Назови мое имя

Вечером Корделия звонит, что становится большим удивлением. Ее голос невероятно приятен, когда в нем не скользят надменность и равнодушие, искусно выдуманные ею самой. Предложение встретиться принимается Мисти с большой охотой, и уже спустя пару часов они встречаются посреди длинной аллеи. Первые пару минут они идут рядом молча, ни одна не решается заговорить. Мисти несколько раз пытается вытащить руку из кармана пальто, взяться за руку Корделии, но все боится, что она откажет. С Корделией всегда нужно быть осторожной: одно неверное движение — и испугается, испарится, как будто никогда не бывала. — Ты какая-то неразговорчивая, — Корделия оборачивается к девушке, и странная улыбка появляется на ее лице. За время их разлуки Мисти не видела ее ни разу, и потому сейчас она кажется такой необычной. — С утра вроде была другой. — Ну, — протягивает Мисти, подбирая слова — такие, которые не обидят Корделию, — тогда мне было, что сказать, а сейчас я не знаю. — Обычно язык у тебя хорошо подвешен, можешь на собрании поддержать любую тему. — Вот с темой как раз и сложно. Но ты можешь предложить свою, я быстро сориентируюсь. — Хорошо, — Корделия пожимает плечами и задумчиво закусывает нижнюю губу. — К слову, я рада тебя видеть, — словно не Мисти, говорит она в пустоту и делает вид, что придумывает тему разговора, чтобы ни коим разом Мисти не решила, что она — удивительная она — скучала по ней. — Слабо верю, но приятно слышать, — быть с ней искренней, когда следует стать милой, как способ Мисти показать, что уважение к Корделии превыше всего. Ей хочется сделать вид, что все прекрасно, что не существовало и в помине никаких обид, но это будет ложью, а обратить ее к Корделии —нельзя. — Думаю, на твоем месте я считала бы так же, — она так нежно говорит это, что Мисти быстро жалеет о поднятой теме. — Ладно. Не будем об этом. Мы ведь прекрасно понимаем переживания друг друга, так что нет смысла сейчас играть в драмы и выяснять отношения. Расскажи лучше, что у тебя было нового после круиза? Мисти любит эти моменты, когда взгляд Корделии не гонит прочь, а искренне заинтересован в разговоре. Это редкость в ней, и порой девушке везет оказаться рядом с ней в нужное время и в нужном месте. Как, например, сейчас. — Ну, моя группа, как ты знаешь, взялась за большой проект — участвуют в конкурсе по истории, и мы вместе готовимся по четвергам. — О, это… это очень здорово, — Мисти слушает ее, понимая, насколько ум Корделии превосходит ее собственный. Собеседница кивает, как бы в подтверждая слова Мисти. — Это верно. Ты, насколько я помню, хочешь попробовать себя в чем-то новом? Хороший шанс, не думаешь? Мне кажется, информация по искусству того времени нам не помешает. То, что Корделия помнит о мечтах Мисти, так ясно показывает, что она хоть немного, но волнует ее. Смотреть на Корделию и приятно, и боязно одновременно. Она замечает в Мисти эту робость и, вытащив ее ладонь из кармана, сжимает в своей руке. — Ты такая смешная, — заявляет с усмешкой Корделия. Мисти теряется на долю секунды: — В каком смысле? — Ты очень забавно пытаешься играть в отстраненность, чтобы… чтобы зачем? — черная, как уголь или зимняя ночь, бровь приподнимается. — Чтоб не дать мне понять, что ты, и правда, любишь меня и сейчас рада идти вместе? Вытаращив глаза преувеличенно театрально, Мисти смотрит на нее какое-то время молча, чтобы понять, не шутит ли. — Думаю, я вряд ли бы стала скрывать от тебя то, что сказала сегодня утром. — Раз так, верни мне привычную тебя — ту, что была на корабле. — Прости, на мне сейчас кроссовки, а не сланцы, а в них был весь мой задор и уверенность, — жмет плечами Мисти, а Корделия все улыбается. — Вообще я понимаю, что все станет, как было, не сразу, но, — ее пальцы сильнее сжимают руку Мисти, — я постараюсь вновь завоевать твое расположение. — Ты его и не теряла. Но можешь честно сказать? — собеседница кивает в ответ. — Ты ведь не бросишь его при этом? Растерянность Корделии говорит о многом. Мисти более не нуждается в ответе, но Корделия решает огласить его, словно приговор [вынесенный несправедливым судьей]: — Я ни к чему не буду тебя принуждать. И обманывать тебя не хочу тоже. Да. Корделия честна с ней, и Мисти это ценит. Конечно, верно бы ей разорвать с ней связь, упрекнуть в двуличии, но она не может: любовь к Корделии сильнее обид и морали. Мисти покорно склоняет голову: — Я согласна. И рухнули принципы, все бросает к ее ногам.