– Многочисленные флэшбэки –
– Эмма, я уже сказал, что я… Оба застыли в шоке из-за присутствия друг друга. Эзопу было неловко видеть кого-то другого. – Извини, я… я думал, это они. – Не беспокойся. И прости, что напугал тебя, – пророк немного помолчал, потом снова заговорил, – похоже, ты понравился моей сове. – Всё в порядке, – коротко ответил Эзоп. – Я ещё не представился. Меня зовут Илай Кларк, пророк. Можешь звать меня Илай. А ты?***
– Эзоп, – это был первый раз, когда пророк назвал его по имени. Илай как раз в этот момент следовал за бальзамировщиком. – Хорошо, так ты у нас полон сил, хах? Ты знаешь моё имя, даже не спросив его у меня, ну и что с этого? Ты думаешь, что настолько крут, да? Спасаешь каждого, бегая со своим статусом всезнайки? Да я уже понял, что ты лучше меня! Но это не даёт тебе права называть меня по имени. А теперь оставь меня, чёрт побери, в покое! – тогда, вспоминая произошедшее, он повёл себя так подло, но сейчас Эзоп жалел, что вообще сказал пророку нечто подобное.***
Эзоп обернулся и увидел, как Илай лежит с головой на каркасе кровати. Он уснул из-за того, что плакал долгое время. Скорее всего, пророк действительно устал. Каштановые пряди волос частично скрывали опухшие глаза, а на щеках всё ещё виднелись дорожки от слёз. Поскольку дышать было трудно, он вдыхал и выдыхал через приоткрытый рот. Это было грустное, но воистину завораживающее зрелище. Ещё тогда Эзоп не понимал свои чувства. Но в то время он смотрел на спящего парня все пятнадцать минут. Когда Илай проснулся, то говорил совсем рассеянно. – Спасибо. Слабая улыбка. Это было всё, что он мог тогда дать Эзопу.***
Тогда был первый раз, когда Эзоп наносил чью-то внешность на манекен в гробу. Ощущения были довольно странными, но поскольку он постоянно подсознательно наблюдал за пророком, то нанести точную копию спящего Илая не составило труда. Из всех работ, которыми он занимался как бальзамировщик, эта была самой лучшей. Пророк был до невозможности привлекателен. Эзоп хотел забыть обо всём вокруг и хоть ещё немного полюбоваться своим творением. К сожалению, времени было в обрез. Охотник мог прийти сюда. Он завершил образ пророка, натянув капюшон на голову и завязав глаза манекена тканью. Через какое-то время с детектора пришли уведомления, что Илая посадили на стул и начался отсчёт времени до его «возрождения». Эзоп уже стоял у ворот, ожидая возвращения пророка. – Ха? – Илай! – схватив пророка за руку, парень ринулся в сторону ворот.***
– Я радуюсь, потому что мне стало легче. Ты прекрасный человек, – слова Илая прозвучали действительно искренне и благодарно, а на лице сверкала нежная улыбка.***
– Ну что ж, Эзоп Карл, – пророк поклонился, не опуская протянутую руку, – не возражаете против приглашения на ужин со всеми? Эзоп был уверен, что умер ровно в тот момент. Илай вполне сошёл бы за принца с такой доброй улыбкой и красивым лицом. Сказка? Возможно. Да и кто мог не принять такое предложение? Бальзамировщик покраснел и хихикнул. Он насмешливо поклонился в ответ и положил руку на ладонь пророка. – Конечно, Илай Кларк.***
– Помню, как ты злился, когда я называл тебя по имени, – усмехнулся Илай. Можно было с уверенностью сказать, что это было самое милое лицо, которое он когда-либо делал. Просто идеальное после того, как он несколько раз повторил имя Эзопа. Щеки бальзамировщика вспыхнули и он швырнул в Илая тряпку. – Ну-ка хватит! – Эй, она же грязная! – Илай успевает словить тряпку прежде, чем она попадает прямо в него. – Эзоп, хе-хе. – Хорошо, теперь я, скорее всего, запрещу тебе называть меня по имени, – закатил глаза Эзоп, хотя на самом деле всякий раз, когда Илай звал его по имени, так прекрасно улыбаясь, у него в животе порхали бабочки. – Э-эй… Почему-у? – А почему ты продолжаешь его произносить? – Потому что это красивое имя.***
Он слышит биение своего сердца от того, что приблизился настолько близко. Тук, тук. Каждый раз всё сильнее и сильнее, а расстояние между ними всё меньше и меньше. Эзоп мягко прижался своими губами к губам пророка, отчего почувствовал пробежавший по телу жар, затем быстро отстранился, услышав воркование птицы.– Конец флэшбэков –
Эзоп взволновался, вспомнив чувство соприкосновения своих губ с чужими во время тайного поцелуя с пророком. Он поднял руку, проводя пальцами по губам, возрождая воспоминания. Но приятные воспоминания не длились вечно, потому что разум всегда бросал в его голову что-то ужасное. Как сейчас, напоминая, что Илай никогда не будет его, что, несмотря на все добрые жесты, Эзоп не был особенным, потому что пророк добр ко всем. Он до сих пор не мог понять, как у пророка получилось успокоить Эзопа, а после снова заставив его ронять слёзы… Парень вытер глаза, продолжавшие слезиться. «Я идиот».***
