***
Илай облегчённо выдохнул, когда Эзоп в целости вернулся в поместье. Последний, в свою очередь, тут же был вознаграждён коротким объятием от Наиба и парой хлопков по голове от Уильяма. К ним сразу подбежал пророк, старавшийся стряхнуть с лица тревогу, и поприветствовал возлюбленного: – С возвращением, Эзоп. – Эзоп? Просто Эзоп? – повернулся к нему Наиб, моргая глазами. –Хах? – растерянно переспросил Илай. – Даже ничего вроде «добро пожаловать назад, любовь моя»? Что-то такое! – одну руку наёмник прижал к груди, а другую протянул в сторону бальзамировщика. Уильям рассмеялся. – Да, Илай, тут я вынужден согласиться с Наибом. Пророк почесал затылок. – Я не… не думаю, что Эзопу такое понравится. Эзоп промолчал, так что Наиб наклонил голову набок, чтобы посмотреть на него. – Эзоп, ты ведь хочешь этого, да? Ответа не последовало, даже лицо парня не выразило обыденного смущения. Илай почувствовал, как живот стал медленно сворачиваться от беспокойства. – Эй, Эзоп, ты в порядке? – Хм? Извините, я просто очень устал, – слабо улыбнулся он, – держаться от Хастура на расстоянии довольно трудно, я слишком много бегал. Пророк сразу разглядел в его словах ложь. Эзоп вообще не бегал. Он не потел, отдышки не было. Но, увидев его невредимым, Илай немного успокоился. Как бы сильно ему не хотелось узнать, что же произошло, он всё же уважал желание Эзопа не рассказывать всё на публике. Пророк кивнул и сказал: – Хочешь, чтобы я тебя проводил? – Нет. Мне нужно вернуть книгу в библиотеку. Можешь идти без меня, Илай, – Эзоп изобразил на лице улыбку. Эта ложь была достаточно убедительна для остальных, причина была правдоподобна, но не для пророка. Он ведь своими глазами видел, как бальзамировщик вернул книгу этим утром. А ещё губы Эзопа дрожали, когда он врал. Видя, что любимому трудно отвечать на вопросы, Илай отстал, намереваясь всё разузнать, когда они останутся наедине. – Хорошо, тогда я пойду. Не засиживайся допоздна, Эзоп, – сказал пророк, отказавшись от новой мысли спросить о проблеме, ведь он знал, что бальзамировщик всё равно расскажет ему. Он совсем не умел хранить секреты. Наиб внимательно наблюдал за обменом репликами этих двоих. Их дружеский стиль ведения разговора показался ему странным, что раздражало, ведь его сердце шиппера будто втоптали в грязь. – Что? – поднял бровь Наиб. – И всё? Никакого поцелуя или что-то типа того? – Чувак, – удивлённо воззрился на него нападающий, – не надо вести себя, как свихнувшийся фанатик, это довольно жутко. – Но они ведут себя как лучшие друзья! – разочарованно пожаловался наёмник. Эзоп схватил руку Наиба под столом и крепко её сжал, после чего отпустил. Илай заметил этот жест, но внимания не обратил. – Ха-ха, хорошо, хорошо, ладно. Тогда спокойной ночи, Илай, – сказал Наиб. Илай лишь улыбнулся и направился в коридор. – Добрых снов, Уилл, Наиб, – махнул рукой Эзоп. – До-о-о-о-оброй ночи всем! Я пойду спать! – наёмник махнул в ответ и потянулся за наручами, готовясь использовать их. Подмигнув друзьям, он оттолкнулся от стены и пулей взмыл вверх по лестнице. Уильям кивнул бальзамировщику: – Спокойной ночи. Эзоп остался в столовой один. Убедившись, что никого больше в округе нет, бальзамировщик откинул голову назад, прикрыв глаза тыльной стороной ладони. Сделав несколько глубоких вдохов, он прикусил губу от ощущения тёплой влаги на глазах. Он не чувствовал подобного довольно давно. Илай одаривал его таким большим количеством любви, что он напрочь позабыл о чувстве горя. Но вот сейчас слёзы опять катились по щекам. Он снова плакал. – Уверен, Илай тоже скажет, что ты лгал. Эзоп быстро вытер слёзы рукавом. Спустя несколько затихающих всхлипов послышался его голос. – Лучше иди спать. – Не теперь, когда ты в таком состоянии, – Наиб протянул бальзамировщику носовой платок. Наёмник, вероятно, сбегал за ним на верхний этаж, так как сероволосый парень знал, что тот в кармане обычно не носит ничего, кроме детектора. Эзоп взял платок и вытер слёзы. Он ценил старания Наиба, но бальзамировщик не горел желанием ничего рассказывать. Поэтому, аккуратно сложив вещь на коленях, он выдавил: – Я в порядке. Иди спать. – Научись не говорить «Я в порядке», когда рыдаешь. Я не оставлю тебя одного, – Наиб сел на стол и протянул руку парню. – Пошли в новую комнату. Эзоп оставил платок в покое, посмотрел в пол, затем на наёмника. Первым человеком, с которым он мог бы поговорить, должен был быть Илай, но в этот момент бальзамировщик не мог это сделать. Он совсем не был готов к разговору. Избегать Илая – тоже не вариант, потому что выходит несправедливо. Сейчас ему нужен был кто-то, кто сможет его вразумить. Оставалось надеяться, что этим «кем-то» окажется Наиб. Он сможет спасти его от падения в пропасть отчаянных мыслей, иначе его грудь ещё долго будет болеть. Так он может даже навредить Илаю. Ему и впрямь нужна помощь друга. Эзоп вздохнул, вытер последние скатившиеся слёзы и кивнул. В ответ он взялся за руку Наиба. – Держись крепче, ладно? – приказал Наиб. – Стой… ты же всерьёз не собираешься… Следующее, что он смог запомнить, – это резкий рывок вверх по лестнице. За секунду они оказались уже в другом конце коридора третьего этажа. Эзоп едва не потерял равновесие, когда отпустил руку Наиба, но это не помешало ему заехать кулаком по спине наёмника. – Больше не вздумай так делать! – Весело, правда? – усмехнулся Наиб. – Зато теперь у тебя нет этой кислой мины на лице. Эзоп бросил на него свирепый взгляд, пытаясь прийти в нормальное состояние. Наёмник открыл дверь в новую комнату и первым пропустил туда друга. Проверив, нет ли кого поблизости, наёмник зашёл следом и закрыл дверь. Наконец, Наиб повернулся лицом к бальзамировщику, который уже устроился на новом матрасе. Тот короткий момент, когда Эзоп не ходил с кислой миной, истёк. Теперь сероволосый парень снова погрузился в свои печальные мысли. Он даже не удостоил друга взглядом. – Хорошо, теперь, когда мы наедине, ты расскажешь, что же всё-таки произошло? – Наиб постарался вложить в тон голоса столько нежности, сколько только смог выдавить. – Я не знаю, – ответ был коротким, казалось, что Эзопа больше интересовали коробки, стоявшие около окна. – Что значит «я не знаю»? Разумеется, знаешь. Выкладывай, я ведь помочь хочу, – Наиб не представлял причину такого поведения, так что ему оставалось клещами тянуть слова из Эзопа. Конечно, он догадался, что дело заключалось отнюдь не в том, что Илай не назвал того ласковым именем или не поцеловал на ночь. Должно быть, свершилось что-то и впрямь серьёзное, раз Эзоп заплакал. – Я… Я просто… Тут Наиб вспомнил, что прошлый матч был против Хастура. Слегка запаниковав, он задал следующий вопрос: – Хастур что-то сделал с тобой?! Слёзы пуще полились из глаз бальзамировщика, стоило только произнести это имя. Он чётко помнил то, что показал ему Хастур. Как бы он ни ненавидел показывать свои слабости, но, похоже, сейчас ему было плевать на то, что Наиб увидит его в таком состоянии. Он не знал, сможет ли ответить на этот вопрос без рыданий. – Он сделал с тобой что-то ужасное?! Ответь! – Наиб потряс парня за плечи. – Эзоп, ты пугаешь меня! Ну же! Увидев, что на глаза Эзопа снова навернулись слёзы, Наиб не мог не подумать, что Хастур намеренно преследовал бальзамировщика. Илай должен был немного позже поделился с Эзопом своим секретом. Секретом, который пророк с болью хранил при себе. Он тщательно скрывал, что фистер домогался до него на матчах. Наёмник и сам следил за тем, чтобы никакие намёки на это не достигли ушей бальзамировщика, ведь считал, что будет лучше, если Илай сам обо всём ему расскажет. При мысли, что сероволосый парень на игре столкнулся с Хастуром, заведя с ним разговор, и был также облапан, наёмник испугался. Однако в груди теплилась надежда, что всё это – лишь его выдумки, не более. – Н-нет, не со м-мной, – пробормотал Эзоп между всхлипами, только догадываясь, знает ли Наиб о тесном отношении Хастура к Илаю. Почему он вообще подумал, что охотник станет делать с ним что-то вроде того, что было с Илаем? – Ладно, так что стряслось? – вздохнув с облегчением, Наиб положил голову бальзамировщика на своё плечо. – Давай же, ты можешь что угодно мне рассказать. От этого Эзоп разрыдался ещё сильнее. – Я-я не… Я не знаю, д-должен ли говорить тебе… но… Я н-не знаю что делать… Я х-хотел поговорить с Илаем об эт.. этом… н-но я не могу…Это д-даже не его в-вина… Эзоп плотнее уткнулся лицом в плечо друга и промямлил: – От эт-того так больно… Наиб терпеливо ждал, пока Эзоп, уткнувшись мокрым от слёз лицом в его грудь, успокоится. Наёмник попытался помочь этому и принялся утешительно гладить друга по спине. Он решил промолчать, чтобы дать время бальзамировщику спокойно вздохнуть. Исходя из слов Эзопа, можно было примерно предположить, о чём ему поведал Хастур. И, скорее всего, речь шла о -том- секрете. Оба уже потеряли счёт времени, лишь сидели, прижавшись друг к другу. Эзоп поднял голову, с трудом контролируя дыхание. Он всё ещё шмыгал носом, но, по крайней мере, теперь мог говорить. Теперь даже прокричать о причине своих страданий он был в силах. Но вместо этого бальзамировщик виновато и опухшими глазами посмотрел на Наиба. – Прости. Наиб отметил, что его одежда уже насквозь промокла. – Всё нормально. Сможешь рассказать, что произошло? – Я не знаю, стоит ли тебе это говорить… – Эзоп уставился на свои руки, покоящиеся на коленях. – Если это связано с Илаем, то лучше сначала расскажи ему, – сказал Наиб. – Но я не могу… – Эзоп, тогда расскажи мне и я помогу. – Хастур, он… – Эзоп прикусил губу, словно собирался вновь залиться слезами. – Он кое-что сделал с Илаем. Наиб сделал вид, словно ещё не знает о произошедшем. – Он делал множество ужасных вещей по отношению к Илаю. Думаю, Хастур ненавидит его или что-то в этом роде. – Фистер… он… домогался до Илая. Он… – произнеся это, Эзоп мигом принялся вытирать выступившие слёзы. – В этом нет вины Илая, но мне больно. Что мне делать, Наиб? Он действительно… задел меня. Как я теперь смогу смотреть Илаю в глаза? Наиб изобразил глубокий вздох, надеясь, что не перестарался. Ему и впрямь было жаль друга. Илай должен был сам рассказать обо всём Эзопу. Если бы только тот осмелился, до этого случая не дошло. Очевидно, бальзамировщику было ещё больнее узнать правду из уст охотника. Наёмник вздохнул. – Эзоп, что бы ни сделал Хастур, уверен, Илай совсем того не хотел. – Я знаю! Я знаю. Просто от этого так… больно в груди, и я не понимаю, – Эзоп запинался, стараясь снова не разрыдаться. – Видишь, тебе надо поговорить с Илаем. Только так тебе станет лучше. Не важно, что, как и когда я скажу, но это, – Наиб указал на грудь бальзамировщика, – будет болеть. И только Илай сможет это исправить. – Я знаю… но мне страшно. И я не хочу делать ему больно… Что, если он не захочет об этом говорить? Наиба удивило, что Эзопа совсем не волновало то, что пророк не рассказал ему о произошедшем, вместо этого переживая за его чувства. Сероволосый парень крепко влюбился в провидца. Уж это наёмник мог сказать с полной уверенностью. И он был убеждён, что Илай чувствует к бальзамировщику то же самое. Как бы там ни было, эти двое способны самостоятельно выкрутиться из сложившейся ситуации. Им всего лишь стоит яснее выражать свои чувства. – Ты причинишь ему боль, если не скажешь, потому что иначе ты станешь неосознанно избегать его, что будет не совсем честно по отношению к нему. Ты сам это понимаешь. – Знаю.. Наиб поднялся со своего места и, потянув бальзамировщика за руку вверх, поднял того на ноги. – Я тебе уже сказал: иди и поговори с ним. Обжалованию не подлежит, потому что любые задержки только всё усложнят. Через пару мгновений дверь открылась и в коридор был вытолкнут Эзоп. – Вперёд.***
