Правда и вымысел

38. Луи и Фил расстались по пути в лагерь. Нет, неправда. Луи и Фила сначала отправили в один лагерь и лишь через три месяца Фила перевели в другой. 39. Луи сразу попал в лагерь, где начальником был Птица. Нет, неправда. Сначала Луи попал в лагерь Офуна (около Йокогамы). Это был «секретный» лагерь, то есть пленных не регистрировали и вообще не считали официально военнопленными (Луи так и вовсе вообще не внесли в списки военнопленных, отчего у него после освобождения были некоторые проблемы). Из Офуны нельзя было писать письма, о лагере не знал Красный Крест. Японцам лагерь был нужен для допросов и в методах они особо не стеснялись. При допросах применялись избиения и пытки. Заключенным было запрещено говорить друг с другом, они общались с помощью азбуки Морзе. К счастью, это жестокое правило через некоторое время отменили. Самого Луи не пытали (как источник информации он был бесполезен, его допросы были, скорее, формальностью), но держали в Офуне, как «ценного пленника», собираясь склонить к сотрудничеству в качестве пропагандиста (однако сам Луи в то время не имел об этом ни малейшего понятия и удивлялся, зачем его так долго держат в этом лагере). В Офуне Луи познакомился и подружился с Грегори Бойингтоном, знаменитым американским летчиком-асом, который тоже попал в плен к японцам (в начале 1944 г.). Они сидели в соседних камерах, и Бойингтон нашел в Луи терпеливого слушателя, жалуясь ему на проблемы по службе и мучительный развод с женой. Кроме того, Луи к своему большому удивлению встретил среди работников лагеря (гражданских) своего бывшего приятеля и однокашника по университету, японца Джеймса Сасаки. Тот часто вызывал Луи к себе и предавался воспоминаниям об университетских временах, при этом не пытаясь ничем помочь Луи, хотя бы подкормить его. В Офуне Луи пробыл больше года. Лагерь Офуна в фильме опущен (хотя там Луи пробыл дольше всего), но некоторые события, произошедшие там, в фильм вошли. 40. Встреча с Птицей. Абсолютная правда. Несмотря на изрядную мелодраматичность и «киношность» этой сцены, примерно так и произошло на самом деле. Вот как Луи описывает это в книге: «Вскоре он [Птица] добрался до меня. Когда я взглянул в его темные злые глаза, меня охватило жутковатое ощущение, что он меня знает. Это, конечно, было невозможно, но я не выдержал его пристального взгляда и стал смотреть поверх его плеча. Бах! Он сбил меня с ног. - Почему ты не смотришь мне в глаза? – прорычал он. Он опять уставился на меня и на этот раз я упрямо выдерживал его взгляд. Бах! - Не смотри на меня! Нельзя было и смотреть, и не смотреть. Я немедленно возненавидел мелкого ублюдка – и стал его бояться». 41. Внешность Птицы. Неточно. Певец и актер Мияви совсем непохож на реально Муцухиро Ватанабе, чьи фотографии в молодости сохранились. Его описывают как красивого человека, с хорошей фигурой и отменной выправкой. Рост Ватанабе – около 170 см (а у Мияви – 183 см), так что он был ниже Луи, а не выше, как в фильме. Прозвище «Птица» было дано ему из страха – очень обидчивый и не терпящий насмешек, он бы жестоко наказал того, кто назвал бы его унизительной кличкой. 42. Характер и поведение Птицы. Несмотря на некоторую мелодраматичность, пафосность и «киношность» образа Птицы, многое было почерпнуто из реальной жизни, хотя в целом этот характер был несколько переработан и изменен в соответствии с концепцией сценаристов и режиссера. Что касается биографии Птицы, то в фильме сказано верно: он происходил из богатой хорошей семьи, живущей в Кобе. Семья была большая: три сына и три дочери, Муцухиро был средним сыном. Отец Ватанабе не то умер, не то ушел из семьи, когда Муцухиро был еще подростком. Однако Ватанабе после этого жили так же богато, получая доходы от нескольких гостиниц. Мать обожала детей, особенно сыновей, и баловала их. Братья и сестры любили Муцухиро. Он поступил в университет, изучал там французский язык и литературу. Английский он знал не очень хорошо, делал много ошибок в разговоре. В начале войны он поступил в армию, попал в императорскую гвардию (оттуда, вероятно, его манера постоянно держаться «как на параде»). Муцухиро держал экзамены на офицера, но провалился. Это его сильно удручило: старший брат и муж сестры были офицерами, он был уверен, что сможет достичь того же – но потерпел неудачу. Он обозлился, возможно, совершил нечто неблаговидное, так что его «сослали» в лагерную охрану. На самом деле в лагерной охране служили люди, которые не годились для фронта: слабые, больные, туповатые (вплоть до настоящей умственной отсталости), тамошние офицеры не блистали ни умом, ни происхождением, ни богатством. Конечно, Ватанабе чувствовал себя не на своем месте и злился. Поначалу, правда, он вел себя довольно тихо и даже дружелюбно. С пленными офицерами пытался подружиться, приводил к себе, поил чаем со сладостями, давал сигареты и беседовал о французской литературе. Но потом его поведение стало меняться. Он был обидчив и тщеславен, не терпел насмешек – настоящих или мнимых. Ему стало казаться, что пленные над ним насмехаются. Тогда он, обозлившись, избил одного, другого… Его стали бояться. Ему понравилось, что теперь он видел в людях страх, так что теперь он начал наказывать людей за малейший проступок. Однако приступы ярости чередовались с приступами дружелюбия, так что никто никогда не знал, чего от него ждать: удара или угощения. Что касается его особой неприязни к Луи Замперини, то и это имело место в действительности, что замечал не только сам Луи, но и другие. По выражению одного из пленных, Птица бил Луи «просто, чтобы размяться». Но что касается задушевных разговоров и попыток «подружиться» (хотя и довольно странных) – то этого как раз не было. Это была чистая беспримесная ненависть с обеих сторон. 42. Карантин. Не совсем точно. Конечно же, никто не заставлял людей стоять навытяжку три дня, это уже сошло бы за пытку. Им разрешали сидеть и лежать, выдали тонкие одеяла. Но проблема заключалась в том, что у «карантина» не было стен, а стояла уже осень и в предгорьях было холодно. Переночевав один раз на голой земле, Луи подумал, что он этих трех дней просто не переживет. Он осмотрелся и увидел сломанный ящик, всякие доски и мусор и решил развести костер. Спичек, однако, ни у кого не было, но это Луи не остановило. Он когда-то прошел курс юного бойскаута и умел разводить костер без спичек. Попросив у одного из товарищей шнурки, Луи через некоторое время развел костер, у которого все стали греться и курить. На запах дыма пришел Птица и, узнав имя виновника происшествия, избил Луи. Так что не стоял он там, нянча разбитый нос, а развил бурную деятельность. 43. Соревнования по бегу в лагере. Неточно. Конечно же, узнав, кто попал им в руки, японцы не могли устоять перед искушением «проверить» врага. Первый такой «спортивный забег» они устроили в Офунне. Луи был еще чрезвычайно слаб, поэтому проиграл японскому солдату. Но на этом его спортивная карьера в лагерях не закончилась. Начальник Офуны снова решил устроить показательные соревнования. Откуда-то привезли собственного японского бегуна, а Луи заставили бежать угрозой, что за его отказ накажут весь лагерь (так-то он не хотел участвовать, считая условия несправедливыми). Тем не менее Луи… выиграл забег. Оказалось, что сниженный вес только помогал ему, а слабость не настолько мешала, чтобы он не смог показать класс. За выигрыш от обозленных японцев Луи получил не медаль, а удар палкой по голове. После был еще один забег – его Луи тоже выиграл (и его снова избили). А вот четвертый проиграл… за взятку. Перед соревнованиями японец подошел к нему и предложил немного еды за проигрыш, а то он привел с собой девушку и хотел на виду у нее победить олимпийца. Луи решил, что еда важнее гордости, и согласился. Японец выиграл и через два дня выполнил свое обещание. А вот Птица никаких забегов не устраивал, его это, видимо, не интересовало. 44. Военные карты. Не совсем точно. И этот эпизод в фильме слишком короткий и совсем непонятно, откуда карты берутся. А брали их из газет, которые военнопленные с риском быть сурово наказанными воровали у охраны. Среди пленных были знатоки японского, они переводили статьи. В статьях не все было правдой (победы Японии преувеличивались, а поражения преуменьшались), но карты были более-менее точными. Луи принимал весьма деятельное участие в кражах и переносе газет во всех трех лагерях, однажды он даже умудрился стащить газету прямо из-под носа задремавшего лагерного коменданта (в Офуне). Он ни разу не попался, но его товарищ, Билл Харрис, был менее удачлив. Он не уничтожил перерисованную карту, как следовало сделать, а сохранил ее среди вещей, и во время одного из обысков ее нашли. Харриса избил кулаками и палкой лагерный врач (!), так что он смог подняться только на следующее утро, и еще несколько месяцев приходил в себя. Но все же он смог оправиться от этого избиения. Все это происходило в Офуне, так что Птица не имел к этому отношения. 