Мандорла

Двадцать шестое октября День второй Шерлок понимал, ему стоит поторопиться. Он отдавал себе отчёт, что не успеет за оставшиеся сутки установить личность убийцы. В конце концов, он не супергерой и не детектив из сериала, чтобы в столь короткие сроки раскрыть преступление, пусть даже такое простое. Всё, что он мог и на чём сосредоточился — собрать максимум сведений о жертве и вытянуть всё возможное из места преступления. Благо у него была возможность созерцать его, так сказать, воочию, свежим и не затоптанным полицией и любопытными зеваками. Хоть в чём-то его способности (мандорла!) пригодились в жизни. Посему, позавтракав кофе и каким-то бутербродом (вкус не запомнился; запомнилось, что вкусно), Шерлок надумал расспросить повара о погибшем постояльце. В целом, мнение о характере Сноудена у него более-менее сложилось, но ещё пара-тройка фактов не повредят. Шеф-поваром в «Андехилле» работал маленький бодрый азиат. Добряк по жизни, кухню он держал в ежовых рукавицах и был строг не менее, а в чём-то и более, нежели Уилсон. Однако, в отличие от нудного высокомерного управляющего, Танг Ду Чана все любили, и блюда, покинувшие его кухню, долго с удовольствием вспоминали. Английский он знал великолепно, а мягкий восточный акцент делал Чана приятным собеседником. Разумеется, если вы делали, как он велит, или же были благодарным постояльцем. — Ты плиту вычистил? — допрашивал он кухонного работника. — Если найду хоть пятнышко… — Вычистил, — отвечал работник, который был на полторы головы выше сурового шефа. — И гриль вычистил, и мангал. Всё я вычистил, мистер Чан. Можно я пойду уже? — Хорошо. До встречи в апреле. И не опаздывай, как в этом году. Прикрывать больше не стану. Обрадованный работник шутливо отсалютовал шефу и убежал, а Чан повернулся к Шерлоку. — Так что вы хотели, господин Холмс? — Я спросил о Сноудене. У вас не было проблем с этим постояльцем? — поинтересовался Шерлок, отстранённо размышляя, что огромная пустая кухня несколько угнетает. — Вы вчера ужинали. Понравилась еда? — ответил Чан вопросом на вопрос. — Очень, — искренне сознался Шерлок, вспоминая дивную лапшу с курицей и овощами. — Кстати, моя благодарность шефу. — Вот. — Чан принял похвалу, как должное. — А тот господин, о котором вы спрашиваете, частенько отсылал прекрасные блюда на кухню. Какой повар потерпит, когда ругают его еду? Особенно, если он уверен, что еда хороша. У этого господина в «Андехилле» со всеми были проблемы. Он даже умудрился поссориться с Джоном. Уж на что доктор человек терпеливый, но и он не сдержался. — А что случилось? — Упоминание Джона отозвалось ёкнувшим сердцем. — Господин Сноуден повадился в этом сезоне жаловаться на здоровье. Это мне Джон рассказывал. Раз он сказал, что господин Сноуден здоров, другой сказал. А тот своё гнёт: мол, температура у него; что это за доктор, который не умеет температуру нормально измерять, и всё такое. Джон не выдержал и предложил ему самый верный способ измерить температуру живому человеку. — И какой же? — Шерлок догадался, о чём идёт речь, и от души развеселился. — Засунуть термометр тому господину… Ну, вы понимаете. В то место, на котором вы обычно сидите. А господин Сноуден такой крик поднял!.. Уилсон долго перед ним извинялся. Сказал, заставит доктора извиниться. Но не успел. Убили постояльца. Я вам ещё нужен? — Нет. Спасибо за ваше время и вашу еду. — Станете ужинать и вспомните меня. Всего хорошего, господин Холмс. Итак, хоть о покойных либо хорошо, либо никак, истина в том, что при жизни Сноуден был человеком малоприятным и никому не нравился. Странно, что Джон не упомянул о конфликте. Не счёл важным? Или всё проще — Шерлок его не спрашивал. И тут Шерлок понял, что остался в кухне один. Работники, включая Чана, разбежались за вещами, торопясь покинуть «Андехилл» и отправиться либо в отпуск, либо на другую работу. Мерно горели под потолком, заливая ослепительно чистую кухню холодным светом, люминесцентные лампы. Кухня была отдраена до блеска. Ни намёка на ароматы еды, специй, напитков. Пустая огромная кухня. И в этой гулкой пустоте Шерлок отчётливо расслышал шорох. Как если бы кто-то скрёбся в дверь. Он огляделся. Двери кухни были распашными, открывались в обе стороны и не запирались. Взгляд Шерлока упёрся в