Эзоп застыл перед дверью в комнату пророка. Сможет ли вообще это сделать? Последние несколько месяцев они провели, словно во сне, заполненном блаженством. Он вовсе не хотел портить его ненужной печалью. При таких-то обстоятельствах он вообще не должен был переживать подобные эмоции. Илай ведь не хотел, чтобы то, что случилось, произошло. Эзоп знал это, ещё до разговора с Наибом. И пусть фистер показал ему лишь отрывки, в которых пророк хватался за него, сероволосый парень продолжал верить в Илая, так что, может, в этом разговоре не было особой необходимости. Бальзамировщик продолжал думать над минувшим диалогом. Ведь действительно, может, ему нужно было поговорить с любимым, а может и нет. Мозг выиграл это дело, из-за чего Эзоп отступился на пару шагов. Но в тот момент, когда он уже сделал третий шаг, дверь резко открылась и на пороге показался Илай с застывшим на лице недоумением. Повисла тишина, которую Илай нарушил первым. – Надеюсь, теперь ты расскажешь, что стряслось. – Эли… Две тонкие руки обхватили тело Илая, заключая его в тесные объятия. Пророк почувствовал, как намокает его одежда. Его вмиг охватило беспокойство. Подозрения были теми же, что и у Наиба: Хастур мог что-то сделать с возлюбленным. Если это действительно так, то он просто не мог представить, на что он способен в таком случае. Кроме переполняющего беспокойства его стал заполнять лёгкий гнев. – Хастур что-то сделал с тобой? Ответ был быстрым, но мягким и слегка неуверенным: – Н-нет. Ровно как и Наиб, Илая слегка отпустило после этих слов. Хастур был способен сделать что угодно и с кем угодно, что уже реализовывал, всё для того, чтобы пророк чувствовал себя несчастным. Испустив глубокий вздох, Илай осторожно выбрался из объятий бальзамировщика, пальцами вытирая его слёзы. – Давай поговорим об этом внутри. Зайдя в комнату, пророк тут же подошёл к кровати, сел и похлопал около себя. – Присаживайся. Эзоп последовал его указаниям, наклонив голову так, чтобы чёлка спрятала лицо. Ткань на коленях стала намокать от падающих слёз. – Прости, Илай… Илай взял обе руки Эзопа в свои, нежно поглаживая их. – Что случилось? Прошу, расскажи мне. – Я не хочу делать тебе больно, Илай. Но это чувство в груди становится только сильнее... и разум не отпускает... – Хастур тебе что-то сказал? Эзоп почувствовал застилающие глаза горячие слёзы. Он поднял голову и прикусил нижнюю губу, словно пытаясь остановить текущие капли и не дать себе захлебнуться в рыданиях. Сглотнув, он заговорил: – Он сказал, что ты принадлежишь ему, а потом… потом… – Я твой, Эзоп. Только твой, – сразу же ответил Илай. Однако он всё ещё совсем не понимал, почему эти слова так сломили бальзамировщика. Должно быть, Хастур сказал ему что-то ещё. Пока Эзоп захлёбывался в слезах, до Илая наконец дошло, что же фистер мог сказать. Пророк мигом принялся объясняться, схватив Эзопа за плечи и смотря ему в глаза. – Я совсем этого не хотел, Эзоп. Я клянусь… – Я знаю, Эли… Я знаю… Илай боялся, что Эзоп рассердится на него за скрытый секрет. Вздохнув, он уже собирался извиниться, но его прервал Эзоп. – Я знаю, что ты этого не хотел, но всё равно не могу сдержать эти мысли, поэтому я не могу отделаться от боли в груди… – Тебя, наверное, так задело это потому, что именно Хастур рассказал об этом. Я так… – Для меня это не так важно, Илай. Я ненавижу то, что он причинил тебе боль… Я ненавижу всё, что он показал мне… и я чувствую, как внутри всё сжимается, когда вспоминаю, как ты держишься за него. Я знаю, ты этого не хотел, но это продолжает меня ранить… – Эзоп всхлипнул. – Я такой глупый… – Но я совсем этого не хотел, Эзоп. Если тебя это задело, то представь, как это задевает меня, – настаивал пророк. Он вовсе не лгал и хотел, чтобы Эзоп поверил его словам. – Правда, прости меня… Если бы я только не оставил тебя там… Это моя вина… Прости… – Нет, в этом нет твоей вины. Что случилось, то не изменить. Всё это зависело только от нас. Но, пожалуйста, поверь мне, я не хотел этого. – Я верю тебе… – И, тем не менее, ты продолжаешь плакать… Я хочу знать, почему. Ожидание ответа было чуть ли не мучительным. Эзоп мог бы сказать, что не знает причины. Но вот в глубине души он всё же знал. А он сможет рассказать о своих эгоистичных чувствах? Увидев встревоженное лицо пророка, бальзамировщик заставил себя говорить. – Больно, Илай… потому что он первым сделал это с тобой! Я хотел, чтобы мы сделали это вместе. Но ты не заходишь дальше поцелуев! Когда ты целуешь с языком, ты отстраняешься, словно совершил ошибку. Больно оттого, что ты просто не хочешь это сделать со мной! – Эзоп остановился и резко замолк, поняв, что сказал немного больше. Тут же он залился краской и закрыл заплаканное лицо руками. Он сожалел, что высказался, но ведь именно это он и хотел сделать. Илай не мог поверить в причину такого беспокойства Эзопа. Высказанное казалось простым недопонимаем, но ведь его возлюбленного задели именно его неясные действия. Молча посмотрев на парня, пророк подождал, пока слова сами сорвутся с губ. – Я чувствовал себя грязно. Эзоп, прислушавшись, убрал руки от лица. – Я чувствовал себя таким грязным, когда он касался меня. Меня тошнит от своего тела, которое отреагировало на касания. Я даже не был способен сделать хоть что-нибудь. Я так это ненавижу, – Илай посмотрел на сидящего перед ним парня искажённым болью лицом. – Как я вообще могу тронуть тебя этими грязными руками? Как я могу поцеловать тебя этим языком? Я не должен делать нечто подобное. Чувство вины захлестнуло Эзопа. Илаю ведь тоже больно, а он продолжал думать о себе. Всё же следует быть внимательнее. – Эли, я… Я эгоист. Извини. Пожалуйста, забудь всё, что я сказал, – Эзоп прижался к парню и обвил его руками. Илай обнял бальзамировщика в ответ, дыша чуть глубже и свободнее. Положив подбородок на его плечо, пророк попытался собраться с духом, чтобы продолжить объяснение. Нужно было рассказать остальное своему возлюбленному. – Я каждый раз сдерживаюсь, – начал Илай, после чего последовала пауза, при которой Эзоп молча ждал продолжения. – И это было сложно. Спать позади тебя, чувствовать сладкий цитрусовый запах от твоих волос, смотреть, как ты распускаешь волосы и пальцами проходишься по ним, как облизываешь губы после торта, как пот стекает с лица на затылок, когда нас преследуют, и даже находиться в дюйме от твоего затылка – от этого совсем не легче. С каждым словом Эзоп всё сильнее и сильнее краснел. Конечно, Илай довольно часто наблюдал за ним или просто разглядывал, но он даже подумать не мог, что за этими действиями скрывается какой-то иной смысл. Постепенно боль в груди затмилась колотящимся сердцем. – Ч-что… – Мне безумно хотелось потрогать тебя… сделать это с тобой. Из-за поломанных труб ночами я мучился. Мне приходилось спать рядом и ничего не делать, потому что разум каждый раз напоминал, насколько грязным я был. Всё, что случилось той ночью с Хастуром, было всего-то кошмаром. Но и от этого я не смел прикасаться к тебе, – разъяснив до конца, Илай слегка отстранился. Оставалось надеяться, что Эзоп всё поймёт. Он любил и любит его. Он хочется заняться -этим-, но боялся за свою порочность. Щёки, как и всегда, горели румянцем. Илай снова это сделал: убил его простыми словами. У пророка это получалось слишком хорошо. И эти слова не были какими-то пространственными. Было видно, что они зародились где-то глубоко в душе. – Мы можем погасить тот ужасный первый раз нашим первым разом… – Эзоп приподнял лицо Илая. Несколько дорожек от слёз ещё виднелись на щеках, когда он смотрел пророку в глаза. – Тебе не нужно сдерживаться, Илай. Я люблю тебя… Илай удивлённо моргнул. Он не ослышался? Эзоп разрешил трогать себя? Почему-то, услышав это, он почувствовал, словно с него свалился тяжёлый груз, который он нёс всё это время. В конце концов, ему явно стало лучше после того, как он рассказал свой секрет бальзамировщику. А ведь он всегда боялся рассказать. Если пророк чувствовал отвращение к самому себе, то, как он думал, Эзоп вскоре почувствует то же самое. Если не отвращение, то ненависть. Но в итоге не оказалось ни того, ни другого. Эзоп любил его, несмотря ни на что. Поэтому Илай почувствовал себя виноватым за то, что сдерживался и заселил в Эзопе сомнения. Он действительно хотел заняться с ним этим. В этом он точно уверен. Оба парня густо покраснели, тепло на щеках распространялось по всему лицу. Илай улыбнулся и, заглянув в глаза Эзопу, увидел, как ярко они сверкали и сколько было там желания. – Эзоп, я ведь могу распустить твои волосы? Эзоп легко кивнул. В животе чувствовалось разливающееся тепло от счастья. Сердце забилось чаще, стоило пальцам Илая коснуться сначала резинки, затем кончиков распустившихся волос. Эзоп почувствовал, как тает под взглядом Илая. – Ты очень, очень, очень красив. Бальзамировщик попытался погасить вспышку чувств, возникшую после услышанных слов. Пусть Илай и говорил ему это каждый день, но такие фразы никогда не надоедали, и от каждой в животе порхали бабочки. Эзоп улыбнулся, забрался на кровать и встал на колени перед Илаем, сидящим на краю. Пророк тоже мило улыбнулся и вытер остатки слёз, проведя большим пальцем по щеке. – Ты уверен, что точно этого хочешь? Не сумев больше сдержать желание поцеловать Илая, Эзоп одной рукой приподнял голову, а второй схватился на плечо. Так он приближался, пока их губы не слились воедино. Этот поцелуй был похож на первый, но был более нежным, почти неуверенным. Их губы медленно сталкивались, пока Илай не взял парня за щеку. Подождав, пока губы бальзамировщика распахнутся, пророк сначала провёл языком по ним, а