Быть никем, идти в никуда

Небольшая история из прошлого… — Ну что, Доппио, ты готов? Он сглотнул, все еще тяжело дыша. — Э-э, еще немного, босс! — Доппио. — Еще несколько минут, босс, пожалуйста! Я… настраиваюсь на волну. — Доппио. Мой милый Доппио. О чем ты так беспокоишься? — Я не знаю, босс. Это-то меня и беспокоит, — он стряхнул прилипшую ко лбу челку. Он попытался восстановить дыхание, поспешно протараторив: — Я не знаю, как это работает, или что со мной будет, или что я должен делать, я нервничаю и не хочу все испортить! — О, Доппио… все будет хорошо. Ты просто должен делать то, что я говорю. — Но вы уверены, что не должны выбрать для этого кого-нибудь другого, босс? Мне правда не кажется, что все это… — он бесцельно махнул рукой, — мое. — Ты единственный, кто может сделать это, Доппио. Он почувствовал, как румянец на его щеках приобрел более темный оттенок. Иногда он задавался вопросом, знает ли босс, что именно он с ним делает. — Если… если вы так говорите, босс. — Конечно. Ну что, Доппио, теперь-то ты готов? — Что ж… готов как никогда, босс, — вздохнул он. — Хорошо. А теперь расслабься. Доппио кивнул и с благодарностью опустился обратно на листья и редкую траву, его веки затрепетали, когда он попытался восстановить дыхание. Он проехал по булыжной мостовой, затем по гравию, потом по грунтовой дороге и прошел остаток пути пешком, который, как оказалось, был довольно долгим. Он устал, хотел пить и не был обут в соответствующую обувь. Впрочем, он повидал немало прелестных диких животных по пути сюда. Приятно было сознавать, что если он умрет от переохлаждения или истощения, то его останки принесут им хоть какую-то пользу. Да, это была хорошая мысль. Солнечный свет падал на его лицо, просачиваясь сквозь листву, которая, как и положено, пестрела птичьим пением и стрекотом насекомых, ради которых любая расслабляющая аудиозапись готова была умереть, и нежное тепло, дополненное прохладным бризом, несколько километров назад были идеальной для прогулки погодой. Это был совершенно прекрасный день, чтобы окончательно опозориться перед боссом. — Ты понимаешь, что от тебя требуется, мой Доппио? — Ух, — он осторожно убрал со щеки напористого жука. — Вроде, босс? — Я дарую тебе часть моего станда, Кинг Кримсона. Если тебе когда-нибудь понадобится защитить себя или удалить любые… нежелательные элементы, ты будешь более чем подготовлен к этому. — Да, я понимаю эту часть, босс, — по крайней мере, в теории. — Но, Доппио? — Ну, — моргая из-за яркого солнечного света, он поднес телефон к другому уху, шурша листьями. — Ваш станд действительно важен, верно? Вероятно, нет ничего хорошего в том, что его увидят другие. И я знаю, что буду просто заимствовать его, но если станд пострадает, то и пользователь тоже, верно? Я не понимаю, почему бы просто не заставить Польпо дать мне мой собственный станд. Так, наверное, гораздо безопаснее, не так ли, босс? На другом конце линии воцарилась тишина. В этом не было ничего необычного, и Доппио терпеливо ждал, вообразив себе отель, в котором поселился босс, с холодным душем и прохладительными напитками. Наконец босс заговорил, слоги деликатно вставали на свои места. — Способности, пробужденные Блэк Сэббэт, разнообразны. Многие станды плохо приспособлены к бою или требуют определенной среды или же тщательного планирования. У Кинг Кримсона нет таких недостатков. Это воплощение формы и функции. — Вы правы, — кивнул Доппио. — Зная свое «везение», думаю, я в конечном счете заполучу самый бесполезный станд. О, если он вообще у меня будет, верно? Разве вы не говорили, что некоторые люди, которые оказывались… недостойны… просто умирали? Бьюсь об заклад, именно это со мной и произошло бы. Он не мог себе представить, что магическое испытание силы и духа может многое сказать о содержании его души. По-видимому, для подобного рода вещей нужен особый тип личности и небольшое пространство для маневра. Вероятно, у вас ничего не выйдет, будь вы даже действительно усердным человеком с огромным запасом терпения или который никогда не брал отпуск. — Даже не знаю, — задумчиво произнес босс, — как бы то ни было, сегодня ты будешь использовать самый грозный станд, который когда-либо существовал на свете. Даже той малой части его мощи, которая тебе отведена, должно быть достаточно, чтобы одолеть любого врага, с которым ты можешь впоследствии столкнуться. Доппио сел, стряхивая ветки с джемпера. Он никогда бы не осмелился сказать боссу, как именно нужно говорить о своем собственном станде, но он хотел, чтобы конкретно в этом случае он немного преуменьшил его грубую немыслимую силу. — Что именно я должен сделать, босс? — Я уже послал силу, которую ты будешь использовать. Для тебя, Доппио, мой покорный, преданный Доппио, не составит труда постичь и принять большую часть моего станда. Просто позволь моей силе наполнить и возвысить тебя. Что касается