Быть никем, идти в никуда

Небольшая история из прошлого… В узком пространстве между ящиками и стеной на него уставилась пара глаз цвета морской волны. — Доброе утро! Это снова я. Ящики явно были оставлены здесь на время, и, несмотря на упаковочную этикетку, которая амбициозно обещала доставку в Тунис, они наверняка потеряли всякую надежду на мир за пределами бакалейной лавки, где их и оставили. Их первоначальное и давно разграбленное содержимое было неизвестно, но в данный момент ящики являлись жильем для нынешнего второго лучшего друга Доппио. Глаза медленно сфокусировались на смуглом, загоревшем лице. Мягкий шарик меха, омраченный длинным извилистым шрамом, проходящим вдоль переносицы, принялся послушно осматривать утреннее подношение. — Это курица. На упаковке сказано, что она придает шерсти блеск и укрепляет здоровье. Разве это не мило? Этого, по-видимому, было достаточно. Кошка вышла из тени, открыв взору грязно-белое тело и неоправданно пышный хвост, и принялась жадно поглощать еду. Миска, на которой лежала еда, тоже была куплена из его собственного кармана, ведь было бы унизительно просто свалить ее на пол. Шерсть все еще свисала неопрятными клоками, но он был рад видеть, что теперь она принадлежала телу, которое стало чем-то большим, чем просто кожа да кости. Доппио медленно присел на корточки, приняв универсальную позу человека, пытающегося понравиться незнакомой кошке. — Ты сегодня голодна, да? Прошлой ночью было довольно холодно. Я беспокоился о тебе. Может, мне стоит прикупить тебе одеяло? Или это уже слишком? Кошка была полностью поглощена поеданием курицы. — Знаешь, ты стала выглядеть гораздо лучше. Надеюсь, ты сумеешь отыскать себе достаточно еды, когда я уйду, — он слегка двинулся вперед, протягивая руку так медленно и не угрожающе, как только мог, предварительно убедившись, что находится в поле ее зрения. Кошка следила за его пальцами своими морского цвета глазами, но не отступила, лениво слизывая подливку с морды. — Ты же знаешь, что не стоит начинать от меня зависеть. Я очень ненадежен. Осталось совсем немного. Всего неделю назад это животное быстро прошмыгнуло мимо и отступило в темную щель. Теперь он был всего лишь в сантиметре от нее, в миллиметре, чувствуя, как кончик клочка шерсти касается подушечки его указательного пальца… Заслышав рингтон, они оба подскочили от неожиданности. Доппио потерял равновесие и больно ударился о пыльный бетон, а кошка, взмахнув роскошным хвостом, поспешила обратно в свое убежище. — Не бойся! Это просто… — он был вновь прерван телефонной трелью. — Угх, как типично. И почему такие вещи постоянно со мной происходят? Отряхнув брюки, он поднялся на ноги, достал телефон и посмотрел на него с нехарактерным для него раздражением. — Босс! — Доппио, завтра к флористу придет один человек… — Вы и двух минут подождать не можете, босс? Повисла пауза, которая, возможно, продлилась всего несколько секунд, но этого было достаточно, чтобы короткая жизнь Доппио промелькнула перед его глазами. — Прости, Доппио, но не мог бы ты повторить? Ах, ему была предоставлена отсрочка. — Ч-что-то насчет цветов, босс? — Да, Доппио. Это касается твоей следующей работы, — свинцовая тяжесть, которой он наполнил последнее слово, была немалой и произвела желаемый эффект. — Конечно, босс. Пожалуйста, просветите меня, — он прислонился к стене бакалейной лавки и устроился поудобнее, насколько позволяла кирпичная кладка. — Высокий, лысеющий мужчина, который предпочитает носить в такую погоду светло-коричневую куртку. Он закажет полдюжины белых роз. Ему нужно будет зайти внутрь и прикупить немного еды после всего этого. Он потратил немалую часть своих сбережений на все эти кошачьи принадлежности. Он не был уверен, как долго еще здесь пробудет. — Подозреваю, что в пакетике, который идет в