двери, ведущие в кладовую и холодильную камеру. Он бесшумно подошёл и прислушался. Тишина стала ему ответом, однако звук не прекращался. Шерлок осмотрелся, стараясь понять, откуда идёт робкое шуршание, и увидел ещё одну дверь. На двери висела табличка «Винный погреб», а сама дверь была закрыта на засов. — Там кто-то есть? — окликнул Шерлок. Никто не отозвался. Шерлок отодвинул засов, однако дверь не поддалась. Кроме засова, она оказалась прочно заперта. Но шум прекратился, и Шерлок решил, что, возможно, в отеле водится парочка бойких крыс и он их спугнул. Оставив в покое винный погреб, он надумал найти Уилсона и получить ключ от номера 327, чтобы хорошенько там оглядеться. Кровавого пятна он не боялся. Уилсон нашёлся на крыльце. Кутаясь в щёгольское пальто и ёжась под порывами ветра и мелкого мерзкого дождика, он прощался с персоналом до следующего апреля и напоминал каждому, что малейшее опоздание грозит крупными неприятностями. Неподалёку от крыльца курили Ричи и Гарри. Они собирались уехать завтра. Заметив Шерлока, Гарри улыбнулся и махнул ему рукой. Шерлок кивнул. — Вы что-то хотели, мистер Холмс? — окликнул его Уилсон. — Я собирался попросить ключ от номера 327. Номер чист, но я всё же хочу его осмотреть. Уилсон порылся в карманах. — Вот, держите универсальный. Только не потеряйте, — предупредил он. Поднявшись в старом, скрипящем лифте на четвёртый этаж, Шерлок в полной тишине медленно направился к номеру 327. На стенах мягко сияли светильники, прикрытые плафонами в виде лилий. Он шёл мимо запертых дверей со старомодными замками и запрещал себе вспоминать о видении. Ему это вполне удавалось, пока он не поравнялся с противопожарным щитом. В прошлый раз Шерлок приходил сюда с Джоном и не заметил ядовито-алую коробку, запертую под стекло, чтобы до содержимого не добрались шаловливые детские руки. Под стеклом притаился пожарный шланг. Аккуратно свёрнутый в рулон прорезиненный рукав с латунным наконечником. Такие шланги напрямую подсоединены к системе водоснабжения, и в случае пожара достаточно размотать рукав, повернуть вентиль и вообразить себя храбрым пожарным. Скорее всего, этот щит сохранили для истории и декора. На потолках коридоров и номеров через равные промежутки торчали индикаторы дыма и автоматические разбрызгиватели. Шерлок посмотрел на пожарный рукав, поднял взгляд и увидел По коридорам «Андехилла» текли золотые и рубиновые реки огня. Сворачивались, чернели и вспыхивали обои на стенах. С оглушительным треском лопались зеркала. Полы проваливались, увлекая за собой мебель в ревущую пламенную бездну. В винном погребе одна за другой, как петарды, взрывались бутылки с вином, и гремело пушечными ядрами шампанское. Огонь рвался всё выше, торопливо взбираясь по лестницам, и гудел в обвалившейся шахте разбитого лифта… топор для того, чтобы выбивать заклинившие двери. Шерлок моргнул, потрясённый видением полыхающего отеля, а после вновь взглянул на топор. Несомненно острое металлическое лезвие бросало на стекло хищные блики. Длинная крепкая рукоять была выкрашена в красный цвет. Шерлок некстати подумал, что убить человека таким топором не составит никакого труда. Взмах, другой, и голова с плеч. «Отрубите ему голову!» — вспомнился Шерлоку приказ Алой Королевы, и он невольно вздрогнул, представив чавкающий звук, с каким лезвие топора врубается в плоть. Хруст позвоночника. Выходи, ублюдок! — Удар топора о стену и пыльный фонтанчик разбитого гипсокартона. Если отрубить человеку голову, она какое-то время будет моргать и пытаться говорить. Кровь ещё циркулирует. Кислорода достаточно, чтобы мозг продолжал работать. Но ты уже мёртв. Умер и не осознаёшь этого. Ведь мозг работает — принимает решения, ставит цели, строит планы. Он не в курсе, что тело, которое обеспечивает ему бесперебойный приток энергии, уже не его. Он даже не в состоянии почувствовать боль, потому что мозг вообще нечувствителен к боли. Не воспринимает её. Усилием воли стряхнув оцепенение, он отвлёкся от топора, добрался до номера и сразу прошёл в спальню. Пятно осталось на месте — влажное и блестящее. Однако сегодня оно уже не вызвало шок. Не застало врасплох. Всё равно что смотреть фильм ужасов, который уже видел и знаешь, что сейчас из шкафа вылезет бугимен и покрошит персонажей на