деталей, ты сможешь получить доступ к рукам Кинг Кримсона, как и к способности Эпитафии. Последняя будет твоим самым большим преимуществом. Она позволит тебе видеть будущее. — Правда? — Доппио замер, стряхивая паука со своего колена. Если босс умеет заглядывать в будущее, то теперь понятно, почему он настолько непобедим. Неужели босс уже знает, как пройдет сегодняшний день? Знает ли о всем, что произойдет? Доппио надеялся, что его будущее «я» не выставило себя на посмешище. — Да. Ты сможешь заглянуть на несколько секунд вперед со своего текущего местонахождения. — Ох, — он слишком поздно попытался скрыть разочарования в этом вздохе. Так значит он был прав, беспокоясь о своих будущих действиях. — Уверяю тебя, в самый разгар сражения несколько предупреждающих секунд могут превратить полное поражение в триумфальную победу, — если бы это был кто-то другой, то Доппио мог бы поклясться, что босс был слегка задет. — Да, босс, конечно. Извините, босс. К облегчению Доппио, босс продолжил, как ни в чем не бывало: — Ты не сможешь предотвратить увиденное, но предупрежден — значит вооружен. Знание того, как противник планирует атаковать, позволит тебе произвести контратаку еще до того, как удар будет нанесен. — Вау, неудивительно, что никто не может победить вас, босс! И это лишь малая часть вашей силы? — Это действительно так, мой дорогой Доппио. — Вау, — повторил он, обхватив руками колени. Конечно, у босса просто должна быть самая лучшая, самая непобедимая сила. Сила, которая позволяет ему шагать по миру совершенно безопасно и уверенно. Некая реальность, которая принадлежит только ему, совершенно недосягаемая… — У тебя есть какие-либо вопросы, Доппио? Мурлычащий голос босса вернул его к его собственной, простолюдской реальности. — Ох! Нет, босс, кажется, я все понял. Видеть будущие атаки, планировать, как дать отпор, верно? О, подождите, — он пожалел, что не захватил с собой что-нибудь для записей, — а что делают руки, босс? — Они бьют, Доппио. — …верно, босс. — А теперь встань. Он поднялся на ноги. Окрестные леса уютно расположились на склоне холма, ярко-зеленые в конце лета, теплые и светлые, и без хижины лесоруба на многие километры вокруг. Он не был полностью уверен, что сумеет снова выйти на грунтовую дорогу, но сейчас не самое подходящее время для подобных мыслей. Прямо сейчас ему нужно сосредоточиться на том, чтобы ничего не испортить. — Итак, как мне… вызвать его, босс? Делать, что захочу? — Практически ничего делать не нужно. — О, — он был уверен, что это новый личный рекорд. — Не нужно вести никаких переговоров с реальностью и просить разрешения, словно ребенок. У тебя есть желание, и ты его реализуешь. Конечный результат — единственное доказательство твоего желания, которое когда-либо будет существовать. — Да, — произнес Доппио, почесывая шею, — но, эм, как мне это сделать, босс? Он вздохнул: — Выбери дерево, Доппио. Доппио медленно обернулся, хмуро глядя на растительность. — Вот это? — он указал на одно из деревьев, которое по его ограниченному и бледному дендрологическому мнению ближе всего находилось к тому месту, где он сейчас стоял. — Очень хорошо. Подойди к нему на расстояние двух метров, мой Доппио. Это твой диапазон. Он так и сделал, глядя на дерево. Он начинал подозревать, что из этого упражнения ничего хорошего не выйдет, и если бы он знал, что выносит смертный приговор, то, вероятно, еще немного поразмышлял бы над этим решением. — Это твой враг, Доппио. На тебя набрасывается противник, который сделает все возможное, чтобы жестоко с тобой расправиться. Ты должен ударить первым. — Но, босс! — он запнулся. — Я даже не знаю, как вызвать станд! Я никогда в жизни не дрался… — Ты уже мертв, Доппио. — Но я не знаю, что делать, босс… — И снова мертв. Доппио удержался от протестов, но его шансы на выживание казались все такими же призрачными. Снова и снова его попытки проделать дыру в стволе дерева оставались совершенно проигнорированы. Он попытался физически наброситься на него, надеясь, что Кинг Кримсон появится в процессе. Он попытался представить себе будущее, в котором от дерева останутся одни лишь щепки, надеясь, что когда он наконец откроет глаза, то так оно и будет. Он попытался притвориться, что занят чем-то другим в совершенно ином месте на случай, если силе нужно незаметно подкрасться. Он попробовал помолиться. Он придумал тысячу отвратительных, слюнявых, бросающихся на него врагов. Он представил себе лесную поляну, усеянную десятками мертвых Доппио, поскольку ему не удалось даже сбить листок со ствола своего агрессора. В конце концов он был слишком уставшим, расстроенным и разгоряченным, чтобы заботиться о правилах приличия и любого рода достоинство, которое могло быть ему приписано, давно исчезло. — Босс, — заскулил он, опускаясь на траву, — если бы это случилось в реальной жизни, я бы просто сбежал. Думаю, Кинг Кримсон и сам это