В соседней комнате находился второй человек, страдающий от бессонницы. Илай, прислонившись головой к кровати, сидя пытался заснуть. Таковой была его обыденная поза сна, но до сих пор он не мог хотя бы вздремнуть. Это было довольно странно, ведь обычно пророк не мог заснуть только тогда, когда его навещали мысли о невесте. Вот только эти самые мысли долгое время никак не проявляли себя. Причиной теперь оказался поцелуй фотографа и бальзамировщика, глубоко отпечатавшийся в памяти. Сейчас Илай задумался, почему же случившееся так сильно волнует его. Разве это настолько важно, чтобы он не спал ночами? Может быть, пророк боялся за Эзопа. Бальзамировщик может быть в опасности из-за близости с охотником. Но с Наибом почти такой же случай, почему тогда Илай не беспокоится за него так же? Мысли завели его в тупик. Сова подлетела к краю кровати и несколько раз крикнула, словно ругая пророка. – Я знаю, я должен поспать, но… Я правда не могу. Сова ответила очень тихим уханьем. – Да… но я пока не понял. Почему я так беспокоюсь за него? Ну, да, это опасно, но… Я не знаю. Слишком непонятно, – Илай снова повернулся к кровати и скрестил руки, уткнувшись в них головой. – Я даже не понимаю, почему он избегал меня. Сова ухнула ещё пару раз. Илай вскинул голову, услышав ответ. – Что? Нет! Я не… Не думаю, что я… Сова снова что-то проворковала. Илай свёл брови, всерьёз задумавшись. Через миг яркий румянец стал появляться на его щеках. – Не думаю, что это что-то вроде… Сова полетела обратно к столику и распушилась, прежде чем удобно устроилась для отдыха. – Эй, ты не можешь просто оставить меня здесь торчать… Птица проигнорировала слова своего хозяина и постепенно погрузилась в сон. Илай лишь вздохнул, возвращаясь к своим рассуждениям. Почему сова была так уверена в своих выводах? В данном случае не было особой необходимости доказывать что-то. Разумеется, Эзоп милый и очаровательный, но… "Стой… милый и очаровательный…? – сердце пророка забилось чаще. Он мигом затряс головой. – О чём я только думаю… Странно". На секунду парень остановился. Должна быть причина, по которой Эзоп был очаровательным и милым, как и подсказывал разум. Он вспомнил, как уголки губ бальзамировщика впервые поднялись вверх, образуя красивую улыбку. Она ему вправду шла. Где-то в голове Илай хранил это воспоминание. А чтобы всегда видеть подобную улыбку, пророк намеревался сделать Эзопа счастливым. И это удалось, пусть даже он не задумывался, зачем это делает. Пророк не понимал, что чем больше сближался с бальзамировщиком, тем сильнее привязывался к нему. И он настолько был зациклен на своей цели, что в конечном итоге совсем запутался. Тем не менее, как бы пророк ни старался не обращать внимания на странные чувства, поцелуй бальзамировщика и фотографа всё-таки заставил его задуматься. Возможно, сова была права. Но как такое могло быть? Он не мог влюбиться в Эзопа. Он любит свою невесту. Всё ещё любит, разве нет? "Наверное, я просто беспокоюсь, как бы он не пострадал от охотника… всё как с Наибом. Да, именно так", – мысленно убеждал себя Илай. Размышляя над всей этой неразберихой, выживший почувствовал влагу на рукаве. Он поднял голову вверх и увидел капающую с потолка воду. Край кровати уже начал промокать. – А? Какого… Его прервал чёткий стук в дверь. Пришлось встать, чтобы её открыть. Перед Илаем предстал Наиб, который, тяжело дыша, согнулся и упёрся руками в колени. Моргнув пару раз, Илай решился заговорить, наблюдая, как Наиб восстанавливает дыхание. Похоже он бежал с верхнего этажа. – Хей. Наиб ещё какое-то время пытался отдышаться, а потом поднял голову и посмотрел на выжившего с широко раскрытыми глазами. – Х-хей. – Ты в порядке? – с беспокойством спросил Илай. – Хочешь, я принесу тебе воды? – Я могу попить ту, что капает с твоего потолка, – с шутливым оттенком в голосе смог выдавить из себя Наиб в перерывах между вдохами и выдохами. – Стой, как ты об этом узнал? – Ах, каюсь в содеянном и извиняюсь, Илай! Прости! – на лице наёмника отобразилась мольба, а сам он положил руки на плечи собеседника. – Я случайно не сложил налокотники, когда снимал их в ванной, и это… наверное стало причиной потопа. Агх!! Прости меня!! Илай во все глаза уставился на наёмника. Наиб наверняка не смог бы врезаться в трубы из-за неправильного использования налокотников. В этом даже смысла не было. – Как… ты, в конце концов, вообще сделал это? – Да какая разница уже! Я просто как-то это сделал!! Прости! – сказал Наиб и вошёл в комнату. Наёмник схватил подушку и одеяло, ещё не успевшие намокнуть, и протянул их Илаю. – А? Что я должен… – оборвался Илай. – Поспишь