кебаб. Шерлок смотрел на пятно с невозмутимым, каким-то равнодушным спокойствием и пытался представить, как всё случилось. Сноуден пусть и не был молод, но всё равно оставался высоким и крупным мужчиной. Он должен был оказать сопротивление, однако тип ранений носил скорее оборонительный, защитный характер. Значит, нападение произошло внезапно. Почему никто не слышал криков? Шерлок повертел в руках снимки, и его осенило — первый удар. Вероятнее всего, убийца вонзил нож в шею, прямо в трахею — недостаточно, чтобы сразу убить, но этого хватило, чтобы у Сноудена остались силы лишь хрипеть. Ни один крупный сосуд не был задет. А потом началась бойня. Если верить отчёту Джона, Сноуден был жив, когда убийца вырезал ему сердце! Откуда столько ненависти? Допустим, рассуждал Шерлок, Сноуден не был приятным человеком, однако такое зверство говорит о глубоко личном мотиве. И ещё вопрос: как убийца проник в номер? Сноуден не запер дверь? Или у преступника имелся ключ? Шерлок сделал себе пометку расспросить Уилсона о ключах от номеров и вновь вернулся к размышлениям о способе убийства. Нож — это серьёзно. Преступник вступает в прямой контакт с жертвой. Порезы ровные — рука не дрожала, но при всём прочем столько ярости… Как же нужно было ненавидеть Сноудена, чтобы настолько его искромсать? Гроб на похоронах, несомненно, будет закрыт. Шерлок взглянул на снимок, затем на залитую кровью постель и выронил папку. На кровати, среди месива заляпанных кровью подушек и простыней лежал труп Сноудена. Мертвенно-серый, покрытый трупными пятнами и следами ранений. Разодранная грудная клетка зияла тёмной пустотой. В один миг Шерлок забыл, как дышать. Воздух стал шершавым и грубым, как наждачная бумага. Шерлок просто стоял и смотрел на изуродованный труп, пока не начала кружиться голова. Не сводя глаз с обезображенного тела, он присел, подобрал папку и попятился. Поначалу хотел прибегнуть к испытанному трюку — закрыть глаза и посчитать до пяти. Однако нечто внутри него умоляло не делать этого. В панике выло, требуя не отводить взгляд. С пятном верный способ не сработал. Кто знает, что произойдёт, если он воспользуется им сейчас? Мне здесь ничто не навредит. Не нужно напрасного риска. С другой стороны, ну что может случиться? Сноуден мёртв, а мёртвые не ходят. Ведь не ходят же?.. Они не могут ходить! Полчище мёртвых! На нас идёт полчище мёртвых! Не отрывая взгляд сначала от трупа, потом от дверного проёма спальни, в абсолютной тишине Шерлок пятился к дверям. Он уверял себя, что не слышал, как скрипнула кровать и зашуршали простыни. Мёртвые не ходят! И шлепки босых ног ему тоже послышались. Внезапно Шерлок почувствовал себя маленьким мальчиком, который забрался в папин кабинет, куда ему строго-настрого запрещалось входить. Но он пробрался в него тайком, и теперь папа узнал и хочет наказать его за непослушание… Чушь, папа никогда его не наказывал. На самом деле, пока Шерлок не убедил всех, что он больше не видит всякие вещи, папа его боялся. Шерлок чувствовал его липкий страх и не понимал, отчего папа боится его. Лопатки упёрлись в дверь номера. Застонав от облегчения, Шерлок пулей вылетел в коридор, запер замок и обессилено привалился затылком к гладкой сосновой двери. В туманной щели между дверью и полом мелькнула тень чьих-то ног. Свет в глазке померк, как если бы некто в номере припал к нему, высматривая, кто это шатается по пустому этажу «Андехилла». Ручка двери несколько раз бесшумно крутанулась взад-вперёд. Глазок вновь посветлел. Тень ног в щели отдалилась и исчезла. Шумно вздохнув, Шерлок отлепился от двери номера и направился к лифту. Его безумно радовало, что завтра утром он уедет из «Андехилла». Все данные, которые он мог получить на месте преступления, он получил. А подумать над ними он может и в Лондоне. Скажем, в компании Джона. Недоверчивый по жизни, Шерлок не чувствовал никакого стеснения, когда говорил с Джоном Уотсоном. Впервые ему не нужно было прятаться, изворачиваться и придумывать оправдания. Когда детектив упоминает слово «интуиция», все вокруг начинают делать кислые, точно лимон, лица. Интуиция ненаучна и бездоказательна. Настоящий детектив оперирует фактами, а не философскими умозаключениями. Но не станешь же распространяться о том, что прочитал в голове