понимает. Услышав вздох на другом конце линии, он приготовился к очередному объявлению о своей кончине. Но вместо этого он услышал следующее: — Ничего не понимаю. Ничто не должно помешать тебе получить доступ к силе, которую я тебе предложил. Почему она не доходит до тебя? — еще один вздох. — Возможно ли, что есть что-то, чего я не понимаю в этих способностях? — Что? Нет! — Доппио вскочил на ноги. — Вы знаете все, босс! Это все я! Проблема во мне! — Ах, Доппио. Мой славный, милый, маленький Доппио, — босс мягко усмехнулся. — Твоя вера трогательна, но, очевидно, мне нужно еще немного поразмышлять над этим вопросом. Возвращайся к машине. Мы вернемся к этому, как только я определю… — Нет, — каждая клеточка его тела завопила от такого вопиющего и бесприкословного отказа выполнять прямой приказ босса. — Я останусь здесь, пока не сделаю все правильно. — Доппио… — Просто… просто дайте мне больше времени, босс! Я все сделаю правильно! — он повернулся к смертоносному дереву. — Я сделаю это! — Хм, — в этом звуке не было ни протеста, ни одобрения, но Доппио мог поклясться, что ощущение слежки, которое он часто испытывал, когда разговаривал с боссом, стало заметно сильнее. Тяжело дыша, он подошел ближе. Атакующий, демон, враг, жаждущий его крови… Доппио не лгал, его первым инстинктом было сбежать и спрятаться от такой личности, и он подозревал, что его второй, третий и четвертый инстинкты будут такими же. Неужели он никогда ни на кого не злился? Конечно же злился, он был безумно зол, но не на того, кто был прямо там и надвигался на него с жестоким, полностью осознанным намерением. Инстинкт самосохранения не позволял ему испытывать подобные чувства до тех пор, пока он не оказывался в безопасности. Все дело в том, что он был трусом до мозга костей. Его плечи начали опускаться. Почему он спорит с боссом? Он с самого начала знал, что все это может закончиться неудачей. Может быть, босс был прав, решив, что нельзя так просто поделиться такими способностями. Может быть, станд просто по своей сути отказывался поддерживать слабых, трусливых людей. Он поморщился. Босс был прав. Если бы это была настоящая драка, он уже был бы мертв. И если бы он выполнял задание для Пассионе, то провалил бы его. И если бы это задание состояло в том, чтобы защитить босса, тогда бы… тогда он бы… На мгновение его охватило чувство вины, которое перетекло в отвращение и переросло в ярость, а затем… Затем в лесу воцарилась жуткая тишина, вызванная ужасным треском и катастрофическим падением, из-за которого он упал на колени, уверенный в том, что его сейчас раздавит; воздух был густым от пыли, которая вызвала у него кашель и заставила быстро заморгать. Лишь чудом он остался цел и невредим. Когда он наконец встал и повернулся, то чуть было не упал на спину, подавив вопль обеими руками. Его окружали две светящиеся красные руки, которые на мгновение повисли в воздухе, прежде чем исчезнуть. — Босс! Я… — ох, он выронил свой телефон из-за всей этой неразберихи. Он поискал его в листве. К счастью, телефон вскоре зазвонил, и он нашел его на довольно большом расстоянии от остатков дерева. — Босс, я сделал это! — Я вижу. Молодец, мой замечательный Доппио. Он почувствовал гордость за себя. — Сделай это снова. Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы вновь призвать руки. Словно заучивание песни после того, как его чувства впервые обрели мелодию, в которой можно затеряться. Третий древесный гангстер даже не получил воображаемого лица, прежде чем его просто не срубили. — Еще одно, босс? — он нацелился на потенциальную четвертую жертву, кулаки вспыхнули рядом с ним. — Нет, думаю, этого пока достаточно. — Оу, вы уверены? — он никогда раньше не чувствовал себя таким сильным, и ему это очень понравилось. Если босс мог делать это по желанию, то чудо, что в Италии вообще остались деревья. — Нам нужно заняться другими делами, Доппио. Он вздохнул: — Ладно, — он выдохнул и начал приводить в порядок свои мысли в свойственной ему манере отстранения от них, после чего остановился. Он поднял свою левую, веснушчатую, с угловатыми костяшками руку, наблюдая за тем, как бронированная белая рука повторила вслед за ним. Это была рука Кинг Кримсона, а Кинг Кримсон был частью босса. Эдакая тень самой его души. То, что случится с одним, почувствует и другой. Если вдуматься, то они были одной и той же сущностью… — Доппио. Он остановился, пальцы замерли в миллиметре от прикосновения к этой холодной белой руке: — Босс? — Ты овладел своей атакующей способностью, Доппио. Теперь ты должен понять Эпитафию. — О, да, хорошо, босс, — он позволил руке исчезнуть. — Тебе нужно будет понять, как видеть дальше собственных глаз. Использовать видение станда как продолжение своего собственного, так же, как и руки. Он нахмурился. — Так вы пошлете мне глаза Кинг Кримсона? Его лицо? — он поднял взгляд на случай, если все это время