затем углубил поцелуй. Внутри было тепло, именно так, как он помнил. Ему нравились эти жар и сладость, поэтому язык блуждал внутри. Илай целовал бальзамировщика, словно в последний раз. Эзоп никак не возражал, лишь обхватил пророка за плечи, притягивая ближе. Из долгих поцелуи превращались в яростные, зарождая борьбу языками. Такой один прервал Илай, отстранившись. Лицо заметно раскраснелось, глаза уставились на шею Эзопа. Сменив позу и опустившись на колени, теперь они были на одном уровне. – Я так давно хотел добраться до твоей шеи. Можно? Услышав это, щёки сероволосого парня зардели, словно он ничего подобного прежде не слышал. В памяти всплыли моменты, когда Наиб частенько дразнил его по этому поводу, а теперь это и впрямь должно было произойти. Эзоп робко кивнул и пригладил на одну сторону волосы. Склонив голову набок, взору пророка открылась шея. В этот момент Илай был похож на вампира, с упоением смотревшим на открывшуюся часть тела. Наклонившись, он не стал сразу делать то, что уже давно хотел. Вместо этого дыхание пророка достигало мочек ушей бальзамировщика, из-за чего последний заметно вздрогнул и учащённо задышал. Илай воспринял это как сигнал и аккуратно провёл языком по уху. Пока его язык был занят одним, руки в это время блуждали по верхней части тела. Пальцы скользнули к пуговицам, расстёгивая рубашку с длинными рукавами. Пророк снял её ровно настолько, чтобы открылась лишь грудь и часть живота. Казалось, такой вид лишь больше возбудил Илая, так как его посасывания и поцелуи стали требовательнее, а дыхание тяжелее. – Хн-н… Эли… – протянул Эзоп, на что пророк растянулся в улыбке. Илай обхватил губами мочку уха, нежно посасывая, а затем проведя языком по ней. Эзоп издал несколько мягких стонов, провидец же спустился ниже – к шее и подбородку. От такого послышались следующие прерывистые вдохи, подталкивающие действовать дальше. Илай медленно спускался ниже, оставляя дорожку из поцелуев, пока не добрался до ключиц. Провернув с ними те же действия в виде посасываний и поцелуев, он был награждён стонами. Илай поднял голову и придвинулся к Эзопу. – Наконец-то… – пророк руками обхватил бёдра парня. Его тёплое дыхание коснулось шеи, отчего бальзамировщик вздрогнул. Илай, покусывая кожу на затылке Эзопа, оставил несколько ярко-красных отметин. – Ах-х… Илай… Хн-н… – звал его Эзоп, в то время как Илай высунул язык и очень медленно провёл им по затылку. На лице бальзамировщика образовалась складка, так как, позвав вновь, дыхание стало ещё тяжелее. – Хах… Ах… Илай.. так.. так хорошо. От такого открытия глаза пророка сверкнули, словно он выиграл лотерею, ведь чувствительным местом бальзамировщика оказался именно затылок. Идеально. Просто идеально. Илай принялся покусывать и посасывать участки кожи, хоть и осторожно, но всё же ожидая бурной реакции возлюбленного. В ответ послышались тихие стоны. Пророк перебрался к спине, ставя отметины на ней, поэтому вскоре Эзоп вздрогнул и покрылся мурашками. Очевидно, он остался доволен. Произнося слова, дыхание Илая щекотало кожу сероволосого парня. – Эзоп, посмотри на меня и сними верх. Тот повиновался почти мгновенно, поворачиваясь лицом к пророку и стягивая верх с рукавами, бросая его на край кровати. Таким образом, перед Илаем предстал впечатляющий вид на часть тела парня. Последний отвёл взгляд, плавясь под пристальным взором пророка. – Удивляюсь, как я вообще сдерживаюсь, – облизал Илай нижнюю губу. – Эли! Хватит уже пялиться! Тот слегка усмехнулся. – Ладно, ладно, могу я продолжить? Эзоп кивнул, заливаясь краской. Он продолжил смотреть, как Илай медленно спускался ниже, от ключиц к груди, оставляя мокрую дорожку. Спустя несколько секунд Илай использовал сразу и губы, и язык, вызывая по всему телу парня дрожь. На груди образовалось ещё больше ярких отметин. Неожиданно язык пророка скользнул по твёрдому соску. Эзоп буквально тихо проурчал: – И-Илай! – М? – поднял взгляд пророк. – Ты везде такой чувствительный, как мило. – Ах! Хватит говорить странные вещи, – ответил Эзоп, прикрывая один глаз от лёгкой щекотки в том месте, где блуждал языком пророк. Илай улыбнулся и продолжил забавляться с соском, украдкой поглядывая на лицо сероволосого парня с самодовольной ухмылкой. Эзоп хотел надуть губы от такого выражения, но не сдержал возбуждения, когда по соску с усилием прошёлся язык. Сначала посасывания были нежными, но постепенно перерастали в более яростные. – Эли… ах-х.. – вновь простонал Эзоп, протягивая руки и обнимая за шею пророка. Тот обнял его в ответ, придерживая рукой за спину, и продолжил безжалостно атаковать языком. Не прошло много времени, как пророк толкнул бальзамировщика на кровать, заставляя его лечь. Илай, ещё пару раз пососав кожу, слегка отстранился. – Я просто везунчик. Мне попался самый сексуальный парень в поместье, – подмигнул провидец и отполз, исправляя своё положение. Теперь он оказался между ног Эзопа. Бальзамировщик вмиг покраснел. – Прекрати! – Но это же правда, – улыбнулся пророк, рукой спускаясь к ширинке штанов сероволосого. – Можно? – Хватит спрашивать такие смущающие вещи… Просто действуй! – попросил Эзоп с раскрасневшимся от неловкости лицом. И вновь на лице брюнета засверкала улыбка. Он быстро расстегнул брюки и рывком стащил их с Эзопа, за которыми последовало нижнее бельё. Бальзамировщик словно предсказал, что гляделки снова повторятся, поэтому быстро прикрыл лицо, оказавшись обнажённым под немигающим взором пророка. Тело непроизвольно напряглось. Он никогда ещё не представал перед кем-либо в таком виде. Даже перед Илаем. Но сейчас он лежит перед ним полностью без одежды. Такое случилось с ним впервые. А учитывая пристальный взгляд пророка, в голове всплыл вопрос, исчезнет ли когда-нибудь румянец со щёк. В это время Илай, не отрывая взгляда, с восхищением рассматривал его тело. Бледный цвет кожи и впрямь был неотразим. Она так и манила оставить ещё больше красочных засосов, словно тех не хватало на шее и груди. Он постепенно исследовал каждую часть тела, спускаясь от груди ниже. Уголки губ изогнулись, когда глаза, наконец, остановились на затвердевшем члене. Сам же он почувствовал прилив возбуждения в нижней части тела. – Так ты возбудился, – с абсолютно чистым голосом сказал Илай, что Эзоп пропустил мимо. – Я же сказал, Илай! Прекращай говорить что-то неловкое! Аргх! – голос слышался приглушенным из-за закрывавших лицо рук. – Надо бы тебе помочь с этим. Ты же знаешь, провидец всегда готов оказать помощь, – настолько быстро, насколько он вообще мог, Илай стянул одежду через голову и отбросил её в сторону. Эзоп раньше видел его верхнюю часть тела, но пытаться отреагировать, словно впервые, даже не пришлось, глядя на скульптурную грудь и тугой живот. Он с восхищением разглядывал представший вид, но вздрогнул от не менее пристального взгляда, адресованного Илаем. Оба парня могли без доли сомнений охарактеризовать друг друга одним словом: сексуальный. Пророк дотронулся рукой груди бальзамировщика и легонько толкнул его на спину. Затем наклонился ниже и поцеловал. Этот поцелуй стал грубее, переплетавшиеся языки совершали больше движений, чем до этого губы. На короткий момент остановившись, Илай отстранился и провёл языком по пальцам, смачивая их слюной. Эзоп нашёл это невероятно соблазнительным. Не удержавшись, он схватил его лицо, вновь утягивая в голодный поцелуй. Рука Илая, как и совсем недавно, переместилась на грудь, спускаясь к нижней части тела сероволосого. Стон застрял в горле от осознания, что его трогают уже в другом чувствительном месте. Это сводило с ума, и парню было невероятно хорошо. – Э-Эли… – стон, наконец, вырвался из груди Эзопа, когда Илай обхватил зубами его нижнюю губу. Язык пророка был занят, ровно как и рука, пальцы которой уже обхватили член бальзамировщика, проводя вверх-вниз. Постепенно движения стали осмысленнее и смелее. Эзоп первым прервал поцелуй, хватаясь рукой за постель. Слабость разлилась по телу от ускоряющихся движений ладони Илая. Парень застонал от ощущения, как пророк помассировал головку большим пальцем, а затем продолжил, наращивая темп. Стоны лишь подбадривали его. Пророк посасывал и покусывал подбородок Эзопа, пока рука быстро двигалась вдоль всего органа. – Тебе приятно? – прошептал на ухо Илай. Отсюда он прекрасно слышал все звуки, вылетающие изо рта бальзамировщика. И его это сильно заводило. – Мхм.. ах-х-х.. Эли.. Я почти… ах-х-х… Спустя несколько энергичных движений на руке и органе уже была видна белёсая жидкость. Эзопа пробила крупная дрожь от пришедшей разрядки. – Ты в порядке? Могу продолжить? – спросил Илай, вытерев руку о полотенце на прикроватном столике. Эзоп снова покраснел. Ему хотелось, чтобы сейчас Илай не был слишком вежливым. Ведь пророку и вовсе не нужно ничего спрашивать. Бальзамировщику хотелось чего-то большего. Эзоп был готов молить о продолжении, но вместо этого просто кивнул. Он следил, как отреагировал пророк, стягивая штаны. Эзоп сглотнул. Вот оно. Чувство волнения охватило его, ведь он ещё не видел, насколько большой у Илая. Вместе с этим он запаниковал, так как это может вызвать боль. Бальзамировщик все ещё помнил описание Наиба: "Когда он входил и выходил, я чувствовал, словно органы переворачиваются. Серьёзно!" Воспоминание того диалога совсем не помогло. Эзоп никак не мог избавиться от нависшего чувства, что внутри он порвётся. Наиб не выглядел так, словно пытался запугать его или шутил. Он говорил вполне серьёзно. И если у Илая окажется такое же большое орудие, то Эзопу конец. Пророк следом за штанами стянул нижнее бельё, откидывая его в ту же сторону, что и верх. Эзоп подавился воздухом. "Ясно, оно меня убьёт," – подумал Эзоп, увидев размер органа, которому предстояло войти в него, хотя после такого бальзамировщик засомневался, сможет ли вообще взять его. Эзоп быстро привстал и попытался обговорить. – Может, мне стоит быть сверху. Илай заморгал, услышав неожиданное предложение, но смог устроиться между ног Эзопа. – О чём ты? – Ты можешь лечь под меня, и я буду тем, кто будет делать ах-х.. толчки. Илай слегка посмеялся. – Что? – П-просто сделаю это! – пробурчал Эзоп, словно и впрямь мог сделать что-то вроде таких «толчков». – Нет, – Илай изогнул бровь. – За что ты так волнуешься? – Да н-ничего! Просто позволь мне сделать это! – попробовал настоять бальзамировщик, но был опрокинут назад на кровать. Илай с лёгкой улыбкой наклонился. Он догадывался, что Эзоп так встревожен, потому что то самое «главное событие» вот-вот должно произойти. – Не-а. Не бойся, Эзоп. В глубине души Эзоп понимал, что быть сверху ему никак не позволят. Но и смириться он не мог, потому что длина и толщина органа Илая