в комнате Эзопа, – предложил Наиб, внимательно глядя на пророка. Он только что сказал спать с бальзамировщиком? Илай не был уверен, что расслышал верно, поэтому переспросил: – Что? – Я сказал тебе поспать у Эзопа, пока мы тут не поймём, как разобраться с трубами, – сказал Наиб и вытолкнул Илая из его собственной комнаты. Снаружи уже были Эмили и Курт, выглядевшие так, словно полностью одобряют идею наёмника. Было бы просто замечательно, не будь между Илаем и Эзопом неловкости. Но сейчас момент выпал явно неудобный. – Подождите, я не могу… – взволнованно попытался отрезать Илай. – Почему нет? Эзоп же наш друг, – ответил Наиб, пытаясь подчеркнуть, что другого выхода нет. – Я мог бы отправить тебя в свою комнату, но там сейчас большой бардак. – А как насчёт новых комнат на втором этаже? – попытался найти отговорку пророк. Разумеется, он может спать где угодно. Не то чтобы он ненавидел Эзопа или что-то вроде этого, но им будет максимально неуютно находиться вместе. – Новые комнаты ещё не убраны. И мы чиним в них окна, – пояснил Курт. – А Эзоп свою комнату держит в чистоте, – улыбнулась Эмили. Вот только Илая было не так-то легко заставить думать подобным образом. Он продолжал оглядываться, погруженный в мысли. – Я могу спать хоть на диване в коридоре, – Илай намеревался пойти спать на нём, но путь перекрыл руками Наиб. – Нет, ты так только комаров осчастливишь, Илай! – покачал головой наёмник. – Хорошо, поскольку в этом только моя вина, я поговорю с Эзопом. – Стой… не…. – Всё нормально! – Наиб уже скакал к соседней двери. Илай очень глубоко вдохнул и выдохнул. Только что он пытался расставить по полкам свои чувства к Эзопу, а теперь его уже отправляют спать в комнату бальзамировщика. Последний к тому же избегал его. Они не общались больше недели. Как им может быть комфортно в такой ситуации? Должно быть, это всего лишь невезение, а может сама судьба вмешалась в их дела. Он не знал. Но казалось, ничто не сможет это предотвратить. Услышав, как дверь Эзопа открылась, Илай мигом прошмыгнул обратно за дверь своей комнаты. – Можем поговорить? – спросил Наиб у Эзопа, который и впрямь выглядел так, словно вообще не спал. – В такой-то час? – взглянул бальзамировщик на часы, а после повернулся лицом к парню в капюшоне. – О чём же таком ты хочешь поговорить? – Я войду? – бодро скорее утвердил наёмник, зная, что его собеседник не очень-то расположен к нему духом. – А? Почему ты… Наиб проскочил в комнату и закрыл за собой дверь. – Ч-чего ты хочешь, Наиб? – удивлённо воскликнул Эзоп, нахмурив брови, стоило ушам уловить звук закрывшейся двери. – Тебе же нравится Илай, да? Вопрос пришёл так быстро и уверенно, что Эзоп подпрыгнул на месте, едва слова коснулись его ушей. Щёки залились краской, а кулаки непроизвольно сжались. Парень изо всех сил старался не кинуть в наёмника осуждающий взгляд. – Что? Наиб в упор смотрел на Эзопа, заставляя того чувствовать себя неуютно. – Знаешь, тебе стоит рассказать ему о своих чувствах. – Я-я не знаю о ч-чём ты говоришь, – пролепетал бальзамировщик. Наёмник всерьёз намеревался помочь Эзопу разобраться в себе. Не важно, каким способом, но он хотел, чтобы Илай и Эзоп были вместе. Не то чтобы Наибу не нравилась танцовщица, нет. Он просто чувствовал, что эти двое идеально подходят друг другу и смогут заполнить сквозящую пустоту, заполнявшую обоих. Наёмник считал, что они должны быть вместе. В голову никак не приходило, что Маргарита может заинтересоваться Илаем. Это было столь неожиданно, к тому же казалось абсолютной бессмыслицей. Пусть танцовщица в последнее время часто разговаривала с Илаем, но это выглядело как диалог о чём-то серьёзном, отнюдь не романтическом, так что, возможно, между ними ничего и вовсе не было. Немного поразмыслив, Наиб снова заговорил. – Знаю, ты ненавидишь меня, потому что я слегка шумный, но прямо сейчас я надеюсь, что ты прислушаешься к моим словам. Дай пророку шанс. Эзоп прикусил губу, почувствовав вину из-за услышанного «Знаю, ты ненавидишь меня». Он даже не предполагал, что Наиб подумает именно об этом. Да, бальзамировщик казался раздражённым, когда этот выживший был рядом. Но недовольство – самое обычное чувство, разве нет? К примеру, это не должно было выглядеть так, словно Эзоп сосредоточен только на наёмнике. – Я… не… я не ненавижу тебя. – А, тем не менее ты недолюбливаешь меня. То есть, я понимаю, что был напорист, но ты же знаешь, что я ничего не могу с этим поделать… Я и вправду много болтаю, но как есть, так есть, и да, я хотел быть твоим другом… Я не хотел показаться надоедливым… Не знаю, агх, – Наиб не знал, куда деться от слов, и отчаянно почесал затылок. Лёгкая усмешка слетела с губ Эзопа. Он несколько дней не показывал радостных эмоций, поэтому делать это сейчас было странно. Но ничего уже не изменить. Было действительно забавно смотреть на то, как Наиб пытается совладать со своими словами. Обычно тот так много болтал только уверенно, но только не таким тоном! – О, вау. Ты выглядишь мило, когда счастлив, – Наиб закашлялся, а затем словно дёрнулся от какой-то мысли. – Я не подкатываю к тебе, ясно?! Я имел ввиду, что тебе больше идёт улыбаться. Не подумай! Повторяю, я не подкатывал! Уголки губ бальзамировщика поднялись ещё выше и улыбка стала яснее. – Ты с ума сошёл.