Sinners

Было самое холодное время ночи, когда Марстон вернулся в палатку. Он замёрз отчаянно весь и, сняв только пояс с кобурой и отстегнув шпоры с сапог, не раздеваясь, завалился на свое спальное место. Натянул покрывало и замер, лёжа на спине, откинув шляпу. Джон, хорошо зная характер Артура, понимал, что тот нескоро сюда придет. Морган был словно ревнивый мангуст, на территорию которого зашел другой пушистый зверь. Теперь эту территорию он уже не мог считать своей и тёрся где-то поблизости. Он так мог прогулять хоть всю ночь, хоть целую неделю. Думая об этом, Джон вскоре уснул. — Марстон, вставай! — Морган пнул его в подошву сапога. — С какого… — открывая глаза, Джон завернулся плотнее в ткань и попытался отвернуться. Внутри типи был настолько приятный теплый полумрак, и совершенно непонятно, который сейчас час. С одинаковой вероятностью мог быть разгар дня или глубокая ночь. — Тебя надо перевязать. — А я смотрю, тебе не терпится, — ехидно заметил Марстон, и Артур пнул его ещё раз. — Да ладно, ладно! Тело ужасно затекло от долгого лежания в одной позе. Джон всю ночь не мог повернуться хотя бы на бок, не говоря уже о том, чтобы лечь на живот. Ребра не позволяли, угрожая разразиться ноющей болью, стоило только попытаться. Хотя если лежать смирно, то они даже не болели. Выйдя из типи, он хотел потянуться, подняв руки вверх, но сразу понял, что это тоже плохая идея. Марстон одернул куртку и стряхнул шерсть. Шкура, на которой он спал, наверное, раньше была пумой, но он бы не поручился. Джон глазами поискал Моргана и надел шляпу. Артур стоял метрах в десяти выше по дороге к лагерю, и Джон догнал его. — Ты весь мятый, не спи в одежде, — заметил Артур. — Ну щаз. Я не собираюсь спать раздетый там, где мог спать кто-то до меня, — парировал Джон. — На эту ночь притащу туда свой матрас. — Там никто не спал, — буркнул Морган и, чтобы перекрыть доступ к последующим комментариям на эту тему от Джона, пояснил. — Это сравнительно новая шкура. — Пума? — Ага. — Ты же любишь кошек, зачем ты на нее охотился? — Лошадей я люблю больше. — Она напала на твою кобылу? — догадался Марстон. — Да, как-нибудь расскажу. — Ладно… Морган, где-то тут можно умыться? Кроме как в ледяной воде того ручья? — Да, мы туда и идём, — сказал он, бросив взгляд куда-то на одну из деревянных построек. — Здесь жилые дома, — Артур показал рукой, проводя своеобразную экскурсию. — Далее несколько хранилищ припасов, еда для скота, и вон в той хижине есть вёдра, зеркало и горячая вода. — Откуда там горячая вода? — удивился Джон. — Кому она нужна, греет ее на костре и относит туда. Я согрел утром, пока ты спал. — А как они относятся к тому, что ты здесь живёшь и всем этим пользуешься? Джону казалось странным, что индейцы терпят Моргана у себя так долго. Тем более их теперь вообще стало двое. И те немногие местные, что попадались им на пути, бросали почти недружелюбные взгляды. Они прошли через лагерь и свернули налево, через несколько деревянных построек. — На самом деле, — спокойно ответил Артур, — мы с тобой вполне могли разминуться. — Когда ты хотел уехать? — представив, что он мог опоздать, Джон нахмурил брови. — Я два дня как собирался в дорогу. — И куда бы ты отправился? — Точно не на юг, — глянув на Джона, бросил Морган. — Да это я уже понял, — Джон закатил глаза. — Ты очень доходчиво вчера дал понять, насколько ты не хотел меня видеть. Ты вот серьёзно был готов всю жизнь на скалах просидеть, лишь бы на меня не напороться? — Не из-за тебя, Джон. Ну, — после паузы Артур решил исправиться, — почти не из-за тебя. Здесь, в северных горных штатах, мне легче держать болезнь под контролем. Тут воздух другой, травы есть, которые, кажется, мне помогают, — подумав, он добавил. — И да, я был серьезно настроен. Около хижины, к которой они подошли, на верёвках было развешано сохнущее на солнце белье и разная одежда. Внутри было всего