приводили его в ужас. Как его проход вообще сможет взять его, при этом не разорвавшись? Такое было страшно даже представить. Беспокоиться о подобном было глупо. Парень хотел этого, но не был уверен, вынесет ли ту боль, что придёт при проникновении. Спустя пару секунд, попытавшись мысленно договориться с собой, он наконец сказал пророку с порозовевшими щеками: – Эли, эт-то мой первый р-раз, поэтому.. пожалуйста, будь… н-нежен. – Я буду. Обещаю, Эзоп, – Илай аккуратно убрал серебряные пряди с лица бальзамировщика. Оставив лёгкий поцелуй, он продолжил: – Для начала нужно тебя подготовить. Пророк поднял руку и вытянул перед Эзопом указательный и средний пальцы. – Оближи их. Бальзамировщик смущённо взглянул перед собой и провёл языком по пальцам, смачивая их слюной. Взяв их в рот, он принялся сосать и обхватывать их языком. При этом издаваемые звуки были похожи на мурлыканье, что напоминало кота. Илай нашёл это возбуждающим. Его дразнили, потому что только в таких случаях Эзоп делал подобное лицо, а пророк хотел остановиться и вставить прямо здесь и сейчас. Что удивительно, несмотря на соблазнительность Эзопа, Илай по-прежнему хотел быть нежным и чутким. Ему не хотелось хоть как-то навредить своему любовнику. Однако он всё ещё оставался под контролем своих непристойных эмоций. – Будь наготове, – Илай опустил руку между ногами бальзамировщика. Он аккуратно надавил на проход и медленно стал вводить указательный палец, спрашивая Эзопа: – Ты в порядке? Эзоп шумно вдохнул, но кивнул, что послужило пророку командой продолжать. Палец входил и выходил из прохода, от трения стенки нагрелись. Когда темп заметно увеличился, брюнет добавил средний палец. Эзоп слегка вздрогнул. Как он подумал, в той области распространилась лёгкая тягучая боль. – Больно? Скажи, если это так, – с волнением в голосе спросил Илай, почувствовав дрожь. – Всё нормально… Пожалуйста, продолжай, – покраснел Эзоп и слегка завозился, когда Илай повиновался. Пальцы входили и выходили, растягивали парня изнутри, чтобы тот наверняка был готов. Без предупреждения Илай ввёл третий палец, нащупав заветную точку. При каждом попадании на неё Эзопа пробивала дрожь и парень начинал метаться по простынях. – Видишь? Ты можешь взять три, – Илай взглянул на лицо Эзопа, чтобы оценить его выражение на случай, если придётся остановиться, потому что он делает что-то не так. Однако об этом не стоило волноваться, ссылаясь как минимум на стоны Эзопа и дрожь, которые означали, что сероволосый парень вполне удовлетворён тем, как и что делает пророк. Наконец, Илай вытащил пальцы и наклонился, чтобы поцеловать бальзамировщика в лоб. – Надеюсь, ты готов, потому что… Думаю, он не может больше ждать. Эзопу можно было не объяснять, кого или что Илай подразумевал под словом «он». Член пророка затвердел даже от простого вида Эзопа, как он извивается и мечется. Бальзамировщику даже не пришлось дотрагиваться до него, чтобы возбудить. – Ты просто невероятно красив, Эзоп. Лицо последнего покраснело. Стоило улыбке Илай появиться, как ему становилось не важно, какой страх присутствовал до этого. Сердце сжималось от каждой такой. – Я буду нежен, как и обещал, – Илай подхватил лодыжку парня и закинул её себе на плечо. Придерживая ногу, он лёгкими поцелуями прошёлся по ней. А возвращаясь назад, использовал не только губы, но и язык. Таким образом Илай стремился отвлечь внимание бальзамировщика, чтобы Эзоп не был сосредоточен на возможной грядущей боли. Похоже, это сработало, так как парень закрыл глаза и испускал глубокие стоны от удовольствия. Эзоп шумно вдохнул, почувствовав, как к отверстию приставилось что-то твёрдое. Но тело отказывалось не реагировать на касания языка Илая. Все ощущения сводили его с ума. Пока пророк посасывал кожу на ноге Эзопа, он нашёл время, чтобы смочить пальцы слюной и пройтись ими по своему члену, слегка увлажняя его. Сероволосый парень рвано выдохнул, когда почувствовал, как Илай принялся медленно входить. Чувство страха вновь вернулось. Одна только головка причиняла немного боли, что уже говорить, если эта штука войдёт в него полностью – так думал Эзоп. На полпути пророк остановился и спросил с разумным волнением в глазах: – Ты должен мне сказать, если будет больно, Эзоп. Я остановлюсь. Было больно. Член Илая был просто огромен. Но если не смотреть только на боль, то вместе с этим чувствовалось что-то приятное. И это было странно. Эзоп посмотрел Илаю в лицо, которое выражало искреннее беспокойство по поводу выражения его собственного. Он мигом ответил: – Э.. это ощущается как-то странно. – Странно в плохом смысле или? – Нет, хорошем, – Эзоп сжал руку парня. – П-пожалуйста, просто продолжай, Илай. П-прошу. Просьба вызвала у Илая улыбку. Это прозвучало так, словно Эзоп умолял, поэтому он, погружаясь глубже и глубже, полностью вошёл. Парень наклонился так низко, что чуть не касался носом лица бальзамировщика. Илай хотел наблюдать за ним, пока будет двигаться внутрь и наружу так аккуратно, как только способен. Сдержаться было безумно сложно, видя уязвимое выражение лица Эзопа. Пусть их лица не сталкивались, но брюнет чувствовал жар от щёк бальзамировщика – те были ярко-розовыми. Зрелище было захватывающе прекрасным, и Илай тоже покраснел, поддавшись эффекту. Оба тяжело дышали, пока Илай продолжал медленно двигаться. – Глубже, Эли… – простонал Эзоп. – Сильнее… Илай не совсем был уверен в том, что верно расслышал, но эта просьба должна была покончить с мучениями из-за сдерживания. – Ты уверен? – Д-да, Илай.. П-п.. пожалуйста… – сказал Эзоп в перерывах между стонами и метаниями. Илай этому оказался рад, поэтому зашёл на всю длину и вышел, придерживаясь за бедро бальзамировщика. Он вбивался в тело быстрее и глубже, наклонившись, чтобы поцеловать подбородок Эзопа. Эзоп дугой прогнулся и застонал. Было так хорошо. Ему не хотелось, чтобы это кончалось. Поэтому он удивился, когда Илай неожиданно вышел. Его ухмылка могла порезать стекло, когда он опустил дрожащую ногу Эзопа и вознамерился его перевернуть. – Это ещё не всё. Теперь Эзоп лежал на животе, повернувшись задом к Илаю, который смазывал твёрдый орган слюной. Пророк потянул бальзамировщика выше, ставя его на четвереньки. – Не думаю, что смогу теперь быть нежным. – И не надо, – пробормотал Эзоп, уставившись на подушки. – Хех, Вы противоречите своим словам, мистер Бальзамировщик, – улыбнулся Илай, ставая на колени. Руки опустились на ягодицы и раздвинули их, открывая взору расширившийся проход. Илай с лёгкостью вошёл на всю длину, вбиваясь без препятствий, в этот раз жёстче и глубже. – Ах-х.. Эзоп.. – простонал пророк, когда толчки стали размашистыми. Эзоп от услышанного вздрогнул. Угол попадания толчками органа был направлен на простату, что доставляло ему ещё больше удовольствия. Оба парня покрылись потом и тяжело дышали. Однако сумасшествие не продлилось долго: Эзопу было уже тяжело себя сдерживать. Илай входил и выходил довольно быстро, поэтому Эзоп кончил во второй раз. Белая жидкость выплеснулась на всю простыню Илая. Сам же бальзамировщик плюхнулся на кровать в попытке отдышаться. Разрядка Илая также вскоре пришла, после чего он вытащил орган из Эзопа. – Думаю, на этой неделе придётся устроить стирку. Эзоп захихикал с ещё не успокоившимся дыханием. – Да. Прости за то, что испачкал постель. Илай потянулся к плечу бальзамировщика, снова переворачивая того лицом к себе. Наклонившись, он утянул того в короткий сладкий поцелуй, после чего плюхнулся на небольшое пространство рядом с Эзопом. – Я люблю тебя. – Я тебя тоже люблю, Илай. С-спасибо. Илай усмехнулся. – Ты благодаришь за то, что я оказался хорош? Эзоп подумал, что Илай не просто хорош, а восхитителен. Но он не хотел поощрять самоуверенное отношение, которое демонстрировал прямо сейчас, поэтому ответил: – Если ты позволишь мне быть сверху, то я буду так же хорош. – Только настоящие мужчины могут быть сверху, – почти серьёзно произнёс Илай. – Что? – Эзоп толкнул его в бок локтем. – Оуч! Я же просто пошутил! – усмехнулся пророк. – Но в следующий раз могу быть снизу. Эзоп в шоке уставился на парня. – Ты правда разрешаешь? – Да, конечно, – Илай нечитаемым взглядом принялся сверлить потолок. Бальзамировщик привстал, чтобы взглянуть ему в лицо. – Ты это серьёзно? – Ахах, – Илай широко улыбнулся, – я буду снизу, а ты сверху усядешься бёдрами. – ИЛАЙ! – надулся Эзоп. – Так и знал! – Ну, вини за это своё лицо, которое так и кричит «Я снизу». Оставь это на мне. Я всегда сделаю всё возможное, чтобы удовлетворить тебя, Эзоп, – с этими словами пророк украл ещё один поцелуй. – Всё равно! – Как мило. – Аргх! – вскочил Эзоп. – Давай просто сменим постельное бельё!– Сторона Охотников –
Тук-тук-тук. – Джек, –Хастуру казалась глупостью эта перевернувшаяся с ног на голову ситуация. Теперь уже ему приходилось вытаскивать друга из комнаты. Потрошитель, конечно, мог пропустить сегодняшнюю игру, но вопрос заключался в том, как долго он ещё будет истерить из-за лезвия, которое ему всё равно не нужно. Божество не могло его понять, хотя бы из-за запрета на чтение его мыслей и подглядывания за судьбой. Ещё одной трудностью было упрямство Джека. Такой же плосколобый, как и он сам. Потрошитель не ответил, но Хастур, уловив движение за дверью, понимал, что тот прекрасно услышал стук. – Джек, открой долбанную дверь! – Дай угадаю, сейчас ты под предлогом так называемого «недавнего разговора с хозяином» предлагаешь впустить тебя? – раздался голос из комнаты. По близости источника звука Хастур заключил, что Джек прижался к той стороне двери. Фистер, не скрывая сарказма в голосе, ответил: – Не, это только для умных, например, тебя. – И что же ты сделаешь, если я не открою? – Не знаю. Может, утащу наёмника в озеро, чтобы потонул наверняка, или что-то вроде того, – Хастур намеренно провоцировал Джека, давя на слабое место. Пусть Потрошитель был снисходителен к множеству выживших, но божество понимало, что именно этот паренёк получил особое внимание. – А если выпадет Красная Церковь, как там топить будешь? Конечно, через дерево было ничего не разглядеть, но Хастур представлял, какое лицо умника сейчас натянул друг. Джек старался сохранить в голосе невозмутимость, хотя на самом деле вряд ли позволил кому бы то ни было вот так запросто взять и сделать что-то именно с этим выжившим. – Ну, церковь идеально подойдёт для его похорон. Вода – необязательный атрибут моего убийства, её легко заменят тентакли. Джек никак не отреагировал. Из комнаты лишь послышались глубокий вздох и отдаляющиеся шаги, а значит, упрямец просто отошёл от двери. – Послушай, Джек, я не хочу тратить на тебя своё драгоценное время, мне ещё надо уложить детей спать, и