Ключ от сердца Сьюзен Пэвенси

      Всё-таки Люси выиграла раунд с вузами. Как оказалось, Сьюзен училась в Лондонской Бизнес-Школе. Правда, о переезде её им сказали не сотрудники, а кто-то из студентов, услышавший краем уха фамилию Пэвенси. Поездка, занявшая полтора часа, показалась брату и сестре самой долгой в их жизни.       Глубоко вздохнув, ещё не веря, что изматывающие поиски их наконец закончились, Эдмунд громко постучал в светло-коричневую дверь.       Та распахнулась без вопроса, и на пороге появился Питер, отчего-то взлохмаченный, в распахнутой на груди рубашке. Великолепный, как всегда, несмотря на обычность образа. Недоумение отразилось в его чертах при виде неизвестного парня с изуродованным лицом.       – Чем могу помочь, мистер?..       Люси он ещё не увидел. И дёрнулся, когда парень произнёс хорошо знакомым, слегка насмешливым голосом:       – Ну, мы вообще собирались этот вопрос тебе задать, Пит.       – Эд?!       Питер слетел со ступенек, позабыв о хромоте. Схватил за плечи, вгляделся в лицо. В тёмные родные глаза, где насмешка таяла под огромным облегчением и всё хуже скрываемой радостью.       – Ну хватит уже глазеть! А то кажется, ты прикидываешь, как бы половчее меня съесть, – дружеский тычок в плечо окончательно отрезвил, и Питер, рыкнув, сгрёб брата в совершенно медвежьи объятья. Эдмунд отставать не собирался, и следующие несколько мгновений оба проверяли рёбра друг дружки на прочность.       Выглянувшая на крыльцо Сьюзен идиллии не оценила. Отчего-то она решила, что Питер сцепился с каким-то оборванцем, и, недолго думая, отвесила последнему ощутимого пинка куда-то в бедро. Леди, конечно, не полагается драться, но не когда единственного брата какая-то сволочь душить пытается!..       «Сволочь» взвыла дурным, подозрительно знакомым тоном:       – Дьявол, Сью! Что за муха тебя укусила?!..       – Сьюзен, это же мы! – попыталась привлечь к себе внимание Люси. Сьюзен обернулась – резко, и впрямь будто ужаленная. Эд продолжал ругаться, и от тембра его голоса, и от знакомого до боли лица девушки в огромном капюшоне (впрочем, Люси тут же его сбросила) голова Сьюзен закружилась. В память ударили искалеченные, застывшие тела родных, гранитный камень с выбитыми надписями, мечущийся в горячке Питер… Колени её подогнулись, и она осела бы в грязную после дождя траву, если бы братья не бросились её ловить. Чудом лбами не столкнулись.       Питер, сев на ступеньки, положил голову сестры себе на колени. Но, прежде чем приводить её в чувство, шепнул Эду:       – Не говорите пока ей о Нарнии. Вы просто… ну, выжили при крушении. Потом объясню.       – Мы так и собирались, – ответил тот, с опаской поглядывая на задрожавшие ресницы Сьюзен.       Открыв глаза и сфокусировавшись, она увидела две склонившиеся над ней головы. На одной тёмный вихор над лбом привычно хотелось пригладить, и маленькая эта деталь почему-то убедила Сьюзен сильнее прочего, что перед ней младший брат.       Выпутавшись из поддерживавших рук Питера, она вскочила – резко, так, что голова закружилась вновь. Эдмунд тоже поднялся, уже почти не злясь за «тёплую» встречу. Хотел было сказать что-то, но не успел. Нижняя губа Сьюзен задрожала, по щекам потянулись мокрые дорожки, и, громко всхлипнув, сестра принялась целовать его, как когда-то нашедшегося Кора, принятого за Корина.       Девичьи поцелуи Эдмунду были не в новинку – но не в нынешнем его виде. Даже Люси не сразу свыклась с его лицом, непроизвольно отодвигаясь, стоило ему наклониться или приблизиться. Он не показывал виду, но это задевало. Что уж говорить про взгляды, комментарии, а то и откровенные насмешки посторонних!.. Сьюзен же целовала его так, будто не замечала ничего, и ласка эта полоснула по сердцу.       