преступника бьющееся в панике и злобе признание в убийстве. Стоит лишь упомянуть об этом, и уныние сменит брезгливое отвращение Привет, псих! или того хуже — любопытство. Как будто Шерлок сбежал из цирка уродов. А Джон был не таким. Он понимал его, как никто в этом мире. Шерлоку было с ним невероятно легко и, ему хотелось верить, будет легко. К тому же, Джон хорошо целовался. Надев пальто, Шерлок сбежал по ступеням крыльца к отведённому для курения месту. Дождь кончился, и в воздухе, предвещая туман, висела густая холодная морось. Шерлок обрадовался холодку. Ему хотелось подышать воздухом и успокоить взвинченные созерцанием трупа и непонятной паникой нервы. Покойников он не боялся, но здесь, в «Андехилле», видение трупа отчего-то напугало его до чёртиков. Шерлок допускал, что виной тому внезапность. А ещё в голову пришла странная и абсурдная мысль, будто отель проверяет его. Прощупывает и прикидывает, как к нему подступиться. Шерлок стряхнул идиотскую мысль вместе с пеплом сигареты. Отель — просто здание: кирпичи, черепица, гипсокартон и штукатурка. Он не живой и не может причинить ему вред. Нелепо обвинять дом в злонамеренности. А в пряничной избушке жила злая-презлая ведьма Затянувшись, Шерлок смотрел на спокойные воды озера и горы. «Андехилл» торчал в этом райском уголке, подобно гнилому зубу. Пустые окна пялились на Шерлока, будто подсматривали за ним, и на короткий миг его охватило тоскливое чувство, что он здесь один-одинёшенек. Случись что, некому будет помочь. И бежать некуда. Шерлока настиг лёгкий приступ клаустрофобии, хотя он стоял на улице и давить на него, кроме воздуха, было нечему. Сигарета дотлела и полетела в урну, когда до Шерлока донёсся шум мотора, а вскоре показался автомобиль — древний пикап, нагруженный по самую крышу кабины. Пикап пропыхтел мимо и остановился в пяти футах от Шерлока. Со стороны пассажирского сидения на закатанный в асфальт двор выпрыгнула красивая молодая женщина — длинные чёрные волосы, чуть раскосый разрез серых глаз. Джинсы подчёркивали длину и стройность её ножек, обутых в небрежно зашнурованные берцы. — Привет! — махнула она Шерлоку. — Привет. — О, припозднившийся постоялец? — громыхнул покинувший место водителя здоровенный мексиканец лет сорока. Его тёмные волосы были забраны в хвост, а на затылке красовалась видавшая виды ковбойская шляпа. — Не совсем, а вы?.. — Я Кэп Тобиас, — представился водитель и кивнул на женщину. — А эта чертовка — моя жена Дэниэль. — Можно Дэнни. Мы зимние смотрители за рухлядью, которую Уилсон называет отелем, — подхватила Дэнни. — Меня зовут Шерлок Холмс… — начал было Шерлок, когда Кэп прервал его: — Шерлок Холмс? «Теория дедукции» и прочие приблуды?! — удивлённо воскликнул он. Шерлок сдержанно кивнул. — Чёрт меня возьми! Я изучал ваш сайт. Мне понравилось. Дэнни, детка, это тот парень, о котором я тебе рассказывал! — Ты хотел сказать, все уши просвистел. — Дэнни улыбнулась Шерлоку, отчего на её щеках появились очаровательные ямочки. — Кэп обожает криминальные истории. Она достала сигарету. — Если вы здесь, значит, разбираетесь, кто постояльца завалил, — утвердительно сказал Кэп. — Нам Харпер разболтал, что в «Андехилле» грохнули кого-то на четвёртом этаже. Ещё один жмурик в твою копилку, сука! — обернувшись, крикнул он отелю. — Ещё один? — вкрадчиво уточнил Шерлок. — Да в этом грёбаном отеле в каждом углу по призраку. Мне сейчас недосуг о них трепаться, но вечером, после ужина, отчего бы не поговорить о привидениях, чтобы слаще спалось? Докуривай, детка, и пошли сдаваться этому хрену дешёвому. Может, я ещё автограф у вас попрошу. — Кэп подмигнул Шерлоку и потянул жену к дверям отеля. Шерлок улыбнулся им вслед. Чета Тобиас понравилась ему своей прямолинейностью и отсутствием лицемерия. Лебезить перед Уилсоном они точно не станут. Оно и понятно. Вряд ли желающие застрять на всю зиму в «Андехилле» выстраивались в очередь. С такой-то славой. Если верить Кэпу, за почти восьмидесятилетнюю историю в отеле случилось много чего дурного. Шерлок подумал, что стоит спросить Кэпа про номер 217 и бассейн. Что такого могло там произойти, чтобы Джон специально упомянул их как места, где Шерлоку лучше не появляться? Убийство? Самоубийство? С другой стороны, что бы это ни было, оно не может