Странные дела

Всё случилось из-за неё. Из-за клубничного золота её волос, из-за перламутрового сияния её плеч, из-за серебристых переливов её голоса. Я шагнул в Бездну ради неё. Она мурлычет вкрадчиво, как кошка, грациозно обводя линии на ладонях Фентика Мосса – судьбы-жизни-любви. Не позволяя себе на людях даже взгляда в мою сторону. А если позволяет – то этот взгляд пропитан ненавистью. Совсем иное дело, когда нам выпадают редкие минуты близости. Тогда она прижимает меня к стене, опутывая длинными клубнично-золотыми прядями, шепча перемежающиеся поцелуями просьбы. Сладкоголосая моя ведьма, моё проклятие, моя радость. Только это и остаётся нам – касания наспех, брошенный украдкой взгляд, поспешные соития. Потому что каждая собака в Невервинтере знает: Дестер Инделейн считает леди Арибет де Тильмаранд пустоголовой куклой, леди Арибет де Тильмаранд ненавидит Дестера Инделейна за то, что тот крадёт внимание жениха леди – преподобного Фентика Мосса. Я бы свернул этому цыплёнку шею. Но рано. Пока – рано. Я стар и плешив, Фентик Мосс юн и красив, и любой рассудил бы, что молодость победит в этом единоборстве. Но моя леди говорит иное. Она обвивает моё запястье браслетом, сплетённым из её же волос, и уверяет, что тот, у кого есть глаза и разум, поймёт разницу – вот как поняла она. Не правда ли, говорит она, нам обоим повезло? - Ещё немного, - говорит моя леди. – И все будут счастливы. - Все? - Мертвецы не имеют проблем, - отвечает она и серебристо хохочет. Завтра в замке Невер будут готовить лекарство. Завтра я сыграю главную роль в предстоящем спектакле. О, как она рыдала! Камни и те бы разжалобились. Удивительно, что дерево, на котором вешали преподобного, не сошло с места, устыдившись своей роли в этом фарсе. Удивительно, что костёр, пылавший подо мной, не затух в изумлении. Но мы доиграли свои роли до конца – человек и эльф, дерево и поленья, верёвка и огонь. Наши проклятые роли. Весело смотреть теперь, как обманывается другой. Она касается его руки будто бы случайно, будто бы в порыве чувств, лепечет о судьбе-жизни-любви, как когда-то лепетала мне и преподобному цыплёнку. Ведь как не верить её медовым речам и волосам, её горю? Она надевает на палец Роланда де Вэя дешёвое колечко и клянётся – в очередной раз. Кровавая пляска захлёстывает селения и города. Все, все участвуют в этом нечестивом хороводе – и даже Мораг, хоть и мнит себя главным кукловодом. Но я-то знаю, у кого в этой игре все карты на руках. И я жду. Ведь ты поклялась, что однажды мы будем вместе.