комплекте, вовсе не удобрения для растений. Обрати внимание на человека, который его обслужит. Он предположил, что технически есть кошачий корм можно, если других вариантов не останется. В названии ведь присутствует слово «еда». Казалось, кошка наслаждалась ею. — Новый поставщик, босс? — Если это так, то им крупно повезет. Конкуренция — это сорняк, которому мы не можем позволить взрасти. — Не можем, босс, — это был довольно дорогой кошачий корм. Если хорошенько подумать, то должен был настать тот момент, когда высококачественные корма для животных и низкокачественная человеческая еда, наконец, пересекутся. Он был вполне уверен, что подходил к этому вопросу с подобной точки зрения довольно много раз. — Это твое задание. Повтори мне его. Он так и сделал, пересказав основные моменты из разговора с боссом. А что, если он прикупит немного тальятелле и просто использует это как соус? Так чуточку лучше. Есть кошачий корм из упаковки может только неудачник, не контролирующий свою жизнь, но смешать вместе хорошую пасту со слегка необычным соусом? Это было настолько разумно и по-взрослому, что даже скучно. — Очень хорошо, мой Доппио. — Я все сделаю, босс. — Я знаю, что сделаешь. — Ладно, поговорим… — Тебе одиноко, Доппио? Он сделал паузу, отложив мысли о том, чтобы поскорее избавиться от всей своей мелочи в лавке бакалейщика. На протяжении всего разговора голос босса был четким, твердым и официальным. Теперь он упал на несколько октав ниже и лениво обтекал слоги его имени. Виноватое удовлетворение поселилось в его легких и ему пришлось поднапрячься, чтобы вновь вернуться в реальный мир. К счастью, он имел большой в этом опыт. — Эм, иногда, босс? Трудно заводить друзей, когда я так часто переезжаю, — хотя не то чтобы он особо старался. Уже нет. — Тебя это беспокоит? — тот же медленный, неторопливый тон. Та же реакция: совершенно неуместная теплота. Нужно сконцентрироваться. Возможно, у него могут быть неприятности. — Ну, может быть совсем немного? А что, босс? Я уверен, что прекрасно справлюсь с этой работой, если вас это так тревожит. Он попытался вернуть разговор в нужное русло. Обычно он был вполне доволен, даже более чем доволен, когда босс льстил ему своими расспросами, но эта линия допроса грозила загнать его в угол, из которого ему пришлось бы лгать, а ему совершенно не нравилось лгать боссу. Его попытка уйти от темы была совершенно проигнорирована. — Мне просто любопытно, Доппио. Кажется, ты проводишь довольно много времени за разговорами с дикой природой. О, так значит босс снова наблюдал за ним. Было немного эгоистично осознавать, что несмотря на все свои многочисленные дела, он всегда находил время для того, чтобы посмотреть, как Доппио проводит свой день. Почему он снизошел до такого, Доппио не знал и заранее решил, что никогда его об этом не спросит. Он предположил, что боссу, должно быть, частенько бывает скучно.  — Полагаю, я просто люблю животных, босс. Они… — он пожевал губу и провел пальцем по цветущей поросли лишайника на стене, подбирая нужные слова, — они… довольно разумны. Конечно, босс все понял. — Они прямолинейны. Они знают, кем являются, и поэтому знают свое место. Человеческие существа вечно к чему-то стремятся и ожесточаются. Пойманные в ловушку между трясиной прошлого и пустотой будущего. Тратят свое время впустую, никогда и ничем не удовлетворяясь. Доппио кивнул. — Значит, мы все должны больше походить на животных, босс? — это был образ жизни, который, по общему признанию, имел некоторую привлекательность. Кошка никогда не задумывается о том, чтобы прикупить пасту с влажной пищей, и о том, как бы избежать неудачи. — Для большинства людей так будет только лучше. То, как они предпочитают волочиться по миру, требуя цели лишь для того, чтобы отвергнуть ее. За этим просто жалко наблюдать. Кошка снова осторожно высунула свою мордочку. Доппио отступил на несколько шагов назад на тот случай, если ей вдруг захочется спокойно облизать миску.  — Ну, это довольно сложно для нас, нормальных людей, босс. Отсюда мир сложен и, — он указал на городской склон, раскинувшийся в лучах рассветного солнца посреди маленького королевства бакалейных лавок и ящиков, — огромен, — он снова присел на корточки, на этот раз держа руки при себе, с удовольствием наблюдая за происходящим на расстоянии. — Здесь легко потеряться. — Понятно. Я и не знал. Доппио улыбнулся: — Я знаю, босс. — Ты потерялся, Доппио? — теперь в его голосе была слышна ответная улыбка, и он совсем не был уверен, что заслужил ее. — Босс? — Просто интересно. Мне всегда казалось, что твое место и цель предельно ясны, мой Доппио. Мой милый, преданный Доппио. Ясность поразила его, будто громом, на несколько фраз позже, чем следовало. То, как он произнес его имя, действительно немного отвлекало. — Я, да, босс, конечно, я… — У тебя есть задание, Доппио. Босс повесил трубку, оставив его наедине со своими мыслями, безрадостными планами на вечер и покрытой боевыми шрамами кошкой неопределенного происхождения, осторожно обнюхивающей безвольно повисшую, держащую телефон руку.

***

— Итак. Ловушка? — Да. — Несомненно. — Ммм. — Причем довольно дерьмовая ловушка. За кого они нас принимают? Доппио открыл было рот, чтобы согласиться, но был прерван упавшим ему на голову мешком апельсинов. — Ау. — О, я снова по тебе попал? Извини, чувак, — огромное, виноватое лицо Мисты, нависшее над ними по ту сторону черепахи, предприняло сносную попытку раскаяться. — Значит, все мы сошлись в одном, — Буччеллати откинулся на спинку дивана и принял от Джованны чашку чая, который присел слева от него. — Босс жив, и либо это просто слухи, либо, что более вероятно, попытка отвлечь нас. Блеф. — Нам следовало бы попробовать разобраться с этими двумя подонками. Может, они и не настолько склонны к самоубийству, чтобы снова связываться с нами, но это совершенно не означает, что они не сбегут домой, чтобы доложить о нас. Рыжий так и не раскрыл своего информатора, — Аббаккио с подозрением посмотрел на чашку, которую протянул ему Джованна. — В этом деле должен быть замешан, по крайней мере, еще один человек. Кто-то пытается нас одурачить. — Такая преданность не берется из ниоткуда, — Буччеллати вздохнул, отчего исходящий от чашки пар дрогнул. — Выбивать из кого-то нечто подобное — это работа на несколько дней, а не часов. — Я мог бы многое сделать за пару часов. Мы не можем оставить дела незавершенными. — Мы также не можем бесконечно таскать за собой пару бомб замедленного действия. Доппио напрягся, услышав это. — На это есть простой ответ. Буччеллати нахмурился и закрыл глаза. Джованна замер, пополняя следующую чашку. Прошло несколько напряженных секунд, прежде чем Миста не пробормотал сверху: — Убивать людей, с которыми ты сражаешься — это, конечно, справедливо и хорошо, но убивать людей, которых ты захватил в плен? В стиле казни? Не знаю, чуваки, мне доводилось совершать некоторое дерьмо, но конкретно этот случай меня не устраивает. Мы ведь не такие, верно? Буччеллати собрал хорошую команду, — размышлял Доппио, — раз стрелок почувствовал, что его поддержка необходима, даже не находясь с нами в одной комнате. Аббаккио фыркнул, но смягчился: — Во всяком случае, здесь мы ничего поделать не можем. Они сказали свое слово. Тот, кто рассказал об этом людям, сделал хорошую работу: они действительно верят, что босс мертв. Никакое грубое с ними обращение этого не изменит. — Если это уловка, то незачем сообщать об этом рядовым членам организации. Чем более искренне они в это верят, тем больше у них шансов одурачить нас. — Они быстро действуют, — сказал Джованна. Доппио всмотрелся в его лицо в