две небольшие комнаты с перегородкой. В одной можно было оставить вещи, а в другой, где стояло несколько вёдер и ковшей, — помыться. Заглянув внутрь этой комнаты, Джон увидел зеркало, у которого будет удобно бриться. Вдоль стены в первой комнате стояли деревянные лавки, сверху на одной из них было оставлено полотенце и что-то ещё. — Я всё-таки не понимаю, — Джон скинул куртку и расстёегнул рубашку. Надо было снять старые бинты. — Ты мог написать мне письмо. — Нет, не мог, — наблюдая за руками Джона, подал голос Артур. Он присел на лавку и готовил мазь и чистые бинты. — Мы могли переехать к тебе. Мне, по большому счету, все равно, где жить. — Нет, не могли. — Ты бы поселился где-нибудь неподалеку, и мы могли бы встречаться как друзья, — бинты были туго завязаны, и найти конец ткани, чтобы развязать, у него не получалось. — Ездить на охоту. — Нет, не поселился бы. — Да в чем проблема, Морган? — бросив поиски, он достал нож и пытался их разрезать. — Ты — моя проблема, Марстон. Артур подошёл, забрал у него нож, потому что ему было сподручнее разрезать бинты, начиная сбоку снизу. Легко подцепив край, он сделал надрез и лоскутами по отдельным частям их снял. Ткань пропиталась мазью и прилипла к коже. Приходилось отлеплять ее с особой осторожностью. — Да ладно, блин, — расстроился Джон. — Я не настолько мудак, чтобы друзья от меня шарахались. Кожа на рёбрах выглядела куда лучше, чем накануне. Отек почти прошёл, и выступившая под кожей кровь понемногу растворялась. Больших синих и бордовых пятен больше не было, все кровоподтёки стали более-менее однородные. Артур провел по боку пальцами и примерно смог представить, куда Чарльз ударил Джона. — Где тебе больнее всего? — не отнимая пальцев от его тела, спросил Морган. — Вот здесь, — Джон взял его руку и потянул на себя, передвигая ладонь на ушибленное место, придавливая его пальцы сильнее к своей коже. Боль была, но ощущалась она как нечто быстро заживающее. Артуру пришлось сделать полшага и встать почти перед его лицом. Он не двигался и смотрел только на их руки, на свои пальцы, приподнимающиеся в такт дыханию Джона. Было желание провести этой рукой вверх по его груди, минуя приподнятые холмы грудных мышц, выше к шее. Остановиться там, где длинные волосы едва касались кожи. Эта пауза продолжалась всего несколько секунд, вовремя которых Джон терпеливо ждал. Он наблюдал за тем, насколько далеко Морган позволит зайти своим мыслям. Но тот отошел, убирая руку, и Джон не попытался его удержать. — Думаю, ещё пару дней походишь в бинтах, — сказал Артур. — На тебе все удивительно быстро заживает. — Ладно, дальше я справлюсь сам. Он развернулся, расстегнул штаны и стянул сапоги. Артур не стал больше тут задерживаться, он вышел на улицу, скрипнув деревянной дверью. Такое поведение друга захватывало Джона. Раньше в их отношениях не было места даже возможности подобных прикосновений. А теперь Артур сам не мог устоять, хотя, что сильно бросалось в глаза, действовал он очень осторожно. Будто каждый раз преодолевая какой-то барьер внутри себя. Характер Джона не был стеснен предубеждениями на какой бы то ни было счёт. Он всегда уважал женщин, считая их ничем не хуже мужчин. У него не было агрессии по отношению к людям другой расы или какого-либо вероисповедания. По той же причине Марстон легко принимал собственное влечение к Моргану. И справлялся с ним уже очень много лет. Это было только по отношению к одному единственному мужчине. Других он так воспринимать не мог, хотя и мог оценить мужскую привлекательность наравне с женской. Но не сексуальность. Возбуждаться Джона заставляли либо прикосновения женщины, либо Артура. Но Артур почти никогда не позволял заметить что-либо подобное в нём. Он всегда держал Джона на расстоянии до вчерашней ночи, но на коротком поводке. Возможно, за время долгой разлуки в Моргане что-то перемкнуло. То ли близкая смерть на него