***
Пока Эзоп беседовал с Хастуром, старатель лично столкнулся с другим охотником. Тому его приветствие, кажется, совсем не понравилось – рука дернулась в сторону лезвия, стоило словам нарушить тишину комнаты. Так что можно было сразу с уверенностью сказать, что встреча не протекла бы мирным путём: у старателя на лице застыло презрительное выражение, у Джека – зловещее. К счастью для обоих, Наиб, измотанный за целый день, крепко спал. Тот истратил всю энергию на помощь Марте и другим жителям этой части поместья, так что разбудить его было очень трудно. Даже если они начнут громко спорить, Наиб, скорее всего, даже не вздрогнет. – Не похоже, что ты рад увидеть меня снова, Джек, – Нортон говорил уверенно, будто не чувствовал царящей угрозы. Джеку действительно совсем не понравилось присутствие Нортона Кэмпбелла в комнате Наиба. Наёмник всегда запирал дверь, поэтому самому Потрошителю приходилось прилагать какие-никакие, но усилия, чтобы войти через окно. Так что Джека представшая картина немало озадачила: наёмник не впускал в комнату даже самых близких своих друзей. Конечно, это было странно, и Джеку стало не по себе. – Зачем ты здесь? – спросил Джек, даже если догадывался об истинных намерениях Нортона. Проспектор ухмыльнулся и вернулся на своё место на кровати. – Ну-у-у-у… После того, как я получил первый от него поцелуй, мы перебрались в кровать. Ну разве я не милашка? Пусть Джек изо всех сил старался не выдать свои чувства, ему это не удалось. Его разозлил образ Наиба, которого целует этот парень. Он даже не понял, почему. Даже так, в глазах вспыхнул гнев, несмотря на смятение. Никто не заметил бы эту вспышку, если бы не стал обращать особо много внимания на глаза. Конечно, от Нортона не ускользнула столь незначительная перемена, поэтому старатель продолжил: – Я узнал от тебя так много о флирте, Джек. Ты гордишься мной? Потрошитель выдавил слова настолько безэмоциональным тоном, насколько мог. – Мне плевать на то, чем ты занимаешься, Кэмпбелл. И если ты пытаешься меня разозлить, то увы, у тебя не получится. – Да я? – хмыкнул тот. – А по-моему слегка выглядит так, будто ты не хочешь, чтобы я ошивался около Наиба Субедара. Думаю, я смогу таскать его в постель ежедневно… или даже делать нечто большее, раз ты позволяешь. Джек почувствовал, как напряглась рука, желавшая ранить старателя сильнее, чем когда-либо ранее. Но ему нужно было доказать Хастуру, что он не станет разбрасываться смелыми и безумными решениями, как это сделали фистер и Джозеф. Он должен контролировать себя, контролировать свои эмоции. Нортону нравилось, когда ему это не удавалось. Поэтому Джек вознамерился не проиграть старателю. – Не советую. – Ау, почему же? Наиб выглядит как любитель потрахаться. – Не пойми меня неправильно, Кэмпбелл. Наибу и впрямь нравится, когда его трахают. Если нет, то зачем мне быть здесь? – теперь ухмыльнулся Джек. – А, так ты ни с кем не поделишься своей жертвой из списка смертей? – Нортон вернул охотнику хитрую ухмылку. – Я мог бы поделиться, но… – Джек притворно вздохнул и наглядно перевёл взгляд на свои лезвия. – Но? – Нортона всё больше заводил факт, что Джек прикладывает столько усилий, стараясь казаться невозмутимым. И, конечно, его радовало то, что Наиб столь неосторожно попался в его руки. Так стало проще. Так он чувствовал, что всё и впрямь под его контролем. – Хм-м-м… – Когда я целовал его, он не закрыл глаза. Он сопротивляется, а меня это заводит. Как же я хочу жёстко выебать его, Джек. Что же мне делать? – слова прозвучали, как насмешка, но Джека это заставило на мгновение замолчать. В глазах Нортона отразилась радость победы, он вдоволь наслаждался происходящим. Но мысленное торжество момента было прервано ответом Джека. – Я наконец понял, что ты чувствуешь, но-о-о… Наиб не станет твоим любовничком, который краснеет и стонет, пока ты вбиваешься в его податливое тело, как это происходит со мной. Он разве что разочарует тебя слезами, – теперь пришло время Джеку улыбаться. От Нортона повеяло негативными эмоциями. – А нет, погодите. Любовничком? Моя ошибка. Я имел ввиду другом, твоим мужским другом. От услышанных из уст Потрошителя слов у старателя задёргался глаз, что идеально передало его состояние. По спине пробежал холодок от мысли, что теперь не он контролирует разговор. Всё переменилось, стоило Джеку намекнуть на какого-то определённого человека. И старатель остановился, ухватился за всплывшие в голове образы. Те самые, которые напоминали об ужасном моменте, произошедшем с ними в прошлый визит в поместье. Горькое воспоминание, которое Джек решил упомянуть сейчас. Так он и застыл в тишине, не зная, что сказать. Застигнутый врасплох, он всё равно сохранил зрительный контакт. – Всё ещё помню, как он звал меня по имени, тёрся о меня сверху, весь в слезах и смущении. Хм… Вспоминая об этом, у меня начинает что-то шевелиться там, внизу, даже если, ну… ты знаешь… – ухмылка стала шире, походя на оскал хищника. Будь они сейчас на охоте, Нортона наверняка уже проглотили бы целиком. А Джеку нравилось это, нравилось смотреть, как, ещё пару минут назад самодовольное, выражение лица старателя превращается в замученное, избитое. – Он мёр… – Мать твою, заткнись! – первым сорвался Нортон, срываясь на крик. – Ну и чего ты так взволновался? – пусть Джек был невидимым, но его шаги по-прежнему оставались слышны. И когда он появился в следующий раз, то оказался прямо перед Нортоном с ещё более озлобленным выражением лица. – А-а-а… Может, ты вернулся, чтобы отомстить? – Да, и моя месть сейчас спит перед нами, – таковы были его слова, пока он пытался спастись от поражения. Набравшись храбрости, сжав кулаки и подавив эмоции, Нортон бросил эти слова, хотя Джек всё понимал. Разнёсшийся смех Джека не был громче, но тот явно насмехался. – Думаешь, меня волнует Наиб? Нортон почувствовал блеф. Он ведь сам, рассказывая о поцелуе, видел, как бурно отреагировал Потрошитель. Проследив ледяным взглядом за последним, старатель увидел, как Джек пристально смотрит на спящего Наиба, и заговорил: – Если это не так, ты позволишь мне его забрать? Джек отпустил несколько лёгких смешков, ответив: – Конечно, Кэмпбелл. Можешь даже выебать его прямо сейчас, прямо передо мной. Мне плевать. С этими словами охотник подошёл к кровати и нежно провёл лезвием по руке наёмника. – Напоминает твоего дружка. Он был таким же, как Наиб. Таким же доверчивым. Нортон крепче стиснул зубы, начав терять самообладание. – Подумать только, он верил в этот бред: мы сбежим вместе, будем жить