Двойное похищение

Вернее, переодеваться собиралась только Елена, которая была в церкви в положенном для такого торжественного случая строгом закрытом платье. Деймон оглядел свой универсальный смокинг и усердно смахнул легкую пушинку. Насколько приятнее быть мужчиной, чем женщиной. Ему и переодеваться не надо. Он провел рукой по подбородку. Сойдет. На банкете он ни с кем целоваться не собирается. А вечером, для Елены, он побреется, чтобы не колоть ее нежную кожу. Он плотнее прижал к себе ее руку, будто боялся, что кто-то может вырвать ее и увести за собой. Страсть, которую он испытывал к ней, до сих пор не угасала, и отчасти он с этим смирился. Елена была скромна, хорошо воспитана, ни о чем его не просила. А от добра, как известно, добра не ищут. Хотя он и не до конца поверил в ее полнейший альтруизм, но все-таки признал, что она отнюдь не меркантильна. Приехав домой, он предоставил Елене возможность без помех готовиться к торжеству, а сам отправился на кухню перехватить чашечку кофе. Чего ему всегда не хватало в этой квартире, так это прислуги, готовой по его указанию выполнить все его желания. Периодически он отдыхал от этой бытовой неустроенности в своем доме, говоря Елене, что задерживается на работе. Особенно часто это происходило во времена сдачи Еленой экзаменов, потому что отвлекать ее от занятий своими смешными просьбами он не хотел, а делать что-то самому было элементарно лень. Заправив кофеварку, он дождался порции крепкого черного кофе, и осторожно отпил глоточек. Сегодняшняя свадьба оставила в нем смутное ощущение вины, а он это чувство совершенно не терпел. Елена сидела в церкви с таким восторженным выражением лица, что он чувствовал себя жалким вором, лишившим ее этого чудесного для каждой женщины праздника. Но не мог же он жертвовать своей свободой только для того, чтобы ее лицо окрасилось улыбкой? Это была бы полнейшая чушь. Да и не просила она его на ней жениться. Тут он отхлебнул еще глоток и чуть не подавился от пришедшего в голову озарения. Неужели Елена никогда не говорила о замужестве потому, что считала этот разговор безнадежным? Он смущенно хмыкнул. Это и в самом деле безнадежно. Он никогда не женится ни на Елене, ни на ком-либо другом. Просто потому, что знает: это кончится очень скоро. Недаром его отец никогда ни с одной женщиной не оставался достаточно долго для того, чтобы сказать «люблю». Просто они с отцом органически не способны на длительную привязанность, только и всего. Так уж они устроены, ничего не поделаешь. Это природа, с которой не поспоришь. И не надо обманывать ни себя, ни кого-либо еще. А то, что он с Еленой побил все собственные рекорды по продолжительности, говорит только об одном, им хорошо вместе, и не только в постели. Но это не означает, что так будет всегда. Сальваторе еще не допил кофе, когда на кухню в шифоновом облаке вошла Елена. Она была так красива в своем изящном наряде, что он перевел взгляд на стену, чтобы не соблазниться и не опоздать на банкет. Все-таки, когда женятся твои лучшие друзья, на торжество следует приходить вовремя. – Тебе налить кофе? Время еще есть. – Нет, спасибо. Что-то не хочется. Елена была непривычно печальна, и он заботливо спросил: – Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь? – Да нет, все в порядке. – Ее голос звучал слишком скучно для такого радостного дня. – Поехали? Чуть нахмурившись, Сальваторе поставил чашку в посудомоечную машину, и они спустились вниз на лифте. Как всегда, когда впереди их ждало застолье с алкоголем, он вызвал такси, чтобы не связываться с собственной машиной. Приехали они тютелька в тютельку – «Универсалз» уже закрывал главные ворота. Проскочив едва ли не самым последним, таксист ловко завел машину в узкий парковочный карман и спросил: – Хотите ли вы, чтобы я подождал вас, сэр? Это было куда удобнее, нежели вызывать потом такси снова, и Сальваторе удовлетворенно согласился. Обычно он предусматривал такие мелочи заранее, но сегодня был изрядно выбит из колеи и сам недоволен своей рассеянностью. Выбравшись