если продолжишь вести себя как пятилетка, то, похоже, мне придётся уложить тебя… Дверь распахнулась. – Я пойду на другую сторону. – В такой-то час? Хватит шутки шутить, – поднял бровь Хастур, опасаясь, что удержать друга всё же не выйдет. – Джек, вот я смотрю на тебя и чувствую, что случится какая-нибудь хрень. – Я не собираюсь его убивать, – Потрошитель смотрел в коридор, избегая взглядом товарища. – По тебе могу сказать только обратное. Джек стиснул зубы и до дрожи сжал кулаки. – Разве я в этом виноват?! Мичико, чёрт её дери, не вернёт мне долбанное лезвие! – Ты ведёшь себя прямо как… тогда. Но только ты ещё не выбрался из поместья, – старательно подчеркнул схожесть этой ситуации с одним событием фистер. – Заткнись, Хастур, – раздражённый Джек не собирался говорить на эту тему. – Зачем тебе лезвие? Ты повторяешь ту же ошиб… – ЗАХЛОПНИ ПАСТЬ, ХАСТУР! – лицо, перекошенное гневом, наконец, обратилось к божеству. Джек ненавидел щедрый на слова, касающиеся этой темы, язык товарища. Этот кусок стали был всего-то способом утолить жажду убийства, ему нужно было лишь оставлять на чужой коже раны, настоящие раны. Игровые не приносили того же удовлетворения, что приносили порезы, подаренные Наибу. Совершенно две разные вещи. Это было приятно до дрожи, так что отделаться от желания резать снова и снова не представлялось возможным. При всём этом Джек понимал, когда доходил до грани, переступать которую нельзя, и мог остановиться в нужный момент. Потрошитель ненавидел Хастура за это непонимание. Он не убьёт наёмника, пока они в поместье. //- Если бы это был я, то что бы ты сделал? – Я бы простил. – В чём смысл? То бы значило, что я способен убить и ранить тебя. – Просто я люблю тебя, Джек. Я люблю тебя, хочу сбежать отсюда с тобой, хочу быть с тобой после.// – Чёрт возьми, – при ненавистном воспоминании о той ночи Джек выругался. Ему срочно нужно было его лезвие. –Тц. Вы такие шумные, – мимо прошёл Джозеф, презрительно взглянувший на двух охотников, после чего обратил свой вызывающий взор лишь на одного – на Джека. – В чём дело, Джек? Не можешь прихлопнуть своего ненаглядного мальчонку без верного лезвия? Терпение Потрошителя таяло на глазах по вине этих двоих, а в особенности из-за фотографа, сделавшего подобное замечание с видом введённого в полный курс дела человека. Джек сгрёб Джозефа за шиворот и прошипел: – Тебе… тоже… лучше держать свой поганый ротик на замке, пока я не… – Пока ты не убил меня? Я вот почему-то уверен, что здесь никто не умрёт, – фотограф продолжал ухмыляться, несмотря на душивший его воротник. Джек знал, на какое место надо надавить. Джозефа слишком легко просчитать, даже и минуты не надо тратить. Стоит лишь упомянуть кое-кого, и победа за ним. Потрошитель весьма бестактно пригрозил, слова в жизнь воплотить не выйдет по-любому: – Пока я не отделил голову бальзамировщика от остального тела. Джозеф схватил Джека за одежду, до которой дотянулся, прошипев так же угрожающе, как Потрошитель секунду назад: – Только попробуй. Немного понаблюдав за ссорой, Хастур закатил глаза и всерьёз задумался о том, чтобы вставить слово: спасёт ли это ситуацию или напротив, усугубит? Всё, что сейчас происходит – лишь пустая трата времени. Робби и последовательницам Идры уже пора спать. Снизу установился шум, вызванный дикими играми малышей, и это надо было остановить. Покачав головой, божество подошло к другу и похлопало его по плечу, как бы говоря отстать от фотографа. Джек нерешительно встряхнул Джозефа и лишь после этой процедуры отпустил. – Бесящий засранец. – Послушай, если я говорю, что визит к наёмнику сейчас пойдёт тебе не на пользу, это значит, что к нему лучше не соваться, – шепнул Хастур, прежде чем уйти. – Ты сейчас сделал эту хрень с моими мозгами или чтением моего долбанутого будущего? Если это так, то я клянусь… – Нет, ничего не сделал. Просто прислушайся ко мне, – голос Хастура был на удивление мягок, но ещё более удивительно то, что сказал охотник после. То, чего Джек не ожидал от него услышать. – Пожалуйста. Пожалуйста, послушай меня, Джек. Джек пнул стоящую рядом тумбу и вернулся к себе в комнату, хлопнув дверью. Наверх как раз поднимался ВуЧанг, сейчас находившийся в белом облике и услышавший глухой стук двери. – Agaçant*… - пробормотал Джозеф.*Надоели
К ним со вздохом приблизился Се Биянь. – Что на этот раз? Джозеф хотел ответить, собрав воедино всю правду и честность, но Хастур поспешил сделать это за него: – У Джека просто обычные перепады настроения. Фистер наградил фотографа суровым взглядом, говоря ему замолчать, а затем снова повернулся к Се Бияню: – Ничего серьёзного. – Понял. Но Хастур… – Се Биянь поднял бровь, глядя на охотника, – Робби и остальные малыши всё ещё носятся по коридорам внизу, лучше им пораньше лечь спать. Завтра двойные игры. – Двойные игры? – Хастур порылся в памяти и припомнил подобное около года назад. Но для новых таких игр ещё слишком рано, они должны были пройти через долгие месяцы – по крайней мере, так было прежде. Фистер глубоко задумался, пока Се Биянь не прервал его ход мыслей объяснениями: – Да. Финал приближается. Похоже, хозяин решил дать нам возможность набрать побольше очков, – сказал охотник Хастуру, который сейчас опустил взгляд к лестнице, вниз, где носилась ребятня. – Не слишком ли рано для этого? До финала ещё пара месяцев, нет? – в глубине души Хастур опасался возможности того, что двойные игры были объявлены для Джека. Хозяин мог узнать о вылазках Потрошителя, после чего вызвать на оба матча провинившегося, тем самым его проверив. – Я объявлю обо всём завтра, – Се Биянь скрестил руки на груди. – Хастур, дети. – Верно, – охотник вздохнул и позвал Робби и последовательниц, всё ещё шумевших внизу. – Джозеф, тебе тоже лучше поспать, – больше Се Бияню не нужно было ничего говорить. Фотограф поклонился и послушно удалился. Всего через час второй этаж опустел, все охотники отошли ко сну. Джозеф аккуратно покинул свою комнату и направился к одному из комодов. Он долго разглядывал полки и замочные скважины перед обедом, дабы узнать, какой именно открывал оброненный гейшей, а после переданный ему последовательницей ведьмы, ключ. Выбор пал на ящик посередине. Ключ тихо вошёл в скважину и повернулся немного вправо. Послышался щелчок. Ключ слабо сверкнул в темноте. Джозеф аккуратно выдвинул ящик, губы медленно расплылись в недоброй улыбке. – Je t'ai eu*.*А вот и ты
Охотник достал не слишком длинное, но острое лезвие. Фотограф немного спустил рукав и провёл сталью по мертвенно-белой коже. Получился аккуратный порез, и это при одном только соприкосновении со сталью. Из ранки потянулась чёрная, как смоль, жидкость. В глазах засверкала злоба. Джозеф накрыл добычу тканью, закрыл ящик и запер его, положив ключ в карман. – Твои страдания пока отложим, надоедливый провидец. Наёмник получит свою долю первым.– Сторона Выживших –
Наиб увидел, как Илай бежал в прачечную с простынями. Пророк осторожно оглядывался по сторонам, пока запихивал их в машину, стиравшей их одежду, занавески, наволочки, простыни и одеяла. – Илай, что это ты делаешь? Тот резко вскочил и повернулся к наёмнику, стараясь не выглядеть взволнованным. – Просто стираю простыни. – Почему? – с подозрением спросил Наиб. Ещё не день стирки. – Потому что с потолка ещё немного капает, – Илай постарался звучать настолько уверенно, насколько вообще мог. Вот только Наиба уже было невозможно так просто купить, стоило лишь услышать: – Илай, ты уже постирал… – это был Эзоп, не сразу почувствовавший присутствие Наиба. Он тут же прикрыл рот рукой, из-за чего стало очевидно, что эти двое что-то скрывают. – Вы слишком странные. Ты улыбаешься, как идиот, с тех пор, как вышел из своей комнаты, Илай, – проговорил Наиб, потирая подбородок, словно раздумывая. На этот раз от необходимости отвечать парочку избавил знакомый звук созыва у длинного стола. Выжившие тут же озадачились. Этот звук обычно звучал во время игр или чего-то подобного. Сейчас же им пришлось направиться в указанное место, потому что сбор был вызван чем-то другим, но не менее срочным. Выжившие один за другим занимали свои места за столом. Все терпеливо ждали объяснений. Когда все успокоились, с места поднялась Вера. Она сделала объявление, держа в руке письмо со знакомой красной печатью. – Сегодня будет проведены двойные игры, так гласит это письмо хозяина. Один будет после обеда, второй – в обычные ночные часы. – Двойной матч? – озадаченно покачал головой Кричер. Такого ещё никогда не случалось. По крайней мере, на его памяти. – Погодите, две игры? – Да, так указано в письме. Нас попросили подготовиться сегодня к двум играм. Мы должны хорошенько отдохнуть. Поэтому на сегодня я избавляю вас ото всех обязанностей. Каждый должен отдохнуть, как было приказано, – продолжила Вера. – Постой, Вера. В чём, собственно, заключается цель двойного матча? В письме об этом сказано? – взглянула на неё Марта с тем же озадаченным выражением, что и у остальных. – В письме ничего об этом нет, но, я думаю, цель игр – заработок дополнительных очков, – просто объяснила Вера, занимая своё место. Эмма в панике замахала руками. – Но значит ли это, что есть шанс быть вызванным на обе игры?! Хороший вопрос. Но, поскольку информация в письме была ограничена, Вера не могла точно что-либо утверждать. Если бы в поместье было всё честно, то хозяин наверняка не выбрал бы одного и того же человека для участия в обоих играх. Таким образом, выжившие, у которых очков поменьше, сравняли бы свои баллы. И если можно стать добровольцем, то задача заметно облегчается, ведь тогда выжившие могли бы распределить, кто, когда и куда отправится. Вере оставалось надеяться, что здесь действует та же система, что и при выборе обычных матчей. Она лишь неуверенно ответила: – Мы узнаем это позже. – Велика вероятность того, что один и тот же человек может быть отправлен на обе игры. Нам действительно нужно отдохнуть. Если мы сможем стать добровольцами, то тогда зачем было приказано отдыхать всё утро? – поделился своим мнением Курт. – В этом есть смысл, – Веру как раз это и пугало, но, возможно, Курт был прав. – Поэтому старайтесь набраться сил и не делайте ничего того, из-за чего можете устать. Илай моргнул. – Даже не заниматься с… В ту же секунду Илаю пришлось замолчать, так как его пнул под столом ногой Эзоп, стараясь быть как можно более осторожным. – Заниматься сексом? – продолжил вместо него Наиб. – Последним словом был «секс»?! – Ах-х-х… Чувак… – прикрыл рукой лицо Уильям. Все ахнули, за исключением Веры, которая захихикала. – О Боже, Илай! Вы должны были рассказать об этом после двух игр! – Вера, что… – в шоке посмотрела на неё Марта. – Они такие милые, – прокомментировала Вера. Среди всех девушек она, похоже, была самой большой фанаткой отношений пророка и бальзамировщика. Она искренне полюбила этих двоих и принимала участие в каждом событии, спланированном девушками. Несмотря на то, что она открыто проявляла интерес к любви этих парней, было шокирующе видеть её подобное поведение. Как-никак, она была строгой и требовательной. – Ладно, – ответил Илай. – Никакого секса до десяти вечера, Эзоп. Последний понадеялся, что пол под ним провалится именно в этот самый момент. У Илая пропадал всякий стыд при обсуждении их отношений. Возможно, это было связано с принимавшими всё девушками. Он был просто слишком горд, чтобы чувствовать смущаться в такой момент. – Илай, пожалуйста, убей меня прямо сейчас. – Хах? – заморгал пророк. – Аргх! Ничего! Давайте приступим к завтраку, ПОЖАЛУЙСТА, – Эзоп заскрежетал зубами от волнения, быстро схватил вилку и нож и принялся уминать еду с тарелки. – ПРЕДЛАГАЮ ТОСТ ЗА ОТСУТСТВИЕ СЕКСА! ХА-ХА-ХА-ХА! – вскочил Наиб и поднял стакан над столом. Хотя выжившие наслаждались лёгкой беседой, внутри они никак не могли не думать о ситуации, с которой им предстоит столкнуться позже.***
