***
Джек появился перед охотниками, но с кресла не встал. Робби подбежал к нему, но тут же отдёрнулся, увидев недовольное лицо Потрошителя. Мальчик опустил взгляд и уцепился за гейшу. – Джек, можно тебя на секунду? – Мичико нежно обняла Робби. – Может, завтра, – отозвался охотник. – Джек, просто поговори с Мичико, – вмешался Фан Вуджен. – Ладно, ладно, хорошо. Но знайте, я не в настроении для очередной лекции, – Потрошитель повернулся к лестнице. – Поговорим в гостиной наверху. Мичико вздохнула, опустившись на колени перед Робби и слабо улыбнувшись ему. – Не волнуйся, он просто не в духе. Всё будет хорошо. – Пойдём, Робби, тебе пора спать, – перед ними появился Се Биянь, давший малышу знак следовать за ним. Вокруг него всегда была такая властная атмосфера. Мальчик подчинился, бросив последний печальный взгляд на Джека, после чего подбежал и ухватился за руку охотника в белом.***
Мичико встала перед Джеком, плюхнувшимся на диван. – Джек, что произошло между тобой и Хастуром в этот раз? – Ты уже поговорила с Джозефом? – попытался сменить тему охотник. – Нет, он заперся у себя в комнате, – вздохнула гейша. – С вами всё не так просто, ребята. – Всегда так. Ты ещё не привыкла? – тихо усмехнулся Потрошитель. – Боюсь, что никогда не смогу, – охотница села рядом с Джеком, сложив веер, который до этого она держала в руках и положив его на колени – Раз уж ты решил увильнуть от моего вопроса про Хастура, то скажи, что происходит с Джозефом. Я уверена, ты знаешь. – Я рад, что не собираешься бить меня веером, – Потрошитель уставился в потолок, игнорируя гейшу. – Джек. – Пророк, – Джек встал, выпрямив спину, – всеобщая проблема. – Ах, это тот очаровательный мальчик с капюшоном? – в голосе Мичико звучал восторг. Это немного раздражало Потрошителя. Он закатил глаза. – О нет, и ты тоже, Мичи. – Он кажется миленьким. Что такого он сделал с Джозефом и Хастуром? У него же нет никаких опасных вещичек, – у гейши были некие догадки по поводу того, как пророк мог навредить Хастуру, но вот насчёт Джозефа идей не было никаких. Фотограф не был такой же открытой книгой, как остальные охотники, так что что-либо утверждать наверняка было проблемно. Но Мичико понимала, что единственным выжившим, который интересовал Джозефа, был бальзамировщик. Это подтвердилось, когда она предложила прибраться в комнате фотографа и увидела на стенах великое множество фотографий сероволосого паренька. Чтобы вытянуть больше деталей из Джека, охотница прикинулась дурочкой. Это наверняка разозлит Потрошителя и заставит его выдать все секреты, которые он прежде так старательно скрывал от неё. Эта стратегия всегда работала и помогала разболтать Джека. – Сомневаюсь, что простая ракетница может причинить столько боли, – Джек снова плюхнулся на спинку дивана. – О, вы втроём влюбились в провидца? Вот почему ты вызываешься добровольцем на матчи с ним? – Мичико улыбнулась. – Узнай я об этом пораньше, то дала бы пару любовных сове… – НЕТ! – Джек снова поднялся, бросив на гейшу свирепый взгляд, её ухмылка в это время неимоверно раздражала. – Только Хастур влюбился в эту занозу. НО НЕ Я. – Оу, поняла… значит так? – Мичико хихикнула. – Что? – Джек скрестил руки на груди. – Хастур любит ребёнка с совой, но ребёнку с совой нравится бальзамировщик, который нравится Джозефу. "Ага, теперь почти всё разъяснилось", – подумала гейша. – А что насчёт тебя? – Меня? Что со мной-то не так? Мне плевать на них всех, – Потрошитель нахмурился глядя в сторону. – Тогда почему Хастур злится на тебя? Не получив ответа добровольно, Мичико снова пришлось вытаскивать информацию из Джека понемножку. Нужно было ещё позлить охотника, так что она игриво пихнула его локтем и сказала: – Если тебе тоже нравится провидец, можешь сказать мне… – Агх! Он мне не нравится, чёрт возьми! – взвыл Джек. – Я просто мешаю Хастуру видеться с пророком, потому что он просто причиняет себе боль при каждом взгляде на этого ребёнка. Чёрт, он даже не знает, что этот парень с совой сближается с бальзамировщиком. Ему из-за этого наверняка станет хуже. Так уж вышло, что Джек либо вообще ничего не говорит, либо выдаёт всё на одном дыхании. Мичико, как и требовалось ожидать, поняла, почему Потрошитель так поступает. – Ты знаешь, Джек, это хорошо, что ты заботишься о благополучии Хастура и Джозефа, но такие неопределённые поступки только больше мутят воду. – Я не в настроении им что-то объяснять, – Джек тупо уставился в пустое пространство перед собой. – То есть для тебя то, что Хастур вообще не выходит из своей комнаты – хорошо? – Будто он не может этого сделать. Просто скажи ему, что провидец попал в беду – и он мигом выскочит, – закатил глаза Потрошитель. Это не была такая большая проблема. Его вполне устраивало игнорирование Хастуром, лишь бы только он не расхаживал по поместью с этой оскорблённой и печальной миной. Мичико взяла Джека за руку, смотря ему в глаза. – Я знаю, что ты беспокоишься о Хастуре, пусть и не признаёшь этого, но… – сейчас лицо охотницы походило на личико взволнованной матушки, пытавшейся вызвать в сыне хотя бы малое чувство вины. – Но что? – Джек изо всех сил старался не отводить взгляд. Ему явно было интересно, что следовало за этим «но». Мичико вздохнула и наконец продолжила: – Подумай о Робби. – А что не так с Робби? – Потрошитель был застигнут врасплох. Сказанные слова были совсем не теми, которых он ожидал. – Подумай об этом, Джек, – теперь уже гейша утаивала детали. Мичико отпустила руку охотника и встала, чтобы уйти. Она кивнула ему, прежде чем спуститься по лестнице. – Ты знаешь, что делать. Джек следил за гейшей, пока та не скрылась из его поля зрения. «Робби?» – Потрошитель глубоко задумался, покусывая большой палец. Он действительно не общался с малышом вот уже несколько недель. Всё то время прятки от матери всея поместья были его основной задачей. Всё, что Джек помнил о маленьком охотнике, так это то, что он играл с последовательницами Идры. Вот и всё. Интересно, ел ли Робби с тех пор, как Джек стал пропускать каждую трапезу, а