Эдмунд обнял её сам. Зарылся лицом в душистые, завитые волосы, разом осознавая, как же не хватало этого тонкого, нежно-горького запаха раньше – то ли духов, то ли ещё какой косметики… Глазам стало горячо и влажно. Эд ткнулся губами куда-то за ухо сестры, прошептал – так, чтобы остальные не слышали:       – Я скучал, Сью. Правда. – И сжал в объятьях так крепко, как только можно было обнять девушку, не причинив ей неудобств. Та обвила в ответ руками его талию. Всё ещё всхлипывая, прижалась щекой к жёсткому воротнику куртки, жадно улавливая тёплое дыхание, колючий шарф, озябшие, но принадлежавшие однозначно живому человеку руки. Цепляясь за любую мелочь, чтобы прогнать нахлынувшие до одури чёткие картины, когда она опознала младшего брата только по одежде да слипшимся от крови тёмным волосам.       Питер меж тем подошёл к Люси – та выстукивала нетерпеливую дробь по ручкам коляски. Поднял её на руки – скорее, на руку, лишь придерживая правой. Улыбнулся, сверкнув белыми в надвигающихся сумерках зубами:       – И ты здесь, дорогая моя!..       Сестра, сияющая что новый пенни, обхватила его за шею:       – Ну наконец-то мы вас нашли! Надо же было так закопаться!.. И зачем только вам понадобилось продавать дом? Как давно вы здесь, Пит? А как давно ты вернулся в Англию?.. – Люси тараторила без умолку, будто вознамерившись вывалить на старшего брата все скопившиеся за время разлуки новости, всё одиночество, терзавшее не меньше физических ограничений. И Питер совершенно не был против, целуя ямочки на щеках сестры, появившиеся от широкой улыбки, и покрасневший от холода нос – и чувствовал, как сердце захлёстывает волна невыносимой нежности.       Вспомнили. Всё-таки вспомнили. И не побоялись прийти следом.       Однако руки, отвыкшие от подобной нагрузки, ощутимо заныли, и Питер опустил сестру. И только сейчас осознал, что сидит она в инвалидной коляске.       – Лу, ты… – Слова застряли в горле. Он скучал по ним, он мечтал их увидеть, но не такой же ценой! Ладно Эдмунд – жаль было бывшую грозу девичьих сердец, но он хотя бы возможностей не потерял. Но младшая сестра…       Люси улыбнулась вновь – уже вымученно:       – Ну да, Пит, я теперь не танцую... Аслан сказал, перелом позвоночника вызвал парализацию ног.       – Но ты ведь его любимица!.. За что, Лу?! – вырвалось у Питера. Руки сами собой сжались в кулаки, правая – не до конца.       – Ну, – храбро сказала Люси, – мы ведь сами попросились обратно. Нельзя просто так по мирам шастать туда-сюда. Наверное.       Брат хотел было что-то сказать, но его перебили.       – Люси!.. – оторвавшись наконец от Эдмунда, Сьюзен вспомнила, что у неё ещё и младшая сестра имеется. Та, что лежала в единственном незаколоченном гробу с до отвращения ясным и ровным лицом. Теперь же поперёк лба её пролегла грустная морщинка, мгновенно исчезнувшая, когда Сьюзен, не заботясь о платье, опустилась на колени рядом с коляской. Прямо в траву, что по утрам уже покрывалась инеем.       – Привет, Сью, – неловко погладила её по плечу младшая.       Почему-то со Сьюзен всегда было сложнее, чем с братьями. Даже обняться после долгой разлуки.       Та машинально поправила скомканный плед в ногах сестры. Сьюзен в отличие от Питера поняла сразу, что стало с младшей. Без звука – только прекрасное лицо перекосилось – обняла, вскинув руки крыльями, и Люси с готовностью обняла в ответ.       Белый воротничок платья сестры, оказавшийся перед глазами Сьюзен, давно не сверкал белизной, да и волосы Люси помыть бы не мешало. Куртка же её и вовсе не подходила леди: изрядно потрёпанная и на несколько размеров больше. Но всё это меркло перед осознанием того, что сестра жива, пусть и прикована к коляске. Лучше коляска, чем незакрытый чёрный прямоугольник гроба.       Когда Сьюзен поднялась, лицо её было мокрым и грязным от слёз и потёкшей туши. Таким же был подол её платья (что, впрочем, на чёрном не бросалось в глаза), но день этот был определённо лучшим – за очень и очень долгое время.       