так подействовала, заставив пересмотреть свои решения, то ли расстояние, разделявшее его с Марстоном, надломило что-то внутри, выпуская на свободу отчаянное желание, ломающее все его барьеры. Как бы то ни было, Джон собрался подыграть ему. Пусть Морган изучает его тело, насколько у того хватит храбрости. Было интересно, до какого предела после границы отрицания сможет дойти Артур в своих желаниях. Джон чувствовал какой-то трепет внутри от одной лишь мысли быть соблазненным Артуром. Тем более предполагая, что Морган будет действовать почти мучительно медленно, как скорость движения ледника относительно размера океана. Точно также осторожно, как если бы охотился или ухаживал за полюбившейся женщиной, боясь неудачи и рискуя отказом. Интересно, пока Морган ищет предел своих желаний, есть ли таковой у Джона? Куда он готов впустить Артура, его руки, его губы, его… ещё что-нибудь. Кто в итоге окажется смелее, он или Морган. Начало этой игры было волнительным и многообещающим. Хорошо намылив кожу, Джон даже устал смывать мыло. Оставшейся воды еле хватало, чтобы побриться. Закончив со всеми процедурами, он смотрел на свое отражение в мутном, с трещиной почти во всю длину, зеркале. Влажные волосы длиной до середины шеи, он рукой зачесал назад. Щетины на лице больше не было и ничего не скрывало шрамов на правой стороне. Он не привык на них смотреть, так как к зеркалу почти никогда не подходил. Только раз в месяц, чтобы не отпускать бороду. Если на лице были аккуратные полоски, то на груди слева волки явно не скромничали, пытаясь задрать сопротивляющуюся жертву. Джон уже надел штаны и сапоги, когда услышал скрип входной двери и почувствовал, как свежий порыв ветра разгоняет влажный теплый воздух. Морган с порога кинул ему какой-то свёрток ткани и Джон рефлекторно его поймал. — Что это? — Твоя новая рубашка. — А чем старая не угодила? — Сейчас забинтую тебя, и надевай ее, — игнорируя вопрос Джона, Артур взял мазь. — Иди сюда. Затянув потуже пояс с револьверами, Джон подошел к стоящему поодаль от лавки Моргану и повернулся к нему больным боком. Набрав немного мази на пальцы, Артур прикоснулся к коже, размазывая ее и чувствуя как дернулся Джон. Пальцы были холодные, а мазь успела остыть за то время, что пролежала здесь. — Так куда ты собирался поехать? — нарушил молчание Марстон. — На восток, к озеру O'Creagh's Run. — У тебя там кто-то есть? — Джон не знал, зачем это спросил. Но почему-то это его взволновало. — Ты как-то странно спрашиваешь. — Просто я не помню общих друзей из тех мест, — он ответил и посмотрел на Артура, хотя его лицо почти полностью скрывала шляпа. — Там жил один знакомый охотник.* После его смерти осталась небольшая хижина, — не вдаваясь в подробности, рассказывал Морган. — Он просил меня время от времени там бывать. — Как он умер? — Джон повернулся спиной к нему, чтобы было удобнее накладывать бинты. — Его убили? — Можно и так сказать. Подними руки, — начиная с верхней части груди, Артур заматывал кожу слой за слоем, стягивая бинты плотнее снизу. — Его задрал кабан во время нашей охоты. — Скучаешь по нему? — Не то чтобы скучаю. Он был хорошим человеком. — А что бы ты делал, если бы умер я? — Дурацкий вопрос, Марстон. Артур хотел обойти его, когда закончил с перевязкой, но Джон не позволил, задержав его рукой. Он требовательно и игриво смотрел на него из-за своего плеча. Влажные волосы прилипли к его шее, несколько прядей упало на лицо, Артуру хотелось протянуть руку и убрать их. — Все это время ты знал, что я жив. Где-то живу, как-то работаю, воспитываю ребенка. Но представь, что я бы действительно к тебе не приехал, как ты того и хотел. Но не потому, что я не знал где ты. А потому, что меня убили? — Я не хочу об этом думать… — Ты бы чувствовал то же самое, что к этому охотнику? — он давил на Моргана, провоцировал реакцию, ему было важно докопаться до истинных чувств. — Или