Хастур изолировался ото всех в своей комнате? Вероятно, теперь малыш тоже не ел со всеми. Джек был виноват в том, что Робби привык есть только с ним и Хастуром. Потрошитель слегка запаниковал, быстро вскочив с дивана, стоило ему понять, как сильно они пренебрегали малышом. Хотя эта «семейная история» была всего лишь шуткой, высмеивающей женственность фистера, Джека втянуло в роль сильнее, чем предполагалось. Охотник двинулся к коридору, намереваясь отыскать комнату Робби. Так как он понятия не имел, где она находилась, поиск был своего рода вызовом. Малыша спать отправляли даже не названные «родители», а Се Биянь или Мичико. Джек оглядел коридор, надеясь, что попал в нужный. У третьей двери на полу оказалась знакомая конфетная обёртка, которую охотник тут же взял в руки, пытаясь припомнить, где он такую видел. Это довольно непростая задача, особенно учитывая то, что его мозг постоянно выкидывал такие мелкие детали из головы. Внезапно в его мыслях будто зажглась лампочка. Это была та самая конфета, которую Хастур своровал у механика и подарил Робби. Скорее всего, искомая комната находилась прямо перед носом охотника. Джек решил не стучать, зная, что малыш сейчас спит. Если это окажется комната Бейна или Джокера, надо быть готовым к летящим в его сторону предметам, так что ручку двери стоило поворачивать предельно аккуратно. Потрошитель из осторожности стал невидимым. Дверь медленно открылась, показывая детскую кровать. Джек почувствовал облегчение, которое сразу испарилось, стоило ему понять, что кровать пустовала. Охотник шире распахнул дверь, крикнув: – Робби?! Малыш, сидевший за столом, повернулся, чтобы узнать, кто его звал. В дверях никого не было видно, но Робби, узнав голос Джека, отвернулся к столу, накрыв его обеими руками. Слабый туман выдавал присутствие Потрошителя. Охотник с грустью смотрел на мальчика, уткнувшегося лицом в скрещенные на столе руки. – Робби. Папа здесь, слышишь? Робби никак не отреагировал. Джек слабо улыбнулся. Малыш напоминал ему Хастура, у которого не было настроения разговаривать. Фистер тоже поворачивался к другу спиной. Потрошитель подошёл к столу. Мальчик вздрогнул, почувствовав рядом с собой кого-то ещё. – Ты тоже сердишься на меня? – мягко спросил Джек. Таким тоном он говорил только с Робби. Робби слегка приподнял голову и покачал ею, после чего снова уткнулся лицом в руки. Джек наклонился к нему и погладил мальчика по голове. Глубоко вздохнув, он продолжил: – Папа хочет извиниться, ладно? Не дождавшись ответа, Потрошитель продолжил: – С твоей мамой всё очень сложно. Ты знаешь его, он скрытный и капризный. Робби молчал. – Кстати, не кидай мусор где попало. Фан Вуджену это не понравится, – Джек попытался сменить тему,чтобы разболтать маленького охотника перед ним. Он поражался количеству терпения по отношению к нему. Если бы перед Потрошителем сейчас сидела одна из последовательниц Идры, то он после первого же провала вышел бы из комнаты со словами «Отлично! Как скажешь!». Это только подкрепляло мысль о том, что шуточная роль отца становилась вполне себе реальной. Джек положил обёртку на стол. Робби быстро среагировал: подняв голову и взяв бумажку, он выдвинул ящик стола, извлекая оттуда небольшую банку. К сожалению для него, крышка оказалась прикручена слишком крепко, и мальчику оказалось не под силу её открыть. – Я открою, – Джек протянул руку, но жест какое-то время игнорировали. Робби всё так же усердно пытался отодрать крышку от банки. Поняв, что все его действия ни к чему не привели, Робби отдал банку Джеку, продолжая смотреть в сторону. Теперь Потрошитель смог увидеть её содержимое – множество фантиков. Ему было неясно, зачем малыш хранил у себя столько мусора. Открыв банку, Джек протянул её обратно владельцу. Добавив к куче обёрток ещё одну, мальчик закрыл банку, стараясь не закручивать крышку слишком сильно. – Зачем ты их собираешь? – наконец поинтересовался старший охотник. – Я могу принести тебе ещё конфет, если хочешь. – Это от мамы. Я хочу оставить их себе, – застенчиво ответил Робби, пряча банку обратно в выдвижной ящик. Когда мальчик наклонился к комоду, Джек, наконец, смог разглядеть то, что он всё время прятал под ладонями. На столе лежал листок бумаги с каким-то знакомым рисунком. Слева была изображена фигура в капюшоне и в жёлтой одежде. Потрошитель улыбнулся, поняв, что это был Хастур с человеческими ногами и лентой на голове. Покачав головой, охотник перевёл взгляд на следующую фигуру, державшую первую за руку. Это был мальчик в комбинезончике, определённо Робби. Второй рукой он держал третью фигуру, довольно высокую и в цилиндре. – Красивый рисунок. Сам нарисовал? Робби быстро схватил бумагу в руки. Джек ожидал, что мальчик спрячет листок от него, но вместо этого Робби поднял рисунок повыше с громким «да!». Потрошитель улыбнулся. – Значит, это для меня? Младший оживлённо закивал, отдав листок Джеку, после чего наконец посмотрел на него и обнял. – Когда я встретил хозяина…***
На утро нового дня Джек, будучи полным решимости поговорить с другом здесь и сейчас, яростно долбил в дверь Хастура. Ему даже было плевать на подозрительные взгляды Бейна и Джокера, проходящих мимо. Но тут возникла проблема. Сколько бы Потрошитель не стучал, ответа с той стороны всё не было. – Послушай, Хастур, я знаю, что ты хочешь от меня извинений, но ничего такого делать я не буду, – Джек пытался отдышаться, осознавая, что, возможно, был неправ. Тук-тук-тук. Сначала удары были лёгкими, но теперь дверь будто хотели выбить. – Я не перестану стучать, ты же знаешь. По-прежнему никакого ответа. – Я могу заниматься этим весь день. По-прежнему тишина. – Знаешь, я разговаривал с хозяином по поводу твоего поведения. Хастур рывком распахнул дверь, показав опухшие и ещё более покрасневшие глаза. Он выглядел таким несчастным, но при этом сохранил при себе сердитый взгляд. Он не думал, что Джек обратится к хозяину, а это может навлечь на фистера большие проблемы. – Какого чёрта, Джек! Что ты ему сказал?! Джек обратился в