над ним парила бестелесная голова. — К счастью, Эпитафия — это небольшая часть Кинг Кримсона. Так что это все, что тебе нужно. Попробуй призвать ее прямо сейчас. Доппио осторожно кивнул. По правде говоря, это звучало немного эзотерично для его работы. Тем не менее, он попытался последовать за этими знакомыми нотками чувств, но сосредоточится на том, чтобы видеть, а не чтобы бить. Он не был полностью уверен, что ему следует искать и это не очень-то ему и помогало. Несколько раз вместо Эпитафии появлялись руки. Через некоторое время он перестал их отзывать, оставив их в качестве моральной поддержки. Спустя несколько долгих минут он снова начал чувствовать себя глупо. Было далеко за полдень и жара никак не желала спадать, и он уничтожил большую часть укрытый от солнца. Он подумывал о том, чтобы признать свое поражение и попросить босса все ему еще раз разъяснить, медленно и используя такие слова, которые поймет даже ребенок. Он протянул руку, чтобы вытереть пот со лба и закричал. — Босс! На мне что-то есть! — Ах, Доппио, это… Ногти Доппио впились в его кожу. — Оно не отрывается! Босс, я думаю, что на меня напали! — Доппио, у тебя… — Мне дать отпор? Как мне их найти? Подождите, как вы думаете, Кинг Кримсон может это снять? Погодите, дайте-ка я попробую… — Доппио, ты не будешь использовать мой станд, чтобы бить себя по голове! Он замолчал, подняв руку в полусжатом кулаке. — Босс? — Это Эпитафия, Доппио. Поздравляю. Отмечая весомый сарказм, повисший в этом слове и боясь провести очередную бессонную ночь, Доппио осторожно провел пальцами по станду. Он почувствовал два глаза и пугающе зубастый рот, но ни носа, ни ушей, ни волос не было. Он пожалел, что у него нет зеркала, но поразмыслив над этим, очень обрадовался его отсутствию. — Как мне… — он махнул рукой в сторону существа, вздрогнув, когда почувствовал прикосновение зубов к указательному пальцу, — заставить ее что-нибудь сделать? — Она уже видит, что ждет нас в будущем, Доппио. Ты просто должен позволить ей показать тебе. Игнорируй любые другие отвлекающие факторы и сконцентрируйся на приближающихся секундах. Доппио прекратил попытки посмотреть на свой собственный лоб, устремив взгляд куда-то вдаль. Насколько далеко в будущее ему следует заглянуть? Он решил, что шести секунд должно быть достаточно. К сожалению, даже шесть секунд стояли под большим вопросом, особенно когда у вас нет никакого в этом опыта. Настоящее очень отвлекало, и зачастую к тому времени, когда он отключался от «здесь и сейчас», все уже происходило в «тогда и там». Нахмурившись, он проверил, на месте ли Эпитафия. К счастью или же нет, она никуда не исчезла. Он присел на корточки и прикрыл другое ухо, пытаясь отключиться от упрямо пребывающего в настоящем времени мире. Он преуспел лишь в том, что сделал этот мир более скучным. Он то и дело, что пытался разглядеть свой лоб, и именно в один из таких рассеянных моментов он увидел… самого себя. — Босс! Кажется, я вижу! — прошептал он, на мгновение обеспокоившись тем, что может напугать самого себя. Словно подтверждая свою абсурдную мысль, маленький Доппио повернул голову, будто бы действительно услышал кого-то поблизости. — Молодец, мой Доппио. Что ты видишь? Картинка была довольно расплывчатой. Сфокусировавшись на одной точке, он осмотрел другого Доппио. Его наблюдательный пункт, казалось, находился на несколько метров выше и позади него. Маленький Доппио огляделся, ища источник звука, и, к счастью, не заметил огромного Доппио вместе с уставившимся и нависшим над ним вторым лицом. — Только себя, босс, — он всегда выглядел таким неуклюжим, заостренным и долговязым, как человек, полностью сложенный из локтей? Его волосы находились в полном беспорядке, и он был совершенно уверен, что… он потянулся к шее и пошарил руками, и да, с его джемпера действительно свисал ценник. — Ты четко себя видишь, Доппио? — Да, — он купил его почти неделю назад и несколько раз надевал на публике. И никто ему ничего не сказал. Люди сейчас такие грубые. — Погодите, — он прищурился на маленького Доппио. — Он… я просто вскочил и обернулся. Я выгляжу чем-то явно обеспокоенным. — Это потому, что со спины к тебе подбирается враг. Шевелись! Доппио взвизгнул и вскочил, развернувшись. Его глаза перебегали с дерева на дерево, выискивая нападавшего. — Босс, я не вижу его! Солнечный свет отбрасывал на траву сбивающие с толку тени, а шум ветра в кронах деревьев смешивал все звуки. Здесь, в глуши, ему некуда было бежать. Нет никого, кто смог бы добраться до него вовремя. — Босс! — Хм? — Враг! — О, я соврал, Доппио. Но, кажется, ты освоил Эпитафию. Отлично сработано. Ты прикоснулся к тому, чего никогда не было и не будет у других людей. Мне нужно будет придумать тебе подходящее вознаграждение… Доппио опустился на лесную подстилку, схватившись за грудь и тяжело дыша. — Что ж, мы можем обсудить это, когда ты вернешься в город. До свидания, Доппио. Он повесил трубку, и Доппио пришлось пролежать почти час, прежде чем он наконец обрел достаточно уверенности, чтобы встать на ноги и начать долгий путь в неопределенном направлении, где, как он надеялся, находилась машина.