45. Питание. В фильме почти не говорится о еде, а между тем голод и вызванные им болезни были главными причинами смерти пленных (всего в японских лагерях умерло немного больше трети пленных союзников). В дополнительной сцене (которую, к сожалению, вырезали из основной версии) показывают типичный обед заключенных – маленький, в две столовых ложки, колобок риса. Его давали трижды в день. Еще давали «суп» - это была подсоленная вода с кусочками японской редьки. Также могли дать просо, ячмень, морские водоросли (Луи пишет, что вареные морские водоросли походили на сопли). В еде часто были черви, грязь, камешки. Что касается мяса, здесь дело обстояло еще хуже. Однажды привезли грузовик испорченной рыбы, покрытой червями, от этой еды многих стошнило. Луи сначала не хотел есть (несмотря на голод), но, видя его отвращение, охранник его ударил и под угрозой дальнейшего избиения Луи вынужден был съесть рыбу. Давали китовое мясо (по очень маленькому кусочку), собак, внутренности лошадей. Собак ели не все. Как ни были скудны порции, отпускаемые пленным по нормам, в лагере они еще уменьшались из-за воровства охранников и поваров. Воровали не только ради собственного питания, но и продавая местным жителям, причем пакеты к ограде носили сами заключенные (без права туда заглядывать). Джон Фицджеральд в дневнике отметил, что от мешка сахара после воровства охраны осталась только чайная чашка. Красный Крест посылал в лагеря посылки, но их тоже часто разворовывали японцы, заключенным доставалось оттуда немного. Из напитков кроме воды давали еще и чай, часто – вторую заварку после охраны. Вода часто была грязной. От недоедания люди теряли вес. В среднем мужчины, весящие 70-75 кг, худели до 40-50 кг (за около двух лет, большинство именно столько и пробыло в лагерях, в конце войны туда попадало очень мало людей, в основном сбитые летчики). Для Луи, однако, даже такая кормежка была лучше, чем почти полное отсутствие еды во время дрейфа, так что он не худел, а набирал вес. За два года он поправился с 30 до 45 кг. Тоже мало, но уже не гарантированная смерть от голода. Недостаток питания происходил не только и не столько из-за жестокости или особой жадности японцев (хотя и то, и другое имело место). Этому есть еще, минимум, две причины. Прежде всего, японцы традиционно привыкли к «умеренности» (в том числе и в пище), что диктуется бедностью островов, а также буддийской религией, поэтому требования европейцев о большем количестве пищи, особенно мяса, их удивляли, ведь они привыкли обходиться малым. Второй же причиной (и самой главной) являлась морская блокада Японии, ведь страна зависела от внешних поставок продуктов. Еды не хватало и местному населению, можно ли было ожидать, что будут хорошо кормить «врагов»? 46. Воровство еды. В фильме показан только один эпизод, довольно невнятный (пока я не прочитала книгу, я вообще не могла понять, что они делают). Естественно, в условиях, которые я описала выше, процветало воровство еды любыми способами. В фильме показан один из них: заостренной бамбуковой палкой протыкается мешок и (бамбук внутри полый) зерно сыпется в карман или другую подходящую емкость. Иногда его засыпали в штаны (подвязывающиеся снизу) или в ботинки. В бараках были небольшие печки для обогрева и кипячения воды для чая, на них и варили кашу. Крали с лагерной кухни (особенно работающие там). Луи описывает довольно драматичный эпизод, когда он пробрался на кухню в Офуне и был застукан охранником. Он сбежал, ожидая кары на следующий день, но ничего не произошло. Как он выяснил после войны, дело просто замяли, потому что Луи был нужен в качестве пропагандиста, а иначе наказание могло быть очень суровым. Лучше всего с кражами дело обстояло в Омори. Там заключенные работали на сортировочной почтовой станции, перегружая посылки. В посылках часто были продукты, их и крали в довольно больших количествах. Краденое проносили в рукавах, штанах, ботинках. Что-то ели и пили на месте (попадался даже алкоголь). В лагере четверть украденного передавался в «общак», для всех. Луи часто подкармливали отдельно, потому что из-за дрейфа он выглядел хуже, чем большинство пленных, и так ему удалось немного набрать вес. За обнаруженные кражи сурово наказывали: били, запирали в одном белье в холодном сарае на несколько дней. Но, разумеется, все это не могло удержать голодных людей. Надо сказать, что в Омори дела шли настолько хорошо, что никто не умер от недоедания. 