вместе долго и… пф-ф, – Джек разразился хохотом, а, успокоившись, поднёс к лицу ладонь с лезвиями. – Долго и счастливо. Какой мечтательный. – Хватит, – рыкнул Нортон. – Не думаю, что вывернутая грудь и выпотрошенные органы – это та долгая и счастливая жизнь, о которой он мечтал. Хотя, может, Наибу это придётся по вкусу. А ты как думаешь? – Джек повернулся к Нортону с хищным оскалом. Нортона трясло от воспоминаний о том немаловажном событии, о котором говорил Джек. Схватившись руками за голову, он попытался остановить рвущийся в голову поток образов. – Прекрати! – Должно быть, было так грустно терять единственного человека, который принял твоё очень, очень тёмное прошлое, а? – Потрошитель встал и указал лезвиями на старателя. – Потерять кого-то, кто улыбался тебе, даже когда ты раскрыл свою ужасающую сторону. Как печа-а-ально… Какой бы блистательной победа в этом разговоре Нортону ни предвиделась, она тотчас рассыпалась на осколки. Страх не отомстить начал улетучиваться. Всё это заменил голос, который он так долго не мог выкинуть из головы. Он пытался его забыть, но всегда слышал, особенно в те моменты, когда ему напоминали о произошедшем. Он не пытался уснуть, никогда. Ведь сон формировал этот голос в другую форму, называемой кошмаром. И тогда начинали отдаваться эхом другие голоса, крича и взывая к нему. "Я… М-мне… Мне, кажется, нравится Джек". "Если не можешь верить Джеку, тогда поверь мне, Нортон". "Что мы такого сделали, чтобы заслужить это?" "Я больше не получаю эти странные раны, Нортон. Я чувствую себя… по-настоящему счастливым". "Мы доверяли тебе, Кэмпбелл… Зачем?" Пока старатель погружался в пучину мыслей, Джек наклонился ближе к нему. – Хочешь узнать маленький секрет, Кэмпбелл? Нортон вскинул голову и остекленевшими, но полными ярости глазами посмотрел на охотника. Прожилки были напряжены, а кулаки дрожали от гнева. Потрошитель шагнул ближе и склонился, почти касаясь губами уха старателя. – Его последними словами, пока я не порезал его на кусочки, были «Помоги мне, Нортон». Слова больно впились в сердце старателя. Он продолжал проигрывать в этом диалоге Джеку, снова и снова, но к такой информации он не был готов. Вмиг взгляд опустел, а лицо исказилось яростью. Не раздумывая, Нортон вскинул кулак, намереваясь ударить охотника в лицо. И не важно, что на Джека этот удар не подействует. Нортону было всё равно. Гнев захлестнул сознание, подстегивал к бесцельным поступкам, пока мысли были окутаны разочарованием и виной. Может, он и не верил Джеку, но осознавать, что всё сказанное могло быть правдой, было неимоверно больно. К удивлению проспектора, Джек не уклонился от атаки. Его кулак крепко врезался в область чуть выше подбородка. Потрошитель решил позволить этому произойти, чтобы дать хоть немного остыть и без того разгорячённому проигрышем старателю. Усмехнувшись, он провёл большим пальцем у рта, вытирая чёрную, как смоль, струю. – Из всех тех, кто начал играть по-крупному, ты быстрее всех проиграл. Нортон молча опустил голову. Так, в тишине, Джек растворился в тумане и снова появился только возле окна. Ухмылка, по праву принадлежащая ему, сверкала на лице. – Удачи со своим планом мести, Кэмпбелл.***
На этом и закончился визит двух охотников. У обоих слова встали поперёк горла, пока они шли по проходу, соединявшему стороны охотников и выживших. Джек был не в лучшем настроении. Хастур же был и озадачен, и в то же время зол. Так двое шли с окружающей их тёмной густой аурой без возможности её рассеять, пока не увидели сочащийся впереди, из конца прохода, свет. Спорить сейчас было рискованно. Хастур мог буквально увидеть в глазах Джека пылающую ярость. Поэтому божеству пришлось не выказывать раздражение, чтобы расспросить друга. Он отогнал в сторону мысль о нарушении, так как знал, что подобные замечания будут просто бесполезны для Потрошителя, пока тот не в настроении. Так он смотрел и дальше, как Джек сжал кулаки и ударил деревянную балку в гостиной. Догадка о причине такого поведения мигом посетила фистера, но тот решил сначала убедиться. – Нортон Кэмпбелл? – Этот придурка кусок такой… Гр-р! – Джек подошёл к ещё одной балке, со всей силы ударив её и только тогда заметив клокочущую ярость. – У него кишка не настолько тонка, чтобы оскорбить и унизить меня! – И он смог? – в растерянности взглянул на охотника Хастур. – Д-нет. Конечно же нет! – рыкнул тот. – Но попытка всё испортила… Агх! – Унизил как? При помощи наёмника? – предположил Хастур, прислонившись к стене. – Не важно! Ему стоит съебаться! – А я тебе ещё раньше говорил убить его, – цокнул языком фистер. – Сам говорил не усложнять всё, а теперь в таком положении. Джек швырнул пальто на диван и слегка ослабил галстук. Он не смотрел на божество, но его тон голоса слегка повысился. – Я же знаю, что ты зол из-за фальшивого лезвия. – Это так, но до твоего состояния мне далеко, – прямо сказал Хастур, присев на диван, взял пальто и аккуратно сложил его рядом. Засунув руки в карманы, Потрошитель вздохнул. – Ты не должен убивать Эзопа. Не моим лезвием. – Так вы – лучшие друзья с бальзамировщиком, м? – вопрос был с привычным сарказмом. Джек прошествовал мимо книжного шкафа, проигнорировав замечание. Глаза остановились на книгах, не двигаясь с места, а, когда заговорил, голос был низким и серьёзным. – Первым человеком, которого я убил, была его мать. В комнате повисла мёртвая тишина, среди которой находились только двое. Хастур не мог понять, почему это так беспокоило Джека. Он же серийный убийца! Возможно, он убил с десяток, а может и больше людей за стенами поместья, но никогда не чувствовал вины. Только сейчас фистер задумался, была ли эта вина за одно убийство или и за все остальные. – Разве не прекрасно? Ты убил его мать, так убей и его заодно. Что не так? – Хастур изогнул бровь, но кидаться язвительными словами не перестал. – Не похоже, чтобы тебя заботили чьи-нибудь чувства. – Ты прав. Меня не заботят ни его чувства, ни даже если он сдохнет. Плевать, умрёт он от твоих тентаклей или от рук своего учителя, который тоже чёртов серийный убийца. Меня это не волнует, – Джек повернулся к Хастуру с выражением лица, которое тот не смог прочесть. – Но от моих лезвий он не умрёт. – Так в чём причина? – не выдержал фистер. – Это не важно. Но его смерти мои лезвия не поспособствуют. Так что иди и задуши его своими щупальцами. – Отлично, тогда пусть это хранится в секрете. Меня не станет тревожить это до тех пор, пока я не смогу его убить, – Хастур встал, всем своим видом показывая, что