поисках какого-нибудь намека на эмоции за этим ровным, осторожным тоном. Парень на долю секунды перехватил его взгляд, и Доппио отвел глаза, изображая внезапный интерес к своим обкусанным ногтям. Буччеллати кивнул: — И если они хотели задержать нас здесь достаточно долго, чтобы затем поймать, то тогда на что они рассчитывали? С этими двумя мы случайно столкнулись, и им было сказано держать рот на замке. Что-то во всем этом кажется таким… неправильным. — Так что, — Аббаккио поставил на стол нетронутую чашку чая, — босс действительно дал дуба именно тогда, когда мы стали самыми разыскиваемыми людьми в организации? — Да, это и вправду очень уж просто, — Наранча отыскал свободное местечко на диване. — Все слишком идеально, чтобы быть правдой, — он был единственным, кто сидел рядом с Доппио на том же самом диване из искусственной кожи, где он впервые очнулся, впервые запутался во всей этой чепухе, но держался на почтительном от него расстоянии. За это Доппио готов был возвысить его до самого высокого ранга из всей компании, среди которой он поневоле оказался. Враждебная толерантность. — Удобно, как раз когда у нас появилась зацепка на этого парня. Лови, — буханка свежеиспеченного хлеба упала с неба и была ловко поймана Джованной, который протягивал Триш чашку чая. — В этом есть нечто большее, — пробормотала Триш, беря чашку. Подняв глаза и увидев, что все взгляды сосредоточены на ней, она отвернулась и принялась наблюдать за тем, как от чашки чая поднимается пар. — Я просто чувствую, что узнала бы. Если бы он действительно исчез. Я не… я просто знаю. Я знаю, что узнала бы. Она умоляюще посмотрела на Доппио: — У тебя ведь тоже так, верно? Он моргнул, глядя ей в глаза, не зная, как понимать ее пылкие слова и как на них ответить. — Я… — его голос был слабым и хриплым. Доппио судорожно сглотнул. Он знал, что должен тщательно обдумать свои слова, действительно тщательно обдумать их все, но ответ вырвался сам собой: — Он не мертв, — Доппио обнаружил, что снова принялся изучать свои ногти, и заставил себя поднять глаза, чтобы встретиться взглядом с Триш, а затем и с Буччеллати. — Он не мертв, — он почувствовал огромное облегчение: напряжение покидало его, словно яд из серьезного ранения. Его собственный голос сделал смысл слов более реальным, более правдивым. Что, конечно же, было неважно, ведь он в любом случае сказал правду. Он с самого начала отбросил мысль об обратном. Это было просто невозможно. Умом он понимал, что предположительно босс смертный человек, который может пострадать и, возможно, однажды его уже не будет рядом. Но инстинктивно он знал, что босс является универсальной константой, бдительным оком и голосом в ухе, который не может так просто умереть, как не может умереть солнце или чувство возвращения домой после долгого дня и погружения в ванну. Мысль о том, что Доппио переживет босса, была еще более абсурдной, чем мысль о том, что он вообще может умереть. Даже если бы он и мог, если бы ему случилось переехать в какое-то другое место, он не оставил бы его одного. Кто ему поможет? С кем он сможет поговорить? А если и так, если босс… исчез, а Доппио все еще жив, то это может означать лишь одно: он подвел его. Он поймал себя на том, что смотрит на Триш, которая впервые за все это время искренне ему улыбалась. Это было нормально. В конце концов, она была права. Он чувствовал это. Никто не смог бы почувствовать это лучше его. Буччеллати допил свой чай и откинулся назад: — Верно. Так значит, Сардиния. — Сардиния, — согласился Аббаккио. — Если вы довезете меня до аэропорта, то я смогу провезти нас весь остаток пути. — Наконец-то мы сможем попутешествовать с шиком, — усмехнулся Наранча. — Это место начинает вызывать небольшой приступ клаустрофобии. Не в обиду сказано. — Не в обиду кому? — Доппио с