* – Я просто сказал это, потому что люди часто не до конца понимают меня! – пытался защититься Наиб с ярким румянцем на щеках. – Я не подкатывал ни к кому, не сейчас, не раньше. – Как насчёт Потрошителя? – с умным лицом спросил Эзоп. При упоминании охотника глаза Наиба мгновенно расширились. Затем, стараясь не выглядеть таким ошеломлённым, он попытался взять себя в руки и обойти тему. – Хах? О чём ты? Он же охотник! – Охотник, с которым ты близок. Я видел, как вы мирно общались. – А он с тобой не общался? – притворился смущённым наёмник, избегая зрительного контакта. Разумеется, он знал ответ. Он был уверен, что Джек разговаривает с ним только незаметно, а с другими выжившими говорить вряд ли станет, разве что поддразнит их. – Ну, – Эзоп посмотрел в ту же сторону, куда смотрел Наиб, и усмехнулся, – общался. Он нёс меня к стулу, как истинный джентльмен. Быть может, я был не прав, предположив, что вы, ребята, близки. Быть может, он сам по себе такой. – Так он тоже с тобой говорил? Что? Стой… что он тебе говорил? Он нёс тебя подобным образом к стулу?! То есть каждый раз? Или не каждый, да? – Наиб наконец повёлся на слова бальзамировщика, затем повернулся к нему. Разумеется, Наиб был обеспокоен словами Эзопа. – О разном спрашивал, к примеру, что я ел на ужин или понравился ли мне матч, что-то вроде этого, – ухмылялся Эзоп. Однако отчасти он не врал. Джек действительно иногда разговаривал с ним, в основном когда бальзамировщик уже сидел на стуле. Но сероволосый был абсолютно уверен, что с Наибом обращались лучше. Он видел, как эти двое мило разговаривали в течение нескольких минут, прогуливаясь вокруг церкви. И иногда Эзоп задумывался, побеспокоит ли Наиба то, что Джек несёт его точно так же, как наёмника. – Оу, – Наиб выглядел настолько обеспокоенным, что, казалось, не мог практически ничего сказать. В итоге же парень в капюшоне вырвался из хватки своих параноидальных мыслей и снова спросил с хмурым выражением на лице. – А что ещё он тебе говорил? Эзопу стало стыдно из-за того, что он повёл себя как осёл, притворяясь, что у него с Джеком довольно близкие отношения. Потрошитель, конечно, был мил к нему по сравнению с другими охотниками, но Джек относился к бальзамировщику по-особому лишь потому, что его об этом просил Джозеф. Так сказал сам Потрошитель. Спустя всего пару секунд Эзоп вдруг вспомнил кое-что из редких разговоров с этим охотником и решил рассказать об этом Наибу, дабы успокоить того. – Однажды он попросил меня забальзамировать тебя, когда кто-нибудь придёт меня спасти. Наиб покраснел. – С-серьёзно? А он сказал, зачем? Неужели он не шутил? – Он мне больше ничего не сказал, но выглядел вполне серьёзно. И я всё равно не забальзамировал тебя, – Эзоп отвёл взгляд в сторону, вспомнив, как он вёл себя раньше, – и с тех пор он со мной не разговаривает. – Ты его обидел, – рассмеялся наёмник. Джек действительно сердился, когда его странные просьбы не выполняли. Похоже, охотник тогда действительно хотел, чтобы Наиба забальзамировали, что вызвало у самого наёмника некоторые вопросы, например: зачем Джеку понадобилось что-то вроде такого. – Похоже на то, – сказал Эзоп, почёсывая щёку указательным пальцем. – Если подумать, то выясняется, что помимо себя ты бальзамируешь только Илая, – Наиб дёрнул бровями вверх-вниз. – Это потому, что он продолжает приходить ко мне, когда я занят расшифровкой. Я могу забальзамировать только тех, кого повстречал в самом матче, помнишь? – Эзоп явно пытался защититься. – Коне-е-ечно. Но если мимо пробегу я, то гробика для себя всё равно не получу. Чел, меня явно недолюбливают. Почему я так тебя раздражаю? Я правда хочу узнать. Без всяких драк, – Наиб наклонился ближе к Эзопу, внимательно смотря ему в глаза. Серебряные глаза смотрели куда угодно, но только не на наёмника. "Как ответить на такой прямой вопрос? У кого хватит смелости задавать вопросы столь дерзким тоном?" – думал Эзоп. Парень застыл и сглотнул. Бальзамировщик не знал, что ответить. Ответ был слишком неловким. Нельзя же просто взять и сказать, что он ревнует! – Ты вовсе не раздражаешь… – Окей, я