***

— Хорошо, так значит вы будете салат из рукколы? — Да, спасибо. — А маргарита?.. — Прямо сюда! — Ты никогда столько не съешь. Зачем столько заказывать? — Эй, не надо меня недооценивать. — Итак, гм, так значит вам мясную нарезку, сэр. О. Здравствуйте! Ваш, эм, ваш друг случаем не хочет себе стул? — Давайте это выясним, — Миста наклонился и помахал рукой Доппио, на котором сейчас сидел. — Если мы позволим тебе сесть, ты перестанешь пытаться сбежать? Доппио слегка призадумался. С одной стороны, эти люди были предателями, и его моральный долг — не вступать с ними в дружеские отношения. Обед с ними, бесспорно, подпадает под определение предательства. Но с другой стороны, встреча с Сэйлом была, вероятно, самым лучшим шансом на побег, но даже этого было недостаточно. Только по настоянию Буччеллати он все еще не был связан в их любимой черепашьей тюрьме. Более того, он терял чувствительность в ногах и, вероятно, получил некоторое повреждение внутренних органов. — …ладно. — Уверен? Знаешь, ты так в этом естественен, — сказал Миста, но все же встал и позволил Доппио наполовину подняться, наполовину рухнуть на стул, предложенный официанткой. Она посмотрела на него с некой сдержанной заботой работника с минимальной зарплатой, который видел, как взрослые делают гораздо более странные вещи, и просто надеется, что этот эпизод не закончится каким-то сложным для уборки беспорядком. Он поправил воротник и поднял глаза. Все взгляды были устремлены на него, за исключением Наранчи, который, казалось, был полон решимости выполнить свою угрозу и съесть всю пиццу за один присест, и Мисты, который пытался незаметно просунуть ломтик прошутто в свой пистолет. Теперь, когда он не ограничивался разглядыванием пола и ножек стола, он мог видеть, что траттория, в которой они оказались, была относительно приятным местом, достаточно амбициозным, чтобы иметь свечи на каждом столике, даже если это не привлекало первоклассную клиентуру, которая могла бы увидеть их зажженными. Они сидели за столиком снаружи, вероятно, чтобы заметить приближение врагов и посидеть на беззащитных жертвах. — Итак, — в конце концов подал голос Аббаккио, — теперь нам придется его кормить? Вопрос был адресован Буччеллати, который проигнорировал его, не сводя с Доппио своих темных глаз, словно тот был последней подсказкой к его кроссворду. Его волосы все еще были влажными от того, что, как он понял, было импровизированным купанием в ванной комнате ресторана после падения в канал. Триш хоть и сидела справа от него, но первой отвела взгляд и принялась за еду. Она не произнесла ни слова с тех пор, как его оттащили назад, но ему не нужно быть экспертом в языке тела, чтобы понять, что ей сейчас больно. Что было очень несправедливо, учитывая все обстоятельства. Он не просил ее делать дикие предположения об их родстве (которого, кстати, совершенно не существовало), как не просил, чтобы его похитили. На самом деле это была эмоциональная боль, причиненная самой себе, и он не нес за нее никакой ответственности. Ему стало интересно, может ли босс так дуться. Он со смирением заметил, что по его рукаву ползет еще один муравей. Он уже махнул рукой на то, чтобы убрать их всех. Джорно Джованна тоже успел осмотреть его и дать краткую справку о состоянии его здоровья, не перекинувшись с ним ни единым словом, хотя Доппио понятия не имел, что тот против него имеет. Может быть, этот парень был просто одним из тех угрюмых от природы подростков. Ему в голову пришла мысль, что у босса все еще очень мало о нем информации. Возможно, он сможет это изменить. Конечно, было бы неплохо извлечь что-нибудь полезное из всего этого фарса, кроме смущения и его очевидно естественной склонности быть для всех подушкой. Джованна перевел взгляд на Буччеллати, мельком взглянув на его лицо и словно прочитав его гораздо лучше, чем Доппио его. Когда Аббаккио наконец занялся бокалом белого вина, остался только Буччеллати, который смотрел на него сверху вниз. Из всех возможных вариантов, — подумал Доппио, — этот самый худший. Он постарался как можно дольше воздерживаться от разговоров, но у него был долгий день, и в конце концов эти пытливые голубые глаза утомили его. — Послушай, — сказал Доппио, подперев лицо одной рукой, а другой отогнав пару муравьев от тарелки Мисты, — мне не жаль. — О, отлично, — пробормотал Аббаккио, завертев остатки вина в бокале, — ты слышал, Буччеллати? Боссу Младшему не жаль. Он хочет, чтобы мы это знали. Услышав это прозвище, Доппио ощетинился: — Слушайте, я не просил вас похищать меня дважды, и я не собираюсь притворяться, что рад этому. Вы должны были просто оставить меня в