туман, проникая в комнату друга. – Я попросил его кое о чём. – Просто скажи о чём, чёрт возьми. – Бассейн, – быстро ответил Джек. – Что? – божество повернулось к кровати, кидая в друга убийственные взгляды. – Бассейн. Чтобы в поместье был бассейн, – Потрошитель сел на кровать фистера. – Завались, Джек. – Что? Я думал, в бассейне тебе понравится больше, чем в кровати, – продолжал дразнить товарища Потрошитель. – Тебе же в воде лучше спится, верно? Хастур схватил Джека за шиворот. – Проваливай, пока я не оказал тебе честь и сам не вышвырнул. – Так ты собираешься вечность здесь тухнуть? – Джек пристально смотрел на охотника. – Хозяин рано или поздно заметит твоё отсутствие, ты же это прекрасно понимаешь. Прошло уже несколько недель. – Ещё он заметит, что ты играешь чаще других, – Хастур не проигрывал в эти гляделки, он даже смог сохранить во взгляде нотку ярости. Джек вздохнул, убирая руку Хастура и поправляя воротник, после чего стал искать что-то во внутренних карманах, и, наконец, вытащил сложенный лист бумаги, помахав им перед лицом друга. – Вот. – Что это? – божество спрятало глаза под рукой. – Просто проваливай из моей комнаты. Джек не перестал размахивать бумагой перед лицом друга, на что тот снова крикнул. – Просто свали! – Да посмотри на чёртову бумажку, Хастур! – терпение Потрошителя было таким же тонким, как листок в его руках. Он хотел, чтобы фистер взглянул на содержимое клочка бумаги. Хастур хмыкнул, выхватывая бумагу из рук Джека и разворачивая её. Внутри оказался детский рисунок. Охотник опустил руку, держащую лист, вниз, прижимая её к боку. – Мне надоели твои шуточки, Джек, просто, блин, оставь меня в покое. – Это нарисовал Робби, – Потрошитель сказал это максимально мягко. Хастур посмотрел сперва на Джека, потом на рисунок. Упоминание Робби заставило его глубоко задуматься о том, что они с малышом почти не виделись. Его захлестнуло то же чувство вины, какое испытывал Потрошитель. Нельзя было так пренебрегать Робби, и, судя по взгляду Джека, тот совершил ту же ошибку. Пусть Хастур никогда не собирался играть роль матери для потешки Потрошителя, он всё равно брал на себя эту роль при встречах с маленьким охотником. Фистер с трудом сглотнул, садясь рядом с другом. – Он в порядке? – Нет, – Джек тупо уставился в пол, – его никто не мог уговорить поесть. Он всё время ждал нас с тобой. Хастур закусил губу. Как он мог забыть о Робби? Он слишком зациклился на своих страданиях и не заметил страдания остальных. Не то, чтобы он заботился об этих «остальных», но мальчик с топором занимал особое место в его сердце. И Хастуру было больно от того, что подвёл малыша. – Он рассказал мне, о чём просил хозяина при их первой встрече, – сказал Джек, будто подбирая слова. Это было редкое зрелище, обычно он был чертовски откровенным и говорил слишком прямо, не обращая внимания на чувства окружающих. – Чего же он хотел? – Вернуть свою семью назад, – Потрошитель отвёл взгляд в сторону и снова заговорил. – И ещё он сказал, что наконец понял. В груди остро кольнуло. Оба охотника молча сидели на кровати, и из-за этой тишины желание помириться с Робби только усиливалось. А единственный способ заставить маленького охотника почувствовать себя лучше – это позволить ему увидеть, как Джек с Хастуром весело болтают. А, значит, обоим охотникам нужно откинуть свою гордость и извиниться друг перед другом. Это трудно, но другого выбора не оставалось. – Так мы поцелуемся перед ним или нет? – саркастически предположил Джек. – Мне бы хотелось, чтобы ты хоть раз в жизни был серьёзен. Когда ты разговаривал с Робби, то вёл себя так же? – недоверчиво вздохнуло божество. – Конечно нет. Только с мамой, потому что мамочка забавно сердится, – Потрошитель посмотрел на фистера с ухмылкой на лице. – Держу пари, что ты тогда расплакался, – прокомментировал Хастур, ухмыляясь в ответ. – Я никогда не плачу, – поднял бровь Джек, – а вот у тебя глаза уже опухли. Охотник в капюшоне отвёл взгляд. – Я уже не плачу. – Отлично. Значит, с пророком покончено? – спросил Потрошитель. – Ты знаешь, мне бы не помешал выходной. – Я не просил тебя подменять меня, – закатил глаза Хастур, – чего ты хотел этим добиться? – Я… аргх, – Джек яростно почесал затылок, – я просто ненавижу твоё тупое грустное лицо. Оно раздражает. Хастур улыбнулся. – То есть ты беспокоился обо мне? – А то, – Джек скрестил ноги, – я боялся, что ты последуешь моему совету и заглянешь в будущее провидца. Если бы я знал о твоём прошлом, то никогда не советовал бы такого. – И что бы тогда мне сказал? – весело спросило божество. Потрошитель ударил рукой по кровати. – Держаться от него подальше, что же ещё? Хастур решил задать вопрос посерьёзнее. – Ты сделал ему больно, Джек? – озабоченно спросил он. – Неужели ты думал, что я убью его? – Потрошитель бросил в друга разочарованный взгляд. – Ты тогда был явно зол… Я не знаю. – Воу, ты же знаешь, что этого не произойдёт, раз уж я о тебе беспокоюсь… Или, как ты сказал, не произошло бы. Хастур только улыбнулся в ответ. По крайней мере, теперь он был уверен, что с Илаем всё в порядке. Немного помолчав, он всё-таки решил рассказать другу, почему ему так плохо. Джек заслужил это знать, а самому фистеру надо было избавиться от лишнего беспокойства. – Я уже заглянул в его будущее, – Хастур замолчал. Он выглядел разбитым, но сохранил на лице, пусть и слабую, но улыбку, – и не увидел там себя. Не важно, за каким развитием событий я наблюдал, в какую бы альтернативную вселенную не заглядывал, я просто не был частью жизни Илая. Действительно, чего я ожидал? Потрошитель схватил подушку, с силой пихнув её в лицо друга. – Какого чёрта, Джек! – У тебя опять такое лицо. Прекрати, мать твою! – он пришёл к Хастуру не смотреть на то, как он рыдает. Ему вспомнились слова провидца о том, что тот ненавидел фистера. "Не стоит реветь из-за провидца", – подумал он. Хастур не убрал подушку от лица, ведь она могла спрятать лицо от Джека, тогда божество сможет рассказать другу о своих чувствах. Фистер поперхнулся. – Почему