хранить это в секрете – совсем НЕ ОТЛИЧНО. Он уже собирался уйти, но на полпути от выхода Джек остановил его, перехватив руку. – Чёрт, ладно. Я пообещал его отцу, хорошо? Что не буду убивать его ребёнка. Вот. – Обещание? Ты же не сдерживаешь их, Джек. Или одно что-то да значит? Джек присел на диван, глубоко вздохнул. – Потому что его отец – мой друг, следовательно, это что-то значит. – Джек, ты долбанный серийный убийца. Ты это сейчас серьёзно? – в неверии Хастур взглянул на Потрошителя. – Я, конечно, здесь назвался Джеком, но до этого момента разве кто-то рассекретил настоящую личность Джека Потрошителя? Многие лишь гадают. Вот только никто точно не знает, Хастур, – от этих слов фистер перевёл взгляд от друга и назад. – Хочешь сказать, ты… – Все преступления не смыть с моих рук, даже если они засчитаны на Потрошителя. Но пока это всё, что я могу сказать. Уже поздно, Хастур. Я тебе всё расскажу, но, прости, не сейчас, – Джек поднялся и подхватил своё пальто. – Спасибо, что сложил его, как настоящая любящая жена, Хасти. Фистер закатил глаза. – Да пожалуйста. Но перед тем, как Джек собрался уйти, божество кинуло последний вопрос: – Можешь наконец рассказать, какова твоя причина прихода в поместье? Шаги Потрошителя стихли, затем тот прикрыл глаза и ответил: – Убийства вне закона. Эти слова не до конца убедили Хастура. Мотивом было явно не только желание убивать всех подряд. Изначально Джек не обращал бы никакого внимания на проклятое обещание, не чувствовал бы себя виноватым, потому что частично он был психом. Хотя, быть может, фистер просто представлял прошлое друга совсем не таким, каким оно было на самом деле. – Джек, – позвал его Хастур, но не стал говорить всё сразу, а пошёл к шкафчику, открывая дверцу. Кажется, он что-то искал. – Что? – приятель лишь следил за его движениями. Хастур нашёл то, что искал – прямоугольную коробку, и протянул её Потрошителю. – Это подарок от хозяина поместья. Любимчик. – Не будь таким ревнивым. Я же говорил, что я приятный человек, – Джек принял коробку, почти сразу открыв её. Отложив её на кофейный столик, он достал оттуда письмо, которое гласило: «Говорят, в мире не существует голубых роз. Но этот глубокий синий цвет символизирует любовь, что превосходит невозможное». Джек поискал глазами в коробке другую вещь и наконец нашёл её. Это была его трость с розами. Ему уже дарили такую как-то раньше, но розы на ней были другого цвета. К тому же и письмо было несколько другим. От него и трости как-то странно защемило в груди, но Потрошитель откинул все мысли в сторону, покачав головой, положил записку в коробку и закрыл крышку. – Это третья… – Третья? Разве их не две? Алая и вот эта? – нахмурился Хастур. – А, да. Не умею считать, – слабо ухмыльнулся Джек, затем ответил другу: – Спасибо, Хастур. Тот не ответил. На выражение «Не умею считать» он, конечно, не повёлся. Но пришлось пока оставить Джека. Если тот захочет, то расскажет обо всём позже. И когда Потрошитель проходил мимо, он напоследок сказал: – В любом случае, я знаю, что ты не сможешь заставить себя убить Эзопа Карла. Потому что лучшим твоим решением было бы проверить его будущее, прежде чем устраивать резню.***
Весь следующий день был связан напрямую с Куртом, Эмили, Мартой, Уильямом и Наибом. Все пятеро рано утром встретились в библиотеке по одной общей причине. Курт Всегда поднимался рано, так что для него проблемы не возникло. То же самое касалось Эмили и Марты: обе были ранними пташками. Так доктор, координатор и путешественник сели в помещении, ожидая Наиба для разговора. Что касается Уильяма, он в полудрёме стоял в стороне. Ему пришлось заставить себя проснуться, и теперь он понятия не имел, зачем их вообще притащили сюда в такую рань. – Тебе придётся хорошенько объясниться, Наиб, – положив подбородок на руки, предупредила наёмника Марта, стоило тому войти. – Конечно же здесь есть смысл. Вы хоть раз видели, чтобы я рано вставал без причины?! – запротестовал Наиб. – Так в чём дело? – спросил Уильям, сонно протирая глаза. – Мы должны вернуть Эзопу память, – принялся за объяснения наёмник перед группой друзей. – Нортон Кэмпбелл претендует на место Илая и не хочет отступать. – А? Нортон? Хочешь сказать, новый чувак втюрился в нашего Эзопа? – от этого нападающий сразу очнулся и, подбежав к столу, оперся на него двумя руками с широко раскрытыми глазами, как он частенько это делал. – Я видел, как часто он смотрел на Эзопа. Но я не думаю, что это что-то значит. Или ты снова притянул что-то за уши, Наиб? – нахмурился Курт. – Нет, а даже если и так, когда я был в таких случаях не прав?! – наёмник гордо похлопал рукой по груди. Марта и Курт, словно сговорившись, закатили глаза, а путешественник ответил: – Ну вот опять…* – Курт искреннен, ха-ха… понял?** Курт искренний… Почти как «откровенно говоря»… – рассмеялся наёмник из-за игры слов.//**Примечание: в оригинале используется «Kurt frankly» - Курт искренний/прямолинейный, «Quite frankly» - откровенно говоря. Получается игра слов//
– Нет, мы не поняли, Наиб. Лучше начни разговор с осмысленных слов, – покачал головой Курт. – Конечно, Курт франкли, – хихикнув, Наиб вернул себе серьёзный вид и продолжил: – Я не уверен, что понял мотив Нортона. Но я точно понял одно: этот паренёк не собирается останавливаться, а также его не заботит, что Илая это задевает. – Наиб, ты пытался поговорить с ним? – такой поступок был вполне свойственен наёмнику. Тот так и сделал бы. – Пытался. Как раз поэтому я собрал вас всех здесь. Мы, члены клуба Элизоп, должны про… – Элизоп? Пхапф… что за чёрт, Наиб! – рассмеялся Уильям. – С каких это пор мы в клубе? – моргнул путешественник. Долго ждать ответа не пришлось. – С этих, – усмехнулся Наиб. Только Эмили попыталась вернуть разговор в своё русло. – Но, Наиб, как мы сможем помочь Эзопу вспомнить? Наиб выдавил слабую улыбку и, почесав затылок, напомнил о необычном событии. – Вы, ребята, наблюдали за Эзопом прошлым вечером? Как он рыдал и трогал стену в парке? Неожиданно, да? Я думаю, он что-то там вспомнил. – Трогал стену? – пуще заморгала Марта. – Могло ли быть что-то на стене? – спросил путешественник. – Он мог вспомнить, как его швырнули к этой самой стене. Думаю, было больно, – задумался нападающий, постукивая пальцами по столу. – Он забыл только то, что связано с Илаем, помнишь? Так что он должен был вспомнить что-то связанное с ним. Илай в жизни не позволил бы ему стукнуться о стену. Сами знаете, как он печётся об Эзопе, когда они оба в игре, – рассудил Наиб, скрутил руки