удовлетворением отметил, что его последняя головная боль, похоже, перекочевала к Аббаккио. — Черепахе? — Она одна из нас! Я не хочу ее расстраивать. Она старается изо всех сил. — Черепахи глухие. — Никто не может этого доказать… — Эй, вы там, внизу, поберегите головы! И хватит нести всякую чушь! Вы так мое прикрытие раскроете. Два литра безызвестной апельсиновой содовой упали вниз и наверняка убили бы Доппио, если бы Наранча не схватил ее в воздухе. Головная боль тут же вернулась. — Да что с тобой, черт возьми, не так?! — Извини, чувак, но твоя голова как магнит для еды или что-то в этом роде. Эй, может, это и есть твоя способность? — Миста, прекрати! — огрызнулась Триш. — Если бы содовая разлилась, то все бы здесь залила. Все бы мы стали отвратительно липкими, и душа здесь никакого нет, и запах бы так и не выветрился. — Но тогда на одного несносного ребенка стало бы меньше, так что, — Аббаккио пожал плечами, улыбаясь, — во всем есть свои плюсы и минусы. — Будь осторожнее, — произнес Буччеллати почти что властным тоном. — Если тебя поймают, то хлопот не оберемся. — Все будет в порядке, они все телек смотрят. — О, так значит игра сегодня? — Наранча выхватил в воздухе падающий пакетик чипсов и разорвал его. — Эй, я все видел! Это припасы на дорогу. — Но путешествие уже началось! С того самого момента, как мы решили, что обязательно посетим Сардинию. Так что вот так. — Мы только что поели. Неужели ты до сих пор не наелся? — Я так и не съел всю свою пиццу, помнишь? Я отдал немного Доппио, — он наклонился к нему с таким серьезным выражением лица, что атмосфера стала почти угнетающей. — Поначалу это печально, но эти люди не понимают ни доброты, ни милосердия. Они закоренелые профессиональные преступники. — Однажды я видел, как ты сбил полицейского его же собственной машиной. Наранча небрежно махнул рукой: — Преступления против полицейских за преступления не считаются. — У тебя даже нет лицензии. — Но была бы, если бы захотел. — Как только мы найдем самолет, я вышвырну тебя из него. — Вот видишь? — Наранча взмахнул рукой. — Все они просто жестокие головорезы! Доппио попытался снять напряжение в шее. — Похоже, что так оно и есть. О, спасибо, — он взял пакетик чипсов. — Не позволяй им затащить себя на самое дно. Я был хорошим парнем до встречи с ними. У меня была подработка, девушка… — Ты никогда в жизни не работал, даже не подрабатывал. — И пинапы не в счет. — Я видел те рабочие листы, что ты заполнял, ты даже сжульничать нормально не можешь. — А еще они очень грубые. Просто кучка придурков, все они. Доппио кивнул, жуя: — Это и правда кажется немного неуместным. — Не обращай на них внимания. Просто не высовывайся, и вскоре все закончится, и ты сможешь снова стать респектабельным… — Наранча глянул на его потрепанный костюм, — бухгалтером… — Держи. — О, благодарю, — Доппио принял протянутую ему чашку чая с вежливой улыбкой, которая застыла на его лице, как только он встретился взглядом с Джованной. К счастью, на этот раз он не нашел ничего предосудительного и быстро переключился на Наранчу, предоставляя ему возможность скрыть внезапный озноб за глотком слишком горячего чая. Коробка с хлопьями отскочила от дивана неподалеку от него. — Для этого нам понадобится молоко, — протянул Аббаккио из-за журнала. — Постарайся никого им не вырубить. — А зачем? У нас есть содовая. Триш вздрогнула: — Каждый раз, когда я думаю, что ты сказал самую худшую вещь на свете, ты выдаешь что-то новое, — она полезла в карман. Доппио отставил в сторону закуски с чашкой и постарался подойти к девушке как можно более непринужденно. — Только сахар с солью не трогайте. В какой-то момент нам понадобятся настоящие питательные вещества. — У нас уже есть два вида фруктов. — Содовая фруктом не считается, и неважно, какой у нее вкус, — ответил Буччеллати