не я? Я не понимаю. Я очень могущественный и могу дать ему всё, о чём он попросит, почему он выбирает тех, кто не отвечает на его чувства?.. Я совсем ничего не понимаю. Джек ответил не сразу, пытаясь совладать с рвущимися наружу обидными словами, в которых сейчас не было смысла. Из-за подушки, скрывавшей лицо друга, Потрошитель был уверен, что Хастур сейчас изо всех сил пытался контролировать свои эмоции. Джек ненавидел точку зрения фистера, потому что та лишь вредила ему. Только Джек и никто другой мог прямо заявить об этом, поэтому охотник сделал глубокий вдох и произнёс: – Ты понимаешь, что «почему» не должно иметь значения. Если он не выбирает тебя, то тогда это хреново для него самого. Джек, заметив, что Хастур поднял руку к лицу, отодвинул подушку и увидел, как он прижимает ладонь к глазам. Но Потрошитель должен был сказать всё, что божеству нужно было услышать, это был единственный способ помочь. – Когда ты зацикливаешься на «почему», то застреваешь в этом горьком депрессивном состоянии. Единственный способ избежать этого болота – двигаться дальше. Я понимаю, что ты начнёшь говорить «Это нелегко», «Ты говоришь это только потому, что сам не сталкивался с таким» и бла-бла-бла. Но суть в том, что если ты не хочешь заставить его полюбить себя, то никогда его не получишь. Следовательно, ты только глубже погружаешься в это болото и забываешь двигаться дальше. Хастур улыбнулся, вытирая глаза от слёз. – Ого, в этом гораздо больше смысла, чем во всём, что ты когда-либо говорил. Джек усмехнулся. – Я всегда говорю толковые вещи, но ты не слушаешь. – А ты уже начал двигаться дальше? – спросило божество с некоторой нерешительностью. – Дело не во мне, – нахмурился Потрошитель. – Согласен, – покачал головой фистер. – Но прежде чем начать мне проповедовать об этом движении вперёд, самому тоже бы следовало заняться этим. – А причём здесь я? Ревёшь тут только ты, так что прими совет и используй его, – Джек стиснул зубы, сжав простыни. – Не обещаю, – Хастур положил подушку на её законное место. – Ты сейчас мне всю постель разворошишь. – Я не виноват, что ты набрал веса и стаскиваешь простыни, - возразил Потрошитель. – Я днями ничего не ел, поправился здесь только ты! – закатил глаза хозяин комнаты. Поняв, какую чушь они сейчас несли, оба охотника засмеялись. Наконец, тяжёлая атмосфера покинула помещение. Но Джек всё ещё не отказался от своей идеи мешать встречам фистера с пророком. Ещё не пора. Но теперь Потрошитель был уверен, что Хастур поймёт его действия, так что оставалось только помочь несчастно влюблённому забыться, пусть это было практически невозможно. – Спасибо, Джек, – тихо сказал Хастур. – Кстати, видел, какую ленточку Робби тебе нарисовал? – Джек снова усмехнулся.***
На второй половине поместья всё было вполне спокойно. Удивительно, но даже Кричер поутих – он больше не грубил при каждом удобном случае. А всё потому, что пророк открылся им. Вор чувствовал себя виноватым за те глупости, которые он говорил раньше. Пророк смог сблизить команду, что помогло им получать больше очков. Множество игроков были действительно увлечены своими баллами, но Илай не понимал, в чём их значение, вероятно, как и остальные – они просто решили, что будет лучше, если их счёт будет держаться высоко. Выжившие не знали, что будет, если их баллы будут слишком низки, они боялись того, чего не знали. После ужина Илай отправился на поиски Наиба, он хотел спросить его о важности очков. По пути он встретил Маргариту, тут же убежавшую прочь, стоило их взглядам пересечься. И снова эта сцена развернулась на глазах наёмника. – Похоже, трудно иметь популярность среди девушек… – высказал свои мысли вслух Наиб, только после этого вспомнив о потере Илая. – Прости! Пророк только улыбнулся ему. – Всё в порядке. Я правда не понимаю, почему при каждой нашей встрече она убегает. – Серьёзно? Я думал, что девушки ведут себя так, когда ты им нравишься, – серьёзно заявил наёмник. – Не думаю. Она выглядела обеспокоенной. – Может, она беспокоится о тебе? Не знаю, я с ней толком не общаюсь. Она не настолько замкнутая, как Эзоп, общается в основном с другими девушками, – объяснил Наиб. – Ну, она может рассказать кому-нибудь о своих чувствах, – кивнул пророк. – И да, я хотел спросить тебя кое о чём. – М-м? О чём? – наёмник устремил взгляд на друга. – Надеюсь, с цифрами это не связано, я не разбираюсь в математике. – Ну-у, это связано с цифрами. – Тогда не рассчитывай на меня. Понял? Не РАССЧИТЫВАЙ на меня! – брови Наиба взмыли вверх, а на лице застыла глуповатая улыбка, когда он глядел на Илая. – Ты понимаешь, цифры… Ты их рассчитываешь и всё такое… – застенчиво попытался объяснить неудачную шутку наёмник, когда пророк не отреагировал. Илай немного усмехнулся. – Вышло забавно из-за объяснений. – И без этого вышло смешно! – надул губы Наиб. – Так что ты хотел спросить? Илай всё так же тихо хихикал, с трудом заставляя себя остановиться, после чего откашлялся и наконец задал свой вопрос: – Очки, получаемые в матчах, – для чего они? – Ой, я тоже не знаю зачем. Но некоторые выжившие, например, Лаки, Фредди и целая куча других людей пропали без вести, так что мы предположили, что это произошло из-за очков. Вот мы и стараемся поддерживать их на высоком уровне, – пустился в объяснения наёмник, хотя и сам не знал ответа на вопрос. От Джека об этом тоже ничего не удалось узнать. – Ясно, – снова кивнул Илай. – Даже Курт наверняка не знает, для чего они нам, – потёр подбородок Наиб. – Думаю, нам надо играть дальше, чтобы узнать. – Ради чего ты играешь, Наиб? – полюбопытствовал пророк, уже не знавший, ради чего продолжает играть он сам. Илай пришёл сюда в поисках невесты, но теперь, когда она покинула этот мир, он просто помогал остальным. Сейчас же даже было неясно, помогают ли выжившим высокие баллы. У него не было цели, так что ему стало интересно, ради чего же играют остальные. – Я просто хочу защитить их всех, – тихо сказал Наиб. – Я хочу, чтобы все выбрались отсюда в целости и сохранности. Похоже, сбежать