на груди и, закатив глаза, нахмурился. – Хм… Что ж, это будет непросто. Но к чему тут стена, раз он ещё и заплакал? – Уильям задумчиво уставился на книжные шкафы, словно они могли помочь ему. – Граффити! – догадалась Марта. – Что ещё это может быть, как не граффити! Тем более мы всегда цепляем их около машинок. – О… это то, которое Трейси… – Эмили, кажется, поняла, к чему вела координатор. – Да, да! Это, должно быть, то самое! – закивала Марта. Все парни стояли в недоумении. Первым решился спросить Наиб. – Стойте, стойте, я ничего не понял. Какое граффити? – Его Трейси нарисовала, то, что с Илаем и Эзопом. Я помню, как видела его в парке! Я ещё тогда была с ними в одном матче! – рассказала Марта. – Выходит, он либо действительно может возвращать себе воспоминания, либо лишь пытается! Хм-м… – Наиб почесал подбородок. – Мы должны воспроизвести события, связанные с Илаем. – Я в деле. Мы должны сделать это ради Илая. Патриция сказала, что на следующей неделе Илай сможет играть. Я почему-то уверен, что он снова будет напряжён из-за стресса и утраченных воспоминаний Эзопа, – Уильям, полный решимости в глазах, вскинул вверх кулак. Но Наиб забеспокоился. Уильям был прав. Илай чаще всего доводил себя до предела, когда пытался избавиться от стресса. Будет плохо, если он выдохнется. Баллы могут упасть, а это никак не поможет пророку покинуть поместье. – Остальное обсудим позже. Все вот-вот начнут подниматься, так что нам нужно вернуться. – Ох да, я ж совсем забыла! Я сегодня отвечаю за завтрак! Мне нужно идти, – Эмили вскочила с места и выбежала из библиотеки. – Э-эй! Подожди меня! – кинулся следом Наиб. – Я поищу Эзопа!***
Вместо того, чтобы найти бальзамировщика, Наиб наткнулся на другого человека, которого всё равно хотел встретить. Повернувшись в другую сторону, он застал Трейси и Эмму. – Доброе утречко, Наиб! – помахала обеими руками садовница. – Уа, ты встал рано. Это правда ты, Наиб? – Трейси одновременно и возилась с маленьким прибором в руках, и поглядывала на собеседника. Наиб рассмеялся в ответ. – Так я очень ответственный выживший! Встал рано, чтобы помочь другим. – Ла-а-адно… – закатила глаза на его слова механик. Эмма покачала головой. – Помочь? Но Эмили уже готовит завтрак. И зачем ты тогда здесь? – Эмма, очевидно же, что он не собирался помогать Эмили. Так что поможешь сама, – поддакнула Трейси. – Э-эй! Я хотел ей помочь, но она сказала, что справится сама! – запротестовал Наиб, но ему никто не поверил. Наёмник и сам это понял по выражениям лиц девушек. – Я говорю правду! – Как бы там ни было, Наиб, – Трейси пожала плечами и отправила устройство в карман, затем вытащила небольшую инструкцию, открыла на какой-то странице и принялась за рассматривание текста, – я уже слышу, как Марта зовёт тебя в коридоре. Как и предвещалось, через секунду и впрямь послышался голос координатора, эхом раздавшийся по пустым проходам. – Наиб!!! Чёрт возьми, ты где?! Трое выживших залились хохотом, особенно смех Наиба был с нотками нервозности. – Хе-хех… О нет, – наёмник, смеясь, почесал щеку. – Прошу прощения, леди, – послышался голос за спиной Наиба. Он мог узнать его из тысячи, хотя старался бурно не реагировать. – Здравствуй, мистер Нортон! – махнула рукой Эмма. Трейси же не задержала на старателе взгляд, лишь поприветствовала как обычно: – Здравствуй. – Могу я, пожалуйста, забрать мистера Субедара? – мягко улыбнулся проспектор. Его руки уже дёрнулись в сторону парня, заставляя того вздрогнуть. Трейси видела все детали и внимательно следила за выражениями лиц обоих. Наиб отдал честь девушкам, стараясь казаться настолько же неунывающим, как минутой ранее. – Надеюсь, вы, девчушки, передадите извинения Марте, и она потом не прихлопнет меня! – Ладно. Мы прикроем тебя! Я всё равно собиралась помочь Эмили! – покраснев, ответила садовница. – Спасибо, Эмма. Увидимся! Хе-хе-хе… – стоило Наибу отвернуться, чтобы девушки увидели лишь его спину, как выражение лица вмиг изменилось. Двое парней направились прямо в галерею, а повисшее молчание держалось до тех пор, пока они не прибыли н место. – У нас появилась ещё одна пара влюблённых голубков? – высказалась Эмма, не сводя глаз с руки Нортона, обнимавшей Наиба за талию. – Не думаю, что Наиб влюбился в него, – сказала Трейси, закрыв инструкцию. Её лицо приняло какое-то серьёзное выражение, когда она посмотрела в сторону наёмника и старателя, скрывшихся в направлении галереи. Эмма растерянно заморгала. – А? Почему? – Так сказало его лицо.***
Когда они оказались недоступны взору девушек, Наиб оттолкнул от себя Нортона. – Хорошо же видеть тебя улыбающимся даже после того, что произошло прошлой ночью, – Нортон немигающим взглядом уставился в пустоту коридора галереи. Этой фразой он хотел проверить, просыпался ли наёмник во время спора с Джеком. Но вместо спокойного, ответ пришёл с нотками паники. – Ч-что ты… Что произошло прошлой ночью? Нортон остановился и, что-то вспомнив, широко ухмыльнулся. Вчерашний поцелуй относился к его проделкам, но, похоже, Наиб подумал, что произошло что-то ещё. – О, ты не помнишь? Хах, так у тебя ничего не болит? – Только не говори мне, что ты… – Наиб принялся щупать тело на наличие боли. Но её просто не было. Наёмник двумя руками обнял себя и кинул взгляд на Нортона. – Ты трогал меня?! Дразня парня только больше, старатель стал мерять комнату шагами, напевая ту же мелодию, что и Джек. – Кто знает? Может, -он- трогал. Наиб ужаснулся, когда услышал пение, но ещё больше его повергло в ужас осознание, к чему ведёт Нортон. Конечно, он не мог так сразу раскрыться и сказать, что Джек иногда посещает его по ночам, поэтому пришлось сделать вид, будто он ничего не понимает. Но в глубине души поселилось чувство беспокойства за Джека и за то, что тот мог прийти как раз в тот момент, когда Нортон наблюдал за ним ночью. – Кого ты имеешь ввиду?! Что ты делал?! – Ну, не знаю, Субедар. А как ты думаешь? У тебя были ночные посетители? – послышался смешок. – Он наверняка видел, что я делал, пока ты спал. Наиб в порыве злости развернулся и уже собирался уйти, но его остановила чужая рука, сжавшая его запястье. Наиб не выдержал и прошипел: – Отпусти. – Может, в следующий раз ты попытаешься не выглядеть настолько же счастливым, пока я рядом. Я ведь могу не понять тебя и подумать, что тебе мое присутствие нравится, – хватка усилилась, а улыбка на губах Нортона стала лишь шире, словно его вся ситуация забавляла. Реакции наёмника хватило, чтобы умерить свой пыл, возникший из-за потери самообладания с