47. Болезни. Из-за однообразного питания, почти лишенного белка и витаминов, из-за недостаточной гигиены развивались многие болезни. Бичом лагерей была дизентерия (возникающая в том числе из-за грязной воды). Ею страдали 90% заключенных (именно на вызванный дизентерией понос и намекает фраза в фильме: «Для парней, которые так мало едят, мы слишком много гадим»). Страшнее дизентерии была холера. Правда, в самой Японии она встречалась не так часто, но в Индонезии и на тихоокеанских островах она являлась причиной смерти множества пленных. Также в тропиках свирепствовали малярия, различные лихорадки и т.д. Цинга возникала из-за недостатка витаминов в пище. Еще одна болезнь, характерная для тропических регионов – бери-бери. Она возникает из-за недостатка витамина В1 у людей, питающихся в основном белым рисом без оболочки. Ею к концу войны страдали многие пленные, и эта болезнь могла привести к смерти. Кроме этого из кишечных заболеваний можно назвать колиты. Часто возникали простуды. Зимы в горных районах Японии вовсе не теплые, есть там морозы и снег. Бараки были построены из тонких досок со множеством щелей, полы часто были земляные или бетонные. У многих пленных не было хорошей теплой одежды и обуви, ведь в основном они воевали в тропиках (вплоть до того, что бедолаги-англичане, например, были вынуждены рассекать по снегу в своих коротких тропических шортах). Хорошие вещи, кроме того, могли забирать японцы. Поэтому грипп, воспаление легких и т.д. косили ослабленных людей. К этому следует прибавить различные травмы, воспаления аппендикса (не всегда находился хирург, который брался за операцию), болезни сердца и т.д. Борьба с болезнями осложнялась недостатком или полным отсутствием лекарств (от малярии, например, спасает хинин – но он шел на нужды армии, пленным доставалось мало или не доставалось вовсе), врачей, хорошего ухода и питания. К военнопленным относились как к «расходному материалу», людей с температурой 39,6 градусов по Цельсию посылали на тяжелую работу (и только с более высокой температурой можно было претендовать на освобождение от работы). К сожалению весь этот пласт проблем совсем не показан в фильме и некоторые читатели достаточно закономерно говорят: «О, похоже, главная проблема американцев в плену была в том, что им не давали кока-колы». Это, конечно, неверно (и даже по фильму видно, что неверно), но из-за игнорирования многих проблем такое впечатление можно получить. Отдельно стоит сказать о врачах. Среди японских лагерных врачей были, конечно, порядочные и добросовестные. Но достаточно часто врачи были равнодушны и мало что делали (или ничего не делали) для лечения пленных. Еще хуже было, что при операциях людей могли намеренно калечить. Луи пишет об одном таком случае: летчику со сломанной лодыжкой и загноившейся раной ампутировали ногу выше колена (без анестезии) со словами: «Больше не будешь летать». Проводились и медицинские эксперименты на людях: от достаточно безвредных до заражения смертельными болезнями и вивисекций без наркоза. Однако результатами этих экспериментов медицина пользуется до сих пор. Среди пленных были и свои врачи, которые старались лечить товарищей хорошо, но для них основными проблемами были недостаток лекарств, плохое питание и условия жизни. Что касается самого Луи, то почти все два года он страдал приступами дизентерии, к концу войны у него начались цинга и бери-бери. Также он получил травму левой ноги, которая не мешала ему ходить, но на карьере бегуна поставила крест. 