из такси, они смешались с многочисленными гостями и прошли в клуб. Елена была здесь впервые. Здесь и в самом деле было уютно, хотя огромные помещения позволяли собирать до тысячи гостей. Стоявшие в глубине большого зала новобрачные принимали поздравления, и Деймон с Еленой встали в длинную очередь. Поздравив молодых, Деймон провел спутницу в соседний зал, где от деликатесов ломились расставленные вдоль стен столы. Положив полные тарелки, они устроились возле огромного камина, украшенного изразцами в японском стиле, и принялись за еду. Мимо несколько раз проходили официанты, разносившие напитки, и каждый раз Сальваторе брал себе бокал с шампанским. Елена, не осилившая и один, с сомнением смотрела на Деймона, опрокидывавшего то ли пятый, то ли шестой бокал. Что это с ним? Такое впечатление, что он решил напиться. Хотя от шампанского особо и не опьянеешь, но все-таки его поведение было по меньшей мере странным. Но вот в зале появилась группа представительных джентльменов во фраках, и взгляды всех присутствующих обратились к ним. Вошедшие выглядели, как выразился Деймон, «на миллион долларов». Когда удивленная Елена спросила, почему это, пояснил: – Да потому, что это Стефан Клейтон, моя милая, со своей командой. Удивительно, что он соизволил приехать на столь незначительное по его меркам торжество. – А что такого уж особенного в этом Стефане Клейтоне? Несколько опьяневший Сальваторе скептически поднял брови. – Ты что, в самом деле не знаешь, кто такой Стефан Клейтон? Елена все поняла. – Это что, один из самых богатых людей Америки? Деймон громко рассмеялся. – Да уж, если даже ты про него слышала, значит, он и в самом деле незаурядная личность. Стефан был уже достаточно близко, чтобы услышать громкий до неприличия смех. Обернувшись, он смерил неприязненным взглядом смельчака, позволившего в его присутствии подобную вольность, и перевел ленивый взгляд на его спутницу. И тут замер, будто увидел привидение. От этого тяжелого взгляда Елене захотелось спрятаться под стол, как маленькой девочке. Но Стефан Клейтон, преодолев что-то в себе, отвернулся, и она смогла перевести дыхание. Поздравив новобрачных, Стефан вышел, а Деймон предложил: – Пойдем, потанцуем? Елена согласилась, и они перешли в танцевальный зал, где звучала приятная мелодичная музыка. Они станцевали один танец, потом еще один. Тут неподалеку от них оказалась удрученная Викки. На ней было узкое черное платье, в котором она была похожа на подгоревшую булочку. Заметив их, она подбежала поближе и, запыхавшись, спросила: – Вы не видели Джереми? Они его не встречали, и встревоженная Викки попросила: – Деймон, ты не мог бы пройти со мной в танце вокруг зала? Мне кажется, он где-то здесь. Пожав плечами, Деймон вывел в круг Викки, бросив извиняющийся взгляд на оставшуюся в одиночестве Елену. Но не успели они скрыться в толпе, как к ней подошел Стефан. – Вы позволите? – и, не дожидаясь ее согласия, закружил в танце. Встретившись в его оценивающим взглядом, Елена покраснела. Он танцевал с ней вполне прилично, не пытаясь прижимать к себе, но Елене все равно было отчаянно неудобно. – Как вас зовут? Не подчиниться его властному тону было невозможно, и Елена представилась: – Я Елена Гилберт. – Мисс или миссис? – Мисс. Он кивнул, будто исключительно этого и ожидал, и продолжил необычный допрос: – Какого числа вы родились, мисс Гилберт? Елена удивилась странному вопросу, но корректно ответила: – Двадцать седьмого июня. Его глаза полыхнули таким торжествующим огнем, что Елена сбилась с такта. – Прекрасно, Елена. – Видно было, что ему хочется спросить что-то еще, но, поскольку музыка стихла и наступила тишина, подвел ее к тому же месту, откуда увел. Там их уже ждал негодующий Сальваторе. Выдвинувшись вперед, он обхватил Елену за плечи и по-хозяйски прижал к себе, ясно давая понять, кто есть кто. Стефан Клейтон помрачнел, но сдержался и спросил: – Кто это, Елена? Сальваторе опередил ее: – Я Деймон Сальваторе, близкий друг мисс Гилберт. – По тому, каким он тоном сказал «близкий», и