Ожидание дневных игр было наполнено теми же нервозностью и страхом, что и ожидание ночных, хотя матчи были почти одинаковы. До начала отбора оставалось ещё 15 минут, но выжившие уже в полном составе собрались за длинным столом, взволнованно уставившись на экран. – Если можно вызваться добровольцами, то предлагаю сыграть тем из нас, у кого очков меньше. Шанс заработать побольше не будет лишним, – предложила Вера, отринув мысль о том, что отстающие по баллам могут отказаться вызваться на мероприятие из-за обращения «отстающие по очкам игроки». Парфюмер, прикинув, что всё же так и будет, добавила: – Не позволяйте своему эго помешать побегу из этого места. Выжившие по-разному выразили своё одобрение. Если они последуют этому совету, то, похоже, нападающий, наёмник, бальзамировщик и пророк, как активные участники матчей, играть сегодня не будут. Позитивный настрой четвёрки отчасти помог им заработать такие высокие оценки. Можно было сказать, что у Наиба были шансы посоперничать с Верой за количество лучших дедукций. – Давайте все выложимся на полную, – воскликнул Наиб, подняв руку, сжатую в кулак, над головой. Тут на экране появились помехи, которых выжившие никогда не видели ранее. – Эта штука сломалась? – легко постучал по устройству Кричер. Помехи тут же прекратились, их место заняли роли выживших, выбранных для игры. Увиденное привело многих в оцепенение, а кто-то всерьёз ужаснулся: все четыре игрока высветились сразу, да ещё и со статусом «запрошено»! Пророк [Запрошено]. Наёмник [Запрошено]. Бальзамировщик [Запрошено]. Садовница [Запрошено]. – Ой, это я! Меня выбрали, йей! – Эмма была очень обрадована возможности заработать очки. Зато Илай на пару с Наибом озадачились: почему же их выбрали? Эзоп тоже нервничал из-за этого. По какому поводу хозяин решил отправить на матчи лидеров по количеству баллов? Что-то явно было не так.***
– Надеюсь, выберут меня! – воскликнул Робби, державший в руках огромный топор. – Нет, не тебя! Выберут нас! – высунули языки последовательницы. Робби сердито затопал ногами. – Меня! – Хм, если позволят вызов добровольцев, может, пустите на матч меня? – обратился к малышне Джокер. – Чувак, зачем тебе ещё очки? Какого чёрта ты напрашиваешься? – закатил глаза Бейн. – Думаю, играть будет Джек, потому что он не игра… погодите, где он? – Опять заперся в комнате, наверное, истерит, как Робби, – ухмыльнулся Джозеф. Хастур закусил губу. Если Потрошителя выберут, а его на месте не окажется, то наказание не заставит себя ждать. Хотя, наказание за неявку должно быть намного легче, чем за убийство другого игрока во время игр. Охотник продолжил расхаживать туда-сюда в ожидании друга. Гейша тоже куда-то запропастилась. Вероятно, вытаскивала Джека из его комнаты. Мичико тоже достанется, если её выберут. – Я за Джеком, – сказал Фан Вуджен, в голосе которого отчётливо промелькнули нотки гнева. – Почему вы, товарищи-охотники, такие капризные? Я не терплю таких наглостей. – О нет, Джек в беде, господин Фан в бешенстве, – фыркнул Джокер. Фан Вуджен и шагу не успел ступить в сторону комнат, как экран выдал выбранного охотника с соответствующим статусом: Фотограф [Запрошено]. – Божечки, как же мне повезло! – Джозеф ухмыльнулся Хастуру, собиравшемуся с облегчением выдохнуть. – Жаль, что Джека здесь нет. Тц-тц. Хастур понял, что обрадовался преждевременно. Слишком уж хитро выглядела эта улыбка, которую было невозможно не заметить. Фистер понял, что фотограф что-то задумал, так что всерьёз забеспокоился о безопасности Илая. Джозеф страшно ненавидел провидца, а значит, будут неприятности, так что Хастур предупредил охотника: – Тебе лучше не глупить, Джозеф. Фотограф не стёр с лица усмешки, повернулся к божеству спиной и занял своё место. – Передай Джеку, что надо быть поосторожнее с угрозами в мой адрес. Джозеф после этих слов тут же исчез. Матч начался.***
Матч был самый обычный, неотличимый от всех предыдущих. Их задача – расшифровывать, спасать, отвлекать охотника и, главное, сбежать. Для победы последний пункт должны выполнить хотя бы трое выживших. Ну и, конечно, отвлечение охотника приносит больше очков, и эту задачу взял на себя наёмник. Но и о машинках нельзя забывать: так они ускорят побег. Тем более сейчас, после обнаружения хаотично разбросанных камер фотографа, отнимающих их время. Эзопу попалось самое удалённое от охотника местечко. Способность бальзамировщика – видеть всех выживших несколько секунд, но глаз он не сводил именно с фигуры пророка. Он и так за него волновался, так ещё и не знал, где сейчас Джозеф. Эзоп знал, насколько жесток этот охотник по отношению к Илаю, поэтому решил, что если первым найдут его, то он постарается отвлечь фотографа разговорами. Эли бы это не понравилось, но этот матч имел действительно большое значение, так что главной целью бальзамировщика было спустить все силы на успешный побег команды. Пока Эзоп расшифровывал, детектор издал звуковой сигнал. Парень нервно посмотрел на устройство, надеясь, что удар получил не Илай. Фотограф сделал бы всё как обычно: ударил, оглушил, посадил на стул. Но в случае поимки пророка охотник будет измываться над пойманным, нанося удары уже привязанному к стулу выжившему. Эзоп терпеть не мог, когда Илая ранили, он не мог смотреть на пытку Джозефа, пусть все раны заживали после матча. Детектор показал дважды получившего удар Наиба. Бальзамировщик оторвал взгляд от детектора и поверх машинки увидел самого наёмника, удиравшего от радостного Джозефа. Фотограф улыбался, что было ему совсем не свойственно. – Эзоп, беги! – крикнул Наиб и активировал наручи, увеличивая расстояние между собой и охотником. – Здравствуй, мой дорогой Эзоп, – уголки губ фотографа поползли ещё выше. Бальзамировщик прищурился, глядя на него, но всё же выдавил: – П-привет. – Извини, мой дорогой, но сегодня ты не помешаешь страданиям наёмника, – улыбка исчезла с лица фотографа. Сабля взмыла вверх, а затем ударила точно в грудь Эзопа. Ткань с треском разорвалась. Глаза Джозефа округлились, губы задрожали. Охотник сделал несколько решительных шагов в сторону выжившего, тот в свою очередь отступил. Эзоп боялся. Он уже видел это выражение на лице фотографа. Джозеф сейчас выглядел точно так же, как в ту ночь, когда он безжалостно наносил ему удары саблей. Кожа охотника побелела, глаза, наоборот, стали черными, как смоль. Он был в ярости. Эзоп задумался, что такого он сделал в этот раз, так разозлив фотографа. Ещё выжившего беспокоили недавно произнесённые слова о страданиях наёмника. Почему он хочет навредить Наибу? Послышался щелчок фотоаппарата. Джозеф решительно направился в созданный им мир, оглушил отражения Эзопа и Наиба, а после посадил их на стулья. Закончив с шифром, бальзамировщик помог наёмнику, восстановив его здоровье. – Уходим отсюда подальше, – схватив бальзамировщика за руку, Наиб использовал наручи и оттолкнулся от стены. – Погоди, мы же оба упадём, когда действие мира фотографий закончится, – напомнил Эзоп. –Илай спасёт нас, он где-то рядом. В мире, скрывавшимся за проекциями фотоаппаратов, как и предсказывал Наиб, Илай торопился спасти отражения. Ближе оказался наёмник, пророк быстро отвязал его. Он уже подбегал к Эзопу, когда сердце с силой забилось в груди. Фотограф был где-то совсем рядом. Илай кинулся в сторону небольшого строения в нижнем правом углу локации. Джозеф не потрудился произнести и слова приветствия, сразу переходя к угрозам и тем самым пресекая любую возможность пророка отвлечь его беготнёй. – Я заколю Эзопа до смерти, то есть в поместье он не вернётся. Если не хочешь этого, то перестань убегать. – Он тебе нравится, зачем тебе так поступать? – храбро ответил Илай, на самом деле внимательно наблюдая за каждым движением охотника. – Я его люблю так сильно, что готов убить. Точно так же Джек относится к наёмнику. Не стоит так нам доверять, – заявил Джозеф, не отставая от пророка ни на шаг.