48. Одежда и гигиена. И здесь фильм неточно отражает действительность (как в сторону преуменьшения, так и в сторону преувеличения). Как и продукты, одежда и обувь тоже были дефицитом (пусть и не настолько крайним). Большая проблема заключалась в том, что большинство солдат было захвачено в тропиках, где они носили «тропическую форму» - у рубашек были короткие рукава, вместо брюк надевались шорты (последнее особенно часто встречалось у британских солдат). Часто не было головных уборов. Где-то одежду выдавали (Луи пишет про выдачу брюк-бриджей и ботинок в Омори, в Наоэцу выдавали «пижамы» для хождения в лагере). В общем и целом, нельзя говорить о том, что «в чем попал в плен, в том и проходил все время», хотя иногда случалось и такое, а крепкие вещи доживали до конца войны. (Кстати, обратите внимание на широкополые шляпы, некоторые с характерно загнутым краем – это форма австралийско-новозеландских войск. Шотландцы иногда ходили в форменном килте). К концу войны «оборванцами» ходили не только пленные, но и сами японцы, особенно это касалось простых солдат. У пленных отбирали хорошие вещи и обувь, впрочем, пишущий об этом Грегори Бойингтон считает подобное поведение нормальным и утверждает, что и сам бы делал то же самое, если бы роли поменялись. Таким образом, картинка в фильме с чистенько-аккуратными японцами не совсем соответствует действительности (хотя понятно, что это сделано для контраста). Что касается самого Луи, то у него дела с одеждой обстояли несколько лучше, чем показано в фильме. В Офуну он прибыл в рубашке с коротким рукавом и длинных брюках, все это было изношенным и рваным. В предгорьях стояла холодная осень, которая перешла в еще более холодную зиму. Так бы Луи и замерз до смерти, если бы один норвежский моряк не пожалел его и не отдал свое запасное пальто. Во время поездки в Токио (которая происходила поздней осенью) ему выдали новое американское армейское пальто (но не сказано, осталось ли оно у него потом). В Наоэцу ему дали «пижаму» - рубашку и брюки с завязками внизу. На пальце Луи носил перстень Южно-Калифорнийского университета (он хорошо заметен в фильме). С гигиеной дела тоже обстояли печально. Понятно, что в таких условиях соблюдать требования гигиены было затруднительно. С мытьем дело обстояло по-разному, обычно мылись в цементном бассейне во дворе, в бараках стояли корыта с водой. Летом купались в реке. Еще упоминается бак на сталилетейном заводе, где купались раз в десять дней. Но, конечно, всего этого было недостаточно для чистоты, особенно после работы с углем. Заключенные стригли друг друга (старались стричь покороче, чтобы избавиться от вшей), а также охранников. Брились, пусть и не ежедневно (да, конечно, в фильме они уж чересчур чисто выбриты, вряд ли так было на самом деле, но и бородами не зарастали). Интересная особенность: японцы требовали разуваться в бараках. В частности именно это требовал Птица. Но Птица не был бы Птицей, если бы к этому довольно разумному правилу не прилагалось мучительно-унизительное наказание за нарушение: если на выставленных у порога ботинках обнаруживалась грязь, владелец должен был их вылизать (под угрозой жестокого избиения). Но, конечно, все эти меры были недостаточны. В лагерях свирепствовала дизентерия, в постелях обитали клопы (Луи пишет, что просыпался весь искусанный), песчаные мухи и другие насекомые (особенно летом). В волосах у заключенных заводились вши. В Наоэцу по баракам невозбранно бегали большие крысы (жаль, этого не показали в фильме, это бы добавило колорита). 49. Сцена с назначением работы (из дополнительных сцен к фильму). Немного изменена. Прежде всего, Фицджеральда в Омори тогда просто не было, а Птица просто обращался к офицерам (кстати, если смотреть эту сцену, а потом основной фильм – то понятно, откуда у Фицджеральда следы ударов на плече и шее и почему он бросает на Птицы такие взгляды). Птице, и правда, хотелось заставить офицеров работать (а так офицеров нельзя было принуждать работать, они могли только вызваться добровольцами). На самом деле все происходило так: «Мы выстроились на плацу, и он, как обычно горделиво выпятив грудь, прошелся перед нами. - Вы все офицеры, - сказал он, тщательно выговаривая каждое слово. – Вы должны работать. Должны показать пример остальным. Теперь вы добровольцы. Все молчали. Мы твердо решили не работать на японцев. Птица подошел к первому стоящему в линии. - Ты. Доброволец! - Согласно международному закону, - начал тот, но договорить ему не дали. Ватанабе ударил его палкой кендо, тяжелой дубинкой размером с детскую