дурак бы понял, насколько близкий. Понятливо кивнув головой, Стефан Клейтон отошел, а взволнованный и злой Сальваторе повел Елену к выходу. Она ждала какой-нибудь неприятной сцены и ревнивых обвинений, но Деймон молча нашел их такси и кратко приказал заждавшемуся шоферу: – Домой! Через час они были дома. Сальваторе был непривычно молчалив и чем-то обеспокоен, но, как Елена ни выспрашивала его о причине дурного настроения, ничего выяснить не смогла. Через день он, придя с работы раньше обычного, сообщил ей, пряча глаза: – Я уезжаю в командировку до субботы. А, возможно, придется остаться и на уик-энд. Думаю, что скучать ты не будешь. Последняя фраза прозвучала у него со странным сарказмом, и Елена внимательно посмотрела на него. Что он имеет в виду? Но Деймон принялся собираться, и Елена бросилась ему помогать. Правда, выбранные им в дорогу вещи ее несколько озадачили, но, возможно, ему и в самом деле понадобится смокинг и крахмальная манишка? На следующий день он уехал, все так же стыдливо поглядывая в сторону, а Елена решила съездить в больницу Святого Патрика и выяснить, что за место ей там предлагают и посмотреть, в каких условиях ей придется работать. Возможно, Сальваторе и прав, пугая ее разными ужасами. Хотя, – она это чувствовала, – ей не стоит пренебрегать никакой работой. Деймон в последнее время разительно изменился, и она полагала, что наступило давно ожидаемое ею охлаждение. У него, но не у нее. От одной мысли о грядущем расставании горло сжала чья-то безжалостная рука и к глазам подступили слезы. Но плакать она не будет. И отступные не возьмет. Она прожила с Сальваторе два чудесных года, и будет вспоминать это время с благодарностью, без слез и сожалений. В конце концов, она знала, на что шла. В больнице она пробыла несколько часов. Старшая сестра соматического отделения попросила ее помочь в обследовании детей из монастырского приюта, и Елена охотно согласилась. Это оказалось вовсе не трудно, дети были спокойными и послушными. Ей даже показалось, что уж слишком спокойными и послушными. Но вторая медсестра, немолодая женщина по имени Алекс, на ее вопрос только пожала плечами. – Что ты хочешь, Елена? Это же приютские дети. Они же прекрасно понимают, что живут в приюте из милости. И хотя к ним хорошо относятся и уход за ними хороший, это не то, что в полноценной семье. У них нет чувства защищенности, которое присуще детям, у которых есть родители. Шел уже девятый час, когда удрученная Елена ехала домой на такси, изо всех сил сопереживая брошенным детям и чувствуя себя такой же незащищенной, как и они. Проезжая по Уолл-стрит, заметила машину, очень похожую на автомобиль Сальваторе. Взглянув на номер, напряглась и встревожилась, номер и в самом деле был Деймона. Выпрямившись и сжав руки в кулаки, попросила водителя: – Вы не могли бы ехать вон за той синей машиной? Развязный таксист с глумливой ухмылкой ей подмигнул: – Да отчего же нельзя? Конечно, можно. И, как я понимаю, скрытно, чтоб водитель не заметил слежку? Но это будет стоить изрядно, – и он назвал дикую сумму, но Елене было уже все равно. Сердце у нее билось где-то в самом горле, и она с трудом сглатывала постоянно копившуюся во рту слюну. Ее подташнивало от волнения, но она крепилась, решив во что бы то ни стало узнать правду. Они проехали весь Манхеттен, потом свернули на Бруклинский мост и надежда, что Деймон едет домой, пропала. Когда они проскочили через Бруклин и въехали на мост Верразано-Нэрроуз, у Елены уже кружилась голова в предчувствии мрачных открытий. В районе Стейтен-Айленд они медленно проехали вдоль больших старых особняков, и затормозили неподалеку от высоких узорчатых ворот, которые, как по команде, открылись перед машиной Деймона. Таксист, видя недоумение пассажирки, объяснил: – Фотоэлемент, мисс. Пропускает только свои машины. Но что делать дальше? Пойдете выяснять отношения или домой отправитесь? Выяснять отношения, да еще в незнакомом доме, Елена не хотела. Вдруг он приехал к любовнице? От этой мысли закололо в груди, и она