ему навредить. Шерлок был в этом убеждён. Паника в номере 327 была лишь следствием того, что Шерлок никак не ожидал увидеть труп. Да и труп ли это был? Вероятнее всего, ещё одно видение, как свидетельство свершившегося в номере преступления. Видения внезапны; порой они раздражали, но навредить не могли. Так, отголоски прошлого, дыхание будущего… Из-за угла отеля показалась Фиона — ещё одна постоялица, которая должна будет завтра уехать, — хотя Шерлок знал, что девушка этого не хочет. Когда он сталкивался с ней в холле отеля, то в её чёрно-серых мыслях неизменно сквозила тоска, укутанная алкогольными парами. Она ощущала себя беспомощной, никчёмной и ненужной. Отец Фионы завёл молоденькую пассию и укатил с ней в путешествие, а дочери выдал кредитную карту. Однако вместо того, чтобы отправиться в весёлое место, куда со всего мира стекается молодёжь, Фиона открыла сайт горных отелей, ткнула наугад мышкой и теперь заливала в «Андехилле» алкоголем свою хандру. Вчера вечером Шерлок наблюдал, как Гарри и Ричи вовсю уговаривают красотку Фиону рвануть с ними на крутую вечеринку в честь Хэллоуина. Она вяло поинтересовалась, будет ли там алкоголь, и, получив утвердительный ответ, согласилась. Шерлок сомневался, что вечеринка ей поможет. Впрочем, кто знает… Вечером, не сговариваясь, маленькая компания единодушно пришла к мнению, что ужинать в кухне не в пример уютнее, нежели в большом пустом обеденном зале. Даже за столом Уилсон не уставал отдавать распоряжения, напоминая Кэпу, чтобы тот хорошенько присматривал за котлом и обязательно закрыл ставнями окна в башнях, а также на третьем и четвёртом этажах. Кэп со скукой кивал, а в мыслях у него висело злобное: «Мудак! Хрен дешёвый!» Мысли Дэниэль были ещё красочнее. Шерлок откровенно затруднялся представить, как Уилсон будет в состоянии проделать с собой то, что она желала ему сделать, чтобы он заткнулся. Гарри и Ричи сетовали, что в холодильнике не осталось пива. Мысли Уилсона были вязкими и скучными. После ужина он сразу ушёл. — Какой он всё-таки мудак, — не сдержался Кэп. — Трясётся за свой сраный отель, чтоб ему пусто было. Показушник! — Кэп, ты в курсе, что произошло в двести семнадцатом? — спросил Шерлок. — Гейская хренова драма. Приехал в прошлом году один фрукт, солидный такой, и мальчика с собой привёз. Папик всё больше в баре задницу просиживал, а зазноба его в тренажёрке вертелся. Вот и довертелся. Втрескался в тренера, а тот тоже из таких вот был, — Кэп ткнул пальцем в Гарри и Ричи, которые пили кофе и смотрели друг на друга влюблёнными глазами. — Какой ты грубый, — нарочито растягивая слова, театрально жеманным тоном отозвался Гарри. В кухне послышался дружный смех. Шерлок понял, что Кэп гомофоб, но не из тех, кто ненавидит гомосексуалов чёрной ненавистью. Для Кэпа гомосексуализм был чем-то непонятным и неестественным, но, поскольку такие мужчины существовали на свете, он относился к ним с пренебрежительным равнодушием. — Короче, папик узнал, и любовничка своего в номере пристукнул. Удавил подушкой. А тренер в тот вечер в бассейне купался. Ну, папик его там и утопил. Потом в номер вернулся и повесился, — продолжал Кэп. — Гейские, мать их, страсти! — Странно, что это происшествие не попало в таблоиды, — заметил Шерлок. — За что, по-твоему, этот хрен Уилсон получает больше полутора сотен тысяч фунтов в год? Он козёл, но дело своё знает. Пообещал персоналу, что, если кто проболтается, выгонит к чертям и так всё обставит, что нормальную работу потом не найти. А в «Андехилле» большей частью местные работают. Никто с этим хмырём связываться не захотел. Пресса поорёт и забудет, а жить-то на что-то надо. В «Андехилле» полно таких историй. — Кэп махнул рукой. — Вот я и Дэнни здесь третий год сторожами на зиму, а с предыдущим Уилсон опростоволосился. Как же его звали?.. — Кэп сухо щёлкнул пальцами. — Долтон, — подсказала Дэнни. — Роберт Долтон. — Точно. Спасибо, милая. — Кэп звонко шлёпнул жену по упругой заднице. — Долтон с семьёй зиму перезимовал, и Уилсон снова предложил ему место смотрителя занять. На вторую зиму у Долтона крыша съехала. Он убил жену и ребёнка, а самого его в винном погребе нашли. Застрелился из ракетницы. — Какой ужас, — пьяно пробормотала Фиона, распрощалась и ушла. При упоминании винного