бейсбольную биту. У следующего хватило смелости сказать то же самое. И ему досталось кендо. Следующий просто безнадежно покачал головой. Человек рядом со мной оказался на земле, когда его ударили кендо по горлу. Затем настала моя очередь. - Ты! – крикнул Птица. Ты да? Ну, я же не был дураком. Японцы знали международные законы не хуже меня, но явно их игнорировали. - Конечно, - сказал я самым спокойным голосом. – Какая именно работа? Я люблю работать. Но только в лагере, а не снаружи. Я буду рад улучшить условия здесь, как могу. Птица остановился, не зная, как реагировать, он задумался и явно успокоился. Он долго смотрел мне в глаза, а затем оглядел всех офицеров, чтобы увидеть, кто шевелится. - Да, конечно. Авари – вольно». Фразу «Здесь не Женева, а Япония» по словам Ватанабе (как он сказал в интервью) произнес один из его начальников, когда он в начале своей лагерной карьеры обратился к нему с вопросом: а как быть с соблюдением Женевской конвенции? Судя по дальнейшему поведению Птицы, он хорошо усвоил эти слова и на все конвенции просто плевал. 50. Чистка туалетов. Абсолютная правда. Хотя сначала Птица просто послал офицеров шить амуницию. Но, видимо, это показалось ему недостаточно унизительным и он придумал «дурнопахнущую жестокость», как это называет Луи в книге. С другой стороны, неясно, а они что, ожидали, что японцы сами будут туалеты чистить? Или пускай солдаты чистят, а офицеров нельзя заставлять таким заниматься? Ну, э-э-э… кому-то же надо было чистить. 51. Избиение ремнем по голове. Сцена немного изменена – в реальности это происходило вечером, еще до отбоя. Луи в книге описывает ее так: «Однажды вечером, когда мы курили и разговаривали, Птица ворвался в барак с неожиданной проверкой. Заключенный около двери закричал: - Киоцуке! (Внимание). Кашира нака! (Взгляд в центр). Птица посчитал, что он среагировал недостаточно быстро, бросился к нему и пнул ногой. Все остальные стояли по стойке смирно. Ждали. Тяжело дышали. Птица прошелся по центральному проходу, осматривая помещение. В конце концов он увидел меня. - Смотреть на меня! – заорал он. – Ты встал последним. Это было не так, и Птица это знал. Он зашел с противоположного конца и не видел меня. И даже если бы это было так, японцы никогда не наказывали за подобный проступок. Но почему-то Птица постоянно выделял меня, как будто у него была ко мне особая неприязнь. Когда он появлялся рядом, я вел себя так, как вел бы себя в присутствии любого вышестоящего, от которого зависела моя жизнь: становился примерным, самым смирным заключенным. В группе я всегда старался остаться в задних рядах, если это было возможно, но каждый день он находил, за что меня наказать. И теперь он вновь меня выбрал. Обычно он использовал кулаки или палку. На этот раз он снял толстый плетеный ремень, взял его как бейсбольную биту и изо всех сил ударил меня по голове стальной пряжкой, которая весила фунт или больше. Я упал на землю, обливаясь кровью, с ужасной болью. Он приказал мне встать. Я не смог. Птица вытащил из кармана несколько кусочков туалетной бумаги, наклонился и дал их мне. - А-а-а-ах, - бормотал он, как будто с сожалением. Я, должно быть, был немного не в себе, потому что на секунду я подумал: «Может, этот парень не такой уж плохой». Медленно, с трудом я поднялся на ноги, прикладывая бумагу к ране, пока кровь не остановилась. Когда я отнял руку от головы, он снова ударил меня, в то же место, и я очнулся на полу. В этот раз никакой бумаги он не предложил, и единственной моей мыслью было: «Господи, ну и жуткий парень». Я снова поднялся, закипая от злости. У меня итальянская кровь и жажда мести просто была написана у меня на лице, даже не столько из-за физической боли, сколько из-за унижения. Охранники Офуны наказывали нас жестоко, но безлично. Птица сосредоточился на мне. Он знал, что я могу разве что кричать, но не сопротивляться. Но я не желал кричать. Не для него. Ни для кого». 