монотонно, что наводило на мысль о включенном автопилоте. — Эй, позволишь мне на нее взглянуть? Триш подскочила, когда Доппио подошел к ней сзади, что, по общему признанию, было не самым угрожающим способом приблизиться к женщине, на которую неоднократно нападали убийцы за эти последние несколько дней, но все же она кивнула и протянула ему фотографию. Доппио пристально посмотрел на женщину, на пляж, на памятник. Ничего из этого не казалось ему знакомым, но если там и была какая-то касающаяся босса зацепка, то он был уверен, что первым ее обнаружит. В конце концов, он знал о боссе больше, чем кто-либо еще. И как только он ее отыщет, он сделает все возможное, чтобы уничтожить ее прежде, чем предатели смогут использовать ее во вред. В этом, рассуждал он, должно быть и заключается его миссия. Все это настолько важно, что босс просто не может рисковать своим прикрытием. Он знал, что Доппио поймет важность и значение происходящего. Он не может доверять никому другому. Он не собирается его подводить. — Твоя мать была похожа на нее? Триш смотрела на него с настороженным выражением лица. — Мне было интересно, есть ли у него типаж, — уточнила она, когда он поднял на нее пустой взгляд. Неприятное ощущение скользнуло по его затылку и Доппио сморщил нос. Это не осталось незамеченным. — Прости. Думаю, странно желать узнать такое о своем отце, — она снова отвернулась, наблюдая за тем, как Наранча пытается поймать различные сорта сыра, которые дождем сыпались вниз. Миста явно отыскал молочный отдел и, возможно, убедился в достоинствах молока. — Я не помню своих родителей. Она снова посмотрела на него, выглядя столь же удивленной его заявлением, как и он сам. — Совсем? — Да, — его детские воспоминания всегда были немного туманны, дезорганизованные фрагменты, которые могли быть тревожно непоследовательными. Даже сейчас он был склонен забывать о некоторых вещах. С ним происходили эпизоды, когда он не мог вспомнить, когда или почему с ним что-то произошло. Он догадывался, что это очередной аспект его болезни, наряду с частыми головными болями, но никогда не говорил об этом боссу. Он знал, что должен был, но не мог вынести мысли о том, что мужчина решит, будто на него нельзя положиться. — Ох… — Триш разгладила юбку на коленях. — Извини. Тебе, должно быть, было очень одиноко. У меня хотя бы мать была. Временно. Доппио перевел взгляд со счастливой женщины на фотографии на задумчивую девушку перед ним. Он ясно видел схожие черты. Ему стало интересно, сможет ли он проделать мысленную гимнастику и вычесть черты ее матери из ее собственных, чтобы посмотреть, какие из них ей достались от босса. Он отмахнулся от этой мысли и вернул фотографию обратно. Босс поручил ему это задание, потому что доверял ему, и он не нарушит этого доверия. Кроме того, он припомнил себе тот разговор в ресторане. Но, возможно, все это всего лишь догадки. — Что ж, знаешь, когда все это закончится, когда мы будем в безопасности, то если хочешь, мы могли бы, — она пожала плечами, — не знаю, потусоваться? Без этих чудаков, — Триш снисходительно помахала собравшейся команде. — Семейные… дела. — Мм, — он обошел вокруг и уселся рядом с ней. Этот выбор казался куда более безопаснее, чем очутиться под прицелом Мисты. Наранча уже упустил очень спелый бри. — Я имею в виду, если ты, конечно же, захочешь. Я даже не спросила, есть ли она у тебя. — А? — он заставил себя посмотреть на девушку. Смотреть на нее, конечно же, было позволительно. — Она у тебя есть? Семья, — уточнила Триш. Доппио воспользовался моментом, чтобы осмыслить вопрос и прийти к ужаснувшему его выводу. — О, нет, это не так, я слишком занят, — пробормотал он, заикаясь. Триш медленно улыбнулась, как подросток, учуявший запах крови. — Слишком занят? Так значит ты не женат? — Абсолютно нет… — И даже