Мэйхуа

Му Цинфан с ужасом вслушивался в хаотичные удары своего сердца. Казалось, что слюна наполнил полость его рта уже через край, он едва успевал сглатывать её. Чувство невыносимого голода переполнило его естество. Это было сродни умопомрачительному возбуждению. С каждым разом это было все тяжелее сдерживать и скрывать. Лю Цингэ сидел в медицинском отсеке. Рассечение на его туловище прорезала неровной линией грудь вдоль живота. Лицо Бога Войны было беспристрастным, будто и ни его тело было изувечено таким жутким ранением. Кровь замарала все верхние одежды и Цингэ оголился по пояс. Помимо той самой раны на бледной коже выделялись множество гематом. Возможно было сломано ребро. Медлить с оказанием помощи было бы неэтично, но Му Цинфан не мог оторваться от этой пленительно картины: гордый мечник с прямой спиной сидит как ни в чем не бывало при столь плачевном состоянии собственного тела. - Брат Лю, тебе стоит больше беречь себя. Старые раны ещё не успели зажить, как ты спешишь получить новые... - горестно вздохнул Цинфан. Лю Цингэ только фыркнул. Му Цинфан подавил желание припасть губами к потрепанной битвами коже и вгрызться зубами в твёрдую мускулистую плоть. Лекарь, с всё такой же взволнованной миной на лице, обработал увечья Бога Войны. - Можешь не медлить. Не беспокойся за меня. - произнёс Лю Цингэ, видимо решив, что Цинфань столь нерасторопен из опасения причинить ему боль. Му Цинфан ласково улыбнулся. Его мозг плавился, а внутренности сжимались в узел. Он желал содрать своей пятернёй клочок кожи со спины Цингэ. Ощупать ритмично бьющееся сердце. Слизать поступившееся слёзы прямо с глазного яблока. Вгрызться в сухожилия и хрящи... Никто бы и предположить не смог какие желания посещают столь мягкого человека и талантливого целителя. Цинфан и сам не смог бы сказать, когда в его разуме поселились злостные черви, что нашептывали ему эти мерзкие вещи. Пожалуй, Лю Цингэ - единственный, кто смог пробудить в нём столь сильный голод. Му Цинфан буквально помешался на этом человеке и всё лелеял несбыточную мечту стать с ним единым целым. Насколько это вообще возможно. Цинфан одёргивал себя тем напоминанием, что Лю Цингэ - это человек, а не кусок аппетитного мяса, но вот напоминания становятся всё реже и реже. Зато его фантазии становились всё изощренней. Му Цинфан представляет, как вкушает плоть мечника медленно. По кусочкам. Он думает, что самое вкусное - это ягодицы, мозг, язык и гениталии. Он желает вкусить столь восхитительное мясо ещё сырым. Портить этот вкус жаркой или специями - настоящее кощунство. - Прости меня, если я доставляю тебе неудобства. Если тебе что-то нужно - скажи мне и я достану это тебе в качестве платы за твоё лечение. - произносит Лю Цингэ. Хоть ему и были присуща толстокожесть, но его гордость не могла позволить ему принимать помощь от других, как само собой разумеющееся. Цинфан ничего с него не просил и это по своему смущало мечника. - Единственное, что я хочу от тебя, брат Лю,так это то, чтобы ты прекратил так пренебрежительно относится к себе. - ответил Цинфань. Единственное, что он хочет, так это то, чтоб плоть и кровь Лю Цингэ растворились внутри него без остатка.