52. Пропаганда на радио. Абсолютная правда. Это один из центральных моментов всей истории. Я уже говорила выше о тайных намерениях японских властей в отношении Луи Замперини, и теперь, в ноябре 1944г. (спустя почти полтора года после попадания Луи в плен), они были осуществлены. Столько времени ожидали, видимо, для того, чтобы Луи на родине объявили мертвым (официально погибшими признавались пропавшие без вести, если о них не было новостей год и месяц), и, действительно, в ноябре 1944г. Луи Замперини официально считался погибшим (о чем правительство известило его родителей, с присвоением ему ордена «Пурпурное сердце»). Луи сначала раздумывал, соглашаться ли ему, он боялся, что это сочтут предательством. Но старшие офицеры уверили его, что если он просто прочитает сообщение о том, что жив, то в этом нет ничего страшного, так делали и другие. Текст, прочитанный в фильме, довольно краток, на самом деле сообщение было длиннее. Луи упомянул по именам других пленных, чтобы их родные о них узнали. Фразу о ружьях (и пару других деталей) Луи добавил для того, чтобы родные не сомневались в его личности. Так оно и вышло: родители были уверены, что говорит именно Луи. 53. Родители и сестры слушают выступление Луи по радио. Нет, неправда. Ни родители, ни сестры, ни брат не слышали эту радиопередачу. Но ее услышали другие родственники и знакомые Луи (многие узнали его голос) и принялись звонить и писать Замперини с этим радостным известием. Правительство тоже послало Замперини-старшим телеграмму с сообщением о радиопередаче, но официально «воскрешать» Луи не стало – ведь он так и не значился в списках военнопленных… 54. Вербовка в пропагандисты. Не совсем точно. На самом деле, после первого выступления Луи отвезли обратно в лагерь Омори и там он пробыл еще две недели. Потом радиоведущие приехали в лагерь и снова предложили выступить на радио. Он подумал, что снова сам будет писать текст, и согласился. Ведущие отвезли его в «американское кафе», где хорошо накормили (разительный контраст с лагерной едой!), показали гостиничные номера с хорошими постелями и т.д. Это сильно отличалось от лагерных реалий, и Луи насторожился. Его познакомили с тремя людьми, уже работающими пропагандистами – это были два австралийца и американец. Выглядели они подавленными, прятали глаза. Луи понял, что им стыдно. Он сам не мог их оправдать – вряд ли им приходилось хуже в лагере, чем ему, но он предавать не собирался. На сей раз ему дали отпечатанный текст, но, ознакомившись с ним, он наотрез отказался читать. Одну из копий ему удалось спрятать в рукав и сохранить до конца войны, так что вот этот любопытный текст: «Ну, верьте или не верьте… думаю, я тот, кого называют «везунчиком», а, может, на самом деле мне и не повезло… В любом случае, это говорю я, Луис Замперини, 27 лет, родился в Лос-Анджелесе, Калифорния, старые добрые Соединенные Штаты Америки. А повезло мне в том, что я все еще жив и здоров… Да, это забавно… Я слышал и видел своими глазами, что меня уже вычеркнули из списков, сказали, что я погиб в сражении… Да, будто я один из тех, кто храбро сражался и пал, защищая свое дело… Думаю, в официальном рапорте написали как-то так… «Первый лейтенант, Луис С. Замперини, установивший рекорд в беге на милю среди старшеклассников, как установлено министерством обороны, считается погибшим… бывший бегун на милю из Южно-Калифорнийского университета пропал во время вылета над Тихим океаном в мае 1943 года». Ну, знаете что? Да… все это забавно… А я здесь, живой, да, определенно живой… но, черт побери, меня объявили мертвым… Это напоминает мне о другом парне, который оказался в таком же положении, как и я, да, кажется так… В любом случае, он сказал мне, что его объявили «убитым в сражении», но на самом деле он военнопленный… Через несколько месяцев он получил письмо от жены, она писала, что снова вышла замуж, потому что считала его погибшим… Конечно, она была изумлена известием, что он жив и находится в концлагере… она утешила его тем, что разведется и снова выйдет замуж за него, когда он вернется домой… О, я, и правда, сочувствовал этому парню, а вся вина лежит на правительстве, которое распространяет непроверенную информацию… После всего этого, самое меньшее, что они должны сделать, это дать знать народу, который остался дома, где их парни… Не от меня это зависит, но я надеюсь, что мои родные дома должным образом извещены о том, что я жив и намерен оставаться в живых… Очень грустно жить в мире, где человеку даже не позволяют остаться живым, я имею в виду, что он убит так называемым официальным рапортом… Как вам это нравится?» Конечно, японцы нагло врали. Если не вносить человека