просто убедился. Я вообще-то тоже хочу дружить с тобой! Эзоп вздохнул. Он не собирался ничего рассказывать наёмнику, так что выбрал самый безопасный вариант ответа. – Мы… М-мы… мы друзья. – П-правда? – Наиб, взволновавшись, крепко сжал обе руки бальзамировщика. – Рад слышать это! Щёки Эзопа не теряли свой розоватый оттенок. Рвение наёмника подружиться с ним сбивало с толку. Бальзамировщик относился к нему очень холодно, к тому же, у наёмника и так было множество хороших приятелей. – Ч… чему ты так радуешься? – А кто бы не радовался? У меня появился новый друг. Это законная причина для радости! – на лице Наиба запестрила зубастая улыбка. Теперь Эзоп кое-что понял. Он думал, что Наиб был добр к нему потому, что у них было кое-что общее. К примеру, они оба были близки кое с кем из охотников. Именно это подтолкнуло бальзамировщика к следующему вопросу. – Ты не боишься близости с охотниками? – А? Это получается по-разному… – сказал Наиб и стянул с головы капюшон. – Думаю, ты должен понимать меня лучше, чем кто-либо ещё. Вы с фотографом очень сблизились, верно? – Не так сильно, как ты с Джеком. Джозеф может быть милым… но он очень страшен в гневе. В прошлый раз вышло очень болезненно, – следом за воспоминаниями о матчах в голове всплыл тот поцелуй. Щёки Эзопа ярко вспыхнули, так что парень попытался спрятать их рукавами, проклиная себя за забытую маску. Наиб удивился, услышав это. Подумав, что Эзоп, возможно, сталкивался с чем-то похожим на то, что пережил сам наёмник, он полюбопытствовал: – То есть, он как-то сделал тебе больно? По-настоящему больно? Больно-больно? – Что значит больно-больно? – удивлённо поднял бровь Эзоп. – Как… не знаю, – Наиб старался не выдавать своё волнение, – может, ранил до такой степени, что раны не заживали и после матча? – Все раны после матча заживали. А как же ещё? Я имею ввиду то, что раньше он никогда не бил меня своей саблей, может только всего раз. Тогда было очень страшно, я никогда раньше не боялся его так сильно. Обычно он просто улыбался, говорил и спрашивал всякие странности, фотографировал меня. Наиб одновременно и разочаровался, и испытал облегчение. Он немного запутался. Было бы неплохо знать, что он не единственный, кому после матча остаются подарки в виде шрамов, но в то же время очень не хотел, чтобы кто-то из друзей пострадал так же, как и он. Кроме того, слушать столько болтовни от бальзамировщика было ему в новинку. Эзоп впервые сказал так много о ком-то. – Тебе нравится Джозеф? То есть… вот так-так? – Сначала больно-больно, теперь так-так? Почему ты так странно говоришь? – в голосе Эзопа послышалось лёгкое раздражение. – То е-е-есть, Джозеф тебе не нравится? – А тебе нравится прямолинейность, да? Тебе нравится Джек? – спросил Эзоп. – Ты не можешь ответить вопросом на вопрос. Тц-тц-тц! – ответил Наиб, покачивая указательным пальцем из стороны в сторону. – А ты не можешь спрашивать, нравится ли мне этот парень, а потом нравится ли этот… если бы я ещё мог ответить… – Окей, тогда я бы сказал «нет» Джозефу и «да» Илаю, – улыбнулся наёмник, – прекрасно! Теперь щёки Эзопа стали по-настоящему красными. – Что за чушь ты несёшь? И что ты вообще делаешь в моей комнате?! – ОЙ! Точно!!! – Наиб ухмыльнулся, наклонившись к Эзопу ещё ближе, из-за чего тот часто заморгал. – Ита-а-ак. Потоп в комнате Илая устроил я, и-и-и… – И как это относится ко мне? – поднял бровь бальзамировщик. – Раз тебе нравится Илай, то он поспит у тебя! – сразу же выдал наёмник. Эзоп был уверен в том, что так сильно врезать кому-то он ещё никогда не хотел. Сейчас была прекрасная возможность исполнить это желание, Наиб в данный момент был беззащитен. Бальзамировщик задумался, сможет ли он сделать это, представляя, как его кулак врежется в ухмыляющееся лицо парня перед ним. Но происходящее в голове не нашло отражения в реальности. Эзоп, весь раскрасневшийся из-за предложения Наиба, стоял, не двигаясь. – Ч-что… – Эзоп, Илай не может спать в насквозь промокшей кровати. – Тогда просто отодвиньте проклятую кровать от места утечки! Причём здесь я? – Утечка не одна, так что-о-о… – сказал Наиб, ухмыльнувшись, после чего продолжил. – Ты хочешь, чтобы Илай не мог уснуть, ворочаясь в мокрой постели? Он же может и заболеть… Мы ведь не хотим этого, ве-е-ерно? – А почему тогда именно в моей комнате? Почему не в новых, наверху? – в голосе возмущённого Эзопа слышалось что-то среднее между гневом и смущением. – Потому что окна мы так и не починили, – улыбнулся наёмник. – А почему не в твоей комнате? – предложил бальзамировщик, о чём тут же пожалел. Он вовсе не хотел, чтобы Илай ночевал у Наиба. – Ты хочешь, чтобы он спал у меня? – бойко произнёс наёмник и