Двойное похищение

Ресторан был небольшим, но модным, и все места в нем были заняты. Снисходительно улыбнувшись высказанному Еленой сожалению о невозможности сюда попасть, Деймон о чем-то пошептался с метрдотелем и их незамедлительно провели в уютную нишу с маленьким столиком на двоих, отделенным от остального зала сливающейся со стеной ширмой. На столе уже стояли свечи и изящные красные розы. Елена озабоченно сказала: – Столик уже кому-то предназначен. Мы не попадем в неловкое положение, если нас попросят его освободить? Деймон внимательно посмотрел на нее. Она на самом деле этого опасается или просто продолжает играть выбранную ею роль? Подыгрывая, признался: – Это наш столик. Я заказал его еще пару дней назад. Она удивилась. – А если бы я предпочла кафе? Он небрежно взмахнул рукой. – Это не имеет значения. В шесть часов столик отдали бы любым желающим, только и всего. – И пропал бы твой задаток? Он твердо ответил: – Это мелочи. Воспитанная в жесткой экономии Елена уткнулась носом в тарелку, враз вспомнив предупреждение матери не связываться с богачами. Не понимая, чем он мог ее задеть, Деймон, стараясь отвлечь, принялся расспрашивать Елену о ее жизни, но она отвечала крайне односложно, и единственное, что он смог выяснить, что она живет в Бруксе в пансионате и что вход туда посторонним воспрещен. У него даже мелькнула шальная мысль снять там же комнату, но он отбросил ее как доставлявшую слишком уж много неудобств. Наверняка там нет бассейна и тренажерного зала, не говоря уж о неприятной необходимости самому расправлять и заправлять постель. Деймон продолжал как ни в чем ни бывало рассказывать о своей работе, не называя, впрочем, ни своего положения в офисе, ни того, кем по сути является. Пара смешных случаев из жизни семьи и особенно младших сестер заставили Елену смеяться. А от того, что его семья жила близко от Атланты, в Сан-Антонио, она почувствовала себя его землячкой. Узнав, что его родной отец хотя и не отказался от него, но никакого участия в его воспитании не принимал, она подумала о своем отце. Елена его и вовсе не знала, но она понимала, что это решение ее матери, а не его. Что было бы, если бы он знал, где его дочь и жена? Какие у них были бы отношения? Мама как-то проговорилась, что отец из вполне состоятельной семьи, тогда как она – нет. И женился он на ней вопреки советам родных. Для чего тогда он пошел наперекор семье, если постоянно изменял жене? Это казалось абсурдным, но теперь уже ничего нельзя было изменить, значит, и сожалеть об этом бессмысленно. Подали десерт, и Елена, к своему удивлению, поняла, что ей ужасно не хочется расставаться с Деймоном. Он был таким милым и очаровательным, так легко угадывал все ее желания, что стал казаться ей почти родным человеком. Все опасения и предостережения матери забылись, и она без сомнений согласилась пойти с ним этим вечером в театр Варьете на Бродвее. Но для этого им пришлось ехать переодеваться – его джинсы и рубашка и ее легкий сарафан не соответствовали статусу Бродвейского театра. Как не хотелось Елене показывать свое убогое жилье, но пришлось. Проплутав по Бруксу с полчаса, поскольку Елена обычно ездила на метро и наземные дороги знала плохо, они очутились возле потрепанного десятиэтажного здания, выстроенного во времена великой депрессии по программе Теодора Рузвельта*, то есть без каких-либо архитектурных излишеств. Сальваторе, в свою очередь не желавший демонстрировать Елене свое жилище, правда, совсем по другой причине, нежели она, помчался домой, надеясь успеть за обговоренные с ней пару часов. Ему повезло – пробок на дорогах не было, и он, с помощью Локвуда приготовившись за какие-то полчаса, в назначенное время был у дома Елены. Увидев из окна его машину, она тотчас вышла. При виде нее Сальваторе довольно усмехнулся. Несмотря на убогую работу и явную нехватку денег, выглядела Елена прекрасно. На ней было темно-синее с фиолетовым отливом платье из жатого шелка, до середины икры. Высокие каблуки таких же темно-синих туфель подчеркивали безупречность ее точеных лодыжек, а полностью закрытые плечи хотелось обнажить любому нормальному мужчине. В руках у нее была маленькая бисерная сумочка такого же цвета, что и платье, а волосы заколоты на затылке серебряной заколкой в строгий пучок. Улыбнувшись Сальваторе, Елена села в машину и спросила: – Ты не очень