растерла область сердца, надеясь утишить боль. – А вы не могли бы узнать, чей это особняк? И кто здесь живет? Водитель сделал жест, означающий «деньги», и она поспешно вложила в его руку десятидолларовую бумажку. Выйдя из машины, он остановил пробегавшего мимо мальчишку и, потрясывая возле его носом долларами, что-то спросил, тот быстро ответил, выхватил бумажку и пустился дальше по своим делам. Вернувшийся в машину таксист доложил: – Это особняк Деймона Сальваторе. Но с кем он тут живет, парень не знает. Думаю, для этого вам настоящего детектива нужно нанимать. Елена кивнула головой и попросила ехать в Манхеттэн. Всю дорогу она просидела, размышляя над тем, что видела. Она и не подозревала, что у Деймона был особняк в городе. Но это не говорит ни об его измене, ни о чем-либо оскорбительном. Наоборот, если он жил со всеми своими подругами именно там, то он проявил деликатность, на этот раз сняв квартиру. Представив себе, как бы она жила в таком огромном особняке, наверняка полном любопытствующей прислуги, Елена передернулась. А если еще учесть, что в глазах всех его слуг она была бы просто очередной игрушкой хозяина, то Деймон поступил благородно, решив жить с ней в обычной квартире, где она чувствовала себя хозяйкой. Почему Сальваторе сказал, что уезжает в командировку, хотя просто ушел в свой особняк? Неужели у него появилась новая подруга и он живет с ней там? Вспомнив слова Кэтрин о том, что та спала с ним еще тогда, когда он еще не расстался с предыдущей пассией, Елена вновь чуть не расплакалась. Неужели история повторяется? Приехав домой, расплатилась с довольным таксистом и поднялась в свою квартиру. Чуть помедлив, позвонила консьержу. – Скажите, пожалуйста, кто хозяин нашей квартиры? Тот был изрядно удивлен столь странным вопросом. Елена вполне его понимала, обычно жильцы не задают подобные вопросы после двух лет проживания. – Хозяин – акционерное общество «Элитное жилье», ну а снимает его мисс Елена Гилберт. Услышав свое имя, Елена задохнулась, и едва смогла поблагодарить консьержа за информацию. Итак, вопросов было море, и ни одного ответа. Решив обязательно поговорить с Деймоном, едва тот появится, Елена сходила в соседний дом, где в пристрое был открыт общественный бассейн, и плавала в нем до изнеможения. Она так устала, что у нее тряслись перетружденные ноги и руки, но зато уснула она быстро и спала без сновидений. Утром у нее от вчерашнего сверхэнергичного плавания побаливало все тело, и пришлось почти час посвятить растяжкам и упражнениям. Наконец боль прошла, и она принялась гадать, чем бы ей заняться. Может быть, снова поехать в больницу Святого Патрика? Для нее там наверняка нашлось бы дело. Прерывая ее размышления, зазвонил телефон. Сердце у нее перевернулось. Деймон! Стараясь говорить обычным тоном, подняла трубку и нейтрально проговорила: – Слушаю. Каково же было ее разочарование, когда это оказался вовсе не Сальваторе. Женский голос приветливо представился: – Привет, Елена, это Давина. Елена не видела Давину уже несколько месяцев, с того самого момента, как та рассталась с Колом. На душе стало еще хуже, чем было, и Елена ответила не так приветливо, как разговаривала обычно. Здравствуй Давина. Как дела? В ответ та только хмыкнула. – Как сажа бела. Но это все ерунда. Где Дей? Почему-то Елене очень не хотелось говорить с ней о Сальваторе, но она выдавила: – В командировке. Немного помолчав, Давина бросила загадочную фразу: – Что ж, этого и следовало ожидать. Знаешь, мне нужно тебе кое-что рассказать. Ты не могла бы подъехать к кондитерской Лютара? Я тебя буду ждать там через час. – И положила трубку, не дожидаясь согласия Елены. Елена растерялась. Идти ужасно не хотелось. Для чего ее звала Давина, как не сообщить какую-нибудь гадость про Сальваторе? Но и прятать голову в песок, как страус, тоже не имело смысла. Если то, что скажет Давина, окажется фатальным для их с Деймоном отношений, то она просто уйдет. Только и всего. Работа у нее уже есть, нужно только написать заявление. Она не пропадет. Но вот