то же самое, что к любому человеку из бывшей банды? — Нет, ты же сам все знаешь, — Артур хотел пройти, но плечо Джона не позволяло, удерживая на месте и преграждая дорогу. — Ни хрена я не знаю, Морган, — он отошёл, взял рубаху и вышел в комнату, где висело разбитое зеркало. — Бывает, ты так смотришь на меня, что готов задушить. Но при этом ты не можешь удержать своих рук и не трогать меня. — Мне слишком трудно это объяснить. — С тобой что-то произошло, Морган. И я не могу понять, что именно. Ты одновременно рад меня видеть, и нет. В отражении он видел, как Артур подошёл за его спину. Шляпы на его голове уже не было, и в руках он ее не держал, куртка была расстёгнута. — Если ты хочешь, — продолжал говорить Джон, надевая рубашку, — скажи и я уеду сейчас. Артур провел по спине Джона рукой, ощутимо надавливая ладонью, собирая пальцами ткань рубашки. Чувствуя бинты и выше, через лопатку добравшись до плеча, стягивает ткань, обнажая его. — Тебе не надо было искать меня, Джон. Закрыв глаза, он провел подбородком по его плечу, царапая кожу щетиной. От подбородка по щеке к скуле и обратно, потерся о его кожу, которая пахла мылом и свежестью. — Я все время думал, что так будет лучше, — Морган водил губами по его коже через плечо на шею сзади. Влажные волосы касались его лица. — Думал, ты будешь далеко, и я буду спокоен, постепенно забывая все, что хотел сделать. Прикосновение губ к выступающему позвонку на шее и это нежное их путешествие по коже вверх и обратно, со щекочущей лаской щетиной. Артур откровенно гладил его, и ничего подобного Джон никогда не чувствовал. Это было так невинно и жутко сексуально, что бросало в панику и сносило крышу одновременно. Он стоял устойчиво, широко расставив ноги, но казалось, что вот-вот готов упасть. — Но вместо этого я бесконечно жалел о том, чего не осмелился сделать, — Морган положил руки на пояс Джона и притянул его к себе, прижимая к своему телу. Он был чуть выше Марстона и шире в плечах, но незначительно, и поэтому их тела идеально подходили друг другу. Пояс с револьверами мешал спустить руки по его бёдрам. Хотелось его отстегнуть и услышать громкий стук падения кобуры на деревянный пол. Джон развернулся в его руках, не зная, куда деть свои, и упёрся ими в грудь Моргана. Почувствовал, как отчаянно бьётся его сердце, сжал пальцы, чувствуя твердость мужских мышц под кожей. Это было так необычно, поднимая взгляд выше, к расстегнутому воротнику рубашки, видеть не ровную тонкую женскую шею, а выпирающий кадык и линию начинающейся щетины. От этого бросало в жар, и Джон не рисковал двинуться с места, боясь выдать свое возбуждение или почувствовать чужое. Под взглядом Артура он чувствовал себя как дорогая надушенная шлюха в распахнутой одежде после водных процедур. Неуверенными пальцами он расстегнул одну пуговицу, чтобы забраться руками под ткань воротника и взять в ладони его шею. Погладил большими пальцами кожу и приподнял его лицо к своему. Артур смотрел прямо на него своими глазами цвета густой темной зелени, и это пьянило сильнее абсента, которого Марстон никогда не пробовал. Его взгляд выражал чувственный голод, от которого вскипала в жилах кровь, и который невозможно было утолить. Сейчас, стоя так близко друг к другу, они делили между собой то, что нельзя было делить. Джон облизнул пересохшие губы и сглотнул, воздуха вокруг стало слишком мало. — У нас огромные проблемы, — угрюмо заметил Морган. — Блять, просто поцелуй меня, — не выдержал Марстон и заулыбался, почувствовав прилив храбрости, которой хватит на двоих. — Сейчас я решу их все разом. И он притянул лицо Моргана к своему, встречаясь губами, сразу углубляя поцелуй, не давая ему возможности быть целомудренным. Не позволяя даже дышать, врезаясь языком в зубы, ища его язык внутри. Он почти кусался, сминая его губы, не выпуская Артура из своих рук. Словно это был единственный прощальный