отсюда можно только с помощью матчей, так что я хочу помочь всем. Илай улыбнулся другу, чувствуя, что разделяет намерения наёмника. Пророк задавался вопросом, испытывал ли Наиб когда-нибудь какую-нибудь ненависть к охотникам за то, что они атаковали выживших. Может, настоящей целью провидца была месть, а не защита остальных. Возможно, Наиб поможет ему разобраться в этом. – Ты не злишься на охотников? На мгновение Наиба охватил страх того, что Илай узнал о его тайне. Но на фоне магически разгоревшегося спора с Уильямом, Илай не приставал к нему по поводу этого секрета, поэтому, скорее всего, пророку было ничего не известно. Наиб внимательно посмотрел на Илая, но тот, похоже, больше интересовался поиском ответа на свой вопрос. Наёмник улыбнулся и ответил, стараясь отвечать искренне, при этом случайно не выдав тайны: – Не знаю. Мне кажется, что они такие же, как мы: делают то, что нужно для побега. То есть… у меня с ними не было каких-либо разногласий, кроме посадки на стулья, – вспомнив об убийце невесты друга, Наиб добавил. – У тебя есть право ненавидеть их, ты знаешь, о чём я. Илай тоже думал об этом. В момент, когда Хастур рассказал о своём деянии, пророк возненавидел его. Но со временем эта ненависть утихла, и Илай не понимал, почему он не мог заставить себя ненавидеть охотника. Возможно, он просто не мог никого ненавидеть, ведь он бы давно стал испытывать это чувство к божеству за его ложь и убийства близких пророка. У Илая всегда находилась причина прощать причинивших ему боль, и если он не мог возненавидеть Хастура, то целью игры была не месть. Боль, причинённая божеству, не вернёт утерянного. Пророк с грустью уставился в пол. Он чувствовал себя пустым с тех пор, как его невеста пропала, он не мог так просто забыть её. Поместье, матчи – всё это напоминало о потере. Наиб терпеть не мог видеть своего друга в таком состоянии, поэтому шагнул вперёд и обнял его так крепко, как только мог, слегка похлопывая пророка по спине, успокаивая. – Я не люблю, когда ты так грустишь! Не переживай, Илай! Мы можем защитить здесь всех! Вчетвером! Эзоп застал их не в самый подходящий момент, а именно в тот, когда наёмник обнимал пророка. Бальзамировщик с трудом сглотнул, какое-то время наблюдая за ними. Наиб мельком взглянул на внезапного гостя и улыбнулся, но тот, неправильно истолковав эту улыбку, убежал. "С какой стати он обнимал Илая… и почему улыбнулся мне?!" – думал Эзоп, направляясь в своё излюбленное место – библиотеку. Наиб посмотрел вслед уходящему бальзамировщику. – Это странно. – А? – Илай моргнул после того, как его выпустили из объятий. – Эзоп убежал, а я как раз хотел его позвать, – пожал плечами наёмник. – Может, у него были дела поважнее. – Может быть. Мне казалось, он может сбежать ото всех в любой момент, – сказал пророк. – Сбегает, да… – у Наиба были немного другие мысли по этому поводу. Возможно, бальзамировщик просто ревновал из-за их обнимашек. Наёмник немного обиделся на него за это, он не собирался намеренно злить Эзопа, просто хотел утешить Илая. – Давай просто позволим ему побыть одному, он появится к матчу, – торжествующе улыбнулся провидец. Его всегда радовала каждая мысль о том, что бальзамировщик теперь был не так далёк от людей, как раньше. Правда, большую часть времени он всё так же предпочитал проводить в одиночестве, но то, что он стал приходить на обеды и ужины, было значительным сдвигом в положительную сторону. Сероволосый до сих пор не любил расшифровку в паре, но теперь помогал остальным членам команды. Выжившие должны были уважать его желание проводить свободное время в компании с самим собой. – Ладно, ладно! Но тогда давай ненадолго спрячемся в саду. – Спрячемся? – не понял Илай. – Понимаешь, сейчас моя очередь убираться, и… Не успел он опомниться, как Марта уже крепко схватила неряху за капюшон. – Спрятаться в саду, а? – Боже… – Наиб надул губы и сел на пол, скрестив ноги и рук. – Ну разреши прогулять хоть в этот раз! Пророк рассмеялся. – Я могу помочь. – Ты уверен, Илай? Ты этим занимаешься уже несколько дней подряд, в отличие от этого ленивого ублюдка! – координатор крепче ухватила наёмника за капюшон и потащила его за собой. – Ай! Хорошо, хорошо! Я займусь уборкой! – заскулил парень. – Я ему помогу, – Илай поклонился, и Марта отпустила Наиба. – Тебе повезло, что Илай оказался рядом! – сказала координатор, давая знак друзьям следовать за ней.***
Эзоп решил отправиться в своё новое любимое место в поместье. Раньше это была небольшая полянка снаружи, но там шансы повстречать людей были довольно высоки. Ему всё ещё не нравилось так просто болтать со всеми подряд. Даже от провидца сейчас он хотел держаться подальше, он слишком запутался. Эзоп любил посещать библиотеку, потому что людей там ходило мало, ведь немногим нравились книги. Обычно там был только Курт, которому бальзамировщик отчасти доверял. Чаще всего Эзоп проводил время здесь за чтением. Так и в этот раз, он просто молча схватил книгу, лежащую на верху стопки, сложенной путешественником. – Тебе не стоит читать её, она тебе не понравится, – сказал Курт, не отрываясь от чтения. Эзоп прочёл название книги и пожал плечами, положив её назад в стопку и взяв другую, против которой, похоже, Курт не возражал, сел за соседний столик и раскрыл книгу. Бальзамировщик сидел в библиотеке уже не один час, но из головы всё никак не выходила сцена, развернувшаяся перед ним в коридоре, так что он постоянно останавливался, делал несколько вдохов-выдохов и снова продолжал читать. Курт бросил взгляд в сторону Эзопа. С того места, где он сидел, было хорошо заметно странное поведение бальзамировщика, больше не удивлявшее путешественника. Сероволосый парень уже не в первый раз вёл себя так. Курт хотел оставить его в покое, но встревожился, увидев, как Эзоп сердито уставился на какую-то страницу книги. – Знаешь, ты ведь можешь так дыру в книге просверлить, – наконец вставил слово путешественник после долгого наблюдения за Эзопом, смотревшим на одну страницу, сдвинув брови и сморщив нос. – Наибу