в списки военнопленных и не разрешать ему писать домой, то кто может знать, что он жив? Поэтому, несмотря на вроде бы правдивые факты (объявили мертвым, когда на самом деле был жив), это была самая настоящая ложь, особенно отвратительная тем, что ее сложно было опровергнуть, не зная подоплеки дела. В реальности Луи после отказа стали дополнительно угрожать тем, что отправят в «карательный лагерь». Однако он этой угрозе даже обрадовался. Любое перемещение означало, что он избавится от Птицы, а он пишет, что предпочел бы угольную или соляную шахту общению с этим непредсказуемым полубезумным садистом. Так что угрозы не возымели никакого действия. Конечно, тут стоит поподробнее рассказать о мотивах его отказа. Разумеется, самый очевидный из них – следование своим принципам. Слишком отвратительна мысль о предательстве, хотя речь идет всего лишь о «чтении текстов» (заметим, что особого вреда эти чтения нанести не могли – это не выдача военных секретов и тем более не стрельба по своим). Второй же причиной Луи называет нежелание попасть под военный трибунал. Победа союзников в войне была лишь вопросом времени, таким образом, все «предатели» наверняка бы предстали перед судом. Кроме официального суда существовал еще и самосуд. Луи пишет, что один из тех пропагандистов, которых он встретил в Токио, упал за борт корабля, возвращаясь в США – и это вряд ли было самоубийство или несчастный случай… Ну и, думаю, я вряд ли ошибусь, назвав третью причину, хотя ей нет подтверждения, кроме моих догадок. Привыкнув к славе, более того, к доброй славе, к хвалебным статьям о спортивных успехах или о доблестных сражениях на войне, Луи вряд ли мог выдержать мысль о заголовках типа: «Знаменитый спортсмен на службе у врага» (и это еще был бы мягкий вариант). Так что он явно решил, что минута слабости не стоит жизни позора. После второго возвращения в Омори больше не было попыток склонить Луи к сотрудничеству в качестве пропагандиста. 55. «Все заключенные ударят тебя по лицу». Нет, неправда. Именно этого в действительности не происходили, хотя, конечно, даром отказ от сотрудничества для Луи не прошел. Он пишет, что после возвращения в Омори Птица с подручными избивали его целую неделю. Однако, эта сцена не совсем выдумана. Вот что пишет Луи в книге: «Если мы возражали ему [Птице] или медлили, он тут же нас избивал. Самое любимое его наказание – даже более любимое, чем ремень – было заставлять наших солдат избивать нас. Мы выстраивались в ряд, а каждого солдата заставляли идти вдоль него и бить всех офицеров кулаком в лицо по очереди. После каждого удара Птица орал: «Следующий!» Это превращалось в какое-то безумное бормотание: «Следующий-следующий-следующий…» Если солдат бил легонько, он бил его палкой по голове. Мы шептали: «Смотри, бей нас один раз. Сильно». Потом мы падали, а Ватанабе получал удовольствие. Вот такие мы были, предпочитали, чтобы нас били собственные солдаты, а не японцы». Самого Луи вместе с другими офицерами подобным образом избивали несколько раз. Однажды, по подсчетам Тома Уэйда, ему, как и другим офицерам, досталось по двести двадцать ударов, после чего Птица еще и ударил каждого палкой по голове. Наказанных пришлось уносить в бараки. 56. Спектакль «Золушка» в лагере. Правда, хотя не совсем точно. Такой спектакль заключенные, действительно, поставили в лагере (найдя театральный реквизит в одной из посылок Красного Креста). «Фея» выступала в розовой балетной пачке. Фрэнк Тинкер играл принца и пел. Птице спектакль очень понравился, поэтому он пришел в благодушное настроение и никого в тот день не наказывал. 57. Отъезд Птицы. Абсолютная правда. Война подходила к концу, японские власти понимали, что проигрывают, а на Птицу поступало много жалоб. Одно из высокопоставленных лиц, наконец, возмутилось его поведением, и его перевели в другой лагерь, вглубь страны. Заключенные вздохнули свободно. Луи радовался особенно, теперь плен стал для него терпимым, несмотря на все лишения. Но радость его продолжалась недолго… 58. Пожар от бомб в Омори. Нет, неправда. Бомбы туда не попали. Если быть совсем точным, лагеря военнопленных вовсе не должны были бомбить. Но никто не застрахован от ошибок, к тому же не все лагеря были официально известны. Так что подобные случаи бывали, и в целом сцена правдоподобна.