поцелуй, или от этого зависело их будущее. Марстон пил глубоко из его воли, впитывая все, без остатка. Словно в этом было единственное спасение вмиг рухнувшего мира. Джон почувствовал, как Морган впечатал его спиной в стену, выбив воздух из легких. Отдаленно он отметил боль в ребрах, но вжимающие в стену бедра Артура и его упирающийся в ногу Марстона член сбивал все мысли, перемешивая чувства. Артур хотел сильнее прижаться к его телу, но револьвер в кобуре спереди отчаянно не позволял это сделать, защищая неприкосновенную территорию. Однако Рубикон был перейден, и границы утратили свою значимость. Путешествуя руками по телу Джона, собирая в пальцах ткань рубашки, Морган хотел ее сорвать. Шершавые бинты мешали почувствовать полностью его кожу, но одновременно с этим желанием, Артур панически боялся сделать что-нибудь такое, из-за чего его могли оттолкнуть. Поэтому, сдерживая свои руки, сжимая в пальцах кожу над поясом брюк, но держался за эту линию, как за последнюю преграду. Они перестали целоваться, когда обоим стало не хватать воздуха. Они оба забыли, как правильно нужно дышать. Морган прятал лицо в волосах Джона, пока тот обнимал его за шею, прижимая к своей перевязанной груди. Он никогда не чувствовал подобного возбуждения от одного лишь поцелуя, и ему требовалось время, чтобы успокоить свой собственный член и вернуть мысли вместе с потоком крови обратно в голову. — После этого ты должен уехать отсюда, не оглядываясь, — сказал Артур, отходя назад. — Я никогда не отличался благоразумием, Морган, — застегивая рубашку, он поправил пояс. — Я рискну попробовать все, чего ты боялся. — Почему? — Почему, что? — не понял Марстон, накидывая куртку и надевая шляпу, сдвигая ее сильнее на глаза. — Ты догадывался раньше? — О чем? — широко улыбался Джон. — Ой, да не беси меня. И Морган, надев шляпу, толкнул дверь на улицу, чтобы выйти из душного помещения. Джон последовал за ним. На улице было слишком ярко и довольно свежо. Снег, который лежал около территории лагеря ещё вчера, сегодня почти весь растаял. Костер в центре не горел, но людей вокруг было много, и каждый занимался каким-то своим делом. — Что мы теперь будем делать? — спросил Джон, догоняя Артура. — Мы? Нет никаких «мы». — О, да ты шутишь, Морган, — он хотел бы разозлиться на упрямство друга, но у него не получалось. — Я могу с тобой поехать к этому озеру, как там его. — Тебе нужно вернуться домой, — нельзя было понять, что Артур чувствовал по этому поводу. Но то, что он не забывал о семье Марстона, говорило о многом. — Они там одни? — С ними Чарльз. Я попросил его остаться, пока не вернусь. — Тогда выезжаем завтра на рассвете. Ты ведь в состоянии держаться в седле? — Я не знаю, но чувствую себя отлично. Лучше, чем когда-либо. Нужно пойти проверить лошадь. Артур как-то странно на него посмотрел, но его взгляд смягчился, когда он заметил улыбку Джона, которая просто не сходила с лица. — Может, ты перестанешь улыбаться? — Артур, — отозвался Джон, бросив на него взгляд, — у меня такое чувство, будто я прыгнул в пропасть. — Понравилось падать? — вернул ему улыбку Морган. Наверное, Морган чувствовал что-то подобное, потому что его ответ и улыбка после этого, сводили с ума. Джону хотелось броситься ему на шею и сцеловать эту улыбку, словно влюблённому подростку. Хотелось прикасаться к нему каждую секунду и смотреть на него. Смотреть и молчать. — Ты не представляешь, о чем я думаю. — Блять, у тебя на лице все написано, — Морган толкнул его плечом. — Бога ради, только молчи. И Джон рассмеялся, так чисто и небрежно, как будто снова был подростком, и многое ещё не произошло в его жизни. Моргану нравилось слушать, как он смеётся, и было приятно, что причиной этого был он. Пообедав вместе у палатки Артура, они пошли проведать лошадей и подготовить их к завтрашней дороге. Джон сразу увидел свою кобылу, которая мирно паслась поодаль от остальных