игриво тыкнул пальцем в щёку Эзопа. – Д-да, к-конечно, – Эзоп отпихнул руку Наиба от своего лица, стараясь не подавать виду о своей неравнодушности. Бальзамировщик надеялся, что Наиб откажется от этого предложения. – Ты хочешь, чтобы он спал в моей постели? Се-е-е-ерьё-ё-ё-ёзно? – дёрнул бровями наёмник. – Я… я не… мне всё равно! – резко хмыкнул сероволосый. – Ничего, что он будет спать рядом со мной? – продолжил свои издёвки ухмыляющийся Наиб. Ответа не последовало. – А что, если он обнимет меня во сне… – притворно вздохнул наёмник. – О боже, что мне тогда де… – Аргх… чёрт возьми! Прекрасно! Пусть спит у меня! – Эзоп потопал к своей кровати, чтобы разгладить простыни и разложить подушки. Как он мог ввязаться в такой спор с Наибом, толкнувшим его на выдумывание разных ситуаций, которые никогда не сбудутся? – Я посплю на полу. – Будто он позволит тебе это сделать. Блин, просто поспите вместе. Как же вы любите всё усложнять, – Наиб немного помахал одной рукой перед бальзамировщиком, а второй открыл дверь. Через появившуюся щель Эзоп увидел стоящих снаружи Курта и Эмили. "Интересно, – подумал он, – они стояли там всё это время?" Затем бальзамировщик бросил в Курта свирепый взгляд и одними губами произнёс «предатель», убедившись, что путешественник точно его услышал. Курт сделал несколько шагов в сторону комнаты Эзопа, а Наиб, напротив, отправился в сторону комнаты Илая. – Ты же обещал, что не… – Я не сказал Наибу ни слова. Он всё понял намного раньше меня, – ответил путешественник. – Лжец! – Клянусь. Он уже давно пристаёт ко мне по поводу твоего влечения к Илаю, – потёр подбородок Курт, пытаясь вспомнить подробности, после чего добавил, – сначала я не верил ему, но потом ты рассказал о докучавших тебе чувствах. Эзоп покраснел и закусил губу. – Раз вы подстроили всё это специально, то я клянусь… Прежде, чем бальзамировщик успел договорить, к двери его комнаты подошёл Илай, за спиной которого стоял Наиб. Пророк руками крепко прижимал к себе две подушки и скрученное одеяло. Сова сидела на плече хозяина, как и обычно. Илай же предпочёл не смотреть ни на кого, сосредоточив взгляд на стене. Эзоп, заметив это, промолчал. Затем воцарилась тишина, которую спустя какое-то время нарушила Эмили. – Мы пойдём наверх, посмотрим, как там обстоят дела. Наверное, с утечкой уже завтра расправимся. Не беспокойтесь по поводу этого. – Ага, спасибо, Эзоп! Ты славный парень, – Наиб дружески похлопал парня по спине, но тот быстро оттолкнул его от себя. – Мы пойдём, – сказал Курт, улыбаясь, но в ответ получил лишь сердитый взгляд Эзопа. Двое выживших остались стоять в тишине. Они не разговаривали уже несколько недель. Они довольно успешно избегали друг друга вплоть до этого инцидента, так что просто постоянно молчать не выйдет. Кто-то должен был собраться с духом и произнести хоть слово, и Эзоп решил, что, как хозяин комнаты, говорить должен он. Наверное, он должен пригласить провидца внутрь. "Аргх, но я не могу вести себя так, будто ничего не случилось", – подумал бальзамировщик. Он просто не мог быть радостным и гостеприимным после того, как разрыдался перед пророком и стал избегать его по причине, которую сам не мог объяснить. – Прости за это, – наконец сказал Илай, всё ещё смотря в сторону. Эзоп облизнул нижнюю губу, чувствуя, как она пересыхает из-за недостатка слов, после чего вздохнул и сказал: – Ты не виноват. М-можешь войти. Теперь тяжёлая атмосфера перенеслась в его комнату. Эзоп стал приводить постель в порядок, хотя уже сделал это немногим ранее. Ему просто нужно было занять себя и забыть о неловком молчании, заполнившем комнату. Сердце бешено колотилось, но надо было держать себя в руках. Пока бальзамировщик занимался кроватью, пророк принялся расстилать своё одеяло на полу. Эзоп открыл было рот, но слова не шли. Он слишком нервничал. При этом он всё так же отчаянно хотел попросить Илая спать на кровати, а не на полу. "Чёрт тебя побери, Илай Кларк". Пусть и казалось, что пророк сейчас был всецело поглощён приготовлением места для сна, он всё же иногда закрывал глаза, смотря на хозяина комнаты с помощью совы. Илай видел, как открылся и закрылся рот Эзопа, не решившегося выдавить из себя хоть одно слово. Бальзамировщик пытался вывести их обоих из сложившейся ситуации. Илай тоже не знал, что им делать. Что-то мешало пророку говорить, но при этом ему становилось не очень хорошо от мысли, что молчание заставило Эзопа совсем растеряться и сильно занервничать. – Илай… – наконец, сказал бальзамировщик. Провидец бросил подушку на одеяло и повернулся к нему. – Хм? – Я буду спать на полу, – бальзамировщик старался говорить нормально, но его голос звучал мягче, чем обычно. Только