Джеком. Во всяком случае, та же игра с Наибом работала. – Хочешь, чтобы я ходил грустным из-за того, что происходит? – поддерживать зрительный контакт с Нортоном было тяжело, но наёмник справлялся. – Я не стану унывать, потому что ты вообще не важен мне. Ровно как меня не волнует, что ты творишь. И если ты пытаешься разозлить меня, то ты делаешь это неправильно. Нортон хихикнул, найдя сходство между словами Джека и Наиба. – Теперь он пытается быть похожим на кого-то, кто примерно такой же, как он сам. Просто золото. – Понятия не имею, почему ты пришёл в поместье, но оставь меня и моих друзей в покое. Могу лишь сказать, что ты по-настоящему несчастлив, раз вытворяешь такие вещи. То, что сказал Наиб, повергло старателя в шок. Он никогда не выглядел грустным, да и лицо нельзя было назвать «пустым». Поэтому Нортон задумался, не забывал ли он когда-нибудь надеть эмоциональную маску перед Наибом. Но сказать ничего не решился. Наиб всё ж таки вырвал руку из захвата и прямо сказал: – Не хочу, чтобы у меня были такие же, как у тебя, грустные глаза. От ответа Нортон потерял дар речи. В голове снова заговорили голоса, и, чтобы их успокоить, проспектор прижал пальцы к вискам. Одновременно с этим он наблюдал, как наёмник, используя свои нарукавники, исчезает из поля зрения. В коридор Нортон вернулся только через какое-то время. Выйдя, он открыл окно и желал лишь побыть сейчас наедине. "У тебя и правда очень грустные глаза, Нортон." "Никто из нас не без грехов, Нортон. Все мы хоть когда-то поступали неверно." "Конечно же я могу быть твоим другом, глупенький!" Стоя в тишине, ему пришлось слышать голоса. Ему пришлось.***
Эзопу всегда не доставало удачи. Он выбрал не своё привычное окно, а нашёл другое, чтобы вылезть через него, но когда выпрыгнул, то очутился прямо возле своего ненавистника. Снова Нортон Кэмпбелл. Эзоп даже не понял, проклятье ли это или он просто плохо выбрал место для побега. И то, что он упал на четвереньки, ему ничуть не помогло, потому что так он мог предстать перед старателем в неловкой позе. К тому же, его наверняка заметят. Не успел он уйти, пока Нортон не успел сказать слова, как его глаза встретились со взглядом старателя. Тот сидел и крепко прижимал колени к груди. С ним было что-то не так. Эзоп отряхнул ладони и, наклонив голову, осмотрел выжившего. – А… Ты в порядке? Эзоп поверить не мог, что решится остаться с Нортоном, как велел Хастур. Пусть старатель не отвечал, бальзамировщик подошёл и молча сел рядом. Глаза проспектора в этот момент были похожи на глаза Илая Кларка – полные печали и безнадёжности. Это был первый раз, когда Нортон так выглядел. У него всегда было либо непоколебимое, либо самодовольное выражение лица. Эзоп не знал, что сказать, он не продумывал разговор в голове. К тому же, он не был из тех людей, кто заводит его первым. – Ты когда-нибудь делал что-нибудь настолько ужасное, что тебя после этого, как ты думал, больше нигде не примут? – слабым голосом заговорил Нортон, который бальзамировщик ранее от него не слышал. – Я не жду принятия себя людьми, – ответ оказался холоднее, чем Эзоп хотел. Но он действительно думал, что ни в ком не нуждается. – Серьёзно? – усмехнулся старатель. – Я тоже так думал, пока кое-кто не принял меня. Слова вызвали тягучую боль в сердце сероволосого парня. Воспоминание с улыбкой незнакомца проникло в его мысли. Но он оставил его, не обращая внимания, и задал прямой вопрос: – И что же ты сделал? – Вышло так, что множество людей мертво ради моей личной выгоды, – прямо ответил парень. К удивлению старателя, Эзоп среагировал коротко: – А. – А? – Нортон не выдержал и наконец посмотрел на собеседника. – У тебя слишком печальные глаза как для человека, убившего множество людей только ради своей выгоды, – Эзоп избегал зрительного контакта. – Я довёл людей до вечного покоя, даже если их время тогда ещё не пришло. Человек, сказавший эти слова, мог показаться бессердечным, но только в том случае, если вы не посмотрите в его глаза. Нортон пристально посмотрел в них, глаза Эзопа, и подумал, что, наверное, его тоже выглядят сейчас примерно так же. Даже если бальзамировщик пытался скрыть сожаление, Нортон видел его насквозь. – Перестань пытаться жёстко реагировать. – Я и не пытаюсь, – Эзоп грустно смотрел на землю, проводя рукой по зелёной траве. – Не было и дня, чтобы голоса в голове не тревожили меня. Это, скорее всего, наказание за то, что я сделал. Нортон отпустил смешок. – Прекрасно. – Прекрасно?! Это не прекрасно! Я не могу спать ночью! – уставился бальзамировщик на старателя. – А похоже, что я сплю? – спросил тот. Эзоп кинул на него ещё один взгляд, но затем выражение лица потеплело. – Так зачем ты вернулся? Даже не говори, что это для помощи на… – Месть, – без промедлений ответил Нортон. Любопытство в парне возросло с новой силой. – За что? – За одну смерть. Я устраню кое-кого здесь, – тайна должна была остаться тайной, но, казалось, Нортону было достаточно комфортно с Эзопом, чтобы поделиться с ним секретом. И, по правде говоря, у Эзопа бурной реакции и тем более желания делиться тайнами не было. – Это выживший? – спросил бальзамировщик. – Это должен был быть выживший. Я мог спасти его, а мог убить. Меня это не волнует, пока я не отомщу. – Вижу. И я это уважаю. Это твоё решение, не моё, – сказал выживший и поднялся на ноги. – Я ужасен, а? – усмехнулся Нортон. Эзоп в последний раз взглянул на него, собираясь вернуться в поместье через окно. – Всё нормально. Здесь никто из нас не с чистыми руками, а ты меня не пугаешь. – А ты согласишься стать другом убийцы? Во взгляде Эзопа отразился вопрос. Другом? Он даже не знал, нужны ли ему вообще друзья. Дружба обременяла сильнее, чем что-либо ещё. Но в старателе было что-то такое другое, не как у остальных выживших, да ещё похожее на него самого. Это и была одна из причин, по которой он не мог возненавидеть старателя. Поэтому парень ответил с лёгкой улыбкой на губах: – Конечно, я могу быть твоим другом. Голос в голове старателя слился со словами Эзопа. Улыбка бальзамировщика напомнила ему владельца голоса, что он слышал. И из-за того, что сказал Эзоп, старателя потянуло к нему лишь сильнее. Эзоп Карл стал его вторым шансом принятия. – Я хочу сделать тебя своим, Эзоп Карл, и мы покинем этот ад вместе.***