погреба, Шерлока передёрнуло от воспоминаний о тихом, скребущемся звуке, что шёл из-за запертой двери. — Здесь есть крысы? — с непонятной надеждой спросил он. — В любом отеле есть крысы, Шерлок, — рассмеялась Дэнни. — «Андехилл» — кладезь дерьма! — Кэп допил кофе и встал. — Хочешь подробностей, мистер детектив? Пошли со мной. Подвал котельной казался до дрожи древним и обшарпанным. Пока они спускались, Кэп без устали распинался о «жадных, ни хрена не смыслящих в отелях собственниках» и «жлобе Уилсоне, который только и умеет, что пыль в глаза пускать». Котёл и бойлер выглядели ужасающе, удручающе старыми, с ржавыми потёками и неприличным количеством заплат. Было настоящей загадкой, как при такой изношенности котёл умудрялся функционировать. Он напоминал бомбу непонятного устройства, без таймера и хоть сколь-нибудь внятной схемы, которая может взорваться в любую секунду. С рёвом раненного чудовища гудела топка. Умирающая лампочка висела под потолком. Логово маньяка из фильма ужасов, не иначе. Приглядись, и увидишь потёки крови на стенах, а на стеллажах банки с трофеями — внутренние органы, глаза, пальцы. — Котёл поставили в середине семидесятых, — сказал Кэп. — С тех пор ремонтировали, латали, но ничто не вечно. Я говорил Уилсону, а он мне: «Подкопим деньжат — закроем отель на реконструкцию». Хрена с два его закроют! Видишь это? — он указал Шерлоку на манометр. — Когда эта дрянь была новой, потолком считались 200 фунтов на квадратный дюйм. Теперь она при полутораста рванёт. У Байера, который в сезон работает, каждую весну и осень не бывает запора. Зимой оно проще. Я слежу, чтобы выше восьмидесяти не разгонялось, и мы с крошкой спим спокойно. Здесь всё прогнило, Шерлок! «Андехилл» проще снести и заново построить, но только заикнись об этом Уилсону, и завоняет, как скунс. И место это гнилое… Подожди минуту. Кэп натянул плотные перчатки и крутанул вентиль. В пол ударила густая молочно-белая струя пара. Стрелка на манометре поползла вниз и остановилась на отметке семьдесят. — А как же автоматическое отключение? — перекрикивая пар, спросил Шерлок. — Всё проржавело насквозь. Кстати, если захочешь ночью покурить, кури в открытое окно. Все эти сраные датчики на потолках — фикция. Знаешь, как неработающие видеокамеры в барах. Рассчитаны только попугать. Никто же не рискнёт проверить, верно? А кто рискнёт, по служебной надобности, тому и номер люкс, и ужин за счёт заведения. Короче, случись что, рассчитывать можно только на старые добрые пожарные шланги в коридорах. И то не факт. Их давно не проверяли. Я тебе сказок страшных на ночь обещал, — хмыкнул Кэп и поманил Шерлока за собой в ту часть подвала, где сходились коммуникации водопровода. Почти всё пространство немаленького помещения было завалено всяким хламом и коробками со старыми бумагами. Нарушение пожарной безопасности было вопиющим. Одна искра, и подвал полыхнёт, как спичка. Весь отель сгорит дотла, детка, да, дотла. Знатная будет вечеринка! Шерлок подумал, что, должно быть, представители надзорных органов весьма недурно отдыхают в «Андехилле», если закрывают глаза на весь этот бардак. — Прошлой зимой мне отчего-то стало скучно, — рассказывал Кэп. — Я порылся в этом вонючем Клондайке и нашёл кучу газет. Похоже, их не выбрасывали с самой постройки отеля. Я и Дэнни такого начитались про «Андехилл»… Самое «вкусное» я вырезал и летом сделал набросок романа. Показал его знакомому издателю, а тот мне: «Пиши, Кэп, с руками оторвут!» Любит народ про дерьмо всякое читать. Как закончу писать, сразу уволюсь, и этот хрен Уилсон пусть хоть соплями кровавыми изойдёт. Провались он в ад с его обожаемым отелем! Кэп вынул из кармана платок и громко высморкался. — Тут много всяческой дряни приключалось, но самая выдающаяся связана с Майком Ривером. Если погуглишь — впечатлишься. Герой войны с нацистами, миллионер, любимец женщин и политиков. Он купил «Андехилл» в конце пятидесятых и сделал из него элитный закрытый клуб. Красивое слово для борделя. Ходили слухи, будто распорядитель клуба и Ривер не гнушались ничем: девочки, мальчики, даже дети. До кучи карточные игры и наркотики. Потом прогремел крупный скандал, в котором фигурировало имя члена Палаты Лордов, и Ривер закрыл «Андехилл». Сколько-то лет отель был