нравится Илай? – без колебаний спросил бальзамировщик. В конце концов, Курт уже давно знал о его чувствах, так что спросить его было самым простым вариантом. К тому же, путешественник был близок с наёмником, так что мог ответить на данный вопрос. – Ну, они быстро перешли от просто друзей к лучшим друзьям, – путешественник подпёр голову рукой, переворачивая страницу. Хотя он прекрасно знал, о каком именно «нравится» шла речь, его всё же смущал настолько спонтанный вопрос, так что мужчине стала интересна причина, по которой он был задан первым. – А что? Что случилось? – Ничего, – хмыкнул Эзоп, закрыв книгу. Он уронил голову на обложку, прижавшись к ней щекой и взъерошив свои волосы рукой. Весь его вид говорил о разочаровании парня. – Как скажешь… – Курт не хотел вмешиваться, но понимал, что бальзамировщика действительно беспокоила близость Илая и Наиба. Вообще, наёмник не должен был стать помехой для Эзопа, так как Наиб был сторонником идеи о романе пророка с бальзамировщиком. Наёмник не испытывал никакого влечения к Илаю, они просто были хорошими друзьями. – Они обнимались, – фыркнул парень, – это меня немного злит. Я не понимаю. – Может быть, Наиб всегда злит тебя, – Курт сказал явно не то, о чём думал. Но такой ответ мог подтолкнуть бальзамировщику к решению проблемы самостоятельно. Эзоп уже думал об этом. Он понял, что когда Илая обнимал Уильям, ему было всё равно, но вот если это делал Наиб… – Я не понимаю. Меня никак не беспокоило это, когда его обнимал Уильям. – А если его обниму я? Ты будешь беспокоиться? – Нет. – Хм… – Курт старался как можно дольше не выдавать причину таких чувств. – Но друзья обычно обнимаются. – Да, но… – Эзоп поднял голову, закусив губу. – Это странно. Курт по мере наблюдений за парнем удивлялся всё больше. Как он мог жить в этом мире, не понимая собственных эмоций? Эзоп выглядел невинным и запутанным. Путешественник попытался успокоить его: – У тебя щёки чумазые. Бальзамировщик покраснел и вытер лицо рукавом. Весь смущённый, он встал из-за стола, взяв книгу, чтобы вернуть её на место. – Неважно, я, наверное, просто не выспался и не в духе. – Ты хочешь знать, что с тобой происходит? – широко улыбнулся Курт. Эзоп нахмурился, глядя на него. – Если ты знал всё с самого начала, то мог бы и сказать сразу. – Извини, я просто хотел убедиться, что не ошибся, – пожал плечами мужчина. – И что же тогда происходит? Почему я чувствую себя так неловко, видя, как они обнимаются? – бальзамировщик посмотрел на путешественника умоляющими глазами. – Ты ревнуешь, – заявил Курт, ничего не объясняя. Щёки Эзопа раскраснелись пуще прежнего, всё, что имело хотя бы малое отношение к провидцу, вызывало жар на щеках. – Но я… я… он мне не нравится… вот так. Я просто хотел, чтобы он был м… м-моим другом. – Точно? – на лице Курта светилась всё та же дружелюбная улыбка. Эзоп снова погрузился в свои полные противоречий мысли, пытаясь разобраться во всём и споря с самим собой. Да, он заботился о пророке. Да, ему было грустно, когда провидец грустил. Да, ещё он заботился о его сове. Но всё это происходило лишь из-за его желания подружиться с Илаем Кларком, других причин быть не могло. Даже несмотря на смерть возлюбленной, пророк всё так же оплакивал её и грезил только о ней. Мрачные голоса в голове твердили, что Илай никогда не полюбит такого человека, как Эзоп. Любовь к пророку только оттолкнёт их друг от друга, так что самоё большое, чего мог хотеть бальзамировщик – это дружба. Это всё. Парень с грустью посмотрел на Курта: – Он мне не нравится в таком ключе. – Тогда почему ты так волнуешься? – путешественник постучал по соседнему стулу, приглашая парня присесть. Эзоп принял молчаливое приглашение. Он хотел расставить по полкам ненужные чувства, вызванные провидцем. – Мне он не нравится так… Я не могу. – А почему нет? – Курт покосился на бальзамировщика. Интересно, рассказал ему Илай о судьбе своей невесты? Конечно, скорее всего рассказал. Раз уж пророк открылся даже Кричеру, с которым он не был близок, то Эзоп без сомнений уже всё знал. Курт тоже немного запутался, но хотел помочь парню. В этот момент путешественник задумался, с каких пор он стал вести себя как Наиб, помогать Эзопу и Илаю сойтись? Это действительно было не похоже на Курта, но он хотел помочь борющемуся с чувствами бальзамировщику. – Она погибла, я знаю. Но Илай смотрит только на неё… а я просто ужасный человек… Он бы никогда… – О чём ты говоришь? – Курт закрыл книгу, предварительно положив между страниц закладку. – Ты не узнаешь о его чувствах, не спросив. – Я… Я не хочу, чтобы меня о-отвергли… а потом избегали. Я ненавижу это больше всего на свете… – Если будешь держать всё в себе, то постоянно будешь в таком замешательстве. Ты даже неправильно понял действия Наиба, – сказал Курт, после чего добавил. – Наиб для большинства очень хороший друг, и у тебя тоже есть большие шансы на его объятия, если загрустишь у него на глазах. И если бы ты сейчас так же сидел перед ним, то он бы точно тебя обнял. Эзоп глубоко вздохнул. – Я знаю это, но мне страшно. Что, если он будет избегать меня?.. Я совсем этого не хочу. – Сомневаюсь, что Илай так отреагирует. Конечно, я не сильно хорошо его знаю, но он, похоже, хороший парень. Бальзамировщик немного наклонился вперёд. Он не мог так безрассудно сделать то, от чего будет больше вреда, чем пользы. Лучше дать вещам случиться самим. Сейчас всё шло довольно хорошо, верно? Так он пытался себя убедить, отвечая: – Он… вот почему я не хочу разрушать нашу дружбу своими глупыми чувствами. – Ты боишься, я понимаю. Но я просто скажу, что Наибу не нравится Илай, так что можешь не беспокоиться по этому поводу, – сказал Курт. – Пойдём. Сейчас начнётся матч. Оба выживших вернули книги на свои места. Курт пошёл в сторону полок слева, Эзоп же пошёл направо, после чего они вместе покинули библиотеку. Путешественник закрыл дверь и стал искать ключи от неё. – Иди без меня. Эзоп в ответ только печально кивнул. Он шёл вдоль коридора, тупо смотря в пол, пока случайно