Когда настало время матча, в столовой собрались все выжившие, кроме одного. Отсутствовал Илай Кларк. Наиб так пристально вглядывался в монитор, что не заметил отсутствие друга. Единственным, кто обратил на это внимание, был Уильям. Поэтому он подошёл к Вере и попросился поискать пророка в особняке. – Нет необходимости, Уильям, – ответила девушка, поглядывая на экран. – Нет необходимости? – удивлённо моргнул нападающий, лишь позже поняв, почему так решила парфюмер. Илай всё равно ещё может не играть. Отсутствие пророка также заметил и Эзоп Карл. Ему было странно нелегко без этого выжившего рядом. Немногим ранее он видел сову. Но где сам её хозяин? Как только начался выбор игроков, Наиб нажал кнопку на детекторе. Выражение его лица ясно передавало напряжение и беспокойство. Ещё утром наёмник выглядел нормально, днём же действовал странно. И, пока Наиб не занял своё место, Уильям поинтересовался: – Чувак, ты в порядке? – Гм. Не волнуйся! Я справлюсь! – выдавил фальшивую улыбку наёмник. Чтобы выглядеть правдоподобнее, он поднял два больших пальца вверх. Уильяму оставалось надеяться, что охотником окажется не Потрошитель. Ему и хотелось нажать на кнопку детектора, и в то же время он хотел доверять своему другу. Поэтому нападающий решил подождать и узнать следующего участника. Им оказалась Марта. Нортон нажал на кнопку. Удивительно, но он сел позади координатора. Наиб одарил его быстрым взглядом, останавливая себя всякий раз, когда хотелось выглядеть веселее. Последнее место заняла Трейси. Пусть она казалась увлечённой своим устройством, механик очень внимательно следила за Наибом и Нортоном.– Игра –
Очередной быстрый матч. Уже за первые минуты улетел один выживший и к ракетному стулу была во второй раз привязана Марта. Что касается Нортона, тот был только ранен. Никто не ожидал такой быстрой игры от Потрошителя, пусть и в предыдущих матчах Джек был настроен серьёзно. – Так-так-так. Если это не тот самый парнишка, который хочет мести, – Джек посмотрел сначала на Нортона, затем на магнит в паре метров от них, – то я не примусь за эту дрянь. На мне это не сработает, Кэмпбелл. – У твоего щенка такой же ротик, как у тебя самого, – ответил старатель, забегая в хижину. – Милый, правда? – усмехнулся Джек, идя следом и игнорируя магнит. – Но -он- был милее, потому что рыдал. Согласен? Нортон не собирался наступать на те же грабли во второй раз. Пришлось себя контролировать, раз он хотел мести. Джек сделал голос более слащавым и заговорил: – Джек, я хочу остаться с тобой навсегда! И я так счастлив, когда ты со мной! Нортон старался пропускать слова мимо ушей. Правда старался, но гнев закипел внутри, словно прошлая встреча с охотником его ничему не научила. Старатель бросил палетку слишком рано, теряя контроль. – Ты был способен сделать его самым счастливым, Кэмпбелл? А мне он говорил, что такой человек – я. Как победоносно. Я? Делать людей счастливыми? Абсурд! – с нотками сарказма повествовал Потрошитель, сломал палетку за Нортоном. Выживший направился к следующему участку, в котором ещё оставались палетки. Он не мог нормально кинуть магнит, так как был рассредоточен из-за слов Джека. Да, он также знал, что не был причастен к этому «счастлив навсегда» для другого человека. Но причастен всегда был Джек. Тот другой всегда много рассказывал о Потрошителе. А Нортон позволял, ведь любил его, хотел сделать счастливым, даже если пойдёт наперекор своему счастливому пути. Погрузившись в мысли, старатель открыто встал перед опрокинутой палеткой. Совершенно забыв о перезарядке туманных лезвий, он замер перед Джеком. Как раз в этот момент охотник взмахнул рукой и Нортон упал на колени, оказавшись нокаутированным. – Ты совершил огромную ошибку, решив противостоять мне, Кэмпбелл, – хмыкнул Потрошитель, зная, что Нортон не сможет самостоятельно подняться на ноги, и ушёл, оставив выжившего умирать в собственной крови. Издали заметив Наиба, закончившего с расшифровкой кода, Потрошитель отправился за ним и скрылся в тумане. Оставались ещё две машинки, поэтому лучшим вариантом было поискать люк. Но наёмник отказался от него, остановившись и дожидаясь Джека.***
Когда трое были отправлены в особняк, все выжившие задумались, почему Наиб до сих пор не сбежал в люк. – Почему он там стоит? Трейси ведь указала на местоположение люка, разве нет? – воскликнула Марта с долей раздражения. – Простите… Потрошитель почему-то показался раздражённым, – извинилась механик, за что Марта похлопала ей по макушке. – Не волнуйся, Трейси. Все мы стараемся, – подбодрила координатор. – А? – прервал их Уильям, глядя на экран. – Почему он застыл? Патриция тоже оказалась удивлена тем, что камера отобразила вид их товарища, застывшего у машинки, раньше положенного. С другой стороны зала Вера, не обращая внимания на неисправность монитора, подошла к бальзамировщику, стоявшему в дальнем конце столовой. Эзоп поднял на неё вопросительный взгляд, пытаясь догадаться, почему их «лидер» решил его потревожить. – Мистер бальзамировщик, – начала парфюмер, остановившись в десяти шагах от парня. – Да? – обратил на неё внимание Эзоп, уставившись в пол. – Если собираешься принять ванную, то лучше сделать это сейчас, – неожиданно посоветовала Вера. – Мы решили почистить все душевые, так что принять привычный вечерний душ не получится. – А, понятно. Хорошо, – кивнул сероволосый и направился в свою комнату, чтобы взять полотенце и остальные принадлежности. Он так спешил последовать совету, ведь любил принимать ванную больше, чем что-либо другое. Там было гораздо спокойнее, особенно в ночное время. Заглянув в комнату, бальзамировщик подхватил сменную одежду и полотенце. Но когда он подошёл к комоду и взял шампунь, в голове эхом раздался голос. Тот самый, бархатистый, даже казалось, что шепчущий на ухо. "Мне нравится запах твоих волос, Эзоп". Выживший громко вздохнул и сложил шампунь, выговорившись: – Снова ты. Чёрт. Покачав головой, бальзамировщик взял все вещи одной рукой, а второй намеревался открывать двери. Он был счастлив, ведь во время матча вероятность встретить выживших по поместью была очень низка. Так что времяпровождение предстояло быть спокойным. Эзопа и впрямь постиг успех. По пути ему никто не встретился. Наконец можно будет искупаться без лишнего шума снаружи! И впрямь отличное время для ванны. Быть может, ему стоит делать так каждый раз, если на матч не выберут его. Улыбнувшись, Эзоп открыл дверь и понял, что удача всё ещё на его стороне. Раздевалка тоже оказалась пуста, поэтому парень мигом прошмыгнул вовнутрь и положил все вещи в небольшой деревянный ящик. Эзоп снял верхнюю одежду, затем повседневные серые брюки, сложим их рядом с чистой одеждой. И, закинув полотенце на плечо, зашёл в саму ванную. В ней витал пар, затуманивая