лошадей. Видимо, опять развязала привязь. — А где твоя? — Вот там, видишь трёх лошадей? — Морган кивнул левее стойла. — Моя белая. — Ого, — удивлённо протянул Марстон. — Где ты такую красавицу взял? — Она сама меня нашла, — он подошёл, взял кобылу под уздцы и привел к Джону, обойдя вместе с ней вокруг него, хвастаясь. — А что у нее с мордой? Марстон медленно поднес руки к лошади, легко ее погладил, чтобы она привыкла к нему. Затем взял ее за голову и повернул к себе левой стороной. Левый глаз был явно слеп, затянут мутной серой пеленой. Причиной этому послужил заживший шрам, пересекающий глазницу почти перпендикулярно земле. Рваный и некрасивый, он портил ее белоснежную шерсть своею броской резкостью. Рядом были царапины и поменьше, но этот самый глубокий. От когтей большого животного.** — На нее напала та пума, на шкуре которой ты спал. На боку тоже есть шрамы от нападения, но они не так заметны, как здесь. Погладив морду, Джон посмотрел на тело лошади, сбоку действительно были раны. И на длинных сильных задних ногах. Она убегала и вырывалась изо всех сил, хотела жить. — Я выследил ее по кровавым следам. И там же нашел кошку, которая ее преследовала. — Как ты понял, что лошадь выживет? — Она стояла на ногах и упрямо уходила прочь, даже когда я пристрелил пуму. Мне пришлось разбить лагерь около нее, чтобы она, измождённая, не пыталась уйти от меня. А потом она пришла ко мне сама. — У тебя всегда хорошо получалось ладить с лошадьми. — Да, не то, что с людьми. Джон проверил каждую ногу своей кобылы, все ли в порядке с суставами, и проверил подковы на предмет застрявших камешков. — А она выдержит долгие перегоны? — он оценивающе посмотрел на белоснежную лошадь и сравнил со своей. — Я не конезаводчик, конечно, но она выглядит такой высокомерной и подтянутой, будто создана для выступлений или скачек. — У нее сильный характер, — Артур достал из наплечной сумки щётку и хотел причесать гриву. — Да и загонять ее я не собираюсь, будем делать остановки чаще. — Ты завтра поедешь со мной? — не то чтобы Джон сомневался, но спросить все же стоило. Никогда же непонятно, что творится в голове Моргана. Тем более, у того были свои планы. — А ты хочешь этого? — его лошадь не давала себя вычёсывать, потому что ей необходимо было опустить голову и что-то срочно поискать в земле. — Я ехал сюда с мыслью, что больше не хочу тебя терять. — Я не смогу остаться там надолго. — Тогда я поговорю с Эбигейл, и мы поищем дом в лучших для тебя условиях. — Я что-то не слышал предложения от тебя, чтобы мы съехались, — заметил Морган. — Ну, знаешь, Дядюшке я тоже ничего не предлагал, а он, однако, живёт с нами. — И Эбигейл не против этого? — он знал, что Дядюшка живёт с ними, но удивляло, почему его до сих пор не выгнали. — Он полезный, — Джон отвечал уклончиво, и его хорошее настроение понемногу пропадало. — Я часто и надолго уезжал, все хозяйство было на нем и на Эби. — Уезжал из-за работы? — В какой-то степени, — он посмотрел на Артура и понял, что тот ждёт подробностей. — Уезжая, я не хотел возвращаться, поэтому задерживался подолгу, а Дядюшка заменял меня, делая какую-то часть работы на ранчо. Артур уже догадывался, почему он не хотел быть дома с Эбигейл и Джеком. После того разговора с Марстоном, многое в его поведении, ещё тогда в лагере, стало понятно. И то, почему он был холоден к жене, и то, почему безразличен к, вполне возможно, не его сыну. Никто ведь даже не усомнился в заявлении беременной Эбигейл. У одного лишь Марстона хватило мужества ничего не отрицая признать ребенка своим. — Ты оказался большим мужиком, чем я, Джон. — Не понимаю, — задумчиво произнес и убрал руки в карманы Марстон. — Я всегда думал, что направляю тебя на нужный путь, помогаю справиться с проблемами. Я считал тебя слишком легкомысленным, чтобы взять ответственность. Но оказалось, что я просто сбегал от всех проблем, перекладывая