не врезался головой в кого-то. – П-простите! – бальзамировщик поднял голову и увидел перед собой пророка, одновременно с тем, как тот тоже повернул голову. Как обычно, на лице Илая светилась милая улыбка. Эзоп отвёл взгляд. Конечно, чем больше ты пытаешься избежать кого-то, тем больше шансов столкнуться именно с этим человеком. – Всё в порядке. Куда ты ушёл после обеда? – спросил Илай, завязывая повязку на глазах. – В библиотеку… Я хотел дочитать одну книгу, – ложь. Он почти ничего не прочитал. – Какую книгу ты читал? – полюбопытствовал пророк, когда они оба замедлили шаг. Эзоп напрягся. Он даже не мог вспомнить книги, которую он пытался прочесть. Образ обложки он видел ясно, а вот название никак не вспоминалось. Как же она называлась? Тут в голову пришла мысль просто придумать название, распознает ли ложь Илай? Слишком рискованно. Бальзамировщик изо всех сил пытался вспомнить название злосчастной книги, и, потерпев неудачу, назвал случайную книгу из стопки Курта, понадеявшись, что пророк не будет расспрашивать о её сюжете. – Печали юного Вертера! – Ох? – эта реакция встревожила Эзопа. Он не сможет ответить ни на один вопрос об этой книге, Курт сказал, что её не стоит читать. Эзоп молча ждал, пока Илай продолжит. – Безответная любовь, хм? Не думал, что тебя интересуют такие романы. "Безответная любовь?!" – именно поэтому путешественник посоветовал не читать эту книгу? Потому что он думал, что Эзоп может иметь кое-какое отношение к ней? Эта мысль немного разозлила бальзамировщика, но опять же, возможно, Курт не прогадал. Эзоп, возможно, переживал сейчас ту самую безответную любовь, потому что Илай Кларк никогда не разделит его чувств. Это вызвало жгучую боль в животе, но сероволосый постарался не подавать виду. – Эзоп? – моргнул Илай, наблюдая, как парень перед ним отрешённо уставился в стену. – А, да… Я просто читаю, что под руку попадёт, хех, – Эзоп почесал щёку указательным пальцем, всё ещё избегая прямого зрительного контакта. К счастью для бальзамировщика, они уже почти дошли до условленного места, так что о книге больше ни слова сказано не будет. Хотя ему хотелось ещё немного поговорить с пророком, но мысль о безответной любви никак не вылетала из головы. Вдобавок ко всему, к ним подбежал Наиб, приветствуя друзей. – Хей, Илай! – весело улыбнулся наёмник, после чего повернулся к бальзамировщик. – Привет, Эз… Эзоп прошёл мимо них, направляясь к своему месту. Наиб с Илаем переглянулись, прежде чем посмотреть на экран, где светилось имя бальзамировщика. Пророк промолчал, а наёмник пожал плечами.***
В зале уже собрались все охотники, за исключением всё того же Хастура. Все взгляды были устремлены на Джека. Мичико смотрела на него с упрёком, Робби же дёргал его за рукав, словно спрашивая, куда подевался фистер. Однако пропавший всё-таки пришёл, пусть немного задержавшись. – Опоздавшие же делают ВСЮ работу по дому, не так ли? – сразу же поддразнил вошедшего Потрошитель. – Хах, но тогда ты убираешь за остальными, пока не выберешься из поместья, – с усмешкой ответил Хастур. Отовсюду послышались вздохи облегчения. Мичико никогда не думала, что когда-то будет с удовольствием слушать их подшучивания, но сейчас наконец всё наладилось. Робби улыбался, прижимаясь к Хастуру, а тот в ответ, как обычно, гладил малыша по голове. Следом за бальзамировщиком места заняли садовница, танцовщица и вор, под каждым светилось [Запрошено], а значит, хозяин лично выбрал для игры именно их. Джозеф был готов выйти на игру добровольцем, когда на экране высветилось «Хастур» с той же подписью [Запрошено]. – Я же говорил, что хозяин заметит, – прокомментировал Джек. – Обещаю, я прикончу их всех. Просто подожди, – ухмыльнулся Хастур. Джозеф заметил эту ухмылку на лице охотника, отчего пришёл в ужас, думая, что Хастур навредит его любимому мальчику. Джек мог рассказать божеству о сближении бальзамировщика с пророком. Сжатый кулак дрожал из-за разочарования, фотограф никак не мог остановить Хастура, не мог пойти против хозяина и пойти на матч. Как только игра началась, Джек подошёл к Джозефу, выглядящему напряжённым и испуганным. – Не волнуйся, он не знает. – Откуда такая уверенность? – прошипел фотограф. – Ты ему разве не сказал? – А зачем мне ему такое рассказывать? Я же не дурак, – Потрошитель не сердился, но в его голосе ясно слышалось раздражение. – Если он что-то сделает с Эзопом, то я клянусь… – стиснул зубы Джозеф. – Ничего он не сделает, не волнуйся, – Джек дважды легонько стукнул по макушке низкого охотника, прежде чем тот успел ударить по его руке. – Агх, – Джозеф сел на ближайший диван, ожидая результатов матча. – Но он сказал, что собирается прикончить их всех, – Джек ухмыльнулся, ожидая реакции собеседника. При этих словах фотограф поморщился. – Прикончить всех?! Ему лучше не прикасаться к моему Эзопу! – Не думаю, что прикончит в этом смысле, – Потрошитель, захлёбываясь, засмеялся над реакцией охотника. – Лучше, чтобы это было правдой, иначе… – Джозеф звучал сердито и решительно в самом начале предложений, но на последнем слове его голос дрогнул. – Ина-а-а-аче? – промурлыкал Джек. – Не знаю! Просто пусть оставит Эзопа в покое! – фотограф сердито топнул ногой. – Знаешь, тебе стоит немного поиграть со мной и Робби, чтобы взять эту паранойю под контроль, – предложил Потрошитель, жестом дав сигнал маленькому охотнику потащить фотографа за собой. – Зачем мне это? – прорычал Джозеф, скрестив руки на груди и надув губы, как обиженный ребёнок. Робби взял фотографа за рукав и потянул со всей силой, что у него была. Пока он тащил охотника в сторону комнаты, где обычно играли дети, малыш указал на экран. Джек посмотрел в указанном направлении. – Ну, это было быстро, – усмехнулся он, – Наверное, хочет показать хозяину, что окончательно вернулся.***