заброшен, пока в середине семидесятых его не купила группа вкладчиков. Догадайся, кто за ними стоял? — Ривер? — Шерлок вопросительно изогнул бровь. — Он самый. Через подставных лиц Ривер реконструировал отель. Котёл тогда новый поставили, коммуникации поменяли, канатку отремонтировали. Словом, заселяйся и живи. — Кэп хрипло рассмеялся. — И надумал Ривер в честь открытия отеля провести приватную вечеринку на Хэллоуин. Я видел фотографии в газете с той вечеринки. Аккурат рядом с некрологами. Мужчины в масках. Женщины в бриллиантах. Море дармового алкоголя, наркотики. Уверен, они тогда все здесь перетрахались. На вечеринке было около семидесяти человек. Сорок, включая самого Ривера, не проснулись. Ещё двадцать три остались инвалидами на всю жизнь. Всё потому что парочка кухонных работников надумала поживиться. Они поменяли ящик дорогого джина на дешёвую подделку. Рассчитывали, очевидно, что гости перепьются и не заметят подмены. Вот только фальшивое пойло было замешано на метаноле. Сорок человек умерло за одну ночь! — Почему об этом ничего не известно? — Шерлок вспомнил, как искал в сети информацию об отеле, но ничего из рассказа Кэпа ему не попалось, хотя должно было бы найтись в первую очередь. Скандалы всегда всплывают в топ. — Говорю же: Уилсон хоть и козёл, но дело своё знает на «отлично», — ответил Кэп. — Как только ему поручили «Андехилл», он нанял ребят, которые шарят в вопросе. Так они всю грязь об отеле из интернета вычистили. Оставили мелочь всякую, а всё, что способно оттолкнуть клиентов, выскребли. Только в газетах правда и осталась, да кто ж их читает нынче? — Кэп покачал головой и поманил Шерлока из подвала. — И я бы не знал, если бы не заскучал. Как считаешь, годная выйдет книга? — На любителя, — лаконично отозвался Шерлок. — Не боишься, что владельцы «Андехилла» затаскают тебя по судам? — Не. — Кэп закрыл дверь в подвал и повесил ключ на гвоздик, вбитый в верхний угол косяка. — Я уже и с юристом поговорил. Кабы я про нынешние времена писал, тогда да, а за прошлый век, извиняй, никаких претензий. Сладких тебе снов после таких историй. Хотя ты ведь детектив. Наверное, и не такое видел… Да, пока не забыл, — спохватился Кэп. — В номер по лестнице поднимайся. Я собираюсь заблокировать лифт и лечь спать, а спим я и Дэнни крепко. Застрянешь — просидишь до утра. В сыром холодном тумане «Андехилл» устраивался на ночлег, но не спал. В номере 305 Фиона Клэнс без остановки тянула виски из бутылки, что купила накануне, прежде чем закрылся бар отеля. Она сидела на большой постели в своём номере-люкс, пила виски прямо из горлышка и плакала, расстроенная несправедливостью мира, в котором жила. Только сегодня она трижды звонила отцу и трижды попала на автоответчик. Размазывая по щекам тушь пополам с пьяными слезами, Фиона мучительно жалела, что её бритвенный станок снабжён безопасными лезвиями и у неё нет правильных таблеток. Она просила того милого приветливого, прихрамывающего доктора (Джон? Джек?) выписать ей рецепт, на что он посоветовал поискать хорошего психотерапевта. Фиона не винила его за отказ. У него не было лицензии на право выдавать рецепты сильных препаратов. А если бы и была, в аптеке «Андехилла» таких лекарств попросту не было. В полной тишине и темноте Фиона плакала, не замечая, как пустеет бутылка. Из номера 241 по гулкому пустому коридору третьего этажа разносились громкие стоны жаркой страсти. Упираясь ладонями в стену, Гарри Бро задыхался от удовольствия, а Ричи Мэйв с нескрываемым наслаждением вбивался в любовника. Его член почти выскальзывал из задницы Гарри, чтобы в следующий миг с хлюпающим чавканьем вновь погрузиться обратно. Вперёд-назад, вперёд-назад… Сегодня Ричи был намеренно груб, поскольку знал, что Гарри любит, когда его трахают жестко, на грани садо-мазо. Он трахал любовника и думал, как идеально они подходят друг другу, а Гарри почти кричал от блаженного, сыпящего искрами ощущения восторга от идеального секса с идеальным партнёром. Номер на двери квартиры смотрителя не предусматривался. В сезон там жили Чан и Эдди Байер, которые с трудом терпели вынужденное соседство. Уже третий год в квартире собирались зимовать Кэп и Дэниэль Тобиас. Супруги обожали друг друга и сейчас шутливо спорили: какое пиво сварить в первую