девушки нет? — при совершенно других обстоятельствах это была бы очень красивая улыбка. — Я, я много путешествую, и… — Все это просто оправдания. Я так говорю, потому что тоже жую губу, когда нервничаю. Он тут же поднес руку к лицу, чтобы прикрыть ею рот, но этим самым лишь вызвал у нее смех. С болью разочарования он осознал, что поджал под себя ноги точно так же, как и она. — Все в порядке. У нас в запасе еще куча времени. — Это… это так? — он очень надеялся, что это не так. Это бы многое упростило. — Конечно. Можно будет поправить эту прическу и прикупить костюм, который действительно тебе подойдет, и использовать гораздо более светлый оттенок лака для ногтей, и… — Буччеллати? Возможно, ты захочешь это увидеть. Голос Мисты понизился до настойчивого шепота, и вскоре стало ясно, почему. Он направил панцирь в сторону группы людей, сгрудившихся вокруг стоящих на прилавке магазина телевизоров. Буччеллати тут же встал, заставив всех присутствующих в комнате насторожиться. — Я не могу появиться посреди такого количества гражданских. Тебе придется подвести нас поближе. Часть лица Мисты, видневшаяся за окном, кивнула, и вид переместился к телевизору, производя странный эффект на чувство равновесия Доппио. Какое-то время он не мог разобрать, что именно показывали на экране, за исключением того, что это был явно срочный репортаж. На таком расстоянии голоса были приглушенными и неясными, но изображение было четким и быстро пришло в согласованность с вырисовывающимся снаружи гигантским миром, и когда это произошло, он почувствовал, как напряглась его грудь. Это был ресторан или точнее то, что от него осталось. Из одного большого парадного окна валил дым, а за другим по битому стеклу сновали фигуры в темных мундирах. Лента огородила обширное пространство вокруг этого места, но репортер все же отыскал хорошее местечко, где можно было разглядеть пятно крови, украшающее со вкусом подобранную кремовую внутреннюю стену. — Это Неаполь, — пробормотал Наранча, но Доппио уже знал об этом. Он бывал там довольно часто. — Несчастный случай? — спросила Триш мягко и без особой надежды. Доппио стал жевать губу, когда репортер с микрофоном и глухим голосом жестом указал на произошедшую позади него бойню. Ему не нужно было разбирать слова, чтобы распознать интонацию репортера, рассказывающего о трагедии. Он думал, что приготовился к худшему, пока не начали вспыхивать фотографии. — Дерьмо, — невозмутимо произнес Аббаккио. — Тише, — глаза Буччеллати были устремлены на экран, изучая каждое лицо по мере его появления. Доппио пытался контролировать свое дыхание. Все в порядке. На то была своя причина. Всему этому должна быть причина. Когда камера вновь сосредоточилась на репортере, который теперь брал интервью у слишком нарядно одетого сержанта полиции, Буччеллати наконец отвернулся от экрана и сел обратно, все еще глядя вперед, будто улыбающиеся изображения мужчин и женщин средних лет, одетых в строгие костюмы, все еще мелькали на экране, который мог видеть только он. — Я не понимаю, — наконец пробормотал Наранча. — Разве не глупо сразу же после этого показывать лица всех жертв? Окей, это не их настоящие тела, но… — Их заказали, — сказал Буччеллати. — Это послание. — Это тот еще блеф, — Аббаккио провел рукой по волосам. — Я не понимаю, — Джованна все еще смотрел на экран. — Буччеллати, кто все эти люди? Но Доппио уже знал. Должна же быть какая-то причина. Он просто не понимал, потому что был недостаточно умен и никогда по-настоящему не понимал стратегии босса. Но должна же быть какая-то причина. Должна же быть причина, по которой умы, стоявшие за половиной преступлений в Неаполе, уважаемые и труднозаменяемые, а также лояльные лидеры в империи босса были схвачены и убиты во время кровавого публичного спектакле на глазах у всей Италии.