Когда все привели себя в порядок, поужинали и откинулись на спинку дивана – кухня сразу стала в разы уютнее – Сьюзен резко поднялась и ушла с освещённой кухни. Трое переглянулись, но она вернулась меньше чем через минуту, неся какие-то бумаги. Положила их на чисто вытертый после ужина стол, пододвинула к младшим.       – А теперь, будьте добры, объясните мне это, – ледяным тоном вопросила она, скрестив руки на груди. Свет от абажура освещал лица братьев и Люси, Сьюзен же стояла под самой лампой, и лицо её было в тени.       Младшие брат и сестра потянулись к документам, и оба вздрогнули. «Свидетельство о смерти… мая 1949 года…». Две одинаковые, как под копирку, страшные бумаги.       – Но мы живы, Сью, – ответила Люси, однако холодок пробежал по спине при виде тире между датой её рождения – и датой смерти.       – Я вижу, – не меняя позы, процедила Сью. – И требую объяснений. И если хоть один из вас посмеет произнести слово «Нарния», клянусь, я забуду о том, что леди не дерётся, и врежу ему между глаз! Да, даже тебе, Люси. Я не пью и не употребляю наркотиков, моя память и мозг ясны. Я прекрасно помню, как опознавала ваши… – она содрогнулась, но тут же взяла себя в руки, – трупы. Мне не забыть до конца жизни ночь, проведённую над раскуроченными телами четырёх… пяти близких людей. Каким чудом умудрился очнуться и выжить Питер, я до сих пор не понимаю, но допустим. Неучтённый случай. Врачи были замучены количеством жертв. Допустим, я готова это принять. Но вас двоих, – палец с наманикюренным ногтём ткнулся сперва в сторону Люси, потом Эдмунда, сидевших по обе стороны от старшего брата, – вас двоих при мне укладывали в гробы и заколачивали крышки!.. Я наблюдала, как их опускают вниз, как ставят чёртов гранит на общую могилу!.. Я в своём уме. Такое не придумать. Такое не забыть. Итак, я жду объяснений.       Стало слышно, как тикают настенные часы в комнате Питера за стеной.       Эдмунд повертел собственное свидетельство в руках, откашлялся.       – Твои вопросы справедливы, сестра. – Он достал из нагрудного кармана их с Люси паспорта, сдвинул их по столу к Сью. Та, подцепив их, вперила жадный взгляд в страницы. – В хаосе крушения нас чуть не затоптали, и… не помню, как, мы с Люси откатились в сторону. Потом я, кажется, нёс её, пока мы не наткнулись на брошенный кем-то летний дом. Мы оба были несколько не в том состоянии, чтобы вернуться в семью, уж прости. Потом нам понадобились деньги. А, набрав наконец нужную сумму, мы обнаружили, что дом продан, и вы оба чёрт знает где. И вот только сейчас мы нашли вас. Надеюсь, Сью, ты не слишком высокого мнения обо мне и не считаешь способным на подделку документов подобного порядка.       «А жаль», – это, естественно, Эдмунд озвучивать вслух не стал.       – В крушении пострадало много народу, легко было перепутать. Вполне могли найтись похожие на нас парень и девушка, – мягко добавила Люси. – Но мы живы, Сью, как бы странно это ни звучало.       Питер обнял её после этих слов, чмокнув в макушку, и Люси склонила голову ему на плечо.       – А ты будто и не удивлён, – отчеканила Сьюзен, глядя на безмятежного старшего брата.       – Я верю в судьбу, Сью, – ответил Питер. – Если она вернула мне брата и сестру, которых я считал… потерянными, это драгоценный подарок, и принять его стоит с благодарностью.       Паспорта младших жгли ладони. Сьюзен не нашла их среди общего массива документов, которые ей пришлось разбирать. Но это было последней проблемой, которая её волновала на тот момент.       Эдмунд поднялся. Обойдя стол, накрыл ладони сестры, державшие паспорта, своими. Потянул осторожно документы из будто закаменевших рук.       – Сьюзен, – зашептал горячо на ухо, – это сложно принять, я понимаю. Но постарайся. Мы же постараемся дать тебе время… и всячески напоминать, что это мы, а не фантом и не сон. Наши могилы – ошибка, Сью. Там пусто. Там… не мы. Мы – здесь. С тобой.       И выполнил таки свою угрозу – намотал локон сестры на палец и несильно дёрнул.