Он намеренно оставлял за собой следы, чтобы использовать способность возвращения по ним позже, когда Илай снова повернёт внутрь здания. – В наших глазах все вы заслуживаете смерти. После нескольких игр против Хастура вы должны были это понять. Илай был шокирован услышанным. Он очень боялся за Эзопа и Наиба, они не заслуживали боли. Казалось, что Джозеф лишь запугивал его, но что-то глубоко внутри говорило пророку, что этот охотник, возможно, когда-нибудь действительно сильно ранит или даже убьёт Эзопа. Раньше, когда он наносил удары бальзамировщику, какую-то секунду он всё же медлил в нерешительности. Скорее всего, просто угроза. – Чего ты хочешь? – Сдаёшься? – Джозеф будто хотел подтвердить, что Илай не удерёт. Будто бы это было так важно. Фотограф в любом случае догонит эту надоедливую мушку. Охотник фыркнул, поняв, почему пророк пятится назад спиной, внимательно наблюдая за ним. – Или запасаешься щитами? Илай сглотнул. Он действительно накапливал ярость совы и убивал время. Четыре машинки всё ещё дожидаются расшифровки, время действия мира фото подходит к концу, Эзоп будет оглушён, ведь пророк не сумел его спасти. Сова атаковала охотника, уловив исходящую от Джозефа опасность и защищая от неё хозяина. Усилия птицы оказались напрасны, фотограф просто с силой ударил её рукоятью сабли. Птаха упала где-то в стороне, перестав его беспокоить. Ответа Джозеф не дождался. Охотник крепко стиснул зубы, вспомнив об увиденном немного ранее, и настроение снова покатилось по наклонной. – Да как ты посмел. Внезапные перемены в настрое фотографа не были чем-то удивительным. Илай уже видел, как за пару секунд радостного охотника переполняла ярость. Пророк понял, что, как только его поймают и посадят на стул, придётся стерпеть ещё пару десятков ударов. Так же, как и в прошлые встречи. Джозеф, наконец, использовал оставленные ранее следы, тем самым в одно мгновение сократив расстояние между ним и выжившим. Но удара за этим не последовало. Фотограф набросился на пророка, придавив того к земле, а после сел на нём прямо, таким образом удерживая. Никаких шансов спастись. Технически это действие не считалось внутриигровой атакой, так что сигнала на детекторы не поступило. Повязка с глаз Илая была сорвана и отброшена в сторону, так что теперь ярко сиявшие синие глаза было не спрятать. В них читалось твёрдое намерение бежать, что только сильнее рассердило охотника. – Да как ты посмел прикасаться к Эзопу и оставлять следы на его коже так, будто он принадлежит тебе? Он МОЙ, – на лице Джозефа проступили чёрные вены, глаза стали ярко-красными, грудь тяжело вздымалась, будто сейчас взорвётся от напора гнева. – Эзоп МОЙ. – Нет, он не принадлежит тебе, – сказал пророк, не потратив и секунды на раздумия о последствиях произнесённых слов. Фотограф рассмеялся, а затем спокойно покачал головой, будто бы не он тут буквально секунду назад сгорал от ярости. – Не могу поверить, что отложил это дело только для того, чтобы навредить наёмнику. Он не заслуживает этого. Не так сильно, как заслужил ты. Джозеф вытащил спрятанное во внутреннем кармане лезвие. Он мастерски отнёсся к этому делу, никто из охотников не заметил. Пальцы легко пробежались по острой стали, и фотограф снова разразился хохотом. После этого он уже не медлил, обхватил лезвие обеими руками и поднял над головой, готовясь нанести колющий удар. В эту минуту он был безумен, готов взорваться в любую секунду. – Эзоп МОЙ! Земля вокруг окропилась алыми брызгами, струйка крови потекла от щеки вниз, к подбородку. Не было лишней секунды на то, чтобы среагировать, закричать или позвать на помощь. Илай просто на мгновение потерял сознание, но к реальности его вернуло какое-то ощущение остроты на лице. Перехватилось дыхание. Тело напряглось и будто похолодело. Охотник больше не прижимал его к земле, а стоял неподалёку. Разглядеть лицо фотографа не представлялось возможным, в глазах всё поплыло. Эти пять ударов были прямыми и чистыми, но недостаточно глубокими. Илай же ещё жив. Но эта жизнь может покинуть его вместе с кровью, льющейся из ран. Несмотря на произошедшее, единственное, что волновало пророка – это безопасность Эзопа и Наиба. Ему надо встать. Прямо сейчас. Он с трудом оторвал ослабшее тело от земли. Кровь быстрой трелью застучала по полу деревянной хижины. Кое-как Илай, тяжело дыша, смог подняться на колени. Голова закружилась, в глазах всё закрутилось ещё сильнее. – Ах, выглядишь просто великолепно, Илай Кларк. Совсем как твоя бедная совушка, – Джозеф улыбнулся, но не сдержался и хихикнул. Левый глаз пророка ужасно кровоточил, красные струйки стекали по щеке. Если это не остановить, он потеряет сознание от потери крови. Оказаться в таком состоянии перед охотником – Боже упаси, нет-нет. Его убьют, а умирать он не собирался. Илай должен защитить всех: своих друзей, свой смысл жизни, Эзопа. Время до разрушения мира фотографий текло бесконечно медленно. Пророк не торопился подниматься окончательно. Слишком трудно. Взгляд с каждой секундой угасал, кровь стучала в голове, в ушах, раны горели острой болью. Джозеф вытащил из кармана белоснежный платок и протянул выжившему, чтобы тот вытер лицо. Этот кусок ткани будто остановил бешеный поток крови, удивительно. Но вот сильная боль никуда не делась, как и сопровождавшие её головокружение и слабость в ногах. Да и резких движений Илай уже не мог совершать. – Ты должен вести себя так, будто бы ничего не произошло. Упадёшь во время матча – убью одного из них, – теперь угроза действительно убедила Эли. Пусть этот охотник ненавидит его, но не трогает Наиба или Эзопа. Он не допустит того, чтобы они испытали то же, что и он. Пророк никому не позволит и пальцем тронуть своих друзей, не говоря уже о возлюбленном, и он защитит их любой ценой, пусть это и означает в одиночестве преодолевать боль. Джозеф поднял с земли повязку и завязал её на глазах выжившего. – Давай, возвращайся к ним. Не забывай крепко держаться на ногах, иначе придётся с кем-нибудь распрощаться. Дальше матч прошёл как обычно. Каким-то чудом выжившие в этой напряжённой борьбе одержали победу. Оставшиеся в поместье их друзья праздновали это небольшое событие, а больше всего радовался Эзоп, ведь Илай остался в полном порядке. Марка «лучшая дедукция» лишь подтверждала, что пророк отвлекал охотника почти всю игру, и, что удивительно, его даже ни разу не оглушили! Выжившие приветствовали вставшего со своего места героя дня бурными овациями. Эзоп удивил Илая быстрым поцелуем на глазах у всех. Ни сам провидец, ни кто-то другой не ожидал, что Эзоп сделает вообще что-либо на публике. Особенно удивился Наиб, не нашедший слов для поддразнивания. – Я так рад, что ты в порядке, Эли! – сказал Эзоп. Беспокойство уже стало потихоньку таять. Илай улыбнулся в ответ, как обычно это делал. – Ага. Рад, что ты тоже не пострадал. Экран в этот момент уже показал новых участников игры, что тут же привлекло всеобщее внимание. Пророк [Запрошено]. Бальзамировщик [Запрошено]. Вор [Запрошено]. Волшебник [Запрошено]. – ПОГОДИТЕ… почему уже показывают игроков?! – Наиб был очень удивлён таким раскладом событий. – Я думал, второй матч будет немного позже… СТОП! Почему Эзоп и Илай снова участвуют? – Здесь какая-то ошибка, – Марта озабоченно посмотрела на пару. Вера посерьезнела. – Может, мне надо связаться с хозяином? – Слишком рискованно, да и вряд ли что-то изменит, – сказал Курт. – Всё хорошо, я в состоянии играть, – тихо сказал Эзоп. – А ты, Илай? Голова провидца сильно кружилась, так что он не знал, готов ли к ещё одному заходу. Боль в левом глазе была невыносима, притворяться становилось всё труднее и труднее, но он обязан обеспечить любимому безопасность, несмотря ни на что. Тем более фотограф тоже мог быть выбран повторно. Правила отбора на матч были одинаковы для обеих сторон, что заставляло Илая действительно беспокоиться за Эзопа. Значит, надо играть. Немного помедлив, провидец дал самый простой ответ: – Я готов. – Не волнуйтесь, мы приглядим друг за другом, – бальзамировщик улыбнулся парфюмеру и остальным присутствующим. –А-в-в… Хорошо. Берегите друг друга, голубки, – ответила Вера. Поверх ролей выбранных выживших был выведен обратный отсчёт до начала матча. Значит, у них было немного времени на передышку, чем Эзоп решил воспользоваться. Он оттащил Илая от толпы, чтобы поговорить наедине. Он очень хотел поцеловать любимого. – Куда мы идём? – спросил Илай. Его походка была немного шаткой, а теперь, когда его куда-то так быстро повели, зрение сильнее затуманилось. – В сад, – просто ответил бальзамировщик. Наконец они оказались перед заветной дверью и вышли на воздух. Кроме них тут никого не оказалось. Похоже, выжившие были заняты обсуждением матчей где-то в другом месте. План Эзопа похитить Илая сработал вполне успешно. – Зачем мы сюда при… – Я хочу поцеловать тебя, – улыбнулся Эзоп. Он впервые говорил так уверенно и не стесняясь. –Я хотел этого ещё после возвращения с игры. Это очень странно. Я просто очень хочу тебя поцеловать. Неожиданно Илай крепко и нежно обхватил его руками и прижал к себе. – Я люблю тебя. Эзоп сначала недоумённо моргнул, а потом обнял парня в ответ. Бальзамировщик был очень смущён этим жестом, но не отрицал того, что ему нравилось тепло провидца. – Я тоже тебя люблю, Эли. Илай быстро отстранился. Эзоп же протянул руку к его лицу и сказал: – Я хочу снять твою повязку, чтобы видеть твоё лицо во время поцелуя. Сероволосый едва коснулся ткани на глазах пророка, как тот его остановил. – В этом нет необходимости. – Эй! Она нам помешает! Илай, воспользовавшись моментом, крепко обнял Эзопа и прижался губами к чужим губам. Бальзамировщик тут же отвлёкся на это и, оставив мысли о повязке, углубил поцелуй. В этот момент губы пророка дрожали. Он не мог много двигаться, ведь повреждённые глаза сильно болели, так, что сосредоточиться на чём-либо было ужасно сложно. Илай бросил все силы на то, чтобы не вести себя слишком подозрительно. Эзоп будет в панике, если узнает о произошедшем, что повлечёт за собой кучу проблем в грядущем матче. Пока надо скрыть увечье. Бальзамировщик, прервав поцелуй, вдруг уставился на небо над ними, медленно приобретавшее оранжевый оттенок. – Интересно, что случится, когда мы выберемся из поместья? Илай повернулся к нему, но боль не дала ему возможности поразмыслить над ответом. – Если мы сможем выкарабкаться, то я надеюсь, что мы будем жить счастливо вместе, – улыбнулся сероволосый, не отрывая взгляд от неба, ставшего теперь почти кирпично-красным. – Я так рад тому, что встретил тебя, Эли. И хочу всегда оставаться рядом с тобой. Сердце пророка сжалось от услышанных слов. Он чувствовал то же самое. Когда они будут покидать это место, он не отпустит руку Эзопа, чтобы они не расстались. Никто не знает, что становилось с людьми, покинувшими это место. Но Илай был полон надежд. Надежд на счастливую жизнь рядом со своей причиной существования. – Этого я и хочу, Эзоп. – Мы могли бы жить в каком-нибудь тихом уголке, где наше горькое прошлое нас не достанет, – мечтательно протянул бальзамировщик. – Тогда, может, я открою кондитерскую или что-то в этом роде. – Кондитерскую? – пророк смог услышать только эту часть фразы, но исходя из сказанного до этого он догадался об остальном. – Ты съешь все торты до открытия, так что это будет бессмысленно. – Эй! – Надул губы Эзоп. – Я только попробую их на вкус. –Ве-е-ерно. Оба парня рассмеялись. Илай на время забыл о ране на левом глазе. Будущее казалось таким прекрасным. Интересно, они смогут воплотить эти мечты в реальность? Он хотел найти ответ в глазах любимого, но его способности предсказания сильно ограничены, так что наверняка он ничего не скажет. Но он надеялся, что всё же исполнит все желания Эзопа, сделает его счастливым. Лишь бы настал их день побега. – Если ты выберешься первым, то, пожалуйста, подожди меня, – сказал Илай. – Мы выберемся вместе. Я так сильно люблю тебя, Эли!***
