, что Чимин в очередной раз нарушил правила. — Какие правила? — спрашивает Юнги. — Ты должен знать лучше всех, — не сдерживается Чонгук и, поймав недоуменный взгляд, глубоко вдыхает, пытаясь усыпить в себе злость. — Извини. Мин всё ещё вопросительно смотрит на Чона, ожидая ответа. — Как я понимаю, Чимин ничего тебе не сказал? — смотрит на Юнги Чонгук. — А что он должен был мне сказать? — непонимающе произносит Мин. — То, что вам нельзя видеться. Наблюдая за реакцией Юнги, Чон понимает, что нет. Не сказал. — Я так и думал. Юнги сидит молча, переваривая в голове информацию. Теперь ему стало всё гораздо понятнее. Всё разложено по полочкам, недостающие пробелы восполнены. Теперь ясно, почему Чимин так спешил, почему беспокоился и нервничал, каждую секунду отсчитывал. Он рисковал собой ради их встреч, нарушал все правила, чтобы увидеться хоть на миг… — То есть, Чимин пострадал… из-за меня? — Юнги поднимает взгляд на Чонгука, надеясь, что тот ответит отрицательно, но видит в его глазах упрёк. — Получается, что да. — Я… Я не хотел, — едва внятно отвечает Мин, захлебываясь болью. Своей. Чужой. — Я знаю, — говорит Чонгук. — С Чимином всё будет хорошо. Но ты должен понимать, что такое не должно повториться. — Что мне нужно сделать? — одними губами спрашивает Юнги, прекрасно понимая, что Чон имеет ввиду. — Не встречаться с Чимином. — Как? — Подумай сам, — произносит Чонгук. — Например, ты можешь сказать ему, что не любишь его. — Мои слова сильно ранят Чимина, — тихо говорит Юнги. — Я обещал, что никогда не принесу ему боли. — Как ты думаешь, стоит ли мгновенная любовь всех последующих страданий? — перебивает его Чон. — Ты готов заплатить своей жизнью и жизнью Чимина за то, что у вас было? — Своей готов, но жизнью Чимина — никогда и ни за что, — твёрдо говорит Мин. — Тогда, думаю, ты сможешь принять правильный выбор, а если нет, я тебя заставлю. Я больше никогда не допущу, чтобы Чимину приносили боль. — Я… скажу ему, что надо. Не сомневайся, — глухо говорит Юнги. — Хорошо, — одобрительно произносит Чонгук. — Твоя ссора с Чимином уже послужила началом. Что ты тогда ему сказал? Он был так расстроен. Кричал, кидал вещи. Я еле смог его успокоить. — Он… плакал? — с грустью спрашивает Юнги. — Да. Что ты ему сказал? — Чонгук пристально смотрит на Мина. — Я… вынудил его признаться, кто он такой, — негромко говорит Юнги. — Заставил, несмотря на предупреждения, мольбы, слёзы. Чонгук буквально захлебывается от злости. Никогда ему так не хотелось уничтожить Юнги. Чон поклялся защищать Чимина, наказывать его обидчиков, но за это наказание Пак его не простит. — Как ты мог? — только и получается произнести у Чона, плотно сжавшего кулаки. — Разве его страдания стоят одного единственного слова «ангел»? — Я… Не знаю. Я правда не хотел, мне очень жаль, очень, — Чонгук видит в глазах Юнги, слышит в его голосе осознание своей вины и искреннее раскаяние, и злость постепенно исчезает, заменяясь сочувствием. — Успокойся, — мягко говорит Чон, положив свою руку Юнги на плечо. — Ты хотел знать правду. Правда всегда важна. Просто ты слишком грубо её вырвал, несмотря на предупреждения. Любимым надо доверять. — Я уже это понял, — горько усмехается Юнги. — Только на идеальном доверии трещина появилась, её ни заклеить, ни замазать. — В жизни ничего идеального не бывает, — спокойно произносит Чонгук. — Все совершают ошибки, и некоторые, к сожалению, многого