их на тебя. — Это не так, — начал Джон, но Артур перебил его. — Да мне даже умереть было проще, чем решить все, Джон. — Решить что? — отпустив лошадь, Джон подошел чуть ближе к Артуру, пока тот чистил свою. — Моя семья не твоя проблема. Да и я всегда старался не навязываться, просто видеть тебя рядом. Мне этого хватало. — В том то и дело, что тебе хватало. Джон прищурил глаза, осознание медленно формировало мысль. — Как давно ты… — подобрать слова было трудно. — Хочу трахнуть тебя? — Артур прятал взгляд за мордой кобылы, стоя боком к другу. — Ох, звучит это конечно охренительно, — польщенно осклабился Джон. — Я не комплимент тебе сейчас сделал. — Да, скорее звучит, как признание, — Морган повернулся к нему и недовольно посмотрел, Джон примирительно поднял руки, ладонями вперед. — Ну, так давно? — Достаточно, чтобы это стало проблемой для меня. Когда Эбигейл забеременела, я думал, что это поможет мне справится с… А потом ты исчез из банды почти на год. И я места себе не находил. — А знаешь, почему я ушел? — Почему? — Потому что из-за этого ребенка ты отдалился от меня, постоянно твердя мне о семье. Даже наша дружба стала под вопросом. И чем больше ты строил преград передо мной, тем сильнее я понимал, что мне их не преодолеть. Он сжал пальцы в кулаки, ему вдруг стало трудно сдержать собственные руки. Хотелось обнять Моргана, вспоминая то время отчуждения, когда друг становился холоднее металла, застывшего во льдах. — Я думал, что теряю тебя из-за Эбигейл. И, раз не получалось удержать все под контролем, я хотел все разрушить окончательно. — Но потом ты вернулся. — Вернулся. Но мое отношение к тебе не изменилось, только ты так и остался холоден. Я не стал что-либо менять. Принял жену и ребёнка, а там все и закрутилось с этими мнимыми планами Датча. — Ты никогда не показывал свое отношение ко мне, — закончив с лошадью, Морган отпустил ее и кивком головы дал Марстону понять, что он хочет прогуляться. — А как я мог? — удивился Джон. — Ты был в отношениях то с одной женщиной, то с другой. Потому у тебя появилась Мэри, да и я всегда любил женщин. Идя вдвоем по каменистому склону, они медленно спускались к горному ручью. Джон глубоко в себя вбирал свежий прохладный воздух, наслаждаясь прогулкой и разговором. Все это прояснить стоило очень давно. — Но я не жалею, что мы через это прошли. Твоя несостоявшаяся смерть открыла мне глаза. — Знаешь, Падающий Дождь говорил мне, что духи дали мне второй шанс, — ответил Артур, бросая взгляд на Джона. — Чтобы что-то завершить или что-то исправить. Vapiti верят, что духи управляют миром живых. — Мне жаль его сына. Даже по моим меркам, он был слишком безрассуден. — Ты понимаешь, он поймал пули, которые должны были меня убить, — Артур с грустью вспоминал тот момент. — Я и так умирал от болезни, а он пожертвовал жизнью, не зная этого. — Я не религиозен, но может быть, духи направили его? — Джон быстро подхватил эту индейскую тему. — Не знаю, Джон. Они шли вдоль края ручья постоянно вниз, и шум мелких камешков, потревоженных тяжёлой подошвой сапог, недовольно хрустел под ногами. Где-то впереди взмыли в небо несколько шумных птиц. — Знаешь, Эбигейл постоянно останавливала меня от поездки сюда. Использовала разные аргументы, и я возненавидел ее за это. — Прости, я не знал, что все так… — А что бы ты сделал, если бы знал, Артур? Если бы меня убили? — вспомнил свой недавний вопрос, Джон. — Ты так и не ответил мне. — Учитывая все, что я теперь знаю, — было видно, что отвечать на этот вопрос Артуру было тяжело, — я бы тоже хотел умереть. — Чтобы не расставаться со мной? — он улыбался, но в глазах была какая-то тихая печаль. — Чтобы не совершать больше ошибок. — О, мог бы ответить что-то более романтичное, — Джон положил руку на его плечо и тихонько сжал. Это все, что он мог себе позволить из прикосновений. — Отвали, Марстон, — буркнул Артур, но руки не скинул.