покое. — Осторожнее, пацан, если будешь продолжать в том же духе, то я начну к тебе привязываться. — Эй, я не понимаю, почему… — Прекратите! — крикнула Триш достаточно громко, чтобы заставить подслушивающих за соседними столиками вновь уткнуться в свои тарелки. — Заткнитесь и ешьте свою еду. Впервые за все это время Доппио искренне поверил, что она дочь босса. У нее был такой же способ направлять команды прямо в мозг человека, устраняя все мысли о дискуссии. Он обнаружил, что смущенно берет булочку из корзинки в центре стола и с извиняющимся видом откусывает ее. Аббаккио лишь слегка усмехнулся, прежде чем вернуться к своей трапезе. Он и не подозревал, насколько сильно проголодался. Сколько времени прошло с тех пор, как он ел в последний раз? Быстрый перекус по дороге в собор? Он быстро доел булочку и потянулся было к последней оставшейся, но Миста опередил его и начал заталкивать ее в свой револьвер. Подняв глаза, он неверно истолковал голодный, печальный взгляд Доппио, приняв его за столь же уместное, хотя и менее непосредственное замешательство. — О, думаю для тебя это выглядит довольно странно, да? Я просто кормлю их. Смотри, — он с трудом отодвинул булочку, демонстрируя отчетливые следы укусов на тесте. — Ах да, ты же не видишь станды, а, Доппио? — Наранча указал на него куском пиццы, и маленькие капельки соуса упали на теперь уже красно-белую скатерть. — Интересно, почему? Доппио и сам задавался этим вопросом вот уже на протяжении нескольких часов с тех пор, как его освободили из-под стражи Сэйла. Никакие усилия не могли призвать заимствованную силу Кинг Кримсона, хоть он и отчаянно пытался; будь проклята его мигрень. Он так и не приблизился к ответу, и чем сильнее он пытался вызвать станд, который все никак не появлялся, тем более расстроенным он становился, и тем больше ему казалось, что он действительно причиняет себе какой-то вред, пока ему не пришлось заставить себя остановиться и попытаться все это проигнорировать. Он и раньше страдал от хронических головных болей, но не от таких. До сих пор он еще никогда не был так напуган их появлением. Что-то в этом пробудило в нем сильный страх, который появился тогда, когда он впервые держал в руках телефон Сэйла и не чувствовал… ничего. Лишь пластик и электронные чипы. — Эй, не беспокойся об этом, — Миста похлопал его по плечу, резко вырвав его из отчаянных раздумий, — у Триш тоже пока нет станда, но она их видит, так что должно быть сила передается генетически. Возможно, твой еще не пробудился или что-то в этом роде. — Агась! Если останешься с нами, то увидишь гораздо больше стандо-ништяков, и вся твоя стандо-ДНК возьмет, наконец, верх. — Что за хрень ты сейчас несешь, Наранча, это так не работает. — Эй, я вообще-то соглашаюсь с тобой! — Значит неправильно соглашаешься. Не делай вид, будто ты что-то смыслишь в ДНК и прочем дерьме. — Эй, ты тоже в этом ни черта не смыслишь! — Ты что, никогда не смотрел тот фильм с динозаврами? Там все объясняется. — Ты смеешься надо мной и говоришь всякое дерьмо о динозаврах и стандах, потому что смотришь слишком много фильмов. Буччеллати улыбнулся. Даже если бы Доппио не уловил этого, наблюдая за спором Мисты и Наранчи, нельзя было не заметить произведенного ими эффекта. Аббаккио подался вперед и присоединился к спору, приведя радикальный аргумент, что оба они одинаково плохо образованы. Миста и Наранча тут же объединились против общего врага, их шутки были наполнены фамильярностью и теплотой, что заставило Доппио осознать, какие усилия они прилагали, чтобы смягчить тон. Триш наклонилась к нему и театрально прошептала, что они всегда ведут себя как маленькие дети. Затем, заметив, что он все еще печально смотрит на пустую хлебную корзинку, она переложила половину своего салата на другую тарелку и протянула ее ему, не обращая внимания на его нерешительные протесты. — Держи, тебе понадобится вся твоя сила, ведь тебе каждый день придется иметь с этим дело, поверь мне. — О да, мы же ничего тебе не заказали, ведь ты был стулом и все такое. Вот, — Наранча перегнулся через стол и бросил на салат кусок пиццы. — Ты пытаешься выставить меня перед всеми мудаком? Моим ребятам нужно много топлива, чтобы угнаться за моими выстрелами! Возьми хотя бы это, — он взял ломтик прошутто из своей полной тарелки мяса и добавил его к остальной еде Доппио. — Эй, заткнись! — рявкнул он на свой пистолет, — оно в любом случае принадлежало мне. Но самая поразительная перемена, та, что заставила голодного Доппио замереть с вилкой в руке, зависшей над тарелкой, исходила от Джованны. И все же парень мог быть другим человеком. Он выглядел одновременно моложе и спокойнее, его движения стали увереннее, а поза менее настороженной. Даже когда он посмеивался над все еще продолжавшимися шутливыми дебатами, оккупировавшими половину столика, и даже когда каждый, наконец, стал с наслаждением поглощать