только как быть со своей несчастной любовью? Ее ведь невозможно сложить в чемодан за ненадобностью. Переодевшись в светло-серые джинсы и блузку с короткими рукавами, она пошла пешком до кондитерской Лютара, расположенной на Шестой авеню. Идти было далеко, но быстрое движение изгоняло из ее бедной головы унылые мысли, поэтому, когда она зашла в кондитерскую и увидела сидящую за крайним столиком Давину, смогла даже более-менее приветливо ей улыбнуться. Состроив в ответ кривоватую гримасу, долженствующую означать улыбку, Давина указала на стул напротив. – Садись. Я заказала только кофе, но, если хочешь, закажи что-нибудь еще. Елена еще ничего не ела, но ей кусок в горло не лез. Ограничившись, как и Давина, порцией черного кофе, она сочувственно спросила: – Как поживаешь? Вопрос был не совсем корректен, Давина выглядела ужасно, под глазами тени, нос заострился, и она была похожа на больного, с трудом поправляющегося после тяжелой болезни. И она вовсе не казалась флегматичной, как раньше. Наоборот, глаза у нее тяжело сверкали и у рта залегли глубокие ожесточенные складки. – Да не очень. Я не думала, что буду так переживать из-за разрыва с Колом. Но, видимо, пять лет совместной жизни не шутка. – Но из-за чего вы разошлись? Мне казалось, вы так хорошо подходите друг другу. – Да из-за моей глупости. Я разрешила Колу съездить без меня на неделю отдохнуть на Багамах. И ведь я прекрасно знала, что мужчин никуда нельзя отпускать одних, но решила, что пять лет достаточный срок для того, чтобы доверять, но ошиблась. Но это все ерунда. Как дела у тебя? Елена устремила туманный взгляд в окно, будто на стекле было написано все ее будущее. – Не знаю. Иногда мне кажется, что все хорошо, а иногда, что ужасно. Не знаю. Они немного помолчали, медленно потягивая принесенное официанткой кофе. Давина задумчиво сказала: – Я думала, что Дей изменился, но нет, он все такой же. Для него женщины только предмет для удовлетворения собственной похоти. Елена подняла на нее вопросительный взгляд, и Давина смущенно призналась: – Знаешь, когда Кол приехал с Багамских островов, он так изменился, что я сразу заподозрила его в измене и начала за ним следить. Не в смысле бегать за ним в парике и чужом прикиде, а прикрепила к его вещам жучки. Чтобы слушать его разговоры. Непорядочно, конечно, а что делать? Так я его и поймала. Сейчас даже и не знаю, стоило ли это делать, скорее всего, он бы перебесился и остался со мной. А я закатила ему скандал и выставила за дверь. Возможно, с моей стороны это была огромная глупость. Но дело не в этом, а в том, что эти жучки до сих пор сидят на его одежде. Ломаются они только после стирки. Во всяком случае, на смокинге жучок до сих пор активизируется при разговоре. Приемник стоит у меня и я периодически слышу, о чем он говорит. У Елены от страха заломило виски, и она приложила к ним ставшие невозможно холодными пальцы. Кровь в жилах застыла, и даже биение сердца превратилось в тоненькую, едва слышимую, ниточку. – В общем, у меня есть запись разговора Кола с Деймоном, сделанная на свадьбе Кэр с Ником. Речь там идет о тебе. Не хочешь послушать? Елена обессилено прикрыла глаза. Не было сомнений, что сейчас она услышит нечто, из-за чего ей придется от Деймона уходить. Стоит ли ей слушать эту запись? Не проще ли сделать вид, что ничего не случилось, и ждать его, как ни в чем не бывало? Ведь и Давина только что призналась, что жалеет о разрыве с Колом. Если бы она немного потерпела, то, возможно, ничего бы и не произошло. А с другой стороны, для чего всю жизнь сидеть в зубопротезном кресле и ждать, когда тебе соизволят вырвать больной зуб? Не лучше ли вырвать его сразу и самой? Ожидание боли измучит больше, чем сама боль. К тому же стоит ли это притворство чувства внутреннего достоинства, которое она неминуемо при этом потеряет? И Елена решительно ответила: – Хочу! Давина одобрительно кивнула. – Я тоже считаю, что лучше знать правду сразу, а не жалкими дозами, которые преподносят нам наши любовники. Раз – и готово. Неопределенность