Who can it be now?

      Палермо на самом деле готовился ложиться спать, когда раздался стук в дверь. Два уверенных коротких удара. Он не хочет открывать, потому что знает, кому стук принадлежит. Но и проигнорировать не может.       Марсель постоял перед ним не более секунды, видимо, великодушно позволяя Палермо осознать, что происходит, затем прошёл внутрь.       У него снова с собой перчатки и смазка.       Палермо хочет сказать, что не хочет того, что вот-вот должно произойти, что ему тревожно и плохо, но наёмник заговорил первым. — Ты уже знаешь, что делать.       Поздно что-то менять. Настало время надеть маску и быть самым профессиональным профессионалом. И перестать уже думать о том, что в драке с Марселем один на один у него нет и половины шанса победить, Марсель намного сильнее него, так что лучшее, что он может сделать — сделать Марселю хорошо.       Он раздевается и становится на матрац на четвереньки.       Хотя он думает, если бы они говорили, ему, может, было бы легче, разрядили бы обстановку, сделали бы всё менее болезненным и тяжёлым. Марсель уже кинул ему подушку.       И не потратил и лишней минуты на то, чтобы растянуть его.       Никто и никогда с ним такого не делал. Никогда больше трёх пальцев. Никто не был с ним настолько груб, хотя он никогда не требовал к себе особой нежности. Обычный секс, можно даже без любви, он не привередливый.       Ещё до того, как Марсель что-то начал делать, Палермо подумал, что если попросит его прекратить, то тот прекратит, потому что он тоже профессионал. Но это отнимет статус профессионала у него. И вот. В него снова упираются костяшки пальцев. И кулак входит медленно и болезненно.       Палермо вспоминает, как когда-то разговаривал с Андресом, как танцевал с Серхио, как Стокгольм держала его за руку, как его целовал Хельсинки. Даже вспомнил о том, как притворно стонал в пустой аудитории, лёжа на парте под пухлым преподавателем ненавистного термеха за хорошую оценку в дипломе.       Всё это кажется очень далёким, будто случившимся вечность назад. Время здесь и сейчас тянется медленно. Так же медленно, как кулак всё глубже и глубже погружается в него, поворачивается по часовой стрелке и против, а его тело, страдая, адаптируется.       Ему кажется, ещё немного и он закричит. Но если он закричит, то прибегут те, кто рядом. Неужели он хочет, чтобы Серхио, Лиссабон, Стокгольм, Хельсинки и другие увидели его таким? Хотя, Найроби и Токио это, может, даже порадует. Так что лучше ему оставаться максимально тихим.       Как в прошлый раз, после того, как кулак исчез, Марсель навалился на него и начал гладить по волосам. Не целуя. Ничего не говоря до тех пор, пока не кончил.       Палермо надеялся, он и дальше рта не откроет. — Его глаза и сердце говорят «нет», а рот шепчет «да». Кто он? - напоследок спросил он.       Латинос сам себе удивился, когда из последних сил сумел криво улыбнуться и пожать плечами.