торопился? Осознав, что и в самом деле торопился как никогда в жизни, Деймон немного помедлил, удивляясь самому себе, и лишь потом ответил: – Да нет. Просто дороги свободные. Успокоившись, она принялась смотреть в окно, будто окружающий городской пейзаж был для нее в новинку. Внезапно он сообразил, она и впрямь видит это практически впервые. Ведь она постоянно ездит в подземке. Подтверждая его мысли, она сказала: – Как здорово все-таки жить в Нью-Йорке! Так красиво. А сейчас, когда зажигаются огни – вообще великолепно! Мне по вечерним улицам Нью-Йорка ездить еще не доводилось. Сверху, во всяком случае. А это вовсе не то, что под землей. Сальваторе постарался посмотреть на окружающее их электрическое зарево ее глазами и согласился: – Да, впечатляет. К театру они подъехали заранее и без проблем нашли место на подземной парковке. Получив в кассе заказанные им билеты, Деймон повел Елену знакомиться со зданием. Они прошли по всем трем этажам, задержавшись в буфете верхнего яруса. Съев третье из микроскопических пирожных, принесенных Деймоном к их столику, Елена простонала: – Нет, так нельзя! Это так вкусно, что я непременно растолстею! Она слизнула с верхней губы оставшуюся там капельку сливочного крема, и Сальваторе чуть не застонал вслух, ему до дрожи захотелось сделать это самому. Эта странная реакция его насторожила, но он объяснил это себе тем, что у него давно не было женщин. А воздержание отнюдь не его конек. Он становился раздражительным и своенравным, и вся прислуга в его особняке с нетерпением ждала, когда же он обзаведется очередной подругой. Впрочем, об этом же мечтала и миссис Уайт. Но у секретарши надежд на приближающуюся спокойную жизнь было побольше, мистер Брамсон сообщил ей по секрету об ожидавшихся изменениях в личной жизни босса. Зазвучала бравурная музыка**, призывающая их на выступление, и они прошли в зал. К удивлению Елены, ожидавшую, что в зале будут стоять столики, как в обычном варьете, здесь, как в театре, выстроились ряды обитых бардовым бархатом кресел. Широко улыбаясь и раскланиваясь, под грохот аплодисментов на сцену вышел популярный конферансье, знакомый Елене по телевизионным передачам, и представление началось. Елене понравилось, было шумно и весело, они со спутником много смеялись и, что было ей больше всего по сердцу, в самом начале представления Деймон завладел ее рукой и не отпускал до самого конца. От ладони, которую он то сжимал, то поглаживал, по ее телу расходились электрические импульсы, иногда даже не давая понять, о чем говорится на сцене. Судя по его рассеянному виду, он испытывал то же самое, что и она. Елена немного опасалась, что после представления Деймон предложит ей нечто неприличное, и все очарование момента рассеется, но он, подвезя ее к подъезду пансиона, проводил до дверей, по-дружески чмокнул в щеку, и быстро уехал, даже не дождавшись ее благодарности. Ей стало немного обидно, но она лишь вздохнула, понимая, что такая неинтересная особа, как она, не могла надолго привлечь к себе внимание такого незаурядного человека, как Сальваторе. Уже ложась в постель, Елена озадаченно подумала, куда же он так спешил, и воображение услужливо подкинуло ей сцену – в его объятиях знойная красотка, переплетенные тела, страсть, секс. Это было на редкость неприятно, и Елена впервые в жизни испытала нечто похожее на ревность. Зарывшись лицом в подушку, она пыталась внушить себе, что ее это вовсе не касается, но на этот раз ее здравый смысл куда-то улетучился, позволяя воображению заменить неизвестную красотку на нее, Елену. Интересно, каково это – лежать с ним рядом, чувствовать на себе его губы, целовать его самой? Ей двадцать лет, а она, по сути, еще даже и не целовалась с мужчинами. Те полудетские поцелуи, что время от времени срывали с ее губ знакомые мальчишки, в расчет не шли, то были просто шалости. А вот как она будет себя чувствовать, если ее будет целовать настоящий, зрелый мужчина? И не просто мужчина, а конкретно Деймон Сальваторе? Сон куда-то потерялся, и она, откинув одеяло, подошла к окну и прижалась лбом к прохладному стеклу. Сердце непривычно стучало в ушах, тело томилось в ожидании чего-то неизвестного, и Елена сердилась на Деймона за то, что он пробудил в ней незнакомую ей прежде чувственность. Уснула она только под утро, и неистовый звон будильника дошел до ее сознания в