угнетает куда больше, чем полная ясность. – И протянула Елене небольшой диктофон. Нажав на кнопку, Елена услышала сначала гомон множества голосов и поняла, что это записался шум свадьбы. Потом раздался голос Кола и отвечающий ему Деймон. Поначалу мужчины говорили о совершенно безобидных вещах, и Елена соображала, когда же они встретились, ведь она постоянно была с Деймоном. Неужели за те краткие десять минут, что она уходила в дамскую комнату? Но вот Кол сказал с какой-то мрачной усмешкой: – Похоже, что на этой ты задержался куда дольше, чем на предыдущих. И что, слышен звон свадебных колоколов и топот маленьких ножек? Отчего-то в его тоне Елене послышались нотки зависти, но ответ Деймона заставил ее тут же об этом забыть: – Да с чего бы это? Я как раз раздумываю, как бы красиво разойтись. Так сказать, без ущерба для обоих сторон. Если честно, просто боюсь сказать Елене о разрыве. Она слишком ранимая. Кол громко фыркнул. – С каких это пор ты стал заботиться о нежной душевной конституции своих партнерш? И что, старая схема не действует? Приличный счет в банке и пара недешевых пустячков в придачу не утешает? – Нет, – голос Деймона звучал с откровенной досадой. – Елена не из тех, чью боль можно утешить побрякушками. Кол саркастично рассмеялся. – Таких женщин нет, мой дорогой. Все дело в соответствующей цене. Если хочешь свободы, за нее надо хорошо заплатить, только и всего. – Так же, как и ты? – Я за свою свободу заплатил дороже, чем ты думаешь. – Кол говорил с явным недовольством. – Я тоже считаю, что потерял ты куда больше, чем получил. Но, похоже, именно этого ты и хотел? – Мужчины явно говорили о чем-то известном только им. Елена на мгновенье захотелось узнать, что же Кол отдал Давине, чтобы считать себя свободным, но следующая фраза Деймона заставила ее обо всем забыть: – Как там говорили древние? Чтобы увидеть, надо отойти подальше? Вот и мне надо пожить отдельно от Елены, чтобы решить, как быть дальше. Устрою-ка я себе небольшой отдых. Скажу ей, что уезжаю в командировку, а сам отправлюсь в свой особняк. – Да, и с какой-нибудь симпатичной курочкой. И сразу поймешь, что все они одинаковы. – Возможно, возможно. Но замолкни, сюда идет Елена. Тут запись закончилась, и Елена отняла диктофон от уха. Давина с усилием проговорила: – Дальше ничего интересного не было. Кстати, Кол говорил, что слишком много заплатил мне за свою свободу, так это вранье. Я от него не взяла ни цента. В голове Елены была такая холодная ясность, что она спокойно поправила: – Он не о том говорил. Похоже, он тоже здорово жалеет о вашем разрыве. Может быть, тебе нужно с ним спокойно поговорить и все наладится? Давина лихорадочно потерла лоб. – Нет. Самая сильная боль прошла и нужно потерпеть еще совсем немного, чтобы прийти в норму. Мой психоаналитик, кстати, говорит то же самое. А что касается возобновления отношений с Колом, то как это ты себе представляешь? Ведь в любой совместной жизни главное – доверие. А знать, что Кол в любую минуту может клюнуть на проходившую мимо смазливую мордашку, что это за жизнь? Нет уж, лучше одной. По крайней мере, не надо будет никого ждать бессонными ночами. В голосе Давины прозвучало настоящее страдание, и Елена с понимаем взглянула на нее. По сути, они обе были в одинаковом положении. Только у Давины разрыв был позади, а у нее – впереди. – Что ты собираешься делать? – Давина посмотрела на часы, явно куда-то собираясь. – Еще не знаю, мне надо все обдумать. – Да, конечно. Не стоит рубить с плеча. Хотя я думаю, что бороться за Деймона бесполезно. Он слишком безжалостный. Кровь не водица, как известно. Вспомни его папочку. Узнав, что близкая ему женщина ждет от него ребенка, он заявил, что это ошибка, и отчалил. Порой мне кажется, что и сыночек точно такой же. Она приподнялась, собираясь прощаться, и Елена торопливо ее поблагодарила: – Спасибо, что нашла для меня время, Давина. Та хмуро ответила: – Да не за что. Я вот молю Бога, чтобы наша встреча не оказалась ошибкой. Пока! – И ушла, ссутулив плечи и повесив голову.