мраморную плитку и горячую воду. Сбоку стоял столик, на который бальзамировщик положил полотенце. А когда он снимал резинку с волос, глаза столкнулись с отражением в зеркале. Он ненавидел свой вид. Отвратительный. Однако голос в голове сказал обратное: "Раз ты не научился любить себя, то я буду тем, кто будет это делать вместо тебя, пока ты не научишься. Все те негативные мысли, которые ты думаешь о себе, слишком далеки от реального тебя. Ты прекрасен, Эзоп". Он хотел верить в то, что красив. Но поверить голосу, услышанному от какого-то незнакомца, было невозможно. Да и, должно быть, это всего лишь его воображение, пусть всё казалось таким реальным. Очнувшись от мыслей, Эзоп потряс головой и вспомнил, за чем пришёл… принять ванную. Взглянув ещё раз в зеркало, парень нашёл там кое-что ещё. Быстро обернувшись, он схватил полотенце, собираясь прикрыть часть тела. И Эзоп оказался так удивлён увиденным, что брови взметнулись вверх, а губы сформировали идеальную «о». – О боже! – Эзоп отбросил полотенце в сторону и рванулся в сторону бассейна. Оказавшись рядом, он вытащил тело человека и принялся растрясывать его. Это снова был Илай Кларк. От него, казалось, никуда не денешься. Хотя если подумать, то от пророка он спрятаться не мог, так как оба были заперты в особняке. Он даже было порадовался, что почти не видел пророка, как столкнулся с ним в такой ситуации. Погодите. Что важнее, Илай чуть не утонул в бассейне. Что вообще здесь происходит? Эзоп затряс пророка сильнее. – ЭЙ! Очнись! Да что с тобой? – Агх, – не добившись успеха, Эзоп вздохнул. По неизвестной причине он слишком заботился о том, что Илай чуть не утонул. Он видел большое множество смертей, одну даже от собственных рук. Но видеть пророка на грани было неприятно. Кто вообще Илай Кларк для него? Объект путаницы. На мысленные споры не осталось времени. Ему нужно любой ценой спасти этого выжившего. Ведь как он получит свои ответы, если позволит пророку умереть? Поэтому бальзамировщик решил оттащить Илая от бассейна. Пророк оказался тяжёлым. Из-за длинной одежды он казался худощавым, однако так совсем не было. – Чёрт побери!!! – Эзоп закрыл глаза, стоило увидеть нижнюю часть тела. А так как полотенце было на другой стороне помещения, бальзамировщик не мог сбегать за ним, чтобы прикрыть эту часть. Так он только потратит время. Хотя тратой можно было назвать и разглядывание упругих мышц, и смущение из-за взгляда на крепкую грудь. Секунду поколебавшись, Эзоп наклонился к лицу пророка, набрал побольше воздуха в лёгкие и прижался губами к его губам, вкачивая поток воздуха. Затем быстро отстранился: лицо пылало от собственного выбора. Так он повторил процесс дважды. На третий раз глаз Илая неожиданно распахнулся. Он приходил в себя. – Э-Эзоп? – Илай выдохнул его имя в губы. Эзоп упал назад, пытаясь оправдаться. – И-Илай Кл-Кларк! Т-ты… Я думал… Это… Пророк тоже принял сидячее положение, покраснев. Но даже так надежда его не покинула. – Т-ты теперь вспомнил? – Вспомнил ч-что? – моргнул бальзамировщик, только теперь поняв, что сидит полностью без одежды. Он двумя руками прикрыл промежность и скромно отвёл взгляд. На лице Илая появилась грустная улыбка, после чего он встал и пошёл к другой части бассейна. Взяв полотенце, которое, как он предположил, принадлежит Эзопу, пророк вернулся и накинул его на голову сероволосого. – Извини за то, что потревожил тебя. Уходя из ванной, Илай больше не оглянулся назад. Эзоп скинул полотенце с головы и прижал руки к груди, глядя вслед уходящему пророку. "Почему сердце так себя ведёт при тебе, Илай Кларк?... Я запутался".– Игра –
– Ты впустил Нортона Кэмпбелла в свою комнату. Почему? – Джек снял маску, под которым скрывалось лицо, выказывающее долю злости и разочарованности. – Я думал, ты никому не позволял. И что такого особенного в старателе, Наиб? Объясни мне. Легче всего было бы объяснить словом «шантаж». Вот только Джек не поймёт, как Наиб смог такое допустить. Он и сам не знал как. Наиб делал это для своих друзей, но на душе было неспокойно, словно он поступает несправедливо по отношению к Джеку. Или всегда поступал. – Меня не привлекает Нортон Кэмпбелл, Джек. Я хочу объяснить, но не знаю, сможешь ли ты понять. – Попробуй. Наиб прикусил губу. – Нортон встал между Илаем и Эзопом, поэтому… Я… – Поэтому ты подумал, что должен остановить его? – Потрошителю было легко читать наёмника и его стремление защитить друзей. С одной стороны он проникся пониманием, так как сделал бы то же самое с Хастуром. Но была и другая сторона, которую он не понял. – То есть это ненормально, что он становится на пути бальзамировщика и пророка, но вполне нормально, что теперь он на НАШЕМ пути? – Джек, это не… – Что же тогда выходит, ты ценишь своих дружков больше, чем меня? – сам того не ожидая, Джек сказал что-то настолько драматичное. Быть может, он сам не дал бы ответ на этот вопрос, но, когда наёмник поступал с ним подобным образом, это его жутко раздражало. Одновременно и злило, и расстраивало. – Прости меня, Джек. Я никогда… Ты же знаешь! Мне не нравится Нортон Кэмпбелл!! – Наиб был свято уверен, что Джек не знал о поцелуе. Но лгать ему не хотелось совсем. Пришлось признаться во всём, пусть это подольёт масла в огонь. – Нортон поцеловал меня, Джек, и… Джек прервал его, замахнувшись рукой. – И тебе это так понравилось, что решил оставить его в своей комнате? Вы ещё и занимались там… – НИКОГДА! Ни за что! Отвечаю тебе! – рыкнул Наиб, держась за раненую руку. Он отчаялся ровно так же, как охотник. – Я бы никогда не сделал это, Джек! Потрошитель ударил его во второй раз, заставляя упасть на колени. – Думаешь, я поверю в эту хренову ложь? На лице наёмника застыло выражение, полное страдания. Очень схожее выражение с тем, что Джек ненавидел. Казалось, всем доставляло удовольствие не скрывать его, а у Потрошителя от этого подкашивались ноги. Он был напуган и встревожен. На секунду показалось, что Хастур был прав: он дурак. Покачав головой, он достал трость и тут же посерьёзнел, вспомнив о записке. "Наиб Субедар, что ты со мной делаешь", – подумал он и прицепил аксессуар на бок. – Прекрати смотреть на меня так, Наиб. – Прости меня, Джек. Прости, если я тебя не воспринимаю всерьёз. Но, пожалуйста, поверь мне, когда я говорю, что я твой и только твой. Джек глубоко вздохнул и аккуратно взял наёмника на руки. – Я тебе верю, только прекрати строить такое жалкое лицо. На лице засветилась слабая улыбка. – Спасибо. – Но не принимай меня за пустое место, Наиб. И лучше придумай другой