слепой бы не заметил, как он нервничал, теребя конец одеяла. – Но это же твоя комната. Мне неплохо спится и на полу. Тук-тук-тук. Наконец, Эзоп смог свободно выдохнуть. Парень быстро подошёл к двери, открывая её. – Хей, это снова я, – за дверью стоял Наиб, – …снова. – Чего тебе? – с вопросом посмотрел на него бальзамировщик. Наиб заглянул в комнату через плечо Эзопа, дабы проверить Илая, после чего быстро оттолкнул хозяина комнаты в сторону и бросился внутрь, вмиг очутившись перед пророком. – Что ты делаешь? – спросил наёмник друга, собирая подушки с пола и бросая их на кровать. Следом за подушками на постель прилетело одеяло. – Эзоп, Илай не будет спать на полу. Бальзамировщик не смотрел на них, но прекрасно расслышал каждое слово Наиба. – Я уже сказал ему, что сам буду спать на полу. – Не-а, ты тоже не будешь, – требовательно заявил наёмник. – Это моя комната, Наиб Субедар, и здесь я могу делать то, что захочу, – раздражённо ответил Эзоп, но Наиб, похоже, намеренно проигнорировал эту враждебность. Наёмник, проходя мимо бальзамировщика, похлопал его по спине, а дойдя до двери, незаметно прожестикулировал Эзопу. Из-за этих действий Эзоп залился краской, смеряя наёмника долгим взглядом. Дверь тут же захлопнулась. Развернувшись, бальзамировщик посмотрел на Илая, отвернувшегося в сторону кровати, после чего опустил взгляд и сказал: – Спи на кровати. – Не думаю, что смогу нормально спать, зная, что ты лежишь на полу из-за меня, – сказал Илай, аккуратно складывая подушки. – Ладно, хорошо… – Эзоп был уверен в том, что сейчас его лицо полностью пылало. Как можно вести себя нормально, зная, что вот-вот уснёшь рядом с любимым человеком? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, но в то же время чертовски неловко. Бальзамировщик задумался, ненавидит ли пророк тот факт, что им придётся спать вместе. Илай выглядел огорчённо, похоже, что он вообще не хотел здесь находиться. Эзоп вздохнул и заговорил, прежде чем его разум стал снова загонять сероволосого. – Мы можем спать, отвернувшись друг от друга, если тебе неуютно. Я… не дёргаюсь во сне, не волнуйся. Илай вздохнул. – Хорошо. Не сказав больше ни слова, провидец устроился на правой половине постели, отвернувшись к стене. Сова осталась сидеть на комоде, прикрыв глаза наполовину. Тут грудь Эзопа пронзила острая боль. Илай был холоден к нему, это чувство не было ему знакомо. Пророк обычно был добр, но, похоже, оставил попытки подружиться после того, как бальзамировщик оттолкнул его и после избегал. Эзоп печально опустился на край кровати, изо всех сил стараясь не расплакаться. Его разум снова подвёл хозяина, донимая разными по-настоящему печальными и неприятными мыслями. – Илай, я… п-прос… ти… – Эзоп чуть не подавился в конце фразы. Он должен сдержать это в себе, должен это сделать. Пророк вздрогнул и немедленно вскочил, стоило ему услышать, как надломился голос бальзамировщика. Было ясно, что Эзоп вот-вот заплачет, и это всё его, Илая, вина. Именно Илай игнорировал сероволосого и в целом вёл себя, как придурок. Провидец озабоченно потянул парня за руку. – Эзоп, я… – П… прости… Илай, пожалуйста, не сердись на меня, – бальзамировщик вытер тыльной стороной ладони слёзы, которые не смог удержать. Из-за тяжести в груди, слёз становилось только больше. Эзоп не хотел, чтобы пророк ненавидел его, бальзамировщика действительно пугало нежелание Илая быть друзьями. Эзоп бы лучше остался другом, чем тем, кого избегали. Одна только мысль об этом ужасала. Илай положил руку на затылок бальзамировщика, притянув его к себе на плечо. Эзоп тихо всхлипнул. – Извини. Я вовсе не сержусь на тебя, я просто… – пророк и сам не знал, почему он был так холоден и зачем вообще игнорировал бальзамировщика. Он ненавидел то, как стремился осчастливить Эзопа, а в итоге сделал всё наоборот, – я просто… угх… Эзоп, узнав, что значит быть игнорированным Илаем, совсем не хотел признаваться в чувствах. Нельзя было так рисковать. Пусть просьба Наиба дать пророку шанс всё ещё повторялась в голове, бальзамировщик всё же был сильно напуган. Илай, всё ещё не придумавший, что сказать, продолжал успокаивать друга, водя пальцами по его волосам. Провидец молча слушал шмыганья и слабый плач бальзамировщика. Илай так сильно сожалел о случившемся, он ненавидел быть причиной слёз. – Пожалуйста, больше не плачь… Прости, Эзоп. Эзоп медленно отстранился. Чёлка всё ещё прятала его лицо, наклоненное вниз. – Т… Ты не сердишься на меня? – Нет. Даю слово. – С-спасибо, – парень, продолжая вытирать оставшиеся слёзы, осторожно завалился набок, чтобы лечь, – нам надо поспать… П-прост-ти за эти глупости. – Ты уверен, что всё в порядке? Пожалуйста, скажи мне: что