самом центре томительного эротического видения. Посмотрев на часы, она вскрикнула от ужаса и, собираясь, принялась метаться по комнате. Через пять минут уже сидела внизу, среди заканчивающих завтрак постояльцев. Обычно приветливый Люк, ничего не ответив на ее вежливое приветствие, сморщил нос и отвернулся, будто боялся заразиться. Ничего не понимая, Елена принялась за еду. Она жила в этом пансионате два года, но все постояльцы знали друг друга куда дольше и чувствовали себя почти семьей. Внезапно она поняла, – да они знают о ее позднем возвращении на дорогой машине! И осуждают за это! Но какое они на это имеют право? Даже если бы у нее и были с кем-либо близкие отношения, им-то что за дело? Вставая из-за стола, Люк презрительно прошипел: – Я думал, ты приличная девчонка, а ты такая же распущенная, как весь этот современный молодняк! Думаю, скоро будешь на содержании у какого-нибудь богача-выскочки! – и ушел, гордо вздернув голову. Аппетит тут же пропал, и Елена вышла из-за стола голодной. Под мерный стук колес подземки она злилась, обещая себе, что мерзкие слова Люка никогда не сбудутся. Она никогда не пойдет на то, чтобы стать жалкой игрушкой богатого бизнесмена. Даже если то будет Деймон Сальваторе. После полубессонной ночи работать было очень тяжело. Но еще тяжелее было то, что Сальваторе на ленч не пришел. Впрочем, его не было и в предыдущие перед свиданием дни, но тогда она знала, что они встретятся в субботу, а теперь никакой надежды на встречу не было, ведь он не предложил ей встретиться снова. Видимо, она его разочаровала. Елена украдкой смахнула с глаз выступившие слезы. Конечно, ему с ней скучно. У нее нет ни образования, ни особой красоты, ни той сексапильной живости, что так привлекает мужчин. Сальваторе не было всю неделю, и Елена окончательно пала духом. Учеба шла как обычно, но не могла отвлечь ее от неприятных мыслей о собственной ущербности. Отношение соседей по пансионату тоже оставляло желать лучшего. Она даже решила съехать оттуда при первой же возможности. Позвонила матери, но ее нежный и ласковый голос не принес желанного покоя, и Елена с ужасом осознала, что влюбилась. Влюбилась в совершенно неподходящего человека. Выходные прошли в упорных занятиях, в которых она, как алкоголик, топила свою боль. Но в понедельник перед рестораном ей дорогу вновь перегородил Деймон Сальваторе. Он был откровенно зол, чем крайне удивил Елену. – Наконец-то я тебя увидел! Мне пришлось срочно лететь по делам в Чикаго, и я даже слова тебе не успел сказать! Звонил тебе на работу, но мне заявили, что никого из персонала они к телефону не приглашают! – И сердито потребовал: – Скажи мне номер своего сотового телефона! Она смущенно пролепетала, будто и впрямь была в чем-то виновата: – У меня его нет. Он не поверил. – Как это нет? У всех есть, еще и не по одному, а у тебя нет? Разве такое бывает? – Мне он был просто не нужен. Сальваторе возмущенно всплеснул руками. – Машина тебе не нужна, сотовый – тоже! Из какого века ты выпала, моя милая? Обидевшись на презрительный тон, которым он разговаривал с ней, Елена молча пошла к дверям. Но Деймон перехватил ее и с силой прижал к себе. Посмотрев в ее обиженные глаза, наклонил голову и прижался губами к ее губам. И тут же задышал прерывисто и неглубоко, прижав ее к себе так, что она чувствовала все его напряженное тело. Сзади раздалось ироничное покашливание, и мимо них проскользнули пришедшие на работу официантки. Опомнившись, Елена попыталась отодвинуться, но Деймон не позволил. И хотя от ее губ он оторвался, но из рук так и не выпустил. Уткнувшись лицом в ее волосы, постоял, выравнивая дыхание. Потом пробормотал, будто сам себе: – И когда закончится эта пытка, Господи! Елена не поняла его. О какой пытке идет речь? Деймон обхватил ее подбородок двумя пальцами, и, подняв ей голову, заглянул в глаза. Очевидно, то, что он там увидел, ему понравилось, потому что морщины на его лбу разгладились, и он ей ласково усмехнулся. – Встретимся сегодня после работы? У Елены вечером были занятия, но она покорно сказала, не в силах ему отказать: – Хорошо. – Куда за тобой заехать? Я смогу закончить работу в восемь часов. Сообразив, что несколько пар она все-таки успеет прослушать, Елена назвала адрес колледжа. – Ладно. Мы еще встретимся за ленчем! – и он ушел, оставив ее в предчувствии неизбежных перемен.