способ, как защитить своих дружков, – Джек закатил глаза и пошёл вдоль карты. – Какой-то способ получше, чем торговать своим телом старателю. – Я не торгую! – запротестовал выживший, слегка попытавшись вырваться. – Как тебе идея продаться мне немного позже? – отпустил смешок Потрошитель на своё необычное предложение. Наиб только усмехнулся. – Продано. – Это было легко, – поддразнил его охотник. Оставалось пару шагов до люка. – Так я могу потом войти? – Мгм. Ты можешь -войти-, – подмигнул наёмник. Джек рассмеялся. – Ты единственный, кто доволен моими шутками, – сказал Наиб с нотками гордости. – Я могу получить поцелуй за это? Ответом послужили руки Наиба, обвившие шею охотника и притянувшие тело ближе. Но продолжить он не успел, вспомнив что-то важное. – Стой! Они могут увидеть нас! Что, если это не по правилам? – Нигде этого не было указано. К тому же, у меня всё под контролем, Наиб, – улыбнулся Потрошитель, затем накрыл своими губами губы наёмника. Стоило этому произойти, как наёмник притянулся ближе к охотнику, который намеревался углубить поцелуй. Их языки встретились, образуя борьбу. Их поцелуй ясно давал понять, насколько сильно они скучали. Все прошлые встречи казались далёкими, а недавние происшествия помешали их встречам. Теперь у них появился шанс продолжить. Джек прервал поцелуй, когда пришло уведомление, что Нортон был отправлен в поместье. Посадив наёмника на люк, он вытер его губу большим пальцем. – Вот это дико. – Я скучал, Джек, – тихо проговорил Наиб. В мгновение голова охотника взорвалась от спора, ответить тем же или нет, что вызвало тишину. – Я… Я тоже скучал. Сильно. Сильно? Было ли так необходимо добавлять последнее слово? По какой-то причине он без сомнений произнёс это, а сердце лишь подтвердило достоверность сказанного. Таинственное событие, заставившее Джека усомниться в собственных мотивах. Как так вышло, что Наиб контролирует его действия? Тот, прошлый ребёнок, никогда не вызывал такие смешанные чувства. Наёмник определённо был странным человеком. Наиб мило улыбнулся, держась за пальто Джека, привстал и притянул для ещё одного поцелуя, менее «дикого». – Я пойду. Увидимся позже, Джек.***
Эзоп никак не мог уснуть. Как он ни крутился и ни вертелся, сон к нему не приходил. Прекрасно, учитывая, что проблемы начались после встречи с Илаем Кларком. Бессонница уже стала обычным явлением. Что было гораздо необычнее, так это поток образов и моментов, заполнивших голову бальзамировщика с такой скоростью, что тот резко сел на кровати. "Да что со мной?" – спросил сам у себя Эзоп, чувствуя, как нагреваются щёки. Прикрыв лицо, он вспомнил обнажённое тело Илая. В этот же момент всплыло другое воспоминание, причём Эзоп даже не был уверен, его ли это. Незнакомец был таким знакомым, но он так и не понял, почему разум до сих пор не узнал его. Это был кто-то до боли знакомый. – Наконец-то, – незнакомец находился позади него, проводя языком по затылку. Эзоп готов был поклясться, что почувствовал, как что-то тёплое и влажное коснулось его кожи при видении. – А… ах.. так хорошо… – зардел бальзамировщик и прикрыл рот. Как эти слова вырвались? Никого не было в комнате. Никто его не трогал. Но жар окутал его тело. Ситуация подталкивала подумать, что он сумасшедший, совсем ненормальный идиот. Как вид обнажённого человека в ванной мог вызвать эти странные видения? Видения, схожие на то, что могло происходить в реальной жизни. Эзоп вздрогнул, когда показалось, что кто-то дышит ему в спину. В безуспешной попытке он закрыл глаза, пытаясь скрыться от видений. Хотелось перестать чувствовать возбуждение. Но одного только желания оказалось недостаточно. Картины продолжали его дразнить. – Эзоп, посмотри на меня и сними верх, – раздался голос около уха, нежный и приятный. Руки непроизвольно дёрнулись снимать пижаму. Когда он закончил с последней пуговицей, дыхание участилось. Казалось, язык незнакомца прошёлся по бусинке соска. Эзоп откинулся на кровать, застонал от ощущений, когда язык принялся сосать поверхность. Бальзамировщик был возбуждён человеком, которого не было в комнате. На деле же все действия производились его пальцами, пытаясь сымитировать движения языка на груди. – Хнг… – закрыв глаза и прикусив губу, он терял над собой контроль. Сверху пальцы игрались с соском, снизу же что-то начало твердеть. – Я могу продолжить? – снова послышался голос. – Д-да, п-пожалуйста, – рвано выдохнул сероволосый, почти умоляя. Незнакомец перешёл к бёдрам – так он видел это. В это время одна его рука переместилась к бёдрам, а вторая была занята грудью. Уделив свободную секунду, Эзоп снял нижнее бельё, под которым оказался затвердевший член. – Так ты возбудился. Надо бы тебе помочь с этим, – не прекращая посасываний, сказал «парень». Эзоп одной рукой прикрыл лицо, слишком сильно засмущавшись, даже если никого рядом не было. Смочив пальцы слюной, он опустил руку вниз, обхватывая орган. Из-за притрагивания он вздрогнул, видя над собой незнакомца с улыбкой, дарящей тёплые чувства в груди, ровно как в первый раз, когда он увидел её. Он мог бы увидеть лицо парня, но не мог сконцентрироваться над этим, пока хватка на члене не усилилась, а движения стали учащаться. Эзоп и хотел позвать парня по имени, и не знал его. Стоны были пока тихими и контролируемыми, рука двигалась вверх-вниз, повторяя действия незнакомца из видения. Со временем ритм ускорился, а движения стали быстрее. – Тебе приятно? – Да… Да, да… Ах-х… – шумно выдохнул в пустоту Эзоп, ведь никого рядом не было. В видении незнакомец одаривал поцелуями затылок, двигая рукой. Бальзамировщик смочил палец второй руки и, как бы попробовав, вставил один вовнутрь. Ещё один стон сорвался с губ. Вызванное ощущение только подпитывало сексуальное желание подняться выше. Он всовывал и высовывал палец, двигая в такт другой рукой по члену. Без стыда добавил ещё два пальца, задыхаясь от тугости, но голос дразнил его: – Видишь? Ты можешь взять три. Работая пальцами с удвоенной скоростью, Эзоп доставил себе тонну удовольствия. И, придя к финальной точке, он дёрнулся. – Я… Я почти… Прогнувшись и схватившись за простыни, бальзамировщик сдавленно вскрикнул. Он вытащил все три пальца, а рука в последний раз скользнула вдоль всего члена, прежде чем окончательно пришла разрядка. – Я люблю тебя, – он слышал эти слова. Эзоп поднял руку и уставился на пальцы, испачканные в белесой жидкости. И, стоило понять, что всё это время голос лишь слышался в голове, глаза заполнились слезами. – Кто ты? Почему это со мной происходит?