свою еду, его глаза никогда не покидали Буччеллати надолго, всегда возвращаясь к нему, словно если бы они были намагничены. Доппио переводил взгляд с одного на другого. Интересно. — Хочешь, я закажу что-нибудь и для тебя? — Буччеллати взглянул на него поверх своего огненно-красного полипетти. — Мне совсем не сложно. — Нет, все в порядке, — пробормотал он, подцепив несколько листиков салата и кусочек прошутто. — Спасибо, — добавил он почти непроизвольно. — Если ты в этом уверен, — Буччеллати налил ему стакан воды, который он принял, не глядя ему в глаза. — Поскольку мы собираемся навязывать тебе наше общество еще какое-то время, то пожалуйста, не стесняйся просить необходимые тебе вещи. — Конечно, как скажешь, — он не совсем понимал, почему ему так хочется, чтобы этот разговор поскорее закончился. Он готов был терпеть сарказм Аббаккио или разочарование Триш неделями напролет, но никак не непритязательную доброту Буччеллати. — Или если есть что-то еще, что тебе может понадобится… — Все в порядке! Правда, — добавил он, отводя глаза, когда столик вновь стал угрожать окутать его стеной молчаливого раздумья. Ему потребовалась минута, чтобы обдумать вопрос, который ему задали, и еще одна, чтобы понять, что у него есть реальный ответ на него. — Подожди, — сказал он, поморщившись, когда Буччеллати снова посмотрел на него. — Есть кое-что. Не то чтобы это проблема, но думаю у меня есть одно… одно заболевание. Аббаккио приподнял бровь: — Какого рода «заболевание»? Из тех, где ты жалуешься на еду с глютеном, или из тех, где на нас попадает капля твоей крови и в конечном счете мы умираем в какой-нибудь больнице с отвалившимися пальцами? Наранча немного отодвинул свой стул назад. — Нет, — фыркнул Доппио, уже жалея, что вообще заговорил об этом. — У меня нарколепсия. — Что это такое? — спросил Наранча, все еще отодвигаясь от стола. — О! — воскликнул он, прежде чем Доппио даже успел сделать вдох. — Это значит, что ты можешь возвращать мертвых к жизни, верно? Он вздохнул, что было ошибкой. Это был не тот столик, за которым люди терпеливо ждали своей очереди. — У тебя сегодня голова наполнена камнями, Наранча? — фыркнула Миста. — Мертвые есть мертвые. Нарколепсия — это когда ты хочешь их трахнуть. — Что?! — Это не так! — рявкнул Доппио. Наранча отодвинулся настолько далеко, насколько это вообще было возможно, все еще технически «сидя» за столом. — И вам этого не понять! — огрызнулся он, что, оглядываясь назад, было, пожалуй, не самым верным решением. — Нарк — это что-то вроде копа, — предположил Аббаккио. Доппио вдруг обрадовался, что этот предатель обречен, по крайней мере, на предательский конец. — Фу, желание трахнуть копов еще хуже! — Боже, это самая удручающая вещь, которую я когда-либо слышал. Они что, подсадили тебя на таблетки или что-то вроде того? — Достаточно! — Буччеллати посмотрел на каждого из них по очереди. — Если вы все не можете перестать вести себя как дети, — его взгляд задержался на Аббаккио, — тогда с вами будут обращаться как с детьми и вы пойдете ждать в лодке, пока взрослые не закончат. После целого ряда жалоб он перевел взгляд на Доппио и смягчил его до такой степени, что он почувствовал, как что-то очень незнакомое разворачивается в его груди. — Если есть что-то, что мы можем сделать или предоставить, чтобы помочь тебе справиться со своим состоянием, то мы, конечно же, позаботимся об этом. — Все в порядке, — пробормотал он в свой стакан, — я просто иногда засыпаю без предупреждения. Только не волнуйтесь, если это произойдет. Буччеллати кивнул, вновь улыбнувшись. Вероятно, это должно было его успокоить, но вместо этого он почувствовал, что его вены горят. — И это все? Ты просто резко засыпаешь? Тьфу, а я уже было понадеялся на что-то более крутое. Или извращенное, — подумал он про себя, уставившись на свою тарелку; аппетит полностью пропал. Он вообразил себе бледное и искаженное отражение взгляда босса, которым он бы посмотрел на него. Мог бы посмотреть на него. Сочувствие со стороны предателя было отвратительным, нежеланным и унизительным, вот и все. Он был уставшим, растерянным и одиноким. Его разум был полон тупой боли, как и его тело. На каком-то уровне он понимал, что разваливается на части. Что ему нужно было сделать, так это проигнорировать это, сохранять спокойствие и ждать. Но негативные чувства были заманчивой привычкой во все худшие времена, и не требовалось много времени, чтобы они пустили свои корни. Что-то было не так, и он не знал, что именно. Он хотел, чтобы босс позвонил. Босс бы во всем разобрался. Босс бы его успокоил. — Конечно, поэтому-то ты и попытался поставить между собой и им половину Венеции при первом же упоминании о болезни. Но он ощущал ужасное, зияющее, леденящее душу чувство, которое пыталось поглотить его с того момента, как он впервые очнулся. Это устойчивое ощущение, что что-то не так. Интуиция, предчувствие, столь