стоят. Но в том, что Чимин ангел, который должен выполнять определенные правила, нет твоей вины. — Пообещай мне, что ты позаботишься о Чимине, — Мин поднимает на Чона взгляд. — Не допустишь, чтобы он страдал. — Обещаю, — уверенно говорит Чонгук. — В этом смысл моей жизни. Чон встаёт с кровати и ободряюще улыбается Юнги, но улыбка выходит немного грустной. — Рад, что ты принял правильное решение. — Я не мог поступить иначе, — улыбается ему в ответ Мин, пытаясь выглядеть естественно, но улыбка выходит фальшивой. — Чимин — моё всё. — Как и моё, — срывается с губ Чонгука. Юнги поднимает взгляд и задумчиво смотрит на альфу. — Ты любишь его иначе, верно? На секунду Чон теряется, а затем смотрит в глаза Мина. — Верно. Я люблю Чимина не только как младшего брата. — Почему ты ему не расскажешь? — Потому что его мысли заняты другим, его сердце бьётся для другого. Никто в этом мире не сможет заменить Чимину тебя, — с нежной грустью произносит Чонгук. — Я ради него готов на всё, а взамен мне ничего не нужно, лишь бы мой младший братик был счастлив. Только вот жаль, что Чимин полюбил тебя. Нет, я не имею ничего против тебя, — исправляется Чон. — Ты хороший парень и правда любишь его. Но… — Я не ангел, и Чимин — не человек. Да, я понимаю это, — треснуто говорит Юнги. — Мы просто встретились не в той вселенной. А начиналось всё так удивительно… — Мин задумывается, уходя в воспоминания. Чонгук молча смотрит на него, ждёт его слов. — Ты не представляешь, как я был счастлив. Будто на седьмом небе. Чимин самый… — Удивительный омега на свете, — машинально шепчет Чонгук. — Именно, — горько усмехается Юнги. — Других слов и не найдёшь. Мы думали, что это судьба, «вместе навсегда» и так далее, но оба ошиблись. Разошлись наши дорожки. — Юнги, — с беспокойством перебивает его Чонгук. — Почему всё так несправедливо? Мы просто хотели быть вместе, — поднимает на Чона стеклянный взгляд Мин. — Мы же просто… — Любили, — договаривает Чонгук и грустно улыбается воспоминаниям. — Поверь, я тебя понимаю. Просто… Пожалуй, я соглашусь с тобой. Вы просто встретились не в той вселенной. А дороги ваши и не должны были сходиться. Жаль, что вышло иначе. — Береги Чимина. Помни, ты обещал, — заканчивает разговор Юнги, натянуто улыбнувшись. — Обязательно. Прощай. — Прощай. Мин задумчиво смотрит смотрит на то место, где секунду назад стоял Чонгук. Лёгкий ветерок, врывающийся в открытое окно, колышет занавески. В душе у Юнги полный штиль. Такого у нормального человека не существует и не должно существовать. Юнги зажёгся и весь сгорел, словно спичка, оседая серебряным пеплом на ладони. Он ждал Чимина очень много времени. Его сильная любовь помогала держаться из последних сил, пока надежда совсем не погасла, как луна на утреннем небосклоне. Чимин спас ему жизнь. Дважды. Он столько сделал для Юнги, а что для него сделал альфа? Ничего полезного. Лишь страдания принёс, душу исцарапал, заставил проливать горькие слёзы. Нужно сделать для него хоть что-то. Нужно жить, чтобы страдания Пака не были напрасными. Даже если его рядом нет. Юнги справится как-нибудь. Будет жить с мыслью, что с Чимином всё в порядке, что рядом с ним Чонгук, он сможет защитить омегу от любой опасности, обещал ведь. Чимин всегда будет в сердце Мина. Это никогда не изменится. Никогда. «И даже если нам не суждено быть вместе, моё сердце всё равно принадлежит только тебе одному, Чимин».