очередь, когда остальные отчалят и оставят влюблённую парочку наедине? В первый их год в статусе смотрителей (и все последующие) Уилсон показывал Кэпу инвентарный список содержимого винного погреба и грозил штрафами, если исчезнет хоть одна бутылка. В ответ Кэп пошарил в интернете и собрал из подручных материалов немудрёный аппарат для варки пива. Пока позволяла погода, он живенько смотался за солодом. Хмель в достатке рос на заднем дворе отеля, увивая собой беседки, а в кухне Чана нашёлся приличный запас дрожжей. С тех пор чета Тобиас, прежде чем вернуться в «Андехилл», запасалась всем необходимым и не отказывала себе в удовольствии пропустить стаканчик-другой. Порой, когда отель заваливало снегом, к ним на снегоходе наведывался Дин Харпер — начальник местной службы спасения — и тогда становилось совсем весело. Дело за малым — дождаться завтрашнего дня, помахать остальным рукой на прощание и остаться вдвоём до следующей весны. Сидя на постели в номере управляющего, Стивен Уилсон размышлял о том, что ждёт его в «Таунхаусе», отеле в Аберфелди, что находился зимой на его попечении, и играл в игру на смартфоне. Игра называлась «Спастись из замка». Уилсон проходил уровень за уровнем и беспокоился об «Андехилле». Получив пять лет назад старый отель с сомнительной репутацией, он был совершенно им очарован и все пять лет рвал жилы, чтобы привести его в порядок. Но ему всё время мешали. Сначала идиот Долтон, укокошивший семью. И как Стивен проморгал факт, что у зимнего смотрителя не все дома? Хорошо хоть Харпер забеспокоился, иначе лежать бы «Андехиллу» в руинах из-за взорвавшегося котла. Какая нелепая и печальная участь! Пришлось в срочном порядке искать нового смотрителя на оставшиеся три месяца. И тут на него свалились эти Тобиасы, чтоб им пусто было! Стивен знал, что в «Андехилле» он почти никому не нравился по причине въедливости и высокомерия. А как ещё управлять огромным коллективом? Горничные то и дело отлынивают, коридорные заняты чёрт-те чем… Да ещё этот неприятный инцидент с Лори Маркусом. «Андехиллу» определённо нужна служба безопасности. Прибавить ко всему внезапное увольнение Уотсона. Один к одному. Чёртов Уотсон! И чего ему не сиделось? Работа — не бей лежачего: похмелье взрослых, сопли и содранные коленки их отпрысков. А ведь Стивен предупреждал совет владельцев, что не стоит брать на должность медика бывшего военного доктора с ПТСР. Они же психи все, кто участвовал в афганской миротворческой миссии!.. В общем, Стивену было отчего приуныть, однако он приказал себе собраться. С «Андехиллом» всё будет замечательно, не будь он Стивен Уилсон! Шерлоку достался одноместный номер 114 на втором этаже — небольшая, вполне уютная комната, совмещавшая в себе гостиную и спальню. Окна выходили на запад, открывая вид на подъездную площадку отеля и озеро. Пол был затянут ковролином серебристо-серого цвета. Кровать — достаточно широкая и удобная. Номер эконом-класса с претензией на элегантность. Не рискнув проверить исправность дымоуловителей, Шерлок вышел на улицу, выкурил сигарету и подумал, что будет счастлив уехать отсюда. Прямо как-то семейство, с которым он столкнулся, прибыв в «Андехилл». Вечером опустевший отель уже не казался замком. Он выглядел похожим на враждебную крепость. Пустые тёмные слепые окна зорко следили за каждым его шагом, каждым движением. Шерлока неожиданно порадовало, что окна номеров 327 и 217 находятся с другой стороны отеля. Он никогда не верил в бредни про «плохие дома», однако «Андехилл» угнетал его. Да ещё эта история массового отравления… Вернувшись в номер, он принял душ, но не сумел вымыть из головы мысль, насколько ужасной оказалась смерть всех этих людей. С метанолом шутки плохи. Сначала начинает кружиться голова и наступают признаки алкогольного опьянения. Затем резко падает зрение и приходит слепота, а за нею кома и смерть. Страшная, мучительная, медленная смерть, и окружающие слишком пьяны, чтобы понять, что они умирают. Бал живых мертвецов! Все веселятся, не замечая, как падают один за другим, Измена! Измена! — завопила её величество Рот Щелью. как упал на простыни Шерлок и немедленно уснул. За стенами «Андехилла» холодало. Лужи подёрнулись плёнкой льда. В чёрном небе сгустились тучи, и на землю полетели первые снежинки.