же острое, как и любое предоставленное им Эпитафией. Босс не собирается ему звонить. Это осознание пришло к нему совершенно четко наряду с улыбкой Буччеллати. — Эй, я просто хотел заполучить немного личного пространства. Не хочу показаться грубым, Миста, но твое «присутствие» имеет свойство занимать все помещение. Босс никогда так на него не смотрел. Он вообще никогда на него не смотрел. — Эй, что ты хочешь этим сказать? Он не собирается звонить, и он никогда его не увидит. Он слышал, как Триш что-то шепотом у него спрашивает, но ему казалось, что это происходит по другую сторону экрана перед воображаемым Доппио в какой-то воображаемой сцене. Сколько он себя помнил, он всегда с ним разговаривал, и он всегда был рядом и всегда был прав, и он был его жизнью, и он сказал, что он был его любимчиком, но он не собирается ему звонить, и они никогда, ни разу не обменялись даже взглядами через стол. Триш мягко коснулась его руки, и он подпрыгнул, опрокинув стакан с водой. Он наблюдал, медленно возвращаясь к своему собственному тяжело дышащему, покалывающему телу, как Буччеллати, его команда и остальные посетители смотрели на него, и вода капала на его ботинок, в то время как стакан медленно катился к краю стола. Он поймал его. — Мне нужно воспользоваться уборной. Тишина. Он поставил стакан обратно на стол. — Я не попытаюсь сбежать. Буччеллати медленно отложил нож и вилку в сторону. — Я пойду с тобой. Джованна взял свою салфетку, сложил ее на столе рядом с едой, к которой едва притронулся, и встал. Буччеллати окинул их долгим взглядом, затем кивнул. — Не задерживайтесь слишком долго. Мы скоро уходим. Джованна провел его между столиками, приведя в мягкое сияние интерьера траттории и почти что в ослепительную белизну ванной комнаты. Он прислонился к двери, даже не потрудившись смягчить угрозу, скрытую в этом действии. Доппио не хотел проверять, насколько тот был серьезен. Он зашел в кабинку, чтобы проверить телефон Сэйла, ни на что не надеясь и не обнаружив ничего нового, затем прислонился к стене и попытался вздохнуть. Он знал, что сделал из себя обузу. Босс велел бы ему вести себя разумно, выжидать, перестать паниковать, учиться и ждать удобного случая. Босс велел бы ему быть терпеливым и сохранять спокойствие. Босс сказал бы, что ему нужно держать свои эмоции под контролем и использовать свой мозг. Но босс ничего из этого ему не сказал, потому что босс так и не позвонил. Он засунул телефон обратно в карман и, спустив для видимости воду в туалете, распахнул дверь и вышел. Его удивило отражение собственного лица в грязных зеркалах. Гнев превратил его в какого-то совершенно незнакомого ему человека. Джованна наблюдал за ним, скрестив руки на груди, с привычным непроницаемым выражением лица. Он вымыл руки и лицо, поглядывая вверх каждые несколько секунд в попытке вернуть себе самообладание. Когда ему показалось, что он почти с этим справился, он постарался улыбнуться Джованне, как он надеялся, с должным раскаянием. — Извини, что все так вышло. Думаю, я все еще немного нервничаю. Парень склонил голову в едва заметном подобии кивка. — Я постараюсь держать свои нервы под контролем. Вы все были очень добры ко мне, правда, особенно если учесть сложившиеся обстоятельства. Ничего. Парень был стеной, а все следы яркого и мягкого мальчика, которого дразнил Буччеллати, исчезли. Что ж, если он обречен на неудачу, то ему нечего терять. — Так у тебя есть что-то вроде исцеляющей способности? И ты… создаешь муравьев? Это круто. Правда, последняя часть, возможно, немного ситуативная. Джованна выпрямился и шагнул к нему. Доппио отпрянул от неожиданного ухода из угрюмого молчания. Нисколько не смутившись, парень спокойно подошел к нему, пока они не оказались всего в сантиметре друг от друга, и несколько секунд молча смотрел на него. Как раз в тот момент, когда Доппио перестал испытывать чувство тревоги, которое сменилось чувством неприкрытой угрозы, парень что-то невнятно пробормотал и начал уходить. — Я подожду снаружи. Не задерживайся слишком долго. — Э-эй, — заикнулся Доппио, все инстинкты предостерегали его от этого, — ч-что все это значит? Парень вздохнул. — Простите, если это прозвучит грубо, сэр, но, — он запнулся. Доппио переступил с ноги на ногу, пытаясь прочесть что-нибудь на его затылке. — Когда я смотрю на тебя, у меня возникает странное чувство, и я не могу понять, почему, но… Он оставил это слово висеть в воздухе достаточно долго, чтобы Доппио задумался над тем, действительно ли он закончил говорить, и, очевидно, Джованна тоже так подумал, потому что он вновь направился в сторону выхода, остановившись чуть ли не у самой двери. Он покачал головой и обернулся ровно настолько, чтобы смерить его холодным взглядом. — Ты опасен. Ты нехороший человек, и мы совершаем ошибку, беря тебя с собой. И с этими словами он оставил Доппио наедине со своими мыслями.