Пока цветет моя любовь

      – Але, гараж? Почем продашь?       Громкий голос резко вырвал Ютаку из задумчивости, отчего тот быстро заморгал и постарался сконцентрироваться на источнике звука. Им оказался Акира, протягивающий ему большую кружку обжигающего кофе и тлеющую сигарету.       Ютака с благодарностью принял предложенное. Оставив напиток на столике, он зажал сигарету губами и сильнее укутался в плед, вновь падая в пучину собственных мыслей.       Акира присел в соседнее кресло и попытался проследить за взглядом Уке. Может, тот наблюдал за чем-то интересным за окном? Нет, Ютака бурил глазами точку ниже рамы, где-то в стене. Что же тогда держало его в такой холод на балконе, Аки даже предположить не мог.       – Эй, о чем ты задумался?       Юта, будто в замедленной съемке, выдохнул дым и потянулся к пепельнице.       – Переживаю за Юу.       Пепел посыпался с кончика сигареты, но Уке не спешил затягиваться вновь. Он просто смотрел, как бумага неторопливо тлеет в его пальцах, и где-то на краю его сознания в этот же момент пробежала мысль, что так же медленно погибает Юу, сдается под натиском собственных чувств, корнями прошивших сердце. Какая это была бы красивая метафора... если бы не оказалась злосчастной правдой.       – Да ладно тебе, – прыснул Сузуки. – Он напивается не в первый раз. Закинется антипохмелином, проспится и завтра как новенький заступит на тяжелую службу музыканта.       В понимании Акиры подобное являлось сущим пустяком, но Ютака всегда серьезно подходил к проблемам каждого участника группы. Словно мамочка, он пекся о каждом из них, забывая о себе. Но эту зону ответственности Аки добровольно взял на себя и в какой-то степени получал удовольствие от заботы о Ютаке. Порой, перехватывая Юту у двери, чтобы положить в карман ключи или надеть ему шапку, он ловил себя на теплом, растекающемся чувстве, очень схожим с состоянием внутреннего уюта.       – Нет...       Сначала Акира решил, что тихий шепот ему померещился, однако Ютака смотрел на него с каким-то отчаянием, как будто ждал помощи и сам при этом не был до конца уверен в своих ожиданиях.       В горле мгновенно пересохло, Сузуки потянулся за кофе, к которому Юта так и не притронулся.       – Рассказывай, что стряслось.       Последняя затяжка и глубокий вдох перед тем, как окунуться в короткую эмоциональную историю. Хоть Юу и просил его никому ничего не рассказывать, Ютака не видел смысла скрывать это ото всех, а в первую очередь – от Акиры. Возможно, Юу прав, и всем им было бы лучше, если бы ханахаки так и осталось тайной Широямы, а официально группе объявили бы о раке легких. Но теперь, когда все стало ясно, какой смысл обманывать близких? Быть может, они еще сумеют ему помочь хотя бы облегчить участь.       Акира неверяще уставился на опустевшую кружку в своих руках. Темные разводы каплями стекали по стенкам, оседая на дне грязно-коричневой лужей – Акире навязчиво казалось, что примерно так же сейчас выглядит и его душа. С одной стороны, знал бы он раньше, возможно, смог бы что-то изменить, помочь Юу... Но с другой, в самом начале их карьеры Акира не замечал чувств Юу, значит, пять лет назад уж точно не нашел бы способа его спасти. Как и сейчас.       Взгляд Ютаки, немая просьба сделать хоть что-то, чтобы им стало легче... Нет, он не мог это выносить.       – Пойду сделаю еще кофе, – севшим голосом проговорил Сузуки, ища предлог, чтобы уйти с балкона и хоть на несколько минут остаться одному.       – Аки...       Сильные пальцы окольцевали запястья, будто пытаясь удержать, правда, сейчас этот жест нес абсолютно другой смысл: поддержка. Ютака понимал, что Акире не только тяжело принять болезнь Юу, но и плохо от осознания, что в каком-то плане он стал причиной болезни гитариста.       При этом Ютака прекрасно понимал и Юу. Акира не был похож ни на одного из них: безответственный снаружи, внутри он излучал стойкость, надежность. Рядом с ним каждый чувствовал себя под защитой, а любимому человеку он был готов отдать все свое внимание и все силы. Сузуки прятал партнера в теплый кокон своих чувств, и, наверное, это было именно то, чего так не хватало Юу, чего он очень хотел, но не смог получить...       – Когда Юу только пришел в нашу группу, у нас было лишь две цели: работать, чтобы хоть на что-то жить, и без устали репетировать, – Юта слышал, как голос Акиры задрожал. – Даже если у нас находилось свободное время и Юу приглашал меня выпить или прогуляться, я всегда предпочитал встретиться с Койю, потому что он ассоциировался у меня с отдыхом, а Юу — с работой. Я совсем не замечал влюбленности Юу и, тем более, не обращал внимания на него с тех пор, как в группе появился ты.       Акира осторожно отставил кружку, а после переплел пальцы с Уке, поднимая на него потерянный взгляд.       В любой другой ситуации Ютаке было бы приятно услышать, что Акира любит только его и не смотрит на других, но сейчас он чувствовал, будто в далеком 2003-м забрал то важное и единственное, что могло бы спасти Юу от множества проблем. Осознавать подобное лидеру, больше всего на свете пекущемуся за своих ребят, было поистине горько... словно он предал их ради своего эгоистичного счастья.       – Я просто не смогу полюбить Юу. Это будет сплошной наигранностью и ничем ему не поможет.       – Есть кое-что, что облегчит его боль.       Ютака не знал, стоит ли говорить. В душе он не хотел и не был готов делить Акиру с кем-то, пусть даже в столь благородных целях, но вина за то, что они с Акирой сошлись и тем самым обрекли Юу на смерть, неумолимо колола в сердце, уговаривая произнести важные слова.       – Я читал, – тихо начал Уке, – что если Юу будет иметь постоянный физический контакт с тобой, то он практически не будет чувствовать боли от разрастающегося ханахаки.       – В смысле «физический контакт»? Секс? – Аки скривился и успел уловить мимолетную ревность Ютаки, тут же сокрытую за отстраненностью.       – Необязательно. Достаточно просто прикосновений и... объятий.       По правде говоря, Акира уже и сам успел об этом подумать. Мешало одно «но»: Юу бы никогда не признался, что испытывает боль, и не попросил бы Акиру о помощи, а Аки, в свою очередь, не смог бы следить за состоянием друга, встречаясь с ним лишь на репетициях. Только если он постоянно будет дежурить рядом, двадцать четыре часа...       – Юу слишком гордый, чтобы самому приезжать или звонить мне, он не согласится. Только если я перееду жить к нему и стану его круглосуточной сиделкой.       «И не вылечу сразу же за дверь», — не было необходимости произносить это вслух, все отлично знали характер Широямы, чтобы предположить, как он может отреагировать на подобную самодеятельность.       И Юта кивнул, даже не пытаясь скрыть накатившую на него тоску. Им с Акирой впервые за столько лет придется разъехаться, а, возможно, и приостановить отношения, ведь Юу будет вдвойне хуже, если Акира начнет постоянно бегать от него к Ютаке. Куда лучше отпустить Сузуки и просто верить, что он обязательно вернется... Потом.       – Ты уверен, что нам стоит так поступить?       Акира чувствовал, как сильно пальцы Юты сжимают его ладонь. Этот простой жест передавал так много всего: и печаль, и неуверенность, и отчаяние, и отказ понимать, что всего один день изменил в их общей жизни настолько много. Но это было их совместным решением. И пусть Аки не меньше мучился сомненьями в страхе, что Ютаке будет невыносимо без него, он все равно тянулся поддержать Юу хотя бы в последний раз.       – Юу очень хочет отыграть в «Токио Дом».       В шепоте Ютаки слышалась дрожь, будто от холода, но оба понимали, что это внутренний ураган бушует в его груди, не давая говорить громче и подталкивая к Акире.       – Скоро его таблетки перестанут действовать и Юу уже не сможет выйти на сцену. Его последняя мечта рухнет.       Судорожное дыхание опаляло щеку Сузуки, свободная рука потянулась за объятиями, отчего плед соскользнул с плеча. Акира мгновенно подхватил ткань, снова укрыв Ютаку, опасаясь, что он замерзнет.       – Я не допущу этого.       Конечно, он сделает все возможное, будет рядом постоянно, не оставит Юу ни на минуту. Абсолютно все, что в его силах, он сделает для Юу. Все отдаст ему до последней капли крови.       А пока желание тесно прижать к себе Ютаку, втянуть любимого в сладкий поцелуй практически разрывало его на части. Он неспешно ласкал губы, пытаясь сохранить в памяти их мягкость и нежность, отпечатать в голове чуть приторный привкус табака. Акира знал, что еще не скоро сможет вновь насладиться их с Ютой близостью, может быть, они лишатся вообще любого контакта – потому ему было так сложно прерваться, отпустить, отодвинуться...       Еще немного, хотя бы пару минут. Им обоим был просто необходим этот поцелуй.