Осталось двое выживших. Между танцовщицей и бальзамировщиком Хастур выбрал последнего не только потому, что он был ближе, но ещё и потому, что у него была только половина здоровья, а выживший, забальзамированный им, уже отправился в поместье, его поимка должна быть лёгкой. Хастур пошёл в сторону сероволосого, подкрадываясь как можно тише. Бальзамировщик был неплох в кайте и серьёзно намеревался выиграть время. Но оставалось расшифровать ещё целых три машинки, поэтому побег был практически невозможен. – Эзоп Карл, – позвал Хастур бальзамировщика, вздрогнувшего при упоминании своего имени. Никто из охотников никогда не звал его по имени. Никто, за исключением Джозефа, но Эзоп против этого не возражал. Но, услышав своё имя из уст того, кто так безжалостно столкнул пророка в пучину боли и страдания, выживший не мог не разозлиться, хотя сердце уже довольно долго и быстро билось от страха. – Не называй меня по имени. – Я вижу, что ты сблизился с моим дорогим провидцем, – божество ухмыльнулось, увидев секундную заминку Эзопа. Выживший не ответил. Хастур издал устрашающий смешок, довольно громкий, но почему-то горький. – Ты влюбился в Эли Кларка? Бальзамировщик перелетел через опрокинутую палетку, не смотря на охотника и держась за грудь, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение. Он не мог ответить на столь прямой вопрос. – Прискорбно. Эзоп со злостью повернулся к охотнику. Рука, державшаяся за грудь, заметно дрожала. – Прискорбно для тебя, потому что я больше не позволю тебе причинить ему вред! – Похоже, он уже рассказал тебе о нашем прошлом, – Хастур подошёл вплотную к бальзамировщику, тот в свою очередь, не мешкая, отступил на несколько шагов, врезавшись в огромный камень позади него. Эзоп стал искать другой путь побега, одновременно пытаясь изображать храбрость и пристально смотря на охотника. – Но я уверен, что он упустил важную деталь сего рассказа, – охотник наклонился вперёд, коснувшись подбородка Эзопа. – О-о чём ты говоришь? – бальзамировщик всё ещё не потерял возможность говорить, пока, как ему казалось, его грудь разрывалась от ужаса. – Он сказал, что я убил всех, но не сказал, почему я это сделал? – взгляд многочисленных глаз охотника смотрели прямо в полные страха глаза выжившего. – Он не понимает, почему ты это сделал… – ответил парень, услышав оповещение о ещё одной расшифрованной машинке. – Конечно он всё прекрасно понимает, – в том направлении, куда хотел бежать бальзамировщик, появилась тентакля, Хастур же продолжил, кружа вокруг выжившего. – Ты не знаешь, как к нему относилась его невеста, а уже спешишь обвинить меня в причинении ему вреда. Эзоп, нахмурившись, нервно спросил: – Ч-что ты такое говоришь? Выражение лица божества было невозможно разглядеть, но бальзамировщик мог с уверенностью говорить, что сейчас охотник был не так зол, как в первую минуту их встречи. Хастур немного смягчился, немного отходя от выжившего, и прямо заявил: – Невеста Илая изменяла ему с тем провидцем S ранга, которого я не смог утопить в ту ночь, положившую конец фальшивой семье Эли. Похоже, я ошибся: мне следовало убить того парня первым. Эти слова глубоко шокировали Эзопа. Он не понимал, почему Илай был так расстроен смертью своей невесты, когда она так себя с ним вела. Слова охотника были похожи на ложь. Бальзамировщика удивляло то, что Хастур почему-то пытался объясниться перед ним, так что он с трудом сглотнул и сказал: – Почему ты рассказываешь мне про это… – Ах, – божество снова повернулось к сероволосому, и все его глаза сосредоточились на нём, – наверное, ты думаешь, что я просто пытаюсь оправдать свои действия, но нет. Я не жалею о том, что убил её и всех остальных, кого Илай считал важными для себя. Они все заслужили смерти. – Ты его защищал? – задал ещё один смелый вопрос бальзамировщик. – Ты любишь Илая? Хастур уклонился от ответа, продолжив объяснять причину такой открытости. – Ты влюбился. Я просто хочу, чтобы ты знал, что Илай влюбляется в тех, кто проявляет к нему хоть малейшее понимание. – Я не думаю, что он такой, – Эзоп впился взглядом в охотника. – Он действительно её любит, и если он так просто влюбляется, то легко бы забыл свою невесту. Хотя бальзамировщик верил, что пророк не из людей лёгкого поведения, он не мог не заметить, что Илай не так часто говорит о возлюбленной. Он выдал очень мало деталей. Всё, что было известно о его невесте, так это то, что её убили. Может, какие-то кусочки истории охотника были правдой, но это всё ещё было не совсем ясно. Словно прочитав мысли Эзопа, Хастур произнёс: – Не сомневайся в моих словах, я знал его ещё до вашей первой встречи. Невеста Илая никогда не заботилась о нём. Она очень хотела, чтобы он уехал в поместье. Почему бы и нет, верно? Её встречам с излюбленным провидцем не помешал бы никакой Илай. И всё же, зная о её поступках, Эли предпочёл терпеть её поведение, лишь бы не остаться одному. Хастур наклонился ещё чуть ближе к бальзамировщику и протянул руку, дабы коснуться щеки парня: – Ты можешь увидеть всё сам, если захочешь. – Я хочу доверять Илаю, – храбро ответил Эзоп и добавил, – даже если твои слова – правда, то я хочу продолжать доверять ему. Раздражённый охотник поднял руку, приказав тентакле атаковать. В одно мгновение бальзамировщик оказался оглушённым и стоящим на коленях. – Вот, что делает с тобой любовь: превращает тебя в дурака. Хастур отнёс выжившего к креслу. – Илай никогда не полюбит кого-то вроде тебя, возможно, ему приглянется какой-нибудь другой выживший, – поддразнил охотник. – Ну, знаешь, кто-то, кто гораздо ближе к нему. Эзоп замолчал. Хастур прав, Илай никогда не ответит на его чувства. Какой бы голос в голове ни говорил ему, что шанс есть, сейчас он был тих. Бальзамировщик горько выругался. У пророка не было причин выбирать именно его. Шансы были у Наиба или какой-нибудь девушки, с которой провидец часто общался. Эзоп не знал наверняка, но был уверен, что не хочет знать. Бальзамировщик был доволен отчаянной и безнадёжной любовью к Илаю, пусть даже без надежды на то, что на чувства ответят. Эзоп почти чувствовал, как разрывается сердце. Грудь высоко вздымалась, пока выживший пытался сдержать слёзы, скопившиеся в уголках глаз. – Слишком длительный вышел разговор. Возвращайся в поместье.