Второй матч начался так же, как и предыдущий, но теперь никто не знал, кто же охотник. Вокруг не было ни фотокамер, ни деталей от ракеты, а значит, это не Джозеф и не Джокер. И только Илай знал, кто играет против них. После разговора в саду Эзоп чувствовал себя немного скованно рядом с пророком, но от пары взглядов на него во время матча не удержался, заодно отметил местоположение Илая, как и Илай с помощью совы – Эзопа. Они оказались не так уж и далеко друг от друга: бальзамировщик расшифровывал на корабле, провидец – на побережье. Первые несколько минут прошли в относительном спокойствии, оба выживших уже набрали немалый прогресс дешифровки своих машинок. Но, конечно, звук ненавистного уведомления наконец дал о себе знать. К удивлению Эзопа, ранение получили сразу двое, которые наверняка расшифровывали вдвоём. Сероволосый теперь стремился закончить со своей печатной машинкой как можно скорее, чтобы пересечься с пророком и забальзамировать его. Эзоп снова бросил короткий взгляд в сторону, где находился Илай. Что-то было явно не так. Не похоже, чтобы парень в капюшоне сейчас расшифровывал что-либо. Раздался щелчок готовой машинки, и Эзоп, преследуемый предчувствием чего-то нехорошего, со всей мочи рванул к Илаю. –Илай! – бальзамировщику наконец удалось получше разглядеть пророка, державшегося за палетку. Эзоп прищурился и заметил, что провидец дышит слишком быстро для обычного человека. К горлу подползла паника. – Ты в порядке, Илай?! Что случилось?! – Со мной всё хорошо. Иди к следующей машинке. – Нет! Что с тобой? – Эзоп озабоченно осматривал его. Илай же едва ли смог разобрать слова парня, взгляд расплывался. Пророк слегка качнулся назад, изо всех сил стараясь не дать ногам ослабнуть. – Иди, Эзоп, – зубы пророка крепко сжались от боли. Уцелевшим правым глазом Илай осматривал местность. Тело охватил ледяной ужас, когда, повернувшись, он увидел торчащие из земли тентакли. Они играли против Хастура. Ужасно неподходящий момент для этого недомогания, дезориентации и боли, надо устоять на ногах любой ценой. – Эли! Илай! Это всё, что мог разобрать покалеченный выживший. Колени задрожали. Кое-как пророк оттолкнул бальзамировщика и произнёс пару слов, не понимая, смог ли выговорить их или нет: – Уходи, Эзоп. Сильная острая боль всё затуманивала взгляд, поглощая его тело. Илай ненавидел себя за то, что удерживал её часами, а сейчас не мог побороть простое желание упасть. И именно в такой момент он почувствовал приближение охотника. Он обязан держать себя в руках. Воздуха катастрофически не хватало, но кое-как Илай произнёс: – Эзоп, послушай меня. Пожалуйста, уходи. Эзоп обнял Илая за плечи, на глаза навернулись слёзы. Пророк не истекал кровью, но определённо страдал от боли. Это дело рук Хастура? –Илай, пожалуйста! Что происходит? Ноги Илая, наконец, не выдержали и подкосились, сознание стало ускользать. Падение успел прервать бальзамировщик. Пророк был нелёгким, поэтому Эзопу пришлось осесть с ним на землю. Запаниковавший парень положил голову любимого на колени и проверил пульс. Сердце билось как положено, но слёз Эзоп сдержать не смог. Плакать некогда, он должен был привести Илая в чувство, но ни тряска, ни что-либо другое пророка в сознание не вернули. Сова кружилась над ними и громко кричала, пытаясь разбудить хозяина. Никакой реакции. Единственное, что успокаивало, так это то, что Илай дышал. Эзоп немного понаблюдал за этим дыханием и заключил, что оно было быстрым и глубоким. Через пару мгновений бальзамировщик заметил ещё одну необычную деталь: часть повязки пророка была влажной. Эзоп аккуратно стянул ткань с лица выжившего. Слёзы снова хлынули из глаз, капая на безмятежное лицо провидца. Бальзамировщик ненадолго замер, увидев его левый глаз. Какое бы чудо не остановило кровотечение несколько часов назад, его действие закончилось: кровь струйкой стекала на землю с лица Илая. Теперь Эзоп понял, почему в саду пророк отказывался снимать повязку. Теперь сероволосый был совсем подавлен и не знал, что делать дальше. –Илай! Очнись! – в голосе смешались всё беспокойство и страх. Эзоп никак не мог построить картину происходящего, что очень пугало. Он пытался глотать слёзы, но всё равно разрыдался. – Эли, п-пожалуйста… Хастур направлялся в сторону, где несколько раз мелькала сова, и действительно наткнулся на Илая. Но картина, открывшаяся перед ним, немного удивляла: почему пророк так безмятежно лежал на коленях бальзамировщика? – Не стоит флиртовать на играх, это не очень безопасно, – сказал охотник, всё ещё не разглядевший происходящее. Чем ближе он подходил, тем лучше мог разглядеть пару. Один из множества глаз божества мельком уловил кровоточащую рану на лице провидца. Воздух вокруг тут же пропитался гневом и другими негативными чувствами. – Что ты, чёрт дери, натворил! Сердце забилось быстрее, и Эзоп прижал Илая ближе к себе, обхватив так крепко, как только мог, лишь бы защитить от холодного ветра, закружившегося вокруг. Сероволосый сейчас не мог ни думать, ни отвечать, беспокойство разрывало изнутри. Он просто хотел, чтобы матч закончился, чтобы они вернулись назад, чтобы Эмили помогла Илаю. Нужно немедленно остановить кровотечение, пока не стало слишком поздно. Новый поток слёз хлынул из глаз бальзамировщика, когда он осознал, что не сможет спрятать Илая от Хастура. Он чувствовал себя таким бесполезным мусором. Из земли выскочило несколько тентаклей. Фистер подошёл к ним почти вплотную и произнёс: – Ты не имеешь права касаться его. Ты виноват в страданиях Илая. Ты так же, как она, причиняешь ему боль. Что-то больно кольнуло в груди. Хастур никак ему не вредил, но ядовитые слова – вполне. В них была доля правды. Именно из-за него, Эзопа, Илай подвергся нападкам фотографа, и сероволосый был уверен, что рану пророк получил именно от Джозефа по его вине. Тот, видимо, был действительно очень зол. Слова так ранили, что бальзамировщик даже не спросил, почему рана не зажила после матча. Хастур забрал Илая из рук Эзопа и пристроил бессознательного парня у себя на груди, после чего щёлкнул пальцами, приказывая тентаклям двигаться. Щупальца мигом обвились вокруг головы бальзамировщика, поднимая его, пока ноги не перестали касаться земли. Сначала было больно, но потом всё тело охватило онемение. Тентаклей становилось всё больше, но Эзоп ничего не чувствовал, лишь попытался схватиться за эти щупальца, чтобы освободиться. Ничего не вышло. Безнадёжно. Нет смысла пытаться что-либо сделать. Слёзы всё так же стекали по щекам, но Эзоп уже смирился со своим наказанием. Хастур продолжал пытать бальзамировщика, пока не почувствовал, что его одежду некрепко сжали. Он опустил взгляд множества глаз на Илая, задрожавшего от ужаса при виде Эзопа. – Х-хастур… пожалуйста… только не его, пожалуйста… – пророк мял и тянул ткань на груди охотника со всей силы, что у него оставалась. – Хастур, ПОЖАЛУЙСТА… Илай рыдал и продолжал умолять Хастура, по его щекам скатывались крупные слёзы, но Хастур остался невозмутим. Над головой Эзопа замелькали ещё несколько тентаклей, целью которых, похоже, было раздробить череп бальзамировщика в мелкие крошки. – Я говорил тебе ценить правильных людей, Илай. Ты не учишься на ошибках. – ХАСТУР, НЕ НАДО! ПОЖАЛУЙСТА! – Илай пытался вырваться из объятий охотника, протягивая руки в сторону Эзопа. Всё происходило словно в кошмарном сне. Он боялся, что ноги не послушаются, не дадут спасти любимого человека. Всё, на что он был способен – это ползти и смотреть, как страдает бальзамировщик. – НЕТ! НЕ-Е-ЕТ! – кричал Илай, раздирая горло. Крик отдавался эхом, а после тонул в шуме бьющихся о берег волн. Пророк изо всех сил пытался добраться до любимого, множество разных эмоций давило в груди. Он чувствовал такое отчаяние, такую ярость, огорчение, неверие. Он так мечтал о конце этой длинной ночи. Это дурной сон. Эзоп будет в порядке. Все увечья исчезнут, когда матч закончится. – Эзоп, нет… – голос сорвался, рука наконец смогла коснуться серебряных волос, больше не собранных в хвост. Илай понимал, что это не просто ранение, полученное в игре. Эзоп вообще не двигался, не подавал признаков жизни. Он не мог умереть. Это невозможно. Он просто потерял сознание. Илай пытался поверить в это. Слёзы, смешанные с кровью, продолжали капать на землю. Провидец тихо выругался под нос. Он не смог защитить Эзопа, единственного, самого дорогого, того, кто любил его так же сильно, как он сам, его единственный смысл жизни, причину того, почему он ещё ходил по этой бренной земле. Голову снова пронзила острая боль. В уголках глаз стало темнеть, будто постепенно закрывался занавес. Он снова теряет сознание. Илай в последний раз прикоснулся к лицу бальзамировщика, прежде чем увидеть, что кто-то поднимает тело Эзопа. После этого тьма полностью поглотила его.***
Рядом с местом Эзопа появился ещё один человек. Незнакомец держал на руках самого бальзамировщика, будто спавшего крепким сном. Но что-то с ним было не так. При виде недвижимо свисавшей руки парня выжившие действительно забеспокоились. Эзоп от природы был бледен, но в его бледности сейчас тоже было что-то не то. Наиб первым бросился к незнакомцу, чтобы взглянуть на неподвижного парня. Глаза наёмника расширились. Губы бальзамировщика посинели, грудь была неподвижна. Он не дышал. –Что произошло? – прямо спросил он у незнакомца. Неважно, кто этот парень, главное – узнать, что случилось с Эзопом. Наёмник действительно беспокоился. Почему бальзамировщик выглядел мёртвым? Где Илай? В голове завертелось ещё множество вопросов, на которые неизвестный мог знать ответы. Уильям выглядел таким же озабоченным сложившейся ситуацией, как и все присутствующие. В зале воцарилась тишина, все ждали ответов. – Эй, ты будешь отвечать? – голос вора звучал недовольно и нетерпеливо. Эмма подбежала к незнакомцу и не смогла сдержать слёз при виде Эзопа. – Мистер, он в порядке? Рядом появился ещё один неизвестный, на этот раз девушка. Она несла Илая, закинув его руку на плечо, такого же безжизненного. Из глаз провидца лились кровь и слёзы. Уильям тут же оказался рядом и помог незнакомке, подняв пророка. В отличие от Эзопа он был тёплым и дышал ровно. –Чт… что произошло?! – воскликнул нападающий. Незнакомцы всё так же не произносили ни слова. – Что с ними случилось?! Вера тоже сильно волновалась, но продолжала держать ситуацию под своим контролем. Они не могут впасть в массовую панику. Парфюмер подошла к неизвестным, задала вопрос у них максимально вежливым и спокойным тоном, не обращая внимания на печальную обстановку: – Могу ли я узнать ваши имена, пожалуйста? Девушка продолжала держать рот на замке, лишь смотрела куда-то вдаль, оставив Илая на попечение Уильяма и облокотившись на ближайшую колонну. Парень ещё некоторое время разглядывал лицо Эзопа и глубоко вздохнул. После этого он поднял жёсткий ледяной взгляд на Веру. – Её зовут Патриция Доривал, чародейка. Я Нортон Кэмпбелл, проспектор. Вы больше не будете играть в эту игру так безответственно, как сейчас.