случилось? Именно на этот вопрос Эзоп никогда не хотел бы отвечать. Даже если бы он знал ответ, то всё равно не сказал. Шанс того, что возлюбленный будет игнорировать его, был велик, нельзя рисковать. Он не может рассказать о своих чувствах. – Я… в порядке. – Ты говорил мне не врать о том, что всё хорошо, верно? Пожалуйста… – напомнил ему пророк и положил руку на плечо бальзамировщика, – пожалуйста, Эзоп, я хочу помочь. Правда. Не успел бальзамировщик опомниться, как снова заплакал. Ему хотелось перестать быть таким слабаком и смело кричать «Я люблю тебя, Илай Кларк!», но это было слишком трудно. Эзоп слишком боялся отказа. – Илай… мне страшно, я не… не могу тебе сказать… в любом случае, всё само пройдёт. – Это из-за фотографа? – А? – Эзоп моргнул, и ещё несколько слёз скатилось по его щекам. – Он тебе нравится? – Илай всё ещё сам не понимал, зачем он это сказал, он не хотел задавать слишком прямые вопросы, но ничего не мог с собой поделать. Он хотел знать, что же происходит, и в то же время хотел узнать наверняка, нравится ли бальзамировщику фотограф. Возможно, ответ на этот вопрос его успокоит. – О чём ты говоришь… – Эзоп выглядел восхитительно смущённым. Илай хотел отвесить себе увесистую затрещину за мысли о том, что это восхитительно. У него была проблема, которую необходимо решить. – Неважно… – пророк опустил глаза, – просто скажи, что тебя беспокоит, Эзоп. – Но… я не… – Эзоп тщетно пытался успокоиться или хотя бы не плакать, – я не могу… – Почему? – Я не… не хочу, чтобы ты меня ненавидел… – несмотря на практически отсутствующее между парнями расстояние, голос всё равно был едва слышен. – Я не буду ненавидеть тебя, Эзоп. Что бы это ни было, ты можешь рассказать мне обо всём. Пожалуйста, – сказал Илай. На самом деле, он вряд ли бы сдержался, если Эзоп признается в чувствах к фотографу. Бальзамировщик смог проглотить весь свой страх лишь через несколько мгновений. Он никак не мог устоять перед «пожалуйста» пророка. Эзоп не хотел продолжать причинять себе боль, удерживая всё в себе, пусть у него и не было даже крохотного лучика надежды на взаимность. В голове сероволосого воцарился хаос. Эзоп долго колебался, после чего решил признаться, но за этим решением вновь последовали колебания. Этому циклу надо положить конец. Илай же обещал не ненавидеть его. Он должен ему доверять. – Илай, я… – бальзамировщик сделал небольшую паузу, а когда снова продолжил, то его губы задрожали, – я-я… лю… Эзоп глубоко вздохнул и наконец закончил предложение. В этот момент он не мог заставить себя посмотреть на пророка. Ему всё ещё было страшно. На глаза навернулись новые слёзы. – Я… я л-люблю… я люблю тебя, Эли Кларк. Бальзамировщик медленно поднял голову, чтобы узнать, как отреагировал пророк. Тот выглядел потрясённым. В ожидании ответа живот парня стал медленно сворачиваться. Илай никак не реагировал уже минуту, сомнений не оставалось – отказ. Эзоп вновь опустил голову, слёзы закапали на простыни. – Я знаю… знаю, что ты не чувствуешь того же. Тебе не нужно ничего говорить… До ушей бальзамировщика донёсся вздох пророка. Эзоп сжался в своих мыслях сильнее. – Ничего не говори, Илай… Прости… Давай просто ляж… Илай прервал его. – Я рад. Эзоп снова посмотрел на лицо пророка, и увиденное поразило его. Илай был весь в слезах. – Илай, прости. Ты не долже… – Я не спал несколько ночей подряд, Эзоп, – сказал Илай, слабо улыбаясь, – я думал. – О чём?.. – О вашем с фотографом поцелуе, – сдался пророк, – мне казалось, что я просто беспокоюсь, не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности. Эзоп молчал. Он отчаянно хотел обнять Илая, но было ли у него теперь хоть какое-то право касаться его? – Но теперь, когда ты рассказал мне о своих чувствах, тяжесть в моей груди немного отступила. Я счастлив, что ты любишь именно меня. Я мало обращаю внимание на собственные чувства, но почему-то всегда хотелось сохранить улыбку на твоём лице. Я не понимал, почему, но, похоже, теперь я нашёл ответ, – ярко-синие глаза Илая сосредоточились на Эзопе, губы изогнулись в очень нежной улыбке, – всё потому, что я тоже люблю тебя, Эзоп Карл. Эзоп улыбнулся, по его щекам всё ещё текли слёзы. Бальзамировщик почувствовал то же самое: тяжесть в груди отступила, когда Илай произнёс заветные слова, боль в животе исчезла, оставив после себя только бабочек чистого счастья. Это сон? Илай Кларк действительно тоже любил его? Но он был совершенен. Как Илай мог любить такого человека, как он? Всё это уже не имело значения. Ничто негативное больше не имело значения. Наконец-